Хорошо, когда нас ждут

***

В доме было тепло. Я смотрел в замёрзшее окно и думал о надвигающейся зиме. На моём столе лежала раскрытая книга с уже пожелтевшими и немного запачканными листами. Я пил крепкий чай и пытался дочитать необходимый мне материал. Однако в голову, кроме мыслей о зиме и снеге, ничего не шло.

Взял книгу в руки и полистал. Неожиданно на стол упала небольшая фотография, на которой был я. Фото было сделано лет пять тому назад. Требовали на работе. На снимке я был хмурый, немного сутулый и задумчивый. Помню, приболел тогда. Овальное лицо казалось слишком бледным и продолговатым, а большие карие глаза печальными. Но в целом я нисколько не изменился. Всё такой же кудрявый с широким лбом, немного курносым носом и пухлыми губами. Я вздохнул и положил фото обратно. Оно напомнило мне о прошлой жизни.

Так вышло, что моя биологическая мать с юных лет увлеклась пьянством. Ребёнком я был незапланированным, поэтому она быстро отдала меня в детский дом. Отца своего до сих пор не знаю.

В детском доме я прожил три года, после опеку надо мной взяла Антипова Антонина Васильевна, которую я и считаю настоящей матерью. На тот момент ей было около сорока. Сумев договориться с соцопекой, она забрала меня к себе в деревню. То время я помню смутно, но Антонина Васильевна рассказывала мне, что она сразу нашла ко мне подход. Вскоре я стал называть её мамой.

Мама держала хозяйство и торговала мясом на городском рынке. Поэтому каждое утро она оставляла меня за главного, а сама ехала работать. Она так и не вышла замуж. Говорила, что не нашёлся тот самый.

Теперь же всё изменилось: скотину мы не держали уже давно, а в огороде я сажал только картошку.

В нашем доме было три комнаты: кухня, зал и спальня. С детства спальня была в полном моём распоряжении. Это был мой уголок, где я мог побыть наедине с собой и своими мыслями. Ведь творческому человеку необходима тишина и личное пространство. К маме же всегда приходили гости: соседки, подруги, старые знакомые, в деревне её все знали, уважали и любили.

Я вздохнул, поднялся со своего места и направился в коридор. По привычке глянул в зеркало и провёл рукой по непослушным каштановым волосам. Набросил на себя шубу, надел шапку и, нырнув в валенки, вышел на улицу.

Снег кружился юлой, и этот лихой вихрь будто мечтал унести куда-то далеко… Я зашагал по деревне, оставляя за собой следы на снегу. Белый ковёр слегка поскрипывал подо мной. На тёмном небе полумесяц светился как-то тускло и уныло.

Я зачем-то считал свои шаги и глядел на искрящийся снег, освещённый фонарём. Задумался об одиночестве, которое было одновременно моим наслаждением и проклятием.

Так бродил около часа, пока не замёрз. Вернувшись, я подогрел чайник и вдоволь напился горячего чая. Голова моя просветлела, захотелось снова читать, и я взялся за книгу. Снег продолжал кружиться за окном, а в моей голове родилась отличная идея для создания нового сюжета. Дочитав материал в книге, я открыл свою тетрадь и стал трудиться.

По профессии я – писатель. Пишу рассказы для детей и веду небольшие колонки в газете «Родники». Именно поэтому я стараюсь много читать. Чтение учит мыслить и помогает мне в работе. Почти каждый день езжу в город, в редакцию, и возвращаюсь поздно вечером. Так было и в тот день. Я вернулся поздно, зайдя в дом, я увидел маму, которая сидела, как обычно, около окна в своём большом кресле-качалке и глядела вдаль.

– Здравствуй, сынок! – воскликнула она, и в её глазах засиял тёплый огонёк.

Я обнял маму и погладил по седым волосам, затем включил чайник, наполнил небольшую кастрюлю водой и поставил греться.

На полу около плиты лежал серый мешок с картошкой, которую я принялся чистить. Справившись с картошкой, я набрал воды в небольшой сотейник – собирался варить сосиски. Когда всё было готово, я разложил ужин по тарелкам, налил чай в кружки и придвинул стол поближе к матери.

Моя мама двигалась мало, болели ноги и спина, зато собеседником она всегда была очень интересным. Память не покинула её, мама спокойно рассказывала интересные истории из своей жизни. Когда я был на работе, она вышивала красивые узоры на платках, которые потом продавала деревенским, пряла, читала и выращивала комнатные растения.

