О Ф. М. Решетникове

Решетникову в нашей литературе выпала довольно странная судьба. Критики самых противоположных направлений занимались им часто и охотно, но масса публики с начала и до конца его деятельности относилась к нему, сравнительно говоря, равнодушно. Причина этого внимания критики и этого равнодушия публики заключается в сущности самого таланта Решетникова. Это талант тщательного и точного наблюдателя, а не талант художника. У Решетникова нет того уменья группировать факты, которое составляет первый признак художественности, уменья связывать эти факты путем органического соподчинения, а не механического сопоставления только. Его повести – своего рода литературные панорамы. Это ряд картин одинакового содержания, но друг от друга независимых, не объясняющих и не дополняющих, а только повторяющих друг друга. Каждая из этих картин представляет собою благодарный материал для исследования, для размышления, но к каким бы выводам вы ни пришли, сам автор тут ни при чем: он не влиял на вас ни в каком смысле и не несет никакой ответственности. Решетников в идейном отношении обыкновенно не поднимается выше каких-нибудь совершенно элементарных общих положений, вроде того, например, что «подлиповцев нельзя винить ни в чем». Для критики это не представляет неудобств: критика на то и критика, чтобы рассуждать о фактах самостоятельно, не ожидая и не требуя от автора помощи. Требования читателя, а русского читателя по преимуществу, совсем иные. Он ищет вывода, ждет поучения. В отношении знания предмета компетентность автора для читателя очевидна, в отношении понимания – читатель не согласится признать его авторитет, на который, впрочем, автор нисколько и не претендует. Несмотря на всю простоту и несложность обычных тем Решетникова, мало вообще писателей, которые бы более его нуждались в критических комментариях и разъяснениях.

Все это, однако же, отнюдь не значит, что Решетников относится к предмету своего изучения с бесстрастием и безучастностью натуралиста. Правда, он нигде не говорит о своей любви к народу, не впадает ни в лиризм, ни в пафос, не сочиняет никаких «жалких слов», но ведь истинное и сильное чувство всегда почти выражается в простых и даже грубоватых формах. Решетников любит народ просто потому, что любит его, любит стихийно, органически, почти бессознательно. Его любовь – та самая «странная любовь», которую воспел Лермонтов и которую действительно «не победит рассудок»{1}. В этом отношении Решетников в ряду других народных бытописателей наших занимает совершенно самостоятельное место. Они эти бытописатели, в огромном большинстве, любят народ лишь постольку, поскольку находят в нем отражение своих идеалов, и любят лишь до тех пор, пока находят между этими идеалами и народною жизнью известную степень соответствия. Они любят в народе не его самого, а свою собственную идею, выработанную среди культурных условий, под их влиянием и с их помощью. Это не сердечная, а, если можно так выразиться, принципиальная, головная любовь, для которой народ не сам по себе цель, а только средство. Не то мы видим у Решетникова. По всей вероятности и даже несомненно, пиша своих «Подлиповцев», он не имел за душою ровно никаких положительных теоретических идеалов. Ряд пожеланий отрицательного свойства – это, вероятно, все, что мог бы представить Решетников на вопросы читателя: как же быть с «подлиповцами»? чем им помочь? и каковы должны быть те формы жизни, при которых бы «поколения людей» не прозябали «бессмысленней зверей»? Кабы не били подлиповцев, не разоряли, не притесняли – «баско»{2}

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.