Бешеный куш

Глава 1

Озеро впереди было покрыто туманом, над камышами стояла тишина. Где-то на свободной воде, сразу у камышей, плеснула рыба. Было отчетливо слышно, как булькнула вода, после чего рыба щелкнула хвостом и ушла. Вокруг снова стало тихо.

Седов посмотрел на часы. Половина шестого. Ясно, спать он уже не сможет. Но и дел, если не считать зарядки, рубки дров и приготовления еды, у него сегодня нет никаких. Впереди пустой день. Остается ждать Гущина, который обещал приехать пораньше. Возможно, начальник отдела сегодня заберет его отсюда.

Официально его пребывание здесь, в ведомственном домике ГРУ, стоявшем на отшибе на берегу озера Сенеж, именовалось оперативным дежурством. Но уже на второй день он понял: делать здесь ему совершенно нечего.

Вообще-то он догадывался, что после телеграммы, сообщившей о гибели Аллы, Гущин послал его сюда специально. Но он знал себя. Безделье, даже в таком прекрасном месте, как Сенеж, ему не поможет. Спасти его сможет только работа.

Подойдя к озеру, присел на корточки, плеснул в лицо водой. Подумал: осень только начинается, но ночной холод уже дает себя знать. Скоро начнутся заморозки, а потом вообще прощай, лето.

Сел на пенек у самой воды. Вдали, сразу за озером, небо постепенно начинало светлеть. Пожалуй, это было самое важное лето в его жизни. А пролетело оно, это лето, для него молнией, штормом, свинцовым дождем.

Узкая, растянувшаяся во весь горизонт полоса рассвета была сверху свинцово-серой, потом в нее начинали вплетаться розовые клочки, внизу же шла тонкая, темная до густоты малиновая полоса. Он вспомнил, как они с Аллой сидели в Маскате в открытом кафе рядом с аэровокзалом. Именно тогда она призналась ему, что она американка, гражданка США. И именно тогда он сделал ей предложение – на которое она ответила согласием.

Неужели от лета ничего не осталось? Ничего, совершенно ничего?

Ведь самым главным, что произошло этим летом, была любовь. Он встретил Аллу и полюбил ее. Она тоже полюбила его. Они должны были пожениться, он ждал от нее звонка или письма, чтобы вылететь в Нью-Йорк.

Но телеграмма, сложенная вчетверо бумажка, которую несколько дней тому назад почтальон положил в его почтовый ящик, сообщила: Аллы больше нет. Она погибла. Машина, которую вела Алла, столкнулась лоб в лоб с вылетевшим на встречную полосу трейлером.

Он не может смириться с этой мыслью. И никогда не сможет.

Как же все началось… Все началось с Новороссийска, с авианесущего крейсера «Хаджибей». Вполне боеспособный крейсер, формально проданный на металлолом Ирану, был обречен – потому что командир корабля, капитан 1-го ранга Леонид Петраков, и главный криптограф, капитан 3-го ранга Владимир Лапик, вступили в сговор с коррумпированными чинами Министерства обороны и правительства. В трюмы крейсера было загружено на миллиард долларов новейшего вооружения, включая самолеты и вертолеты палубного базирования. Все это вооружение еще до выхода крейсера в море было тайком продано международной фирме «Истерн интерконтинентал», в Иране фирма собиралась перегрузить новейшую боевую технику на свои транспорты.

Ему удалось попасть на крейсер. Удалось чудом, только потому, что еще раньше он попал на яхту «Алка». И там, на «Алке», встретил Аллу. И Глеба Довганя, владельца яхты.

Он как шкотовый матрос на яхте работал с Аллой бок о бок. Когда они спали в каюте в метре друг от друга, он слышал ее дыхание. Уже тогда он знал, что любит Аллу. Знал – но старался не думать о ней, делал все, чтобы о ней забыть. Ведь Алла и Довгань были любовниками, он это видел. Он был уверен, они любят друг друга.

Но потом, когда они втроем – он, Довгань и Алла – попали на крейсер, она сама призналась, что любит только его, Седова. Тем не менее, добавила она, до момента, когда крейсер придет в Бендер-Аббас, она останется с Глебом. А потом исчезнет.

А потом… Потом, в Красном море, было нападение на крейсер, которое по заданию Анри Балбоча организовал Луи Феро. Ведь тогда он, Седов, не знал, что «Хаджибей» еще до выхода в море стал яблоком раздора двух враждующих миллиардеров, Анри Балбоча и Талаяти. Если точнее, яблоком раздора двух их секретарей, Луи Феро и Рустамбека.

Сейчас противостояние пар Балбоч – Феро и Талаяти – Рустамбек достигло пика. Концерн «Истерн интерконтинентал» вкупе с российским банком «Витязь» захватили все ключевые финансовые позиции в России. Единственной силой, способной им противостоять, остается живущий под Москвой Анри Балбоч с его миллиардами. Поскольку известно, что после смерти престарелого миллиардера его капиталы унаследует секретарь, люди Талаяти делают сейчас все, чтобы устранить Луи Феро. Об этом в ГРУ поступило уже несколько сигналов.

Тогда же, во время перегона крейсера «Хаджибей» в Иран, Феро по приказу Балбоча нанял команду отборных коммандос, посадил их на сверхскоростные катера и дал задание захватить крейсер. Но команда крейсера при активной поддержке Довганя, Аллы и Седова отбила нападение и привела крейсер в Иран. В Иране ему посчастливилось спасти «Алку» и ее экипаж от взрыва бомбы, спрятанной в корпусе. Он вышел на связь с Гущиным. С помощью морского спецназа им удалось спасти вооружение и взять Леонида Петракова с поличным. Во время всех этих событий погиб Глеб Довгань.

Да, им удалось спасти «Хаджибей» и все, что на нем было. Но в конце концов они с Гущиным проиграли.

Сбежавший с крейсера Владимир Лапик попал в Москву раньше, чем они. Начал он с того, что, едва успев сойти с самолета, в квартире выстрелом в затылок убил ставшего теперь опасным свидетеля, своего давнего приятеля, криптографа ГРУ Лашкова. Лашков выдавал Лапику все проходившие через него секреты, но теперь должен был замолчать навсегда. Затем, встретившись с отцом командира «Хаджибея», вице-премьером России Петром Петраковым, Лапик смог поставить все с ног на голову. Вместе с Петраковымстаршим он ухитрился выдать попытку вывезти в Иран новейшую боевую технику за секретное боевое задание, якобы полученное командиром корабля с целью проверить боеспособность экипажа одного из кораблей российских ВМС.

Уловка, придуманная Лапиком, была подтверждена документально и сработала. Преступники остались безнаказанными.

Сейчас они с Гущиным могут утешаться лишь тем, что с ними согласился сотрудничать важный свидетель, водитель такси Балмаков. Именно Балмаков подвозил на своей машине Лапика, только что сошедшего с самолета в аэропорту Шереметьево, к дому Лашкова. После того как это стало известно ГРУ, алиби Лапика, тщательно выстроенное им, рухнуло.

Он, Седов, понимает: если им с Гущиным удастся с помощью показаний надежно спрятанного Балмакова разоблачить Лапика, рассыплется и вся выстроенная им вместе с вице-премьером Петраковым версия о «секретном задании», которое якобы получил крейсер «Хаджибей».

Верхняя свинцово-серая полоса рассвета начала постепенно захватывать все небо, нижняя же полоса, темно-малиновая, бывшая раньше узкой, как раскаленная проволока, расползлась. Постепенно малиновое слилось с розовыми пятнами, и вскоре вся западная часть горизонта стала оранжево-красной.

Встав, Седов пошел к домику. Надо было управиться с хозяйственными делами и уборкой еще до приезда Гущина – чтобы, как только он появится, здесь не задерживаться.

