Сананчия 2.0

Глава 1 Отрицательно заряженные частицы

Неприметный одноэтажный дом стоял не прямо у обочины национальный трассы, пролегающей через небольшой городок, а в метрах ста от него. Это был первый жилой дом города Ив для тех кто ехал с юга на север по направлению к столице. Чтобы подъехать к главному входу сначала надо было свернуть с трассы направо, подняться немного в гору, а затем на первом повороте снова повернуть направо.

Свисающая до половины окна хлопковая шторка еле заметно колыхалась, пропуская яркие утренние лучи майского солнца. Прошло пару минут прежде, чем Матильда осознала, где находиться. Тяжелая кожа вокруг глаз пульсировала, нос был заполнен кислым запахом постельного белья. Приподняв голову Матильда вытащила из-под себя онемевшую правую руку. Голова кружилась, ее сильно подташнивало.

Слева от старой входной двери висело небольшое зеркало, диаметром около двадцати шести сантиметров, из которого чужое измученное выражение лица посмотрело на Матильду. Остатки туши собрались в черные катушки, мешки с застоявшимися слезами висели над глазами, кожа вокруг носа шелушилась и лезла. Она попыталась отодрать прилипшие к лицу волосы, но лишь в нескольких местах разодрала кожу. Спустя пару секунд Матильда силой толкнула темно-зеленую деревянную дверь предварительно сняв ее с петель.

Воздух на улице был свеж и полон звуками летающих жуков, жужжанием не до конца проснувшихся навозных мух, шуршанием вялых муравьёв на влажной земле. Матильда оступилась о единственную ступеньку и еле удержала равновесие, когда обратила внимание на свои кроссовки с засохшими темными пятнами. На правой коленке синих джин красовалась огромная дыра, из которой непослушно выглядывало разодранное колено. Она посмотрела на свои руки и ужаснулась.

«В будущую субботу сосед должен прийти и отремонтировать туалет, а пока ты можешь ходить в уличный. Он в конце сада. – голос хозяйки дома возник в голове Матильды. – Душа кстати нет, как и воды на кухне, так что умываться утром придется из крана, что торчит под яблоней».

Дом и туалет в конце сада соединяла самодельная дорожка из найденных в чужих садах кирпичей. Дрожа от головной боли, не верующая в бога Матильда справила нужду в деревянном туалете, молясь и тайком поглядывая на затаившихся под крышей пауков. Они следили за каждым ее движением, незаметно раскачивая разбросанные повсюду паутины-ловушки.

Ледяной водой Матильда смыла с лица засохшие слезы, грязь и остатки косметики, промыла уши. Местами покусанная мочалка, которой Матильда усиленно терла руки, исцарапала подушечки пальцев и содрала заусенцы. Она убрала мокрые волосы назад, заправив спадающие передние пряди за уши. Алые, некогда белые, кроссовