Адекватность

«В пограничных провинциях Меото и Касандра продолжаются тяжелые бои между занявшими оборону силами 3-го Имперского флота и войсками Граниса, вероломно вторгшимися в пределы Империи» – самая высокорейтинговая дикторша новостного канала «Галактик Ньюс» была, как всегда, великолепна, даже зачитывая скорбные строки фронтовых сводок: «Массированная атака Граниса вынудила флот адмирала Баука занять оборонительные позиции. Для отражения агрессии и перехода в контрнаступление военным необходим немедленный приток свежих сил. Не ясно, почему командование тянет с отправкой в Меото, где разворачиваются основные действия, остальных флотов. Крайне сложная ситуация, сложившаяся на границе Империи требует немедленного вмешательства. Промедление смерти подобно. И эта цитата тем более актуальна, что патриотические настроения имперских подданных достигли в последнее время критических высот. Дальнейшая отсрочка решительных действий не принесет правящей династии увеличения политического веса. На фоне начавшейся войны с Гранисом, неспособность армейского руководства справиться с трионским кризисом приобрело особую контрастность. Этот регион вынуждает удерживать на границах с Трионом 2-ой Имперский флот и разрозненные подразделения Свободного Легиона. Империя разрывается между двумя сильными противниками. Похоже, оба этих очага требуют немедленного вмешательства сильной руки Императора. Все чаще наместники отдельных провинций и их окружение задаются вопросом о целесообразности единых пределов и единых имперских вооруженных сил. Пока до открытых официальных заявлений о желании иметь собственные силы и суверенитет не дошло, но при таком развитии событий такой вариант исключить нельзя. Ведь тревожные вести, в отличие от хороших, поступают с завидной периодичностью. В последнее время поступают самые разнообразные сведения о начале большого передела в Вольном Мире. Довольно противоречивые новости приходят от наших собственных корреспондентов, находящихся на территории Триона. Если силовики империи сумеют использовать эти события в своих интересах, то вполне можно ожидать исхода многолетнего противостояния Империи и Триона в самое ближайшее время. В следующем выпуске вы увидите прямое включение нашего корреспондента из пресс-службы группы управления гранисянского направления, созданной при Военном Департаменте. А теперь информация с новых колоний…».

Лакаскад устал бежать и перешел на шаг. Чагги, наконец, догнав его, шагал рядом.

– Они переловят нас как крыс в этом чертовом месте, – хрипел он, пытаясь отдышаться, – Тут ловушек больше чем чистой земли, а у нас даже скротчеров нет.

– Оставь, Чаг. У нас есть шанс выбраться из этой передряги. Только шевели мозгами и копытами.

Два разумянина продирались через густые заросли, с трудом вырывая ноги из чавкающей грязи и спотыкаясь о корни. Оба, хотя и отличались строением, были одеты в пятнистую форму мобильной пехоты. Один принадлежал расе людей. Его отличали широкие плечи, сравнительно небольшой рост и хорошо развитая мускулатура. Второй разумянин принадлежал расе тьяйерцев. И, как все представители его расы, он больше походил на огромное насекомое. По крайней мере, его голова с большими многосекционными глазами и ртом с четырьмя подвижными челюстями, да покрывающая все тело гладкая хитиновая оболочка наводили именно на мысль о насекомом. Только конечностей для насекомого ему явно не хватало, да и кисти, великолепно развитые, с длинными подвижными пальцами не укладывались в общие признаки жука.

– Я даже не знаю, как они выглядят. Ты когда-нибудь видел их Том?

– Нет. Говорят они такие же разные, как и мы. С тех пор как они узнали о нашем существовании, они перестали чувствовать себя в безопасности. А ведь мы даже не знали, что они где-то поблизости. Черт! – говоря, он споткнулся и упал в маслянистую лужу.

– По волчьим законам живем, вот и решили от нас избавиться, даже не вступая в переговоры. Если муравей кусает, его давят, – сказал Чаги, помогая товарищу подняться.

– Вот тут ты не прав, Чаг. Какое собачье дело им до того как мы живем. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. И муравьем я нас не считаю. Пусть мы здесь сдохнем, но Империя им еще сделает, по самое не хочу.

– Иногда я даже завидую психологии людей. Хоть вы и чересчур жесткие, но с самомнением у вас все в порядке.

Внезапно заросли оборвались, и их взорам предстал пологий речной берег. Беглецы и стремились в это место, но сейчас отвлеклись, и поэтому река появилась неожиданно. Оба остановились, пристально оглядывая берег.

– Нам надо на ту сторону, а там, через полчаса бега Пятая…, – начал Лакаскад, но умолк, остановленный товарищем.

Тьяйерец показывал на что-то, лежащее в нескольких метрах от них. Подобравшись ближе, они рассмотрели полуразложившийся труп человека и лежащий рядом с ним тяжелый «Хэндкэннон Фэт Бой».

– Вот так находка! – восторженно зашлепал ушами Чагги, вприпрыжку направляясь к оружию, – С такой дурилкой, мы как под защитой Имперского Флота.

Томас шагнул, было, следом, но вдруг почувствовал что-то неладное. Какое– то странное состояние воздуха, биополей или еще что-то, ощущающееся лишь на уровне животных инстинктов. Он остановился, словно зверь, прислушиваясь, приглядываясь и принюхиваясь, в надежде распознать опасность. Все было спокойно, но тревога не проходила. Тьяйерец уже подошел к оружию и склонился над ним.

– Не трогай его, Чаг! – попросил Лакаскад, не понимая в чем дело.

– Да что с тобой, Том?

– Не трогай его. Пойдем отсюда. Нам надо быстрее уйти, – заговорил Томас.

На секунду врожденная осторожность задержала тьяйерца, но, мотнув головой отмахиваясь от слов человека, он все же схватил пушку. Оружие засветилось матово, отбрасывая багровые искры и треща. Чагги, упав на колени, дико заорал. Тело его билось, словно на электрическом стуле, изо рта потекла густая слюна. Лакаскад сделал пару шагов к товарищу в порыве помочь, но тотчас ощутил на себе воздействие невидимых полей. Его сильно встряхнуло, едва не вывернув на изнанку. Казалось еще немного и все органы лопнут, не выдержав нагрузок. В это время тьяйерец истошно завизжал и начал деформироваться. Человек попятился, не в силах больше вынести напряжения. Чагги визжал, захлебываясь кипящей кровью, потом затих, растворяясь и расползаясь чем-то мерзким. В воздухе отвратительно запахло паленым мясом. Лакаскад зарычал, подняв в проклятии руки к небу. Затем повернулся и побежал прочь. Он знал о предметах-приманках, оставляемых всеми сторонами во время проведения боевых действий. Так было во все времена и во всех войнах. Но сейчас Томас не смог определить, откуда исходила опасность, понять свои ощущения. Из-за него погиб Чаг. А еще пехотинец знал – если стоит капкан, то должен быть и охотник. Только чутье спасло его от участи товарища, и он не собирался ждать второго дубля. Томас уже забегал в воду, когда, обернувшись на звук ломающейся ветки, увидел врага.

– Мать твою! – невольно вырвалось у Лакаскада при виде чужака.

В тяжелом боевом комбинезоне, с приплюснутой, покрытой пластинами и рогами головой, с торчащими из-под верхней безгубой челюсти клыками, он, несмотря на меньший чем у землянина рост, выглядел ужасающе. Его пояс, больше похожий на разгрузочный жилет, был увешан замысловатой экипировкой. Однако враг не пытался воспользоваться каким-либо оружием, видимо уверенный в том, что сумеет захватить человека голыми руками. Так думал Томас, не зная, что у этого, отбившегося от своих гранисянина не осталось ничего, способного убить на расстоянии. Пехотинец прыгнул в воду, пытаясь вплавь уйти от преследователя. Но через пару секунд, увидев с какой скоростью тот поплыл следом, Томас понял бесплодность этих усилий. Теперь Лакаскад не успевал ни доплыть до противоположного берега, ни вернуться назад. Оставался не слишком большой выбор – только принять бой в воде. И человеку это совсем не казалось забавным. Своими движениями в воде чужак походил сейчас на собаку, уверенно настигавшую жертву. Но хотя плыл он все так же быстро, землянин заметил, что это дается ему не так легко, как казалось раньше. Когти-лезвия, которые для рукопашного боя выскользнули из перчаток его комбинезона, делали преследователя еще более опасным. Боевой комбинезон Томаса остался на взорвавшейся базе и поэтому он был не только безоружен, но и почти не одет. В памяти возникло лицо сержанта, который еще в начале службы на учебной базе мобильной пехоты 1-го Земного Флота натаскивал группу молодых солдат, среди которых был и Лакаскад. «Ваше оружие тело!» – любил повторять сержант – «Никто, кроме старухи смерти не в силах лишить вас этого совершенного оружия». Любопытно, что сказал бы он, оказавшись сейчас на месте своего бывшего курсанта. Хотя сержант, несомненно, загнал бы этого гранисянина на мелководье и спустил с него шкуру его же собственными когтями. А потом заставил бы эту шкуру сожрать. Вид бесформенной массы на берегу, недавно бывшей другом Чагги, вновь наполнила грудь человека яростью. Враг был уже близко, и Томас все же попытался уйти от него под водой. Но вода была недостаточно мутной, а чужак слишком зорким и, вынырнув, Лакаскад увидел его уже возле себя. Немедленно враг нанес первый удар – боль полоснула по левой груди и руке. Вода окрасилась кровью, а вторая лапа врага взметнулась над человеком, тускло сверкая лезвиями.

– Не надо было тебе прижимать…, – то ли сказал, то ли подумал Томас, подныривая под эту страшную лапу.

Он обхватил противника за грудь, словно спасающий утопающего и, до хруста напрягая мускулы, ушел под воду, увлекая гранисянина в темную глубину.

Паника, словно огромный черный паук, охватывала своей паутиной вечерний город. Она заползала в сердца людей, неся предчувствие беды. Никто даже толком не знал что происходит. Неожиданно, в уже темном вечернем небе, появился сноп искорок, увеличивающихся по мере приближения. Им навстречу из-за горизонта устремился такой же светящийся поток. Столкнувшись, они закружились в хороводе, то, разлетаясь в стороны, то вновь объединяясь в огненный вертящийся шар. Время от времени отдельные искры вспыхивали ярче и пропадали совсем. Никто не верил, что боевые действия доберутся с окраин до центра этой провинции, тем более что враг, каким-то образом просочившись сквозь заслоны из подразделений Имперского Флота, атаковал Арабеллу, на которой находилась столица провинции Меото – город Даг.

– Чертовы гранисяне! Надо быстрее добраться до представительства. Я попытаюсь отправить тебя спецрейсом, – сказал широкоплечий гигант с белыми длинными волосами, спадающими на свободный псевдокожаный плащ.

Он широко шагал, расталкивая плечом мечущуюся толпу. За руку гигант почти тащил, не поспевающую за ним молодую красивую женщину хрупкого телосложения.

– Майк, я не могу больше. Ты мне руку сейчас оторвешь. Может все не так страшно, как тебе кажется. Может, вовсе нет причин для такого поспешного бегства, – ответила она, едва не падая.

Казалось, что девушка больше напугана кричащими и суетящимися людьми, пытающимися в панике покинуть город, чем далекой атакой чужаков.

– Ты что, Соя? Думаешь, я превратился в пугливого обывателя? Тебе кажется, что у меня просто нервы сдают, – спросил с сарказмом гигант, пробиваясь к ближайшей станции наземного метро.

В такой обстановке невозможно было найти никакого транспорта кроме линий метро. К счастью, полностью автоматизированные системы подземного и наземного метро продолжали работать.

– Не забывай, что я все-таки твоя жена. Уже только одно это говорит о моей решительности. Не каждая отважится стать женой такого ненормального как ты, – улыбнулась девушка, откидывая прилипшую ко лбу прядь светлых волос.

Пользуясь тем, что, дойдя до входа станции, они могли продвигаться среди толпы только медленным шагом, она пыталась отдышаться.

– Я тебя обожаю, малыш, но сейчас мне не до шуток. Я успокоюсь только тогда, когда ты будешь на пути к дому, – проговорил он, пропуская жену вперед и отгораживая от толпы кольцом своих мощных рук.

Поезда прибывали с минимальным интервалом и скорость на пролетах была доведена до максимально допустимой. Это единственное, чем электронные мозги наземки могли ответить на столь неожиданное увеличение потока пассажиров. В тот момент, когда подошел очередной состав, гул голосов вдруг смолк, уступая место гнетущей тишине. Все, замерев, смотрели в черное небо, кто с улицы, кто сквозь прозрачную крышу станции. Несколько одиноких искорок разлетались в разные стороны, а основная масса их, выстраиваясь в боевой порядок, падала на город, стремительно увеличиваясь. Общий вопль ужаса сотряс стены павильона. Люди, от страха теряя рассудок, устремились в открывшиеся двери вагонов.

– Не бойся малыш, главное не отстань. Держись за меня, как только можешь, – закричал Стингрей, понимая, что из лап толпы вырваться не удастся.

Теперь, когда противник атаковал сам город, находиться в вагонах наземного метро было опаснее, чем где бы то ни было еще. Но, как беловолосый гигант не сопротивлялся, обезумевшая толпа, словно невесомые щепки все же внесла их в вагон. Поезд тронулся, бесшумно набирая скорость и оставляя позади стеклянное царство павильона. А в следующую секунду настоящий ад разверзся вокруг. Целые здания вокруг разлетались брызгами стекла и стали. Повсюду вспухали огненные пузыри взрывов. Поезд продолжал нестись над этим морем ужаса, боли и огня, отражая своими сверкающими лаком боками багровый отсвет начинающихся пожаров. Неожиданно впереди что-то гулко ухнуло, и состав, проскользнув по инерции несколько метров замер, вздрагивая, словно живой, от близких разрывов. Один из гранисянских штурмовиков, вынырнув из клубов дыма, завис неподалеку, медленно разворачивая угловатый корпус. Пассажиры, как загнанные в западню звери, крича и давя друг друга, бросались к окнам и дверям, в надежде выбить небьющиеся стекла и, не понимая, что за стеклами их ждет такая же неминуемая гибель. Кто-то, разбив предохранительный колпак, нажал клавишу экстренного открывания дверей и тотчас несколько десятков разумян вывалились из вагона, тщетно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Ухватиться им удавалось только за стоящих рядом, и они увлекали следующих несчастных следом за собой. Беловолосый гигант, обхватив свою спутницу одной рукой, второй вцепился в трубу-поручень, лихорадочно пытаясь найти выход из этой ситуации. И в этот миг штурмовик открыл огонь по поезду из боевого сонара. Звон лопающихся стекол, крики ужаса, скрежет ломающегося металла смешались в единую страшную какофонию. Направляющие, по которым был нанесен основной удар, не выдержали, отпуская из своих заботливых объятий поезд, и тот, запрокидываясь, стал медленно сползать в пропасть.

– Держись! – закричал человек в кожаном плаще, забрасывая женщину на спину.

И едва только она крепко сжала его бока и шею, он бросился к выходу. Гигант надеялся перепрыгнуть на обломки направляющих, громоздящиеся вокруг. Но когда до выхода осталось полшага, поезд, окончательно провалившись, устремился вниз. Человек все же прыгнул, но уже в полете его настигла верхняя кромка дверей. Удар вспыхнул раскаленной звездой в его голове, а затем все погрузилось во мрак.

Дан, расслабившись и закрыв глаза, сидел в дальнем углу комнаты для переодевания. Сидел неподвижно, но в его голове кружился хоровод мыслей и воспоминаний. Он никогда не проигрывал, получая за свои феерические бои баснословные гонорары и считая себя любимчиком судьбы. Ему, молодому бойцу, многие завидовали и за звездную карьеру, за те деньги, которых он не ценил, и даже за счастливый брак с одной из красивейших моделей агентства «Империал Стар Ворлд». Но жизнь такая сволочная штука, что не бывает радости без боли, любви без грязи, белого без черного. И вот мир Дана дал трещину. Черная полоса девятым валом обрушилась на него. Сначала Дан узнал, что его почти друг и по совместительству его менеджер является ко всему прочему любовником его жены. Дан Реззер выставил его из своей жизни, едва не убив, но осталась в душе горечь человека тяжело находящего новых друзей. Отношения с Ли – его женой и единственной существующей тогда для него женщиной, вдруг коренным образом изменились. Она вдруг перестала смотреть на него тем взглядом, который заставлял сходить с ума, бросать все и всех, лишь бы оставаться объектом для этих глаз с легким восточным разрезом. А потом она, почти не скрываясь, стала изменять ему налево и направо. Сначала он метался как раненый тигр, на радость папарацци ломая челюсти конкурентов. Визионщики смаковали судебные процессы о нанесении физического и материального вреда звездой ринга любовникам его капризной жены. А потом он впервые проиграл.

– Эй, Дан, ты дерьмово смотрелся сегодня! – Реззер за размышлениями не заметил, как в раздевалке, сопровождаемый своей свитой, появился Торг Хат, новый обладатель чемпионского пояса, – Этот Кирри порвал тебя как малолетку. Третий проигрыш подряд, не многовато ли для одного сезона?

– Дани, Дани! Бросал бы ты все это, раз карта не идёт, – посоветовал менеджер Хата, колобком выкатываясь из-за широкой спины своего подопечного, – Переходи в нашу команду. Поработаешь пока спаринг-партнером. А там посмотрим.

Реззер, несмотря на закипающую в груди ярость, молча поднялся со скамьи и, отвернувшись от довольно гыкавшей толпы, начал втирать травяной бальзам в вывихнутое в прошлом бою левое плечо.

– А ты прав, Торг. Не так страшен Дан, как его малюют, – тявкнул один из начинающих бойцов, обходя вокруг Реззера, с пренебрежительным взглядом, едва не задевая его плечом, – Он больше похож на вышибалу из дешевого кабака.

– Ты дышишь моим воздухом, – прохрипел Реззер, уставившись взглядом своих по-волчьи желтых глаз в глаза смельчаку.

Тот, поняв, что зашел слишком далеко, стушевался и исчез за спинами остальных.

– Спокойно, ребята, – одернул всех тренер Хата.

Этот старый хромой негроид был искренне недоволен развлечением своих питомцев:

– Вне ринга противника надо уважать. Кем бы ты себя не считал.

– Расслабься, Тойги – насмешливо улыбнулся Реззеру Торг, – Да и к тому же мы не противники. Ведь наш несчастный Дан всего лишь перевернутая страница экзотической книжки. Этот гладиатор, похоже, кончился.

– Рано радуешься. Остынь немного. Тебе повезло. Ненадолго. В следующем бою я отберу у тебя пояс, и все вы увидите, кто на ринге хозяин, – ответил Реззер, прикрывая ладонью вдруг забившуюся в нервном тике челюстную мышцу.

– Хозяин? Вы слышали? Он хозяин ринга, – усмехаясь, Хат обвел всех взглядом, словно призывая оценить шутку.

А затем, оскалившись, он качнул взад-вперед бедрами:

– Ты сначала наведи порядок между ног своей жены, прежде чем….

Никто не успел ничего предпринять, когда Реззер метнул вперед сто пятьдесят килограммов тренированных мускулов, вылившихся в жесткий, неотразимый удар. В следующее мгновение кто-то повис на его плечах, кто-то бросился под ноги, пытаясь свалить. Он не остался в долгу. Все закрутилось в чехарде драки. Но с неожиданным удовлетворением он заметил лежащего с устремленными в потолок глазами Хата. «Извини, что не на ринге» – успел подумать Дан, прежде чем его захлестнула холодная ярость битвы.

Айк медленно крался, подбираясь к разговаривающим существам все ближе и ближе. Покрытые хитиновой броней лапы издавали едва уловимый скрип, касаясь твердого покрытия пола, а передние боевые конечности плавно покачивались, словно ощупывая воздух. Насекомое замерло, пробуя на вкус информацию, поступающую от множества нервных окончаний. Существа были скрыты от его зрения, но он прекрасно чувствовал их запах, тепло и энергетическое излучение. Нужно чуть сдвинуться вдоль препятствия и тогда, следующим прыжком, он настигнет того, за кем охотился. Плоское, покрытое панцирем тело качнулось и шесть ног, толщиной с человеческую руку, зашевелились, перенося его на позицию атаки.

– Система компьютерного наведения тормозит, – объяснял Пип технику, – В последний вылет были проблемы. И, если бы Сол не подключил это дело к своей башке, нас бы поджарили как слепых кутят.

– У нас нет новых систем. Черт, Вы и так со своими лоханками все запасы запчастей очистили, – отвечал механик, злясь на эту войну, загнавшую их в эту дыру, на руководителей, не присылающих новые силы, на себя за то, что не может достать для этого, одного из немногих оставшихся в живых, патрульного с пограничной базы новую систему компьютерного наведения.

– Ага, эти лоханки, как ты говоришь, первую кровь гранисянам пустили. А мы не просились в ваш гребаный улей, – возмутился Пип, выплюнув окурок на палубу и зло растаптывая его носком ботинка.

– Да ладно, не заводись. Не хотел тебя обидеть. Попробую, поковыряюсь, может, вправлю ей мозги.

– Понимаешь, она работает, но реакции замедленные.