Она и в свои восемьдесят лет была красивой. Каждая морщинка говорила о её большом жизненном опыте, седые волосы водопадом спускались на большую грудь, порой я помогал маме собрать их в толстую косу. Мне нравились мамины тёмно-карие глаза, в которых не угас огонёк доброты. Она постоянно щурилась и почти не видела без очков. От природы крепкая и немного пухлая, она любила носить широкие длинные расписные сарафаны, которые придавали её тёмной коже золотистый оттенок. Порой я пересматривал старые фотографии, на которых маме было от силы лет двадцать пять. Я искренне любовался ею. И сейчас она казалась мне даже ещё красивее, чем раньше, ведь мудрость красит человека.

– Давай поедим, мам, – проговорил я.

Она посмотрела на меня, кивнула и, взяв ложку, принялась есть. Я улыбнулся.

На столе я увидел большую новую вазу с фруктами и конфетами.

– Тётя Катя заходила. У неё внук родился, поделилась радостью.

За ужином мама вспоминала, как они вместе с той самой тётей Катей ездили в гости в соседнюю деревню. Мама помнила всё до мелочей. Рассказывая, она живо улыбалась, и мне казалось, будто в тот момент она перенеслась в свою молодость, такой яркий был её рассказ.

После ужина мама взяла вышивку, включила телевизор и принялась смотреть сериалы, а я пошёл топить баню. На улице разыгралась зима, и мороз заметно щипал нос и щёки. Я любил делать все дела, когда надвигалась ночь, это придавало моему существованию некий тайный смысл.

В отличие от мамы, скотину я никогда не держал, мысли не возникало завести даже собственную собаку. Всё не решался брать на себя ответственность. Ведь приручить кого-то – это дать обещание любить и заботиться. А я трусил. Всегда боялся провалиться, случайно не сдержав обещания, именно поэтому никогда и ничего не обещал.

– У вас банька сегодня, Николай Семёнович! – услышал я звонкий голос проходящей мимо соседки.

– Здравствуйте! Да вот… погреться захотелось.

Соседка улыбнулась. Румянец покрывал её щёки, а глаза блестели. При свете фонаря она показалась мне таинственной.

– Как Антонина Васильевна?

– Хорошо, спасибо.

– Зайду завтра к ней на чай.

Соседка ушла, а я продолжил топить баню.

***

Проснулся я часов в десять – скулил пёс. В голове моментально промелькнула мысль о том, что собаки у нас уже давно нет.

Тогда я подумал, что наверняка соседская. Однако я отчётливо слышал, что вой доносился из-за двери. Я встал и нехотя поплёлся узнавать, что за непрошеный гость пожаловал ко мне. Действительно, на пороге оказалась небольшая светло-рыжая дворняга. Пёс смотрел грустными тёмными глазами и жалобно скулил. Худой, облезлый, лапы все в снегу…

– Ну, чего скулишь? – спросил я.

Пёс поджал под себя задние лапы и опустил мордочку вниз. Мне стало жаль его, и я вынес ему пару остававшихся сосисок.

– Покушай, брат.

Тот радостно завилял хвостом и принялся поглощать сосиски. Я усмехнулся. Он мне сразу понравился.

Справившись с сосисками, пёс мирно разлёгся на ступеньках.

– Откуда же ты такой взялся? – развёл я руками. – Потерялся?

Пёс продолжал смотреть на меня. Этот преданный, добрый и непоколебимый взгляд заставил меня растеряться. Я не решался впустить пса в дом и стоял в одних шортах на пороге. Чувствовался утренний морозец, и за короткое время я порядком озяб.

Зазвонил телефон. Я вернулся в дом и взял трубку. Звонил коллега по работе и просил приехать помочь. Мне пришлось мигом собраться и бежать на электричку. Пёс остался лежать на ступеньках…

***

Вернулся я поздно. Пёс по-прежнему лежал на том же месте. При виде меня он радостно залаял и принялся вилять хвостом. Мне стало приятно. Пёс так радовался моему приходу, что я потрепал его шёрстку и впустил в дом.

– Он с самого утра тебя ждёт, – проговорила мама. – Я кормила его, звала в дом, а он, паршивец, не зашёл.

Я улыбнулся и ушёл спать в свою комнату. Мне нравилось проводить время в одиночестве, но сегодня я был не один. Пёс преданно стерёг мой сон.

