– Вчера вечером ее убили вместе с двумя детьми.
– Что? – Эрих судорожно соображал, каким образом фрау Ульбрихт может быть связана с его расследованием. Ведь убийство не могло быть простым совпадением.
– Она была под защитой полиции. Там какая-то темная история с ее мужем. Официально он в розыске уже три месяца. Я позвонил Ван Дейку и сообщил о возможной связи. Он обещал навести справки о жертве и перезвонить. Муж Ульбрихт – психиатр со стажем. Был две недели во Франции в командировке в то время, когда там была Елена. Пропал, возвращаясь со встречи с коллегой. Как понимаете, все это настораживает.
– Понятно, а третья новость?
– Признаю, что ваше чутье работает безотказно.
– В каком смысле?
– Я об Армане, любовнике Анисимовой.
– А что с ним? – Краузе вспомнил рыдания подруги и застонал.
– Он не тот, за кого себя выдает. Его зовут Уго Кох. Второсортный психолог без постоянной клиентуры и с бурным прошлым. Чтобы заработать на учебу, в молодости снимался в порно. Одна из его мадамок продюссировала парочку его дебютов в большом кино, но фильмы с треском провалились. Из института его выперли, и он закончил двухгодичные курсы психологов. Специализируется на сексуальных расстройствах женщин. Есть информация в сети, что он попадал в истории со своими пациентками, но дело заминали. Я выслал вам его фото. Можете войти в почту?
Эрих открыл почтовый ящик и отыскал письмо от Крюкова. Кликнул по вложенному фото, подметил внешнее сходство с собственной персоной и от удивления опешил.
– Думаете, это и есть наш убийца?
– Скорее всего, это тот, кого убийца нанял для «лечения» депрессии Елены. Вот моя версия: сначала убийца обратился к Ульбрихту. По какой-то причине произошел конфликт, возможно, он что-то заподозрил или у него не получилось сделать то, на чем настаивал наниматель. Тогда убийца находит Коха, сотрудничество оборачивается партнерством. После убийства Елены Кох продолжает работать на своего работодателя, выполняет поручения, например, подбирается к вашей подруге Анисимовой. Ульбрихт читает в газетах о смерти Елены и рассказывает жене о неудачных сеансах и нанимателе. Та советует обратиться в полицию. Убийца начинает преследовать это семейство и расправляется со всеми, не щадит даже детей.
– Возможно, он был вхож в эту семью.
– Не исключено, но… – Крюков запнулся, – маловероятно. Тогда бы она сразу сказала, кто он, и его арестовали или хотя бы отработали след, а из разговора с Ван Дейком я понял, что у полиции нет никаких зацепок.
– Опять тупик, – Эрих снял очки и потер переносицу. – Как же я устал от этой безрезультативной беготни.
– Сейчас полиция пытается установить местоположение Уго Коха.
– У меня не выходит из головы мысль: что мне хотела сказать фрау Ульбрихт? Почему эту же информацию она не сказала полиции?
– Возможно, она хотела вам сообщить, что ее муж виделся с вашей женой. Это никак не влияло на расследование пропажи ее мужа, поэтому она им ничего не сказала.
– Как-то туманно. Откуда она знала, что важно, а что нет?
После разговора с Крюковым Краузе так разнервничался, что до утра не смог заснуть. Ходил по кабинету, размышляя о последних новостях. Вера Ивановна заходила к нему дважды и спрашивала, не нужно ли что-нибудь. Он качал головой и тяжело вздыхал. Покоя не давали: пророчество Дарии, смерть Ульбрихт, Дуброва и Уго Кох. Он мысленно прокладывал между ними связующие линии, выдвигая все новые версии, в конце концов выбился из сил и уснул на диване.
***
Краузе закончил первый прием нового пациента и прошел в служебную квартиру, чтобы переодеть рубашку.
Позвонила взволнованная Николь и сообщила, что намерена ехать в Бакстон.
– Николь, зачем тебе лететь в Бакстон? Регрессия таких задач не ставит. Тебе нужно лишь понять и принять первопричины твоей фобии, пока она не переросла в психоз.
– Меня тянет туда со страшной силой. Хочу увидеть это жуткое кладбище и сравнить с увиденным под гипнозом. Хочу пройтись по городским улочкам и зайти в отель, которым владела семья Кей.
– Николь, послушай, между твоим предыдущим и нынешним воплощениями всего восемь лет. Есть риск, что ты встретишь Сьюзен и ее мужа. Наверняка у них есть дети.
– Двое. Питер и Джон.
– Вот об этом я и толкую. Что подумает о тебе семья Кей, если ты выдашь свою осведомленность? Надеюсь, ты не скажешь, что ты – реинкарнация Кей? Это будет катастрофа.
– Я же не дура и буду очень осторожна.
В воцарившейся паузе Краузе успел надеть рубашку, судорожно ища аргументы, чтобы переубедить Николь. Почему-то он не сомневался, что эта поездка принесет ей лишь разочарование и боль, мало того, как-то повлияет на будущее.
– Как думаешь, Эрих, мне сказать Гектору правду? Семья не сошлась в едином мнении. Кто-то категорически против, а кто-то, наоборот, склоняет меня к откровенному разговору.
– Я не могу вмешиваться в твои отношения с женихом, – категорично заявил Краузе. – Это не в моей компетенции. Я всего лишь проводник в твои прошлые воплощения и могу высказать профессиональное мнение только лишь в рамках жизни Кей.
– Тогда скажи свое мнение как друг.
Краузе опешил и Николь поспешила разъяснить:
– Мой брак с Гектором очень нужен семье. Эрих, я окружена расчетливыми манипуляторами и эгоистами, каждый преследует свою цель, а мне нужно мнение со стороны, но не совсем постороннего человека, а того, кто меня знает.
– Я знал тебя ребенком. С тех пор ты изменилась.
– Эрих, твое мнение для меня очень важно. Ты сталкивался с подобными решениями своих пациентов и знаешь к чему они в итоге приводят.
Краузе не хотелось, чтобы его суждения влияли на ее решения, но голос у Николь был такой жалобный, что он сдался и сменил гнев на милость.
– Как друг, – он сел в кресло и закинул ногу на ногу, – я бы сказал, что у англичан другой менталитет, но ты это и сама знаешь. Русские – распахни душа, живут сегодняшним днем. Англичане – напротив, очень практичны, сдержаны и заглядывают далеко в будущее, а их аристократы одержимы репутацией и до жути боятся скандалов в прессе. К тому же всех обрученных мужчин одолевают сомнения на счет женитьбы. Представь, как Гектор сейчас нервничает. Любая деталь может стать решающей и перевесить чашу весов в сторону разрыва помолвки. Если ты его любишь…
– Конечно люблю! – страстно выпалила Николь.
– …то наберись терпения и реши все самостоятельно или с помощью своей семьи. Твоя поездка в Бакстон для жениха должна носить деловой характер, либо скажи, что ты сопровождаешь кого-то из родственников, пока тот укрепляет здоровье, там ведь горячие ключи. А когда станешь женой, родишь первенца, а ваши отношения с Гектором перерастут во что-то большее, ты можешь сказать ему о регрессии, но лишь в рамках избавления от фобии, которая тебя преследовала с детства. Даже тогда твой рассказ не должен пестреть ужасающими подробностями. Про трагическую смерть ребенка и сумасшествие Кей лучше вообще никому не говорить.
Эрих услышал в трубке ее тяжелый вздох.
– Ты прав, Гектору частенько приходится отстаивать свой выбор, а тут я добавлю еще один повод для сплетен.
– Рад, что ты меня услышала.
– Эрих, а ты не можешь со мной поехать?
– Нет, – твердо сказал он и взглянул на часы, он планировал сходить в ближайший ресторанчик на ланч в получасовой паузе между назначенными сеансами. – Николь, у меня сейчас в разгаре расследование убийства Елены. Наверняка тебе уже рассказали.
Николь хрипло подтвердила, что в курсе его проблемы. По тону он понял, что она расстроена и как можно мягче постарался объяснить ситуацию. Она приняла отказ, но в интонации все еще чувствовалась обида.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ничего не изменилось, очередная попытка зайти в свадебный салон увенчалась провалом, поэтому я хочу поехать.
– Нужен еще один сеанс, а не поездка в Бакстон. Но если решила – езжай. Позвони мне, когда вернешься.