Глава 2

Они сидели в кафе на четвертом этаже гостиницы «Метрополь». Заметив, как несколько мужчин исподтишка рассматривают Полину, Луи Феро подумал: смотреть есть на что. Девочка в самом деле выглядит восхитительно. Широко открытые серые глаза, пухлые губы, светлые волосы. Короткая прическа, сделанная в одной из лучших парикмахерских Москвы. Запах хороших духов. Ухожена, как королева. А ведь еще год назад она была одной из последних московских шлюшек, с которой спал, кто хотел.

Он взял лежащую на столе зажигалку-брелок, выбил пламя. К этой зажигалке, выполненной в виде крохотной модели автомобиля «порше» последней марки, были прикреплены ключи от его машины, и он к этой комбинации привык. Конечно, по идее полагалось прикреплять ключи от машины к коробочке ремоут-контроля, но Луи предпочитал ей «порше», а коробочку ремоут-контроля носил отдельно.

Крутанув пальцем одно из колес автомобильчика, после чего из выхлопной трубы «порше» вылетело пламя, Луи прикурил и сказал:

– Ласточка, с кофе покончено?

Она посмотрела в упор:

– Луи, мне нужно в одно место.

– Так иди. Какие проблемы?

– Да… Я уйду, а ты уедешь без меня.

Затянувшись, оглядел ее.

– Перестань. Никуда я не уеду.

– Точно?

– Точно. Впрочем, не знаю. Посмотрю на твое поведение.

– Противный… – Быстро схватив со стола брелок, спрятала его в сумочку. – Вот назло возьму твои ключи. Сиди, пока я не вернусь.

– Слушай… Что за шутки? Отдай ключи.

– Потерпишь. – Она встала из-за стола и пошла к выходу. На ней было короткое, в обтяжку, с поперечными бело-черными полосами платье, выгодно подчеркивающее ее фигуру. Заметив, как мужчины поворачивают вслед ей головы, Луи усмехнулся. Зрелище стоит того, чтобы крутить шеей, ходить она умеет.

После того как Полина исчезла, подумал: кажется, ему тоже не мешает зайти в туалет. Поднял руку. Подошедшая официантка посмотрела вопросительно.

– Раечка, если девочка вернется раньше меня, скажи, я отлучился на секунду.

– Хорошо.

– И не убирай пока кофе, мы еще не ушли.

– Конечно.

Входя в туалет, заметил какое-то насторожившее его движение у спуска на лестницу. Сам не понял, почему оно его насторожило. Но он всегда чувствовал опасность кожей и сейчас сказал себе: похоже, угроза есть. Мышцы инстинктивно напряглись. Тут же усмехнулся: чушь. Здесь, в «Метрополе», он может ничего не бояться. Какой сумасшедший решится полезть на него с ножом или пистолетом в этом месте, да еще утром? Разве что какая-нибудь шелупонь. Но шелупонь сюда не ходит. Серьезные же люди знают: на него работает Чал, пахан солнцевской группировки. И знают, что с Чалом, перед которым дрожит вся Москва, лучше не шутить.

Сделав свое дело и застегивая ширинку, услышал: дверь открылась. Однако в туалет никто не вошел. Помыл руки, вытер их несколькими бумажными салфетками. Услышав сигнал сотового телефона, достал из кармана трубку:

– Да?

Звонил Рудольф Гутин, начальник охраны Балбоча:

– Луи, это Рудик. Ты где?

– В «Метрополе», а ты где?

– На даче. Что сейчас делаешь?

– Собирался поездить по Москве. Что-нибудь случилось? После некоторой паузы Рудольф сказал:

– Тут… со стариком.

– Со стариком?

– Да. Может, ничего опасного нет. Но, думаю, тебе лучше приехать.

– Хорошо. Я еду.

Вернулся к столику, расплатился с официанткой. Закурил – и в это время Полина, войдя в кафе, направилась к нему.

Наблюдая, как она идет, подумал: удивительно, до чего она изменилась за последний год. Когда он впервые увидел ее в Москве, она была никем. Провинциальной девчонкой, неопытной, ничего не знающей, одной из тысяч, которые, приезжая сюда, попадают в лапы сутенеров и уже не могут из этих лап вырваться. Сейчас же она стала уверенной в себе, красивой, раскованной женщиной, умеющей в любом месте держаться с достоинством.

Год назад она попала к Чике, в «Балчуг». Чика делал с ней что хотел. Он помнит, что впервые услышал о Полине от Липницкого, – приехав к Балбочу, тот рассказал про случай, когда он откупил Полину у Чики на ночь, чтобы подложить ее под какого-то придурка из Главморштаба. Именно этот придурок спьяну и проболтался о выходе в море «Хаджибея».

Видно, в Полине было что-то такое, против чего не смог устоять сам Липницкий. Прошло время, и он втюрился в Полину, да так, что заплатил Чике, чтобы тот отпустил ее. А это деньги немалые. Потом, примерно полгода назад, Луи понял, что сам хочет сойтись с Полиной. После того как это случилось, он купил ей квартиру, машину. И вот сейчас, глядя, как она идет к его столику, понимает: он не прогадал.

Сев за столик, Полина посмотрела на него:

– Ты что?

– Ничего.

– Ты как-то странно смотришь.

– Тебе показалось. Слушай, давно хотел спросить – сколько тебе лет?

– Что это ты вдруг? Раньше не додумался?

– Не додумался. Мы сколько уже вместе, а я в твой паспорт и не заглядывал.

Пожала плечами:

– Мог бы и заглянуть. Я свой возраст пока не скрываю.

– Восемнадцать хоть тебе есть?

– Ты бы мне еще пятнадцать дал.

– Год назад ты примерно так и выглядела. На пятнадцать.

– Луи, у меня просто такой тип лица. Молодежный. А так – я уже старуха.

– И сколько же старухе?

Достала из сумочки помаду и зеркальце, подвела губы. Спрятав, сказала:

– Старухе двадцать один. Устраивает?

– Устраивает. Ладно, пошли.

Недовольно закатив глаза, встала. Когда они подошли к ее «тойоте», припаркованной на платной стоянке, он сказал:

– Сейчас разбегаемся.

– Разбегаемся?

– Да. Позвонил Рудик, мне нужно срочно ехать к старику.

Надула губы:

– Я как чувствовала, что ты куда-то уедешь. Давай я с тобой поеду? Твой старик меня там даже не увидит.

– Ласточка, не стоит. В последнее время он стал совсем плох. Мало ли что. Вечером я вернусь.

– Знаю я твое «вечером».

– Полина… Чем скорей я уеду, тем раньше мы увидимся.

– Я провожу тебя до твоей машины?

– Не надо. Найди, чем пока заняться. Вечером встретимся.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Смотри. – Сдула с ладони поцелуй. – Чао.

– Чао. – Он, двинувшись в глубину стоянки, к желтой «ауди», достал из кармана коробочку ремоут-контроля. Нажал кнопку. Пискнул сигнал, он открыл дверь, сел за руль. Машинально полез в карман за ключами, тут же вспомнил: ключи остались у Полины. Выругавшись, обернулся. Не хватало еще, чтобы она уехала с его ключами. Увидел: именно в этот момент Полина уже садится в «тойоту».

Выскочив из машины, крикнул «Полина!», рванулся изо всех сил. Звук, раздавшийся сразу же вслед за этим, был таким сильным, что он практически его не услышал. Что-то ударило по голове, он почувствовал, что оглох и летит по воздуху. Состояние, в котором он вдруг оказался, было настолько неожиданным, что он почти не ощутил боли, когда во время этого полета что-то резко ударило его сначала в бедро, потом в спину.

Лишь упав на землю и ощутив запах крови, смог уплывающим сознанием уцепиться за мысль: это взрыв. Взорвалась «ауди». Его «ауди».

Глава 3

Первым, что увидел Луи, открыв глаза, было лицо Полины.

