Всё, что от тебя осталось
Кати Беяз
Антон отправляется с университетскими друзьями в автопутешествие. Они выезжают в ночь, чтоб не стоять длинную очередь на границе. Их путь лежит через горы. В дороге разыгрывается любовная драма. Вспыльчивая Евгения покидает машину и скрывается в лесу, коварно утопающем в зловещем тумане. Ребята отправляются на поиски, но что они знают про таинственный перевал? Оказывается этот лес хранит свои страшные тайны прошлого. Порой его кровавые картины оживают и открывают страннику свои ужасные лики…
Предисловие
Роман «Все, что от тебя осталось» собрался по частям в течение шести долгих месяцев. Он в равной степени основан на фантазии автора и на историях поныне живущих людей, заглянувших однажды в глаза своей смерти. В основу захватывающего сюжета легли повествования людей, побывавших за гранью реальности, и сумевших донести свой опыт до благодарного слушателя. Мне, как писателю, приходилось пропускать через себя поистине шокирующие вещи, понимая, что они, скорее всего, не являются плодом бурного воображения рассказчика. Два раза я всерьез хотела оставить начатое без продолжения и дальнейшей публикации – так тяжело давался пересказ вещей, не поддающихся никакому научному объяснению. Но даже на время оставляя работу над романом, история продолжала жить во мне, каждый раз, пытаясь, вырваться наружу. Сегодня, дописав последнюю строчку, я почувствовала небывалое облегчение, отпустив свой корабль призрак в дальнее плавание с таким непростым, а порой поистине ужасающим, грузом. Повествование ведется от мужского лица, хоть автором является женщина. Намеренно выбрав этот непростой путь, я заложила в книгу части реального рассказа, не желая менять в них ни единой буквы. Персонажи и имена в данной книге вымышлены, все совпадения случайны.
Там, где война войною крыла,
Куда войска держали смертоносный курс
Сквозь полотно времен ты не забыла
Наш крик и плач, и нашей крови вкус…
Введение
Если приказ «не шуметь!», значит, я здесь не один?!
Впереди тусклым зеркалом блеснули стальные двери – такие, что лишь стоит нажать плечом, и ты уже по другую сторону. На уровне глаз круглые мутные окна. Надеюсь, я смогу хоть что-то разглядеть сквозь стекла. Однако уже через пару шагов я понял, что они покрыты инеем. Причем иней нарос с их другой стороны. Стало быть, там, куда я иду, температура ниже нуля.
«Надеюсь, я еще теплый, – отметив с особым сарказмом, я приложил свою ладонь к окну. – Это всего лишь стекло, оно нагреется, растопив тонкий снег».
Спустя минуту стекло и вправду приобрело некоторую степень прозрачности, и я заглянул. Поначалу я ничего не увидел. Там было совсем темно. Когда глаза привыкли, я смог рассмотреть в свете луны высокий лес. Тот самый лес, в котором сейчас шел. Остатки тумана стелились по земле, и в их странном свечении я вдруг увидел множество силуэтов. Они были повсюду. Эти темные человеческие тени просто стояли там, неподвижно замерев.
Раздался громкий хлопок, и чья-то рука ударила в стекло. Бледная ладонь в мелких порезах застыла по другую сторону двери. Я отлетел назад и упал на осколки кафеля, парализованный страхом. В голове пронеслось «беги», и в то же мгновение надо мной погасли лампы. Где-то далеко они еще мигали, но надо мной уже нет. Во мраке картина в круглом окне приобрела четкость, и я увидел, как рука незнакомца сползла. Поодаль чернели силуэты. И тут они пробудились, а их хищные глаза озарились странным огнем. Обнаружив источник звука, они все как один теперь смотрели прямо на меня.
Глава 1
Женя
«Если хочешь быть однажды спасенным, надо уметь спасать…»
***
Я услышал, как открылась пивная бутылка и кто-то жадными глотками выпил навскидку половину за раз. Повернув зеркало, я увидел довольного Толю. Его редкая белесая бородка была еще в пене, которую он совсем не спешил вытирать.
