Избранное
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Избранное
Фердинанд Фингер
Избранное
Признание
Дорогой жене Риточке и сыну Георгию посвящаю
Устал – устал – устал писать стихи,Но Бог не позволяет отдохнуть немного,Опять ночами в нетревожимой тиши,По камням острым босиком в дорогу.22.06.2010.Посвящается эмигрантам трех поколений
Всем павшим и живым, подарившим нам жизнь и свободу в борьбе с фашизмом
Verlag Terterian
Postfach 50 06
08 80976 München
Tel.: +49-89-500 94 813
Fax: +49-89-420 95 22 77 9
E-Mail: zeitung@germaniaplus.de
www. germaniaplus. de
Фердинанд Фингер
Признание
На склоне лет я написал свой первый стих,И в чудо это я не мог поверить.Как в душу грешную мою Господь проникИ мне решил Поэзию доверить.Четыре книги предо мной лежат…В них – отраженье Счастья и сердечной боли.Они о жизни прожитой так много говорят,Они написаны – и это все по Божьей воле.29.10.2010
Дорога
Дорога жизни, ускользающая вдаль,На ней не только пыль, заботы и тревоги.На ней встречаются и Ралость, и Печаль.О, Путник дорогой, крепись на жизненной дороге.Бывает так, что ноги стерты в кровь.Бывает, с ветерком летишь в пролетке.Бывает, встретишь Жизнь иль Смерть, или Любовь.Бывает, плакать и смеяться будешь при такой находке.На ней все можешь вдруг в минуты потерять,А можешь все приобрести по Божьей Воле.Там по потерянному горько зарыдатьИли найти Бесценную Свободу в человечьей доле.Там можешь ты Отца и Мать похоронить,Услышать крик ребеночка пронзящий.Судьба вдруг может кирпичом прибитьИли избаловать Фортуной прилетящей.Дорогу можешь всю пройти и чист, и свеж.Или прийти к концу и в грязи, и уставший.Так много оскорблений получивши от невежд,Что жизнь покажется ненужной и пустячной.И ненависти, клеветы так много там.Где Правда и Любовь на той Дороге боли?Они там есть – там место есть Мечтам,И будешь счастлив ты по Божьей Воле.С дороги ты поднимешь вновь и вновь,Перетерпи, о, путник, и печали, и тревоги.Поднимешь камни легкие – Надежду, Веру и Любовь.И с Божьей помощью камней тяжелыхТы не встретишь на своей дороге.25.11.2010.
Бокал
Дорогой жене
Не знаю я, что может быть дороже?Дороже бриллиантов, золота, цветовВ сравненье с чем? – О, подскажи мне, Боже!С небес услышал я: «Пришедшая любовь!»Она пришла и в Чудо превратиласьМне освещает душу, искупав в теплеЧерез полвека предо мной явиласьЧудесным отпечатком губ на тонком хрустале.На самом ободке хрустального бокала,Который я хранил бессчетные года,Ты воплощением Любви опять предсталаИ перед этой Драгоценностью все меркнет, Господа.P.S.
Хрустальный бокал был куплен в ресторане «Прага» в 1960 году и хранится автором по сей день.
01.12.210
Фото 2003 г.
