Ловкач

© Воль Демар, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Если кто говорит, что у него нет проблем, тот врет и не краснеет. Лично у меня проблемы есть, и я честно себе в этом признаюсь. Но при встрече, например, с Колькой Суворкиным, который всегда шепотом спрашивает: «Как дела?» я, честный, как «Комсомольская правда», отвечаю: «Хоккей! Лучше не бывает!» – и прыгаю в старую «копейку». А он вздыхает, говорит, что у него проблемы, и садится, хитрец, в новенький «вольво».

Нет, Колька, конечно, молодец. Он вообще крутой. У него фирма веников не вяжет, а поутру его телохран проверяет машину: не заминировано ли? Это со мной он такой хороший, потому что мы друзья с детства. В одной песочнице играли. Он уже тогда деляга был, да и я не лопухом рос. Мы всех дворовых ребят делали, как хотели. Однако до Кольки мне было далеко. И вот сейчас он машины меняет, как перчатки, а я на старом «жигуле» разъезжаю. Правда, с новым двигателем.

Когда он спускается по лестнице, я по ней поднимаюсь. Он в офис едет, а я возвращаюсь перекусить, уже набегавшись по делам. У него только-только утро проклюнулось, а я уже кучу дел переделал. Колян всегда грустный идет, а впереди и сзади по амбалу. Охраняют. Получается, что он как бы отбывает срок: шаг вправо, шаг влево – пуля в лоб и абзац! Не от своих бодигардов, конечно, а от какого-нибудь киллера. Хотя я принципиальной разницы между теми и другими что-то не наблюдаю.

Я работаю на подхвате: где кому подмогну, где какой товар закину, короче, бизнесом занимаюсь. На жизнь хватает, но не больше. С одной стороны деньги вроде, бывают, но пролетают, просачиваются сквозь пальцы, не удержишь. Иногда сам себе скомандуешь: «Эдик, держать!» И раз! Грабельки и сомкнешь. Глядишь, что-то поднакапливается. А потом расслабишься, и все деньги – в трубу.

Короче, бегу я наверх, домой, соображаю, что там у меня в холодильнике осталось. И сталкиваюсь с Колькиными амбалами. Где он таких нашел – ума не приложу. У них же на морде написано – дебилы. Одинаковые, как диснеевские поросята. Их от них же самих охранять надо. Идут, за стены задевают, самодовольные, крутые, как колхозные яйца. Я их обоих в полтора прыжка бы по стенке размазал, если б нужда пришла. А профессионалы? Я Кольке, кстати, об этом говорил, но он только отмахивается, ведь у них лицензия. Ну, я и замолчал. Куда уж нам уж, если есть лицензия!

Эти круглоголовые меня знают, но все равно красными, невыспавшимися глазками – зырк-зырк! Не хочу ли я завалить их любезного патрона? Ну, я сотворил улыбку до ушей, и говорю:

– В соседней пятиэтажке, в слуховом окне – блик! Очень похоже на оптику.

Бодигарды остановились, ненадолго задумались, потом давай звонить по мобиле. Ну и Колян тоже немного встревожился. Даже не спросил по привычке про дела. Лицо у него вытянулось и разом постарело.

– Ты чего, прикалываешься?

Я покачал головой.

– Степаныч, ты меня знаешь. Когда я прикалываюсь, я предупреждаю. Ты что думаешь, мне не терпится положить на крышку твоего гроба пышный букет осенних хризантем?

Колян застыл, переваривая мои слова, а я прошмыгнул мимо. Уже на лестничной площадке я услышал:

– Эд, может, заглянешь ко мне вечерком, посидим, погутарим?

Если Колян хочет посидеть и погутарить, значит, у него и в самом деле проблемы.

– Заметано! – ответил я. – Во сколько?

– В районе одиннадцати, – сказал Колян, – я как раз должен подъехать.

Краем глаза я посмотрел на его охранников. Они стояли, как вкопанные, сопели в телефон и ждали ответа. Ну, а мне ждать нечего. Я повернулся и пошел в свою квартиру.

А я ему, между прочим, чистую правду сказал. Соседний дом хоть и далековато, но день солнечный, и блик от оптики не хуже, чем от зеркальца. Правда, различие есть, да не объяснять же мне всякую дребедень про альбедо? Разберутся. Главное сделано, я предостерег друга детства от возможного путешествия в мир иной. Правда, я думаю, он и там бы устроился неплохо, быстренько бы наладил торговые связи между чистилищем и адом, может, организовал бы обмен информацией или еще чем. Ну, а чертей, понятное дело, определил бы в телохраны. Уж те не опростоволосятся. В рай Колян ни за что бы не попал. Ему там было бы скучно. Обманывать нельзя, сверхприбыль загребать – тоже. Нет, Колян – настоящая акула капитализма. Небольшая акула, но хваткая, ближе, чем на три метра, не подходи! А вообще-то он в душе мягкий и пушистый. Философ, едрена мать!

– Эд, – говорит он мне однажды, – что первично, дух или материя? – А в глазах такая тоска, будто колес наглотался. Но нет, вижу, трезвый, как стеклышко.

– Это разные вещи, – отвечаю, – смешивать нельзя. Вот, к примеру, когда тебе по башке кирпичом двинут, тогда твой дух пойдет направо, а твоя материя – налево. Так что разные у них пути. И глупый это вопрос. Его Карл Маркс придумал, когда ему Энгельс деньги подзадержал. Ты его ряху видел? Марксовскую, в смысле? Если его побрить и постричь покороче, получится один из твоих телохранов. Ерофеев, кажется.

Колян выпялился на меня. Выдержал паузу и вздохнул.

– Точно. Ерофеев похож. Только жрачка на уме и бабы.

Вся эта блажь промелькнула у меня в голове, когда я полез в холодильник и вытащил оттуда полкило чесночной колбасы. Вообще, эту чесночную лучше держать в морозилке, чтобы не расползалась. Но тогда есть ее неприятно: лед на зубах хрустит.

Я поставил на огонь чайник и стал нарезать хлеб, когда раздался звонок в дверь.

– Подождите! – крикнул я, – сейчас выйду!

Я убавил огонь, чтобы кипяток не залил горелку, и пошел открывать. Это был Ерофеев. Он стоял, вытирая пот носовым платком. Увидев меня, телохран торопливо спрятал платок и растянул губы в резиновой улыбке.

– Эдуард Валентинович! Большое вам спасибо! Там на чердаке и впрямь сидел киллер. Охрана его взяла. Николай Степанович цел и невредим!

С минуту он смотрел на меня так, словно видел впервые. Наконец не выдержал:

– Как вы только смогли углядеть этого гада?

Честно говоря, такие вопросы меня всегда застают врасплох. Как разглядел? Да Бог его знает, как разглядел. Заметил и все.

Я доверительно посмотрел на бодигарда и заговорщицким шепотом сообщил:

– В принципе ничего сложного. Просто у меня с детства оба глаза в разные стороны смотрят. Один направо, другой – налево. Поэтому все, что движется, колышется, блестит, я замечаю в первую очередь.

Парень замер, переваривая полученную информацию. Он, конечно, понял, что я отшутился, но что-то в моих словах его зацепило. Он как-то нехорошо покосился на меня, будто это я киллера на чердаке разместил.

– Кстати, – добавил я, – у вашего киллера наверняка есть дублер. Обычно такие вещи делают в спарке. Второй может за гаражами стоять.

Едва я это сказал, Ерофеева как ветром сдуло. Только что был человек, и вот уже нет его, только запах одеколона остался. Дешевого одеколона, типа «Тройного».

Я сидел за столом, ел совершенно безвкусные бутерброды и размышлял о своих делах. Наклевывалось неплохое дельце. После обеда должен подгрести один полковник. У этого героя нерешаемая проблема: куда сбыть меховые бушлаты? Полковник, видать, дорвался до армейских складов и наложил лапу на офицерское новье. Я уже созвонился с кем надо, они всю партию берут и сразу дают наличку. Правда, у них мелькнула мысль развести полковника на бабки, но я их немножко утихомирил. Полковник-то может еще пригодиться. Мало ли там добра на складе? Понравится, еще прибежит.

Эта мысль меня согрела, и я решил врезать еще стаканчик чая, но тут снова раздался звонок. На этот раз звонил телефон.

Вообще-то я своими телефонами и адресами не разбрасываюсь. Искать приключения – дело скучное. Это читать про них интересно, а на своей шкуре испытывать, как говорит Боярский, мерси боку! Мушкетерам что, им хорошо было. Справа гвардейцы кардинала, слева развратная красотка Миледи. Все ясно. А в нашей жизни ни шиша не поймешь. Колян, например, друг детства. Но если я ему где-нибудь дорожку перебегу, он постарается меня с костями съесть и не побоится полупереваренной чесночной колбасы. Как это там? Все черкизовское удивительно вкусно! Оближется только и пойдет дальше.

Я подождал, пока телефон не зазвонит еще раз, и взял трубку:

– Алло! – Но трубка молчала. Было слышно, что кто-то на том конце сосредоточенно дышит.

Вообще-то, я человек довольно выдержанный. Поэтому я не назвал неизвестного абонента ни телефонным козлом, ни глистой.

– Развлекаемся? – мирно осведомился я. Теперь мне было ясно, что звонит посторонний человек, и это было неприятно.

– Простите! – неожиданно произнес приятный женский голос. – Это Эдуард Валентинович? Я не ошиблась?

Голос был наполнен такими соблазнительными обертонами, что у меня мурашки побежали по коже.

– Да! – сказал я, пытаясь говорить как можно любезней. – Это я. Простите, с кем имею честь…

Голос на другом конце на мгновение дрогнул, словно незнакомка не знала, что сказать, затем быстро произнес:

– Вы Андрея Головина знаете?

Черт! Я молча выругался и перехватил трубку другой рукой.

– Конечно, знаю! А что случилось?

Наверное, в моем голосе прозвучало беспокойство, на которое незнакомка тотчас отреагировала:

– Вы не волнуйтесь, ничего страшного! Я его сестра. Я могу с вами встретиться и переговорить?

Несколько секунд я переваривал информацию. Все ясно. Андрюха во что-то влип. Если она сказала, что ничего страшного, то дела хреновей некуда. Значит, нужно срочно его выручать. Андрей – мой армейский кореш. Как там писал классик? Нет уз святее товарищества? Значит, все остальные дела побоку. Кроме полковника. С ним я еще успею увидеться.

– Вот что, – сказал я, – давайте-ка ко мне. Вы мой адрес знаете?

Я объяснил ей, как доехать, и повесил трубку.

Ждать пришлось недолго. Я едва успел вскипятить чайник, как раздался звонок. На пороге стояла соблазнительная блондинка, ее легкое платье подчеркивало впечатляющие формы. На Андрюху она была похожа, как горная лань на пещерного медведя.

– Здравствуйте, – сказала девушка и улыбнулась. – Меня зовут Настя. Это я вам звонила.

У меня отчего-то запершило в горле, и я вместо того, чтобы покровительственно улыбнуться и сказать что-нибудь соответствующее моменту, жалким мышиным голосом пискнул:

– Проходите, пожалуйста!

Поспешив вслед за ней на кухню, я сделал глоток из чашки, и чтобы прочистить горло, и уже собственным басом добавил:

– А я и не знал, что у Андрея есть сестра.

Девушка пожала плечами, словно извиняясь за то, что она сестра, и снова ослепительно улыбнулась. Я человек запасливый, на такой случай у меня всегда имеется коробка конфет. Я поставил коробку на стол и сказал:

– Садитесь. Пейте чай и рассказывайте.

Настя скользнула по коробке равнодушным взглядом.

– Эдуард Валентинович, с Андреем случилась беда… – Я невольно напрягся и весь превратился в слух.

Рассказывала Анастасия сбивчиво и путано. Однако основную суть я ухитрился уловить. Выходило, что Андрюха связался то ли с археологом, то ли с кладоискателем, и они что-то там такое раскопали. Но не поделили. В результате Андрей получил огнестрел и в данный момент находится в больнице.

– Слушай, детка, – не выдержал я, – у меня есть отличный врач. Штопает в секунду, в неделю ставит на ноги. Сейчас я ему позвоню! – Но сделать это Настя мне не дала.

– Эдуард…

– Просто – Эд, – невольно огрызнулся я, – ни Эдуарда, ни тем более Эдика терпеть не могу! Извините, – поспешно добавил я и выжидательно замолчал.

– Эд! – она положила руку мне на запястье, – У него очень хороший врач, но… такое лечение стоит денег.

Я помотал головой:

– Деньги найдем. Кое-что у меня есть в загашнике. – Я приподнялся, чтобы выгрести из тайничка свои сбережения, но она снова остановила меня легким прикосновением. Не скрою, ее прикосновение было очень приятным.

– Эд, не беспокойтесь, Андрей успел мне передать вот это. – Настя нырнула рукой в сумочку, что-то нашарила там и протянула мне. – Посмотрите, наверное, это можно продать?

На мою ладонь упали три небольших, но увесистых монеты размером с железный рубль. Но не это заставило меня зажмурить глаза. Монеты были золотые и самое главное – страшно древние. Я, конечно, не спец, но понял это сразу. Да и любой бы понял. Неровные, с криво выбитыми по краю буквами, с напыщенно-гордым профилем посередине. Правда, от профиля остались только надутые щеки и длинный кривой нос. Буквы были латинские, но как-то непривычно начертаны. Вдобавок стояли так тесно, что элементы переплелись. Пойди тут прочти, что написано! Я отчетливо разобрал только букву «Н».

– А еще есть?

Настя потупила глаза.

– Есть еще семь штук, но я бы не хотела их трогать, пока Андрей в больнице.

– Конечно, – кивнул я. – С рыжевьем мне сталкиваться не приходилось, но связи были. Даже не связи, а так, две-три знакомых морды. Парни околачивались у вокзалов и скупали всякую мелочь. Ну, часы притащит алкаш или колечко. Цена им соответствующая: дадут на пару бутылок, а кто начнет права качать, уходит, ничего не паолучив. Короче, гнилые там ребята, связываться с ними нет смысла. Эти-то монетки явно коллекционные! Значит, надо к нумизматам. Они тоже те еще хлопцы, но у них хоть каталоги есть. А эти «рыжики» так и просятся в каталог.

Мы посидели еще немного, и я начал собираться. И так все сроки прошли, того и гляди на встречу с полковником опоздаю. Мы с Настей вышли вместе. Я предложил ее подбросить, но она отказалась.

– Сама доберусь, – сказала Настя и многообещающе улыбнулась. – Вы ведь торопитесь?

Я что-то пробормотал, сел в машину и едва не вписался в кусты. Красивая девушка Настя! Так и влюбиться недолго…

С полковником я разделался в два счета, взял свои десять процентов и помахал на прощание ручкой.

– Будет что-то еще, звони! – Я и тут подстраховался. Мобила, на которую он будет мне звонить, левая, оформлена на какого-то таджика. Удобно, черт возьми! И мне хорошо, и таджику.

Теперь предстояло заглянуть к одному чуваку, филателисту, нумизмату, большой умнице и редкой сволочи. Правда, о том, что он – сволочь, знает очень небольшое количество людей. Для остальных он – недостижимый идеал. Джентльмен, мать его бабушкой по голове! Дела с ним можно иметь только тогда, когда ты знаешь о нем все, а он о тебе только догадывается. Тогда Иннокентий становится чуточку помягче. Конечно, он не даст настоящей цены, но с других и этого не получишь.

Иннокентий имеет ходы за бугор. Причем, клевые ходы. Сколько его ребятки добра перетащили – вагоны! А самое смешное, что таможенники с радостными мордами встречают каждого его курьера. Словно он дипломатическую почту через кордон таранит.

По дороге пришлось ему звонить, иначе Иннокентий и на порог не пустит. Он под европейца косит, ценит свое время, а я думаю, что боится. На него многие пацаны зуб точат, потому что недоплачивает Иннокентий против уговора. Всегда находит предлоги, все у него виноваты. Этому тевтону давно бы рога обломали, но он без своры телохранов и в туалет не ходит. Конечно, достать его можно, только потом самого достанут. К чему такие напряги?

Я позвонил Иннокентию и позагадочней обрисовал ситуацию. Иннокентий деликатно откашлялся, голос у него стал, как у кота, вкрадчивый и журчащий.

– Эд! Как удачно, что ты позвонил! А я ведь сам хотел тебя искать. Есть интересное предложение.

Вот в этом весь Иннокентий. Теперь он попытается все повернуть так, будто платит мне услугой за услугу. И в конечном счете все равно окажется, что я у него в долгу.

– Сейчас подъеду, – сказал я, – минут через пять. Только вы скажите своим бодигардам, чтобы они не шмонали меня, как прошлый раз. Боюсь щекотки.

Иннокентий вежливо рассмеялся.

– Заходи, заходи! Все будет, как надо.

Филателист жил в центре, в старой сталинской высотке. Объединив профессорскую квартиру с квартирой академика, Иннокентий отгрохал себе сказочные апартаменты и обставил их с восточной роскошью. Правда, предметы роскоши все до единого были фальшивками. Настоящие он безжалостно переправлял за бугор.

Я поднялся на седьмой этаж. Ребята встретили меня настороженными улыбками, прощупали взглядами насквозь, но обыскивать не стали. Давно бы так! Знают ведь, что мочилово – не мое амплуа. Если уж только обстоятельства сильно прижмут. Ну, а в этом случае меня остановить трудно. Факт.

– Привет, пацаны, маэстро у себя?

– Вас ждут! – улыбнулся один из охранников и с трудом открыл тяжеленную стальную дверь. Иннокентий ждал меня в прихожей. На нем были кремовые брюки, ослепительно белая рубашка и цветастый шейный платок. Иннокентий попыхивал трубкой и сквозь клубы табачного дыма смотрел на меня с прищуром.

– Эд! – Иннокентий шагнул мне навстречу и протянул руку. Ладонь у него была твердая, словно камень, и такая же холодная. – Рад тебя видеть. Проходи.

Я прошел на кухню и молча уставился на закусон. Чего только не было на столе! Я вздохнул. Во рту все еще явственно ощущался привкус чесночной колбасы.

– Настоящая «Клико»! – Хозяин вынул из ведерка со льдом запотевшую бутылку. – Рекомендую. Напиток богов.

Я покачал головой.

– Не могу. Сегодня у меня дел невпроворот, к тому же я за рулем.

– Понимаю и не настаиваю. – Он подвинул мне кока-колу. – Надеюсь, это подойдет? Кстати, родная. Не то что наше мерзкое пойло. А я, старый гурман, не могу отказать себе в удовольствии. – Он налил шампанского в бокал и принялся смаковать, поглядывая на меня своими железными глазками. Ну, а я навалился на ветчину и осетрину.

Кеша терпеливо ждал, цедил по капле «Клико» и не проявлял даже признаков нетерпения.

– Ну, так что там у тебя за дела? – спросил он, когда я отодвинул тарелку. Фраза прозвучала нарочито небрежно, но глаза Кешу выдали, сверкнули, как два стальных наконечника.

– Да вот, – я протянул ему бумажку с монетами. – Один корешок продает. Семейная реликвия. Еще с гражданской войны его прадед эти «рыжики» хранил. А сейчас пацан на мели, нужны бабки. Прикинь, на сколько это потянет?

Иннокентий посмотрел на бумажку, словно там была пластиковая бомба, но взял. Брезгливо, двумя пальчиками. И начал разворачивать. Наконец он положил монеты на стол и уставился на них совершенно сумасшедшими глазами. Потом посмотрел на меня, как-то странно скривился и встал из-за стола.

– Я сейчас вернусь!

Он и в самом деле вскоре вернулся, неся в руках увесистый том. На обложке глубоким тиснением на английском языке были выведены слова. Если честно, в английском я не спец. Поэтому из написанного сумел перевести только одно слово: каталог.

Кеша раскрыл книгу, вооружился лупой и стал похож на тихого университетского профессора. Минут двадцать он пыхтел, то снимал, то надевал очки и все больше и больше краснел. Наконец он захлопнул книгу и пристально посмотрел на меня.

– Эд, я тебя тысячу лет знаю. У кого спер?

Я остолбенел, кажется, Кеша понял, что сморозил не то.

– Извини, не хотел тебя обидеть, но сам подумай. Эти монеты все на счету. Можно перечислить, у кого они есть, достаточно только войти в интернет. Существует, конечно, маленький шанс, что эти «рыжики» всплыли из глубины веков, но сам понимаешь, шанс мизерный.

Я покачал головой.

– Монеты чистые. Отвечаю!

Кеша усмехнулся.

– Тебе-то я верю, а вот как насчет твоего дружка?

– И насчет него можешь не беспокоиться.

– Дай Бог, чтобы так! – Кеша трижды сплюнул через левое плечо и постучал по столу. – Резонно сомнение – не новоделы ли? Но если я в этом хоть что-то понимаю, это подлинники. Ты Нерона знаешь?

Я хотел было сморозить, что среди нашенской братвы такого погоняла нет, но не решился. Не тот настрой.

Я кивнул.

– Кажется, был такой римский царь. Большой мерзавец.

– Ну, насчет мерзавца ты не совсем прав, – поморщился Кеша. – Нерон был по-своему передовым человеком, кстати, очень ценил искусство. Так вот, эти монеты выпущены как раз Нероном… – Тут Кеша сердито запыхтел и, взяв в руку золотой кружок, принялся объяснять, как, что и где. Я делал вид, что слушаю, и так усердно кивал головой, что шея заболела.

– Ну и как? – спросил я, когда Кеша немного подустал от своих объяснений. – Продать-то их можно или нельзя?

Иннокентий задумался.

– Можно, конечно. Скажем, на аукционе «Сотбис». Но будет лучше, если их купит кто-нибудь из наших специалистов. Знаешь что… – Иннокентий доверительно положил руку мне на плечо. – Этот вопрос мы обязательно решим. Возможно, монеты куплю я. Ты не против?

Я, естественно, был не против. В сущности, я с самого начала предполагал, что так и будет. Я кивнул и сделал глоток кока-колы. Все это время Кеша не сводил с меня сумасшедших глаз. Когда я кивнул, он сразу успокоился.

– Ну, а раз ты не против, то мы так и сделаем. Только у меня к тебе встречная просьба.

– Слушаю.

Кеша улыбнулся.

– Тут, собственно, и сил не надо тратить. Дело, если всмотреться, пустяковое, но время, время! Я не хочу терять целую неделю на утряску идиотских проблем. В конце концов, я не имею права рисковать своим добрым именем. А в данном случае именно оно и может пострадать. Вы ведь знаете, Эдуард, я никогда не подвожу партнеров.

Я слушал его, подперев голову рукой, и с каждой минутой мне становилось все ясней, что Кеша влез по уши в большое дерьмо. И теперь не имя ему спасать нужно, а собственную шкуру. Не так давно похожая история приключилась с одним известным господином. И господин загремел на нары. Никакие подвязки не помогли.

Кеша отправил груз в Прибалтику. И не контейнером каким-нибудь, а солидно. На автомобиле с сопровождением. И какому-то дотошному менту этот автомобиль попался на глаза. Мне так думается, что Кеше свинью подложили, звякнули куда следует, но не в этом дело. Грузовик тормознули, проверили документы и придрались к ерунде какой-то. И теперь он стоит на милицейской спецстоянке, дожидается внимательного досмотра со всеми вытекающими. А если учесть, что Кешин груз – весьма дорогостоящие игрушки, начиная с добротного антиквариата и кончая музейными экспонатами, то ситуация складывается щекотливая. Вся бронза и картины проведены как лом черных и цветных металлов. Груз, конечно, конфискуют, а заодно определят меру наказания и хозяину. Такие дела. Но вывернуться можно. Если действовать осторожно.

Я сделал вид, что задумался, почесал в затылке.

– А что это за стоянка?

Кеша молча протянул мне листок. И тут меня словно током ударило. Это было рядом с моим домом. Ну да! И менты там знакомые. Стало быть, особых проблем не будет.

– Может, что посоветуешь? – спросил Иннокентий таким тоном, словно речь шла о совершеннейшем пустяке.

– Документы в ментовке?

– А где же еще? – Кеша пожал плечами. – И путевой лист, и накладные, и паспорта.

– Ну, так надо поменять груз. На лом цветного и черного металла. А настоящий груз вынуть – и всего делов.

Кеша на минуту задумался.

– А машина?

– А машина пусть стоит до утра. Утром проверят, увидят, что все соответствует – и порядок. Только откинуться тебе придется.

– Кеша махнул рукой.

– Ну, это понятно. Сколько просят?

Я пожал плечами.

– Этого я тебе сейчас сказать не могу. Надо ехать на место, перебазарить с пацанами. У ребят своя такса. Сегодня у них одно, завтра другое. Но лишнего не сдерут. Возьмут за риск, ну и детишкам на молочишко.

У Кеши даже порозовели щеки. Вот что значит облегчение-то! Он протянул мне мобильник.

– Сейчас позвонить можешь?

Я посмотрел на часы. Пожалуй, попробовать стоило. Ребята как раз сменились, значит, будут работать до утра. С ними и придется иметь дело. Я набрал номер и услышал скрипучий, как несмазанная телега, голос. Ага, Суханов. Это хорошо. Он самый жадный, значит, проблем не возникнет.

– Эд, это ты, что ли, со своими приколами? – засмеялся Суханов, после того, как я пожелал ему теплую бабу на капоте «запорожца». – Чего звонишь-то?

– Слышь, Андрюха, есть базар насчет чермета. Боюсь, как бы за ночь не заржавел.

Суханов хихикнул в трубку.

– Правильно боишься. До утра долежит, а потом… У тебя появился интерес? – Его голос даже задрожал от нетерпения.

Я подмигнул Иннокентию.

– Есть немного.

– Ну, так подваливай, перетрем. – Суханов ненадолго задумался. – Давай прямо сейчас. Пока у нас тихо. Или уж тогда ближе к ночи.

– Жди, – сказал я, – сейчас подъеду! – И повернулся к Кеше: – Срочно ищи металл на замену груза.

– Все уже готово, – ответил Кеша, – и точно так же складировано. А теперь давай-ка займемся твоими монетами. Если я твои комиссионные прямо в оплату включу, ты не против?

Я, конечно, не был против и минут через пять получил за все про все восемь штук. Зеленых, конечно. Понятно, что из этих денег я не собирался брать себе ничего. Андрюха в беде, и эти деньги – его. А я обойдусь.