На следующий день я решил узнать, может, собака принадлежала кому-то из деревенских, но все видели пса впервые.

Прошла неделя, и каждое утро, просыпаясь, я хотел прогнать пса, но не мог. Когда я возвращался из города, он бежал мне навстречу, заливисто лая и радуясь моему приходу. Он слышал и узнавал мои шаги, когда я только заворачивал на нашу улицу.

Я назвал его Другом. Такое странное и непонятное имя – Друг. Да, я стал считать своего пса другом. Возможно, это было из-за того, что у меня никогда не было друзей и порой мне не хватало родственной души. Конечно, мама всегда понимала меня и была самым лучшим другом, но мне всё-таки хотелось чего-то ещё… Часто, подолгу сидя в своей комнате, я начинал чувствовать одиночество и тут же выходил в зал к маме.

Вместе с псом мы готовили, гуляли по деревне и смотрели на ночное небо, он ходил за мной по пятам. И лишь иногда немного жалобно скулил, словно боялся, что я прогоню его. Один раз я накричал на него. В тот день я очень устал и хотел спать, но пёс тянул меня на прогулку, вцепился в мою штанину и скулил, тогда я разозлился и прикрикнул на него. Пёс опустил мордочку, поджал уши и лапы, спрятал чёрный нос и вообще весь как-то сжался и затих. Я остыл и позвал его. Да, он стал откликаться на Друга. Пёс подпрыгнул и пулей принёсся ко мне. Я извинился и почесал ему за ухом. Пришлось поддаться и пойти на прогулку.

Бывало, я читал ему свои рассказы и заметки, он внимательно слушал, застыв на месте. Пёс понимал меня, и за короткое время мы очень привязались друг к другу.

Мама говорила, что в моё отсутствие пёс всегда находится рядом с ней, охраняет.

***

Как-то раз я опаздывал утром на работу, поздно проснулся. Бывает… Сова всё-таки.

Пса оставил на улице, на крыльце. Закрыл дверь, ведущую в дом, и прикрыл небольшую калиточку. Соседские ребятишки залили горку, и ледяная дорожка пересекала мой путь. Я улыбнулся и спокойной пошёл прямо. Но мои ноги не захотели меня слушаться, и, поскользнувшись, я упал, сильно ударившись рукой. От резкой боли в локте я закряхтел. Послышался лай, пронзительный заливистый лай моего пса. Он бежал мне навстречу. Мой друг. Дорогой и верный. Мне стало стыдно за то, что я когда-то хотел прогнать его.

Пёс вцепился зубами в мою старую и немного потрёпанную шубу и принялся тянуть, пытаясь поднять меня. Я засмеялся, потёр ушибленный локоть и встал. Рукой я мог шевелить спокойно, а значит, волноваться не стоило. Синяк, конечно, будет, но, как говорится, до свадьбы заживёт!

Пёс грустными глазами глядел на меня, тревожился, затем стал ласкаться и скулить. Он лизнул мои большие руки и засопел.

– Перепугался ты за меня, Друг! – воскликнул я и принялся гладить собаку. Друг встал на задние лапы, запыхтел и обнял меня передними.

– Друг, Друг! Настоящий друг!

На работу я всё-таки опоздал, но пришёл счастливый, в расстёгнутой шубе и с улыбкой на лице. Редакция давно меня таким не видела.

– Жениться надумал? Давно пора! – шутили коллеги.

Я смеялся, но ничего не говорил. После работы зашёл в магазин, накупил целую кучу еды: себе, маме и Другу. Медленно шёл снег. Я торопился на последнюю электричку, зная, что дома меня ждут…

Свет моих очей

***

Был обычный рабочий день. За окном медленно падал снег. Пушистые хлопья застилали уже и без того заснеженные дорожки. Я пил кофе и думал о новом сюжете.

Неожиданно хлопнула дверь и в мой кабинет зашла симпатичная молодая женщина в расстёгнутом голубоватом пальто. Она улыбалась и смотрела на меня. Русые волосы выбивались из-под узорчатого платка, щёки раскраснелись от мороза, алые губы слегка дрожали, а изумрудные глаза светились ярким огоньком. Небольшого росточка, тонкая и изящная, словно тростиночка, ей было лет тридцать пять. Незнакомка стала поправлять платок, но он совсем покосился, и показалась длинная русая коса. Женщина походила на настоящую Снегурочку. Она сняла свои меховые рукавички и в упор поглядела на меня.