Парфюмер
По роману Патрика Зюскинда
Вступление
Ко мне попало в руки DVD случайно,Его я на одном дыхании смотрелНе зря – тот фильм был гениальнымС названием довольно странным «Парфюмер».Я в нем такие чудеса искусства подглядел.Игра актеров, режиссура так была серьезна,Сюжет в стихах я описал для тех, кто не смотрел,Спешите, покупайте фильм – пока не поздно.Так надоела тривиальность – милые друзья.Та, что с экранов нескончаемым потоком льется.Какая-то таинственная жизнь ко мне пришлаИ отзвуком таинственности в сердце отдается.О, Патрик Зюскинд! Гениальнейшая голова,Которая придумала историю невероятную такую.Которая запомнилась, тревожит иногда,Искусством раскрывая нам загадку жизни непростую.Известно – гений со злодейством несовместен,Убийство – мерзость перед Богом не оправдана ничем,Вопрос о том. «что быть или не быть», здесь не уместен,Уж лучше гению и не родиться – не… за… чем…07.07.2010
Глава первая
Сырая камера, писк крыс и темнота,Ручьями льет вода по скользким стенам.Закован узник в цепи, кажется, что навсегда,И никому до умирающего нету дела.Уж скоро триста лет, когда за ним пришли,И, расковав, тщедушную фигуру потащилиНа площадь «лобную» – там приговор прочли,Под вопль толпы «распни» – обратно притащили.Тщедушный юноша лет двадцати пяти,Огромные глаза пытливые, густая шевелюра,Сутулая спина и длинная ладонь в кисти,Избит и изможден – жестокая судьба-фортуна.Безжалостным пинком – и на холодный пол,Покрытый еле-еле тонкою гниющею соломой,И темнота, и холод – брошенный на произвол,Пока на казнь не поведут дорогою знакомой.О, цепи ржавые – как раны глубоки,Железом растревожены холодным,«О, Боже!» – узника несчастного щади,Он только воду пил, не ел – голодный.Глава вторая
Как мне проникнуть в вековую даль,В которую вернуться только мыслью можно,Быть может, в восемнадцатый на площадь ЭтуальПопробую пробраться осторожно.Хотя зачем на площадь под названием «Звезда»?Не лучше ли туда, где жизнь кипит от века к веку,Где нищета, где грязь, помойка навсегда.Где трудно сохранить названье человека человеку.Там рыбные ряды, там вечный шум и гам,А мостовая вся в грязи. Вся в требухе от рыбы,Торговля рыбою идет с грехом напополам,И все миазмами пропитано, там запах нетерпимый.Там все не так, как надо – вонь и грязь,А червяки, как одеялом, рыбьи туши покрывают,Торговки нищие в лохмотьях – дырок вязь.За что такая им судьба – они не знают.Туманные века – ушедшая щемящая печаль,О, Франция, знакомая от края и до края,Какая ты была – тебя мне очень жаль,Какая ты сегодня – красивей не знаю.Поля лаванды в синеве сиреневой лежат,Фламинго розовые средь осоки бродят,И маки красным на полях кричат,А облака по небу голубому хороводят.Там города в прекрасных зданиях сияют белизной,Архитектурою своей глаз поражают,Изысканный французский вкус передо мной.Каналы посредине городов там повсеместно протекают.Глава третья
А раньше триста лет тому назад ведь не было страшнейФранцузских городов, погрязших в грязи.Там нечистоты из окон лились на головы людей,Среди домов текли – миазмами стекали.Разделывали рыбу кое-как между рядов,А требуху и жабры-чешую вокруг себя бросали,От крови мостовая мокрая – в ней масса червяков.Торговкам все равно, ведь этого они не замечали.Беременность шестая у торговки молодой,Такая нежеланная, досадная, молодка чуть не плачет.А надо торговать, ведь рыба протухает головой,Вот родила – ребенка на помойку. Счас нельзя иначе.Бросок из таза – рыбы отвратительная требухаНакрыла с головой новорожденного ребенка.А пуповина, не отрезанная, кровью протекла,На грязной мостовой залился плачем тонким.Зеленых мух насело на ребенка тьма,А червяки покрыли тельце пеленою,Лежал он весь в крови и смазке – эх, беда,Нашелся сердобольный – окатил ведром с водою.Заметили товарки, что-то здесь не то,Вот подыскали столб – набросили веревку,И в миг повесили торговку было ведь за что,Была проявлена завидная сноровка.С младенца сняли рыбьи жабры, червяков, кишкиИ рыбным ножиком покончили с кровавой пуповиной,Новорожденного в приют сиротский отнеслиИ продолжали торговать, забыв о том событии невинном.Глава четвертая
Приютный дом похож на черный склеп.В нем – нищета и грязь, клопы и тараканы,Хозяйка «цербер» там уж много лет,Ну, а еда – еда, все дети там в коросте, в ранах.Там пятилетки, шестилетки малыши,А восьмилетних нет – они уж на работе.Под рваною одеждой поедом едят их вши,И лица детские невеселы – всегда в заботе.Мальчишку бросили средь малышей,Там он лежал недвижимый и бездыханный,Детей хозяйка гнала от новорожденного взашей.Хотелось им узнать, не умер ли подарочек нежданный.Вдруг в склепе в темноте раздался крик,И мертвый залился противным плачем,Подушка на лице вдруг оказалась вмиг,Но не успели задушить: остался жив – удача.Работорговлей жил приютный дом,Детишек много – деньги все же приносили,Как восемь стукнуло – из дома вон.Работай по шестнадцать в день, чтоб не прибили.Еще ведь повезло, не продали совсем и навсегда,А только лишь в наем ребенка сдали,Еще вернуться на ночь есть куда.Ребенок счастлив, что чужому не отдали.Бесправие царило в те века и произвол:Раз в нищете родился – в нищете подохнешь.И выбрать можешь только зло из этих зол,И что среди богатых нищий может.Нет выбора в той жизни – тут и там.Ну, только если Бог пошлет талант ребенку,Тогда, быть может, вверх пробьется он с грехом пополам.По грани между Сциллой и Харибдой тонкой.Хозяйка отлупила без пощады кочергойНесчастных, чтобы впредь была наука,И занялась подсчетом выручки дневной,А в доме наступила омертвляющая скука.Ребенок рос, как будто бы глухонемой.И до пяти не говорил ни слова.Товарищи по дому поняли, что он чужой,С ним не играли – избивали по-глухому.Глава пятая
Для Жан-Батиста обонянье стало всем,Чем он дышал и жил ночами-днями.Он нюхал все, что попадалось, а затемСтарался в памяти те запахи хранить – долой печали.Вон крыса дохлая – какой же запах у нее,В болотце ржавое железо – вот находка.А запах тухлой рыбы – тоже ничего.Годами шел за запахами неспешащею походкой.Лягушку, сук, гнилье и запах роз – все запахи,Что тысячи предметов выделяют,У Жан-Батиста проникали через нос,Нос нервный с трепетными крыльями – все удивляет.Он в 20 000 раз был восприимчивее, чем у нас,Почти таким же стал, как у собаки,Ровесники не удивлялись – интерес погас,Ну, раз дурак, пусть нюхает – тут не до драки.Однажды ночью вдруг случилася беда,На темной улице хозяйка оказалась,Зарезана грабителем была она,Полиция расследовать не стала – так случалось.А муж хозяйки был не человек, а зверь,С огромной плеткой никогда не расставался,Он быстро Жан Батиста продал без потерь,В аду, в работе рабской мальчик оказался.Огромный за спиною с мокрой кожей тюк,Вонючая вода с него ручьем стекает,Тащи в окрасочную яму – да не спотыкайся, друг,А сорок килограмм на спину давят.Глава шестая
Париж вечерний триста лет тому назадГлаза не только нищетой, но и богатством поражает,Кареты и коляски с дамами прекрасными подряд,А кавалеры юные их на конях сопровождают.Ряды с колбасами, сырами, фрукты разных стран,Там горы устриц – горы дорогих печений,Там соболя, и жемчуга, и веера в руках у дам,Там масса необыкновенных развлечений.Средь говорливой, шумной, праздничной толпыВ вечерний час, в века ушедшего Парижа,Шел юноша, а за спиною – посмотри,Тащил он кожи тюк на улицу соседнюю, которая пониже.Парижская толпа по улице текла рекой,Струилась в разговорах, запахах так ярко,И сколько сотен тысяч запахов в реке людской,Для Жан-Батиста не существовало лучшего подарка.Для бриллианта дар – волшебный свет,Так и для носа запах – он неописуемое счастье,Когда в тебя вливается немыслимый, неописуемый букет,Невиданное сочетание всех запахов роскошного нюанса.