– Толик, это же по-свински! – разозлился я.
Он обещал сменить меня сразу после границы. Сейчас же он пил пиво и довольно улыбался, без стеснения смотря на меня сонными прозрачными глазами.
Я вообще не понимал, как этот парень мог быть отличником. Это походило на какой-то магический трюк, но длинноволосый хипстер без грамма ответственности учился на одни пятерки. Завидовал ли я ему? О да! Мало того, что он был чертовски хорош собой, так еще и получал от жизни все, чего хотел. Толик был полной противоположностью мне, ведь я знал, каких трудов стоит хорошая жизнь и как ни на минуту нельзя расслабляться. Как только у него получалось пить вечерами пиво, а утром сдавать все экзамены на отлично?! Я не знал. Он не производил впечатления начитанного или одаренного парня. Все преподаватели до единого настороженно смотрели на этого Курта Кобейна, когда тот впервые заходил в аудиторию. Но стоило ему открыть рот, как из его уст сыпались реплики, показывающие блестящее знание предметов.
Помню, был у нас один профессор, отличавшийся чрезмерной предвзятостью ко всему молодому поколению. Мы ужасно боялись его зачетов, не говоря уж об экзаменах. Я вышел радостный с тройкой, мне не надо было пересдавать и видеть этого черта в человеческой шкуре еще раз. У Толи же была пятерка.
– Как? – взбесился я.
– Что как? – не понял он.
– Как тебе снова это удалось?
– Бро, ты говоришь ребусами. Выражайся яснее… – недоумевал он.
Этот парень даже не понял, что я говорю про оценки!
– Братан, как ты получил пять?
Тот смущенно заулыбался, показав свои коварные ямочки и обнажив белые ровные зубы.
– Ты продал ему душу? Признавайся! – не отставал я.
– Ты что, о предмете? Это все не так важно.
– А что важно?
Нет, мне было крайне интересно, что же действительно важно для человека, которому все в жизни удается. Он засунул руки в карманы джинсов, которые раздражающе безупречно сидели на нем. Пожав плечами, он закатил свои выразительные голубые глаза к потолку и выдал:
– Не знаю, чувак, что реально важно. Но точно не оценки.
Чтобы купить эту машину, я работал по выходным два года на стройке. Я не питал особой любви к физическому труду, однако это было то, что могло дать мне толчок к воплощению моей мечты. Все то время я практически не общался с друзьями, не смотрел кино и толком не спал. Один раз бригада с пятницы отмечала день рождения прораба, и, чтобы выполнить субботний план и уложиться в нормативы, мне пришлось целый день одному внаклонку таскать тяжелые мешки с песком. Я заработал тогда грыжу, которая то и дело ныла, а этим вечером особенно. Она тупой болью блокировала весь поясничный отдел и отдавала в левую ногу. Возможно, мне пришлось бы тяжко с механической коробкой передач. Хорошо, что мой железный конь был оснащен по последнему слову техники, так что на трассе я не пользовался педалями вовсе. Всего пары кнопок на руле вполне хватало для поддержания оптимальной скорости и плавного торможения. У матери была хорошая мазь для спины, она быстро снимала любое напряжение в позвоночнике и приятно пахла хвоей. Я так торопился, что забыл ее. Она всегда возмущалась, размазывая пахучую смесь по моей пояснице:
– Ты гробишь себя смолоду! Куда торопиться?! Все успеется! Всех денег же не заработать…
Куда там?! Они с отцом никогда не торопились, оттого мне сейчас приходится наверстывать, отдуваясь за них. Наша двухкомнатная квартира уж давно позабыла, что такое ремонт, а обои, наверное, были свидетелями перестройки. До самого института я спал на детском диванчике, подставляя под ноги кресло, позаимствованное у гарнитура из родительской комнаты. Каждый раз, когда я ложился в это замысловатое сооружение, мысли о стильных молодежных комнатах моих друзей удручали. Я даже никого не мог пригласить к себе… Так что с первой же зарплаты на стройке я взял в кредит большой мягкий диван ярко-желтого цвета. Часто я заставал на нем мать, она приходила с работы и ложилась ко мне отдохнуть. Отец же так ни разу на него и не присел. Этот диван, кажется, только злил и раздражал его.
– Ничего вычурнее ты не мог купить?! – возмущался он.
– Мне надо спать на чем-то! Или ты думал, что я на всю жизнь останусь пятиклассником, которому не нужна кровать побольше…
– Мы с матерью зарабатываем столько, сколько можем. Дед в твои годы в сыром окопе спал!
– Именно поэтому его уже нет в живых!
Я никогда не жалел о прошлом. В моей жизни все шло по тщательно разработанному детальному плану, который неизбежно выводил меня на путь успеха.
Пейзаж сменился. Нас окружили горы. Температура за окном стремительно падала, а дорога приобретала плавную витиеватость. Хвойный лес буквально склонился над нами, а сквозь его макушки поблескивали снежные вершины. Я включил подогрев сидений и сказал всем пристегнуться.
Наверное, я был единственным из присутствующих, кто каждый раз, садясь в машину, пристегивался и был абсолютно трезв. Сзади раздалось два фальшивых щелчка. Ладно, в принципе мне было плевать на тех двоих, но из-за Жени меня могли оштрафовать. Я снова попросил ее пристегнуться. В ответ она лишь чмокнула губами и уставилась в окно. Уже не раз такое ее поведение становилось поводом для наших ссор. Автомобиль отчаянно пищал двадцать секунд, тщетно пытаясь призвать к благоразумию эту красивую, но упрямую девушку, и, не дождавшись абсолютно никакой реакции, так же, как и я, умолкал. Возможно, автомобили будущего оснастят сидениями с железной хваткой, которые сами смогут сдерживать Женю каждый раз, как она будет садиться в машину, но уверен она и тогда что-нибудь придумает. Сегодня, отправляясь в дальний путь, я буквально стребовал с нее обещание ехать пристегнутой, и это была моя маленькая победа. Но спустя всего час дороги, обмениваясь с Галей чипсами и пивом, Женя демонстративно вздыхала, показывая, как ненавистный ремень тугой веревкой стягивает ее несчастное тело. Не видя в моих глазах понимания и не желая боле калечить молодую плоть, она снова отстегнулась. На что я просто отвернулся, устав с ней воевать.
Стараясь остыть от возмущения, я взглянул на холодные пики гор. На фоне темного неба они горели своей белизной словно фонари. Этот контраст завораживал и манил. Мне захотелось оказаться там, на самой вершине, и взглянуть на этот бренный мир с высоты. Сопровождавший нас высокий лес изредка стал прерываться на опушки и небольшие поля. Мы сбежали из шумного города на праздники. Там уже вовсю цвела весна, а здесь, казалось, природа еще не проснулась. Поля темнели прошлогодней смятой травой и голыми кустами. За обочиной то и дело виднелись остатки грязных сугробов. Стекла начали запотевать, и везти становилось труднее. Конечно, именно в этот момент у Жени с Галей появилось острое желание друг друга пощипать.
– Женя, не ерзай и пристегнись, мне и без того плохо видно дорогу.
– Зачем тебе ее вообще видеть?! На ней же никого нет!
– На ней есть повороты и деревья! – возмутился я. – И, в конце концов, ты обещала…
Женя, по сути, ехала задом вперед, и я прекрасно понимал почему. Когда я предложил ей отправиться в путешествие в начале мая, она сообщила, что летит отдыхать с родителями в Италию. Но, узнав, что со мной собирается Толик, ее планы тут же поменялись. У нее, очевидно, был к нему интерес. Почему не чувства, а именно интерес? Потому что Женя и настоящие чувства – понятия очень далекие друг от друга.