Оно было где-то далеко, ему казалось, оно уплыло, как воздушный шар, к потолку комнаты и слабо качается. Трудно шевелить головой. В чем же дело?… Вот в чем: голова забинтована.

Ощутил запах лекарств. Вспомнил: взрыв. Его машину взорвали. Он в больнице.

Спросил, а точнее, попытался спросить: «Где я?» Услышав звук собственного голоса, хриплого и слабого, испугался. Он не может говорить.

Заметив, что он на нее смотрит, Полина пригнулась:

– Луи… Как ты себя чувствуешь?

– Еще не знаю. Где я?

– В больнице.

– Кажется, взорвалась моя «ауди»?

– Да, взорвалась твоя «ауди».

– Вообще, что со мной?

– Тебе сделали операцию. Под общим наркозом. – Покосилась. – У палаты в коридоре дежурит милиционер. Ждет, когда ты придешь в себя.

Все, что произошло, восстановилось в памяти до последней мелочи. Он вспомнил, как выскочил из машины, чтобы взять у Полины ключи. Как в этот момент машина у него за спиной взорвалась. Как потом он отключился.

– Так что с милиционером? – спросила Полина. – Сказать ему что-нибудь?

– Забудь о милиционере. Меня сильно покалечило?

– Нет. В тебя попали куски машины.

– Куски машины?

– Да. В спину и в ногу. И общая контузия. Тебе сделали операцию, удалили осколки. Врачи говорят, тебе повезло. Вообще, они говорят, с тобой все будет в порядке.

Некоторое время он повторял про себя ее слова. Врачи сказали, что с ним все будет в порядке. Вряд ли она сказала бы это, если бы это было не так.

– А с тобой-то все в порядке?

– Да. – Всхлипнула. – Я же сидела в машине.

– Какая это больница?

– Кремлевка.

– А как тебя пустили ко мне?

– Я сказала, я твоя родственница.

– Ты здесь одна? В смысле, кто-то еще здесь есть? Из знакомых?

– Чал. Полежал, собираясь с силами. Трудно говорить, это плохо.

– Чал? Как он здесь оказался?

– Я позвала.

– Ты?

– Да. Я сразу же позвонила Чалу. Сразу же, как… – Всхлипнула. – Как… – Достав платок, начала вытирать слезы. – Я боялась, что они… тебя… снова…

– А где он?

– Ждет внизу, в машине. – Спрятала платок. – Он не хочет, чтобы его видела милиция.

– Правильно делает. Ладно, позови этого мента. А потом позови Чала.

– Сейчас…

Полина исчезла, и почти тут же на ее месте оказался старший лейтенант милиции. Сев и достав ручку и блокнот, он начал задавать вопросы. Луи отвечал коротко. Коротко ответил и на главный вопрос: знает ли он, кто мог бы взорвать его машину. Нет, он не знает.

Вскоре после ухода милиционера появился Чал. Усевшись на стул, спросил:

– Что было нужно мусору?

– Ничего. Обычные вопросы.

– Вообще, как ты?

– Сам пока не пойму. Полина сказала, была операция?

– Была.

– И что? Чал достал платок, вытер пот.

– Врачи говорят, все будет в порядке. – Спрятал платок. – Как все получилось?

– Откуда я знаю…

– Вспомни, что было перед самым взрывом.

Луи попытался вспомнить, что же именно произошло перед взрывом.

– Да говори, говори, – сказал Чал. – Все равно вместе будем разбираться.

– Перед тем как я сел в машину… Утром, в кафе… Полина забрала у меня ключи…

– Какие ключи?

– Брелок-зажигалку с ключами. Связку. Там были и ключи от машины.

– Зачем забрала?

– В шутку… Просто дурачилась. А я об этом забыл… Вспомнил, только когда сел в машину… Вышел, чтобы взять у нее ключи… Ну и… рвануло…

– Любопытно получилось. – Чал задумчиво потер ладонью щеку. – Выходит, ключи тебя спасли.

– Выходит. Если б я не вышел, чтоб взять их у Полины, меня б уже не было.

– Получается, они следили за тобой.

– Следили?

– Конечно. И когда увидели, что ты выходишь из машины, подумали, ты догадался. И нажали кнопку.

– Кто «они»?

– Не знаю. Будем думать. Кто-то, кому ты мешаешь.

– А кому я мешаю?

– Кому-то, у кого столько же бабок, сколько у Балбоча.

Столько же бабок, сколько у Балбоча. Чал рассуждает правильно. В общем, он, конечно, знает, у кого из тех, кто вертится в Москве по-крупному, примерно столько же денег, сколько у Балбоча. У людей Талаяти. Главный из них – Рустамбек. И он сейчас как раз в Москве.

Значит, Рустамбек. Возможно. Он знает, Рустамбек дорого бы дал, чтобы его уничтожить.

Подумал: да, как ни крути, все в конце концов упирается в эти деньги. И в «Росэнергобанк». Деньги Талаяти и «Росэнергобанк» в сочетании с выходом на премьер-министра, который этим людям обеспечивает вице-премьер, позволяют им делать здесь все, что они хотят. И если бы они убрали его, Луи, они бы стали здесь полновластными хозяевами.

– О чем думаешь? – спросил Чал.

– О том, у кого столько же бабок, сколько у Балбоча.

– Ясно, у кого. У Рустамбека. Но ты об этом пока не думай. Надо понять, как они это сделали. И кто сделал. Попробуй вспомнить, что было перед взрывом.

– Да ничего не было.

– Где ты провел ночь?

– На Дорогомиловской. Вместе с Полиной.

– Где стояла твоя «ауди»?

– В гараже, в подвале.

– Кто охраняет гараж?

– Служба секьюрити дома. Надежные мужики. Я им плачу немало.

– Всех знаешь?

– Конечно. Снова машинально погладив ладонью щеку, Чал сказал:

– Ладно. Что могло случиться в этом гараже ночью, мы выясним. Вы сразу поехали в «Метрополь»?

– Сразу.

– В одной машине?

– Нет. Я в «ауди», Полина в «тойоте».

– Вы приехали в «Метрополь» – дальше?

– Поставили машины на стоянку. За углом, на пятачке. Где ставим всегда. Стоянку охраняют мусора. Я всем им плачу.

– Это ничего не значит. Ладно. Что было дальше? Что вы делали в здании?

– Поднялись на четвертый этаж, стали завтракать. Все.

– Во время завтрака ничего такого не заметил?

– Например?

– Ну там посторонних, незнакомых, чужих? Еще чего-нибудь?

– Да нет.

– Постарайся вспомнить. Может, что-то было?

Подумав, Луи сказал:

– Не знаю даже, стоит ли об этом говорить. После завтрака я зашел в туалет.

– Зашел в туалет – и что?

– Понимаешь… Может, мне показалось…

– Что показалось?

– Там кто-то крутился.

– Кто?

– Не знаю. Я тогда не обратил внимания. Кто-то стоял на лестнице. А когда я подошел – слинял. Потом, когда я уже зашел в туалет, кто-то открыл дверь. Но не вошел.

– Они тебя пасли. Бомба управлялась дистанционно.

– Думаешь?

– Факт. Они ждали момента, когда ты сядешь в машину, чтобы нажать кнопку. Но не ожидали, что в последний момент ты вдруг выскочишь. Что было после того, как ты вышел из туалета?

– Ничего. Если не считать, что мне позвонил Рудик.

– Позвонил – и что сказал?

– Сказал, что старику плохо. И что мне нужно подъехать.

– Старику – в смысле Балбочу?

– Да.

– Что ты сказал Рудику?

– Что еду.

– Дальше что?

– Дальше вернулся в кафе, расплатился и пошел к машине.

– А Полина?

– Она раньше меня пошла в туалет. Мы ушли почти вместе, сначала она, потом я. Когда я вернулся, ее еще не было. Потом, примерно через минуту, она вернулась. Ну и мы вышли на улицу. Все.

Чал снова машинально погладил щеку.

– Что? – спросил Луи.

– Думаю.

– О чем?

– О Рудике. И о Полине. Они могут быть замазаны.

– Перестань.

– Почему нет?

– Исключено. Рудик не получил бы никакой выгоды от моей смерти. Полина тоже.

– Неизвестно. Проверь, в самом ли деле Балбочу на даче стало плохо.

– Чал… Ты же знаешь Рудика. Сам подумай, ему не было бы никакой мазы от моей смерти. Он только прогадал бы.

– Хорошо, оставим пока Рудика. Что насчет Полины?

– Полине тоже от моей смерти не было бы никакой мазы. Да и ты же видишь, она меня спасла.

– Это могло получиться случайно. Ты уверен, что Полина пошла в туалет?

– Куда еще она могла пойти?

– Мало ли.

– Хорошо, она пошла не в туалет, а куда-то еще – зачем? Кончай. Она говорит, когда я оказался здесь, она сразу позвонила тебе. Это так?

Чал несколько секунд разглядывал пол. Поднял глаза.

– Так. Ладно. Будем считать, что Рудик и Полина здесь ни при чем.

– Они ни при чем. Рудику утренний звонок ничего не давал, я бы так и так уехал из «Метрополя». Я всегда уезжаю оттуда сразу после завтрака. Да и знаю я Рудика. Если бы он был как-то в этом замазан, он никогда бы не стал звонить именно в это время.

– Я тут привел двух своих пацанов, они подежурят. На всякий случай. Они будут меняться каждые восемь часов. А завтра с утра подойду сам. – Встав, Чал приоткрыл дверь. – Полину позвать?

– Позови.

Полина вошла в палату сразу после того, как ушел Чал. Села на кровать, взяла его руку.

– Как?

– Все в порядке. Давай иди. Я подремлю.

– Очень хорошо, что ты поспишь. Поспи.

– Считай, я уже сплю. Иди.

– Никуда я не пойду. – Он ощутил пожатие ее ладони. – Спи. Я буду здесь.

Глава 4

Выйдя из лифта, Седов подошел к двери. Нажал кнопку звонка.

У двери ему пришлось простоять около минуты, прислушиваясь к неустойчивой тишине на лестничной клетке. Откуда-то сверху доносилась музыка, еще где-то работала дрель, но эти звуки, сравнимые с комариным писком, были так тихи, что практически сливались с тишиной. Вспомнил об Алле, попытался подавить тоску. И не смог.

Наконец раздались шаги, звякнул замок. В открывшуюся дверь выглянул Гущин. Он был одет в ношеный серый костюм и голубую рубашку, черный галстук на рубашке был приспущен.

– Здравствуйте, Виктор Александрович, – сказал Седов. – По-моему, я вовремя?

Гущин некоторое время вглядывался в него. Казалось, он пытался понять, чего именно Седов от него хочет.

– Вовремя. Проходи. И посиди пока, я кое-что допишу.

Квартира, в которую вошел Седов, выглядела, как и полагается конспиративному помещению, уныло-казенно. Подождав, пока Гущин сядет за стол в одной из комнат, Седов подошел к окну. Посмотрел вниз.

На этой явке, где Гущин назначил ему встречу, он был в первый раз. Но, как любой уважающий себя москвич, месторасположение дома знал отлично. Это был один из тихих уголков Замоскворечья, еще в юности исхоженный им вдоль и поперек.

С высоты третьего этажа хорошо просматривался занесенный упавшими листьями переулок, к которому был обращен фронтон. Здание напротив, в стиле «русский ампир», построенное не позже чем в начале двадцатого века, выглядело как игрушка. Сейчас в нем размещался какой-то офис. Фасад украшали виньетки, барельефы, оскаленные львиные морды, гарпии. Без сомнения, здание недавно обновили – барельефы и виньетки сверкают белизной, стены отливают нежным аквамарином. Рядом с парадной дверью виднеется надраенная до блеска медная табличка. Все как водится.