– Окей, окей. Я-то пока нормально соображаю. Уже понял. Система тормозит. Расслабься. Иди пивка попей, – отмахнулся техник, разворачиваясь к стоящему рядом штурмовику.

Он хотел сказать еще что-то, но слова застряли у него в горле, а тело сковал животный ужас. Над приземистым корпусом штурмовика взлетело в прыжке существо из тех, что он видел только в фильмах ужасов. Техник пискнул, понимая, что пришел его последний миг, но монстр, перелетев через его голову, с сухим стуком приземлился около пилота. Оно поднялось на четырех задних лапах, страшные передние конечности обхватили Пипа, а могучие челюсти сомкнулись на его горле. Техник уже начал терять сознание, когда услышал вместо предсмертного хрипа веселый смех патрульного.

– Сдаюсь, Барт, сдаюсь. Что, доволен, старый таракан. Сумел таки подкрасться незамеченным, – смеялся Пип, хлопая по спине стоящего, уже на шести лапах, рядом с ним монстра.

– Гхы… аг… даа… ну, – мычал техник, ошалело таращась на эту парочку, и все еще не понимая на каком свете находится.

– Ты что, приятель? – поинтересовался Пип, только сейчас заметив состояние собеседника, – Ты что, Барта еще не видел?

– Барта? Так это то насекомое, про которое ребята говорили? Но, мать твою, так дураком стать можно! Я из-за вас придурков чуть штаны не обделал! Какого черта! Мне никто не говорил, что оно настолько большое, – далее он выложил все ругательства, какие только знал из всех языков Империи.

– Слушай, да у тебя талант. Надо будет запомнить пару твоих выражений. Очень колоритно, – восхищенно сказал Пип, казалось, гордясь тем, какое впечатление производит его питомец на окружающих, – Ладно, пойду, дабы не мешать тебе трудиться. Барт, а где Сол? Ищи Сола.

Пилот шутливо козырнул технику и зашагал вслед за устремившимся к выходу айком.

– Черт. Бывает же такое, – ворча, техник передернул плечами, вспомнив пережитый ужас и, повернувшись к штурмовику, принялся за работу.

Холодный ветер швырял колючие снежинки и они, ледяными иглами, вонзались в раскрытый, воспаленно пульсирующий мозг. Не стало ничего, кроме этих волн холода, накатывающих из бездонной темноты. Свет вдали. Нет, это тонкая струйка теплого воздуха. Тьма превращается в кровавый рассвет. Голос. Его не различить, лишь невнятное бормотание. Струйка тепла превратилась уже в горячий поток, несущий из бездны к поверхности. Свет. Боль. Лучше вернуться в холод и тьму, там нет боли. Боль.

– Он возвращается.

Липкое, тягучее тепло обволакивает все вокруг. Боль и тошнота раскачиваются маятником, то, отпуская, то, придавливая с новой силой. Боль в легких, боль во всем теле. Значит, есть тело. Мозг собрался в комок, пытаясь спрятаться от красной жары. Сейчас что-то произойдет. Молния, удар тока, мозаика вспышек света. Я вернулся.

– Он вернулся, – тихо сказал доктор, пристально вглядывающийся в лицо лежащего на кровати человека.

– Показания приборов в норме. Пациент в плюсовой зоне, – доложил ассистент, подходя от панели приборов к хирургу.

– Отлично. Дайте дозу стимуляторов и снотворное. Мы хорошо поработали.

Боль ушла, уступив место чему-то приятному, словно теплые лучи солнца. Я жив! Я жив! Я жив! Я победил ублюдка! Я жив….

– Соя! Соя! – забился, словно попавшая в паутину муха, беловолосый гигант, опутанный сетью системы жизнеобеспечения.

Его крик метнулся по коридорам госпиталя, заставляя пациентов и персонал испуганно переглядываться. Интеллект госпиталя, оценив состояние больного и нанесенные им повреждения кабелей и продуктопроводов, вызвал к нему дежурную сестру и техника.

– Что с моей женой? – спросил Стингрей, пытливо вглядываясь в лицо сестры, – Она должна была поступить вместе со мной. Стингрей. Соя Стингрей.

– Простите, господин Стингрей. У меня нет никакой информации о вашей жене, – ответила медсестра, не встречаясь взглядом с встревоженным пациентом, – Я лишь медсестра. Я не могу знать данных о находящихся в госпитале пациентах. Даже те, кто лежит в моем секторе ответственности чаще всего лишь номера для меня. Еще раз простите.