– Здравствуйте, Анатолий Иванович! Я по поводу работы. Мы вчера созванивались. Помните? Я Люба! Вы говорили, что вакансия есть.

– Здравствуйте, вы…не… – замялся я.

–Вакансия уже закрыта? – грустно протянула она.

–Люба, вы дверью ошиблись. Вам в соседний кабинет, – улыбнулся я.

–Ой, извините…

И мы вновь уставились друг на друга. Я будто бы переместился в сказку, новогоднюю сказку, представляя мерцающие огни и новогодние хороводы. Необъяснимая радость и чувство праздника окутали меня.

–А вас как зовут? – спросила Люба, прервав праздник в моей голове.

–Николай Семёнович…

– Очень приятно, Николай Семёнович. Я, наверное, пойду…

И она вышла, тихонько прикрыв дверь.

Весь день я был сам не свой. Сюжет вылетел из головы, и я бессмысленно смотрел на пустую страницу и мелькающий курсор.

По дороге домой, сидя в электричке, я всё думал о ней, и мне вдруг захотелось написать рассказ, в котором Люба станет прототипом главной героини. Я прибежал домой, наспех перекусил и тут же принялся писать. Друг обнюхивал меня и тихонько наблюдал за тем, что я делаю. Когда я поставил точку, на часах было шесть утра. Мне жутко хотелось спать, но я был настолько счастлив, что, выпив чашку кофе, побежал в редакцию.

Я был абсолютно уверен, что Любу взяли на работу, и мне очень хотелось, чтобы она первая прочитала моё произведение. Я ведь пишу не только для детей. У меня есть взрослые романы, рассказы и повести. Своё творение я назвал «Свет моих очей» и надеялся, что Люба всё поймёт.

В моей жизни были женщины, но всё как-то не срасталось. Я привязывался к ним, но, получая нож в спину, молча удалялся.

Придя в редакцию, я заглянул к Анатолию Ивановичу —нашему главному редактору, но его не оказалось на месте. Зато за соседним столом сидела Люба. На ней было салатовое платье, на шее повязан ситцевый фиолетовый платочек. Люба заплетала длинную русую косу. Её пухлые алые губы напоминали прекрасную нежную розу, цветущую в летнем саду.

– Здравствуйте! – воскликнула девушка и на мгновение перестала плести.

Я улыбнулся. Как вовремя она здесь.

– Добрый день…

– Мы теперь с вами коллеги, Николай Семёнович! Меня взяли помощником главного редактора.

И она вновь принялась за своё занятие, поглядывая в зеркало, висящее напротив.

В кармане я нащупал флешку и смущённо протянул Любе.

–Папка называется «Люба». Прочтите.

Она удивлённо вскинула густые брови, затем нежно улыбнулась, взяла флешку и кивнула.

Я поспешил удалиться.

Вечером того же дня я лежал на кровати и чесал усевшегося около меня пса за ухом. Раздался телефонный звонок. Это была Люба. И откуда у неё мой номер телефона? Она пригласила меня на каток. Смелая и сильная женщина.

К слову, я не умею кататься. Всё детство мы с ребятами бегали по деревне на лыжах. Что касается коньков, то я разочаровался в них сразу же, после того как надел и свалился на лёд.

– Ну, что, Друг, придётся нам стать фигуристами! – усмехнулся я и погладил пса. Тот радостно завилял хвостом и прижался ко мне.

***

Стоял морозный воскресный день. Я приехал раньше, взял коньки напрокат, неумело надел и сел на лавочку. Народу было много, особенно детворы. Мальчишки играли в хоккей, мешая девчонкам спокойно кататься. Лёд был очищен и сиял на солнце как стёклышко.

Вскоре пришла Люба. На ней были тёплые штаны небесного цвета, дутая светлая курточка, шапка с помпоном, который забавно раскачивался из стороны в сторону при каждом повороте головы. Она тотчас увидела меня и заулыбалась.

Я подождал, пока моя спутница переобуется, и мы вышли на лёд. Она тащила меня в самый центр— в толпу. Было шумно. Передо мной проносились катающиеся, весело смеясь и разговаривая. Я изо всех сил старался не упасть, хватаясь за Любу, но мне всё-таки не повезло – какой-то паренёк сбил нас. Люба ловко встала, с её помощью поднялся и я, но не прошло и минуты, как снова упал. Она засмеялась. Её смех напомнил мне звон колокольчика.

–Люба, я хочу вам признаться, – наконец решился я.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.