О, провидение! К сверкающей витрине поскорей,Лицом к стеклу прижавшись, смотрит,Внутри сидят, стоят – там множество людей,К их носу парфюмер красивые флакончики подносит.О, лавка парфюмерная – для женщин рай.Такого в жизни ты и не представишь,Тут к носу сотню тех флаконов подавай,А на каком остановиться, может быть, не угадаешь.И вдруг удар жестокий – палкою по голове,Хозяин сзади потихонечку подкрался,Хозяин-зверь от злобы – не в себе,Подлец-мальчишка у витрины задержался.А как хотелось рассмотреть, понюхать те флакончики ему,В карминовых и голубых – прозрачно нежных красках,И ощутить то волшебство как был бы рад, но почему?Тот запах был не для него – для женщин в шляпках.Глава седьмая
Однажды вечером по темной улице решил пойти,Случился фейерверк в тот вечер темный,Вдруг запах необыкновенный – ну, пустяк его найти,Он понял, что от девушки с корзинкой персиков определенно.За девушкою шел довольно долго, не спеша,И по-кошачьи, незаметно подобрался к ней поближе.От запаха, который вдруг ударил в нос, дрожала вся душа,Дотронулся он до ее руки. Все ближе подвигаясь, ближе.И в подворотне девушки поймал он изумленный взгляд,Она подумала, что нищий – протянула персик,Но фейерверков взрывы – улицей подряд,Вдруг спрятали ее в дыму – на время скрыв от смерти.А запах девушки Батиста к цели той неумолимо вел,И на соседней темной улице ее он вдруг увидел,Точнее, не увидел, нос его привел,Затем случилось то, чего он не предвидел.Он руку девушки схватил и гладить стал,Как бы хотел те запахи с руки забрать с собою,Она стояла в изумлении – затем бежать, он догонять не стал.Он через нос следил – держал ее перед собою.Как часто в жизни мы впадаем в немоту,Когда нежданное-прекрасное вдруг перед нами.Душа дрожит и падает как будто в пустоту.А сердце из груди выпрыгивает. Почему? Не знаем сами.Наш Жан-Батист тончайшим обоняньем обладал,И здесь был идеал единственный на свете,Тут не было духов – тот запах для нее господь создал,Тот запах бриллиантовый, неповторимый на планете.Тот запах – он тончайший запах роз,Тот запах был необычайной смесью тонких наслоений,Тот запах нежности, любви и слез,Тот запах неопределим, как изменение тончайших настроений.Далекий 54-й год, мне двадцать лет,Я на Тверской стою в волненьи, наивен-честен,Я первой настоящей встречи жду, и в этом весь ответ,Я запахом весны объят волной чудесной.Мой слабый примитивный нюх – мой нос,Который в 20 000 раз слабее обоняния Батиста,Но он такую радость мне принес,Когда я утонул и в запахах ее, и бархатных ресницах.Я понимаю Жан-Батиста, как никто,Как трудно гению на свете жить – я представляю,Ведь гений во злодейство впавший – он ничто,Его страдания и слезы только дьявол принимает.Наверно, через три-четыре улицы ее нашел,Она сидела, разрезая персики наполовину,Он, крадучись, к ней тихо подошел,И стал тихонько гладить шею, руки, спину.Волшебный фейерверк вдруг улицу всю осветил,Любовники, целуясь, пробежали мимо.Он девушке в испуге рот закрыл,И так держал и задушил – она упала недвижимо.Прекрасное и нежное лицо – открытые глаза.Смотрели на убийцу с укоризной,И он раздел ее, ладонями сгребал спеша,Её он запах тела собирал в последней тризне.Как зверь обнюхивал лобок ее и небольшую грудь,Затем на шею, волосы он перешел внезапно,Какой-то голос говорил ему – ты этот запах не забудь.Великим станешь ты через него когда-то.И если б кто-нибудь увидел этот страх,Он бы сошел с ума, бежал бы с места,По трупу ползает какой-то человек впотьмах,И что ладонями он собирает с трупа – вовсе неизвестно.А все так просто – должен этот запах в памяти держать,Ведь девушка хотя и не жива, но для него находка,Интуитивно знал, такого идеала-запаха ему не повстречать,Закончив запах собирать, ушел нетрезвою походкой.А дома за отлучку был хозяином избит,С ума сходил от запаха той девушки убитой,Почувствовал свое предназначение – не спит,И с Жан-Батистом он везде – тот идеал, тот запах незабытый.Глава восьмая
На следующий день он должен был доставить пачку кожК известному в Париже парфюмеру.Дом, где он жил, на дом-то не похож —Он был, как и другие, на мосту – под Сеной.На том мосту стояло множество домов,И мост дугою странной нависал над Сеной,Дом к дому примыкал – там не было дворов,Там не было деревьев, не было травы, и не было веселья.На мост поднявшись, Жан-Батист дом быстренько нашел,И тихо подойдя к окну, лицом к нему прижался,Затем, в дверь постучавшись, в дом вошелИ встал, как вкопанный, смотрел вокруг и удивлялся.Там, в полутьме таинственной, все стены полками окружены,Там тысячи сосудов, емкостей, пробирок.Два парфюмера спорами горячими увлечены,Как лучшие духи создать, которые получше Мирры.Скворчат, кипят сосуды на огне на тиглях,Пары уходят к потолку, там исчезая,Идет работа парфюмерная не второпях,А что получится в конце концов – никто не знает.И вдруг максимализм юношеский возыграл,Рванулся юноша к тем колбам по какой-то мере,Десятки содержимого смешал – перемешал,А результат дал нюхать изумленным парфюмерам.В минуту получилось то, на что у них ушли года,А юноша и не подумал сделать перерыва,Шедевр создал тот, который никогдаНе был бы сотворен без этого порыва.По комнате метался, словно дикий зверь,Хватая колбы разные, сосуды без разбора,Прикидывая, смешивал, болтал и вот теперьДождался – выброшен за дверь без разговора.Вот вечер подступил,и старый парфюмер уселся за рабочий стол.Достал шифоновый платок и склянку наглеца с духами,Вот капля на платок – движеньем пред лицом провел,Вдруг переполнился нос старика невиданными чудесами.Он понял, гения он выставил за дверь,Он понял, что теряет состоянье,Он выкупать парнишку полетел теперь,Он понял – тот мальчишка даст ему известность. Состоянье.Он выкупил парнишку деньги заплатив,Тому досталось по спине – так, для острастки,И в доме странном на мосту мальчишку поселив,Он сделал жизнь Батиста просто сказкой.Жан обнаглел – учить он парфюмера стал,Каких ингредиентов в смесях не хватает.Хотя из вежливости спрашивать не перестал,Прикидывался, как создать шедевр – не понимает.А парфюмерный труд – о, как же ты тяжел!Известные духи ведь можно посчитать по пальцам,Я даже и примера нужного здесь не привел,Он скрупулезен, как вязание на пяльцах.Жан сделал ящик – на тринадцать секций разделил,И в каждую флакончик с лучшими духами вставил,А вот тринадцатую секцию духами обделил,Там не было того, что он себе представил.Кипела в чане сотня килограммов роз.Хозяйский кот был сварен для науки,Варилось все, что может, было огорчение до слез,Не получил он нужного, не шли духи те в руки.Хозяин стал богат. Почетен, знаменит,Двенадцати духов Парижу ведь вполне хватало,А Жан-Батист мрачнел, больным он стал на вид,Тринадцатого в стоечке флакончика не доставало.Он понял, что в тринадцатом должна быть та,Та девушка, которую он задушил когда-то,Тот запах локона и тела, персиков, лобка,Он в обморок упал от осознания, насколько девушка не виновата.Он тяжко заболел – забросил все дела.А парфюмер с продажи богател – не знал заботы,Но час пришел, и к старику с косой пришла Она,Сказав: «Пойдем со мной, заканчивай работу!».Жизнь беспощадна и не предсказуема подчас,Грабителями был убит хозяин бывший Жан-Батиста,А парфюмер ушел в определенный час,Мир парфюмерный потерял великого артиста.Звезда судьбы, мерцающая с высоты,Куда ведешь ты человека ежечасно.Он ждет, что счастье на него обрушишь ты,А ты обрушиваешь на него несчастье.О, Сена! Франции прекрасная река,Веками чрез Париж течешь чудесною волною.Розетками прекрасные соборы смотрятся в тебяИ в отражении своем любуются собою.И рухнул мост, и рухнул в Сену дом,Все старое ушло навеки безвозвратно.Наш Жан-Батист свободен – молод он.И жизнь, что впереди сияющая, необъятна.Поля лаванды – бесконечная сиреневая дальПеремежается пшеничными полями,Не знает наш герой, куда идти.Быть может, в монастырь – в печаль?А может быть, по жизни дальше за духами.Ведь перед тем, когда хозяин умер, в Сену мост упал,Он сонм духов создал и не напрасно,Известен стал в Париже – весь Париж его узнал,Хотя 13-й пустой флакон всю душу бередил ужасно.Уж тридцать дней по Франции в пути,Весь грязный, оборвавшийся, уставший,И скоро надобно ночлег найти,А где найти по времени и подходящий.И вот нашлась песчаная пещера – темнота.Он весь в грязи, и тыщи запахов к нему прилипли.Бессонница – ив мыслях пустота,И вши изъели голову – коростою налипли.Как вдруг спасительная мысль пришла.Он должен лучшим быть в подлунном мире.Он вспомнил запах девушки, которая задушена была,Тот запах оставался в голове, хотя ее давно убили.Невдалеке чудесный водопад шумел,Как раз, чтоб запахи убрать из задубелой кожи,Он так отмыться той живительной водой сумел,Что как новорожденный стал и с человеком схожий.Он понял, дальше должен жить он только для того,Чтоб лучшие духи создать единственные в мире.Он должен этот запах уловить, и больше ничегоНе оставалось интересного в подлунном мире.Но вот случилось, как-то он гулял,Как вдруг увидел девушку в изящнейшей карете.Почти что в обмороке он знакомый запах обонял,Тот запах – тот единственный на свете.И день прекрасный вдруг исчез как в никуда,И солнца свет, и жаворонок высоко над полем,Расплата здесь одна: иль радость, иль беда,Такая уж досталась Жан-Батисту доля.По следу запаха бежал он двадцать верстИ, изможденный, прибежал к закрытым городским воротам,Характеристику от парфюмера страже преподнес,Заботы стер со лба, покрытым потом.Глава девятая
Игра страстей – ведь человек перед тобой никто,Живет и действует не сам – по принужденью,Он не откажется от страсти ни за что,Ни в будни полных дел, ни в воскресенья.Красавица та дочерью известного купца была,Росла в богатстве, неге и покое.При общем обожании – в любви отца росла,Цвела чудесной орхидеею на Божьей воле.Купец в том городе имел огромный вес,Он уважение завоевал своей работой.А во дворце его – богатств не счесть,И счастье дочери – единственная у него была забота.На землю опустилась ночь – струилась тишина,И запахи цветов все ароматом заполняли,А девушка стояла у раскрытого окна,И что за ней следят – ее глаза не замечали.Там, за решеткой сада, в темноте,Лицом прижавшийся к ограде плотно,Герой наш наблюдал за нею, как во сне,От запаха чудесной девушки пробит холодным потом.При замке в городе большая фабрика была,Картины из цветов рабочие изготовляли.Процессы сложные – от выклейки красивых лепестковДо варки их в огромнейших котлах – секреты знали.Наш Жан-Батист устроился одним из тех,Простым рабочим по работе примитивной.Он цель поставил пред собой – главнейшую из всех —И знал, что к ней пойдет дорогой длинной.Ночами долгими продумывал, как дальше жить,То сотворить, чего на свете никому не снилось,Духами Францию завоевать и покорить,Чтобы в «нирвану» люди погрузились.Вдруг гениальная идея в голову пришла,Ведь запахи ладонями не соберешь, так быстро исчезают,Идея та была изящна и проста,Как раньше не пришла, наш Жан-Батист не понимает.А сделал так: вытапливает жир белейший нутряной,В процессе самогонном запах удаляет,Обмазывает тело девушки он смесью тойИ с тела девушки скребком снимает.А лучше так – обмазывай все тело,Материей тончайшей с головы до пяток оберни,Затем материю, пропитанную жиром, выжми смело,И в самогонный аппарат ту выжимку перенеси.Вот с трубки кончика тот долгожданный запах вдругПойдет – и если это он – то голову закружит,И эти капли эталоном станут для духов, мой друг,И в сотенных смешениях получишь то, с чем дамы дружат.Вот проститутку пригласил, разделась девушка для дела,Тут грудь обвисшая, истерзанное тело, худоба.Он жир в тазу перемешал, чтоб нанести на тело,И получил удар от проститутки – вот беда.Пришло наитие – с живыми тут не сладишь,Объекта для экспериментов не найдешь,Тут только с мертвой девушкой поладишь,Тут только с мертвой запахи возьмешь.Глава десятая
Вечерняя пора – почти уснувший городок.В отличье от больших, довольно чистый и опрятный.А что живут в раю, всем жителям там невдомек,Они ведь думают – в Париже жить приятней.Удар в лицо от проститутки даром не прошел,Убил и задушил несчастную девчонку,И жир тот вытопленный цель нашел,Струей с материи в сосуд полился тонкой.Бесчисленные ночи в тесной комнатке без сна,В экспериментах – записи и выводы слагались,Работа днем на фабрике – дневная суета,В работе гения почти не отражались.Ночь – тишина – вот одиноко девушка идет домой,Из подворотни вдруг рука на рот – не закричит отчайно,Труп тащит Жан-Батист по улице кривой,Дрожит, чтоб кто-то не увидел и не закричал случайно.Домой – добычу поскорей раздеть,Обмазать жиром, тканью обернуть да поплотнее,Затем все снять и труп куда-то деть,За следующим в путь – да поскорее.Десятки девушек злодеем уж умерщвлены,И все из-за флакончика всего-то весом 40 граммов,Не стало в городе привычной суеты.Замолкло, притаилось все от страха не задаром.Отец Лауры время не терял – собрал верховный суд,Все лица бледные, не знают, что и делать,В отчаянье, что девушек всех в городе убьют,Все поняли, что в городе убийца массовый – он без предела.Но жизнь есть жизнь, и молодость – она ведь молодости брат —По паркам-насаждениям гуляет смело,Нет фейерверков, и колокола, как прежде, не звенят,Но все равно не ожидает молодость конца от беспредела.Серебряной струей внизу река чудесная течет,И вдруг по ней труп молодой плывет, качаясь,Испуг – там девушка в водоворотВдруг попадает, и прекрасное лицо в нем исчезает.Собака разрывает землю, и находка вдруг:Коса чудесная девичья из земли вдруг появилась,Так новая красавица вошла в смертельный круг,Круг, из которого костями объявилась.В подвале фабрики стояла колба из стекла,И в полный рост в воде там девушка качалась.Там, где должны быть розы, там была она,И грудь красивая в ней лепестками облеплялась.А дальше – больше, не было концаТам преступленьям – жизнь казалась крахом.Сомненья и волненья так запутали отца,За дочь свою дрожал он в страхе.Ночь, тишина и стол, на нем красавица лежит,Над нею Жан-Батист стоит, склонившись,Скребком он жир снимает, что в себе таитТу каплю красоты, которую в 13-м флаконе ищет.И стало так, что жизнь в том городке как будто умерла,Ни смеха, ни улыбки в нем не сыщешь,Как будто матерь-смерть всех погребла,Все под собою погребла, ростков там жизни не отыщешь.И наступил предел, и смерть взяла свое,Десятки жертв невинных жизнью искупили,То жизни воровство, что Жан-Батист возвелНа высшую ступень, чтобы его труды не позабыли.Тринадцатый флакончик – о, недосягаемая цель,Должна была достигнута любой ценой и в самом деле,Над ней работал Жан-Батист, тут верь или не верь —Он был физически-духовно на пределе.Как много запахов в флакон заключены теперь.Но как в ключе к замку какой-то маленькой насечки не хватает.Им не открыть таинственную и недосягаемую дверьБез эталона-запаха, флакон пустой, и Жан все это понимает.Охраной неприступно окружена былаМечта его – такой непроницаемой стеною.13-й флакон пустой, при всех достоинствах – беда,Иль жизнь закончена – и нету перспективы пред тобою.Заветный длинный ящичек с 13-ю отделами стоит,12 наизвестнейших духов перед тобою,А жизнь терзает Жан-Батиста, торопит,Ищи последний ключ к успеху и работай над собою.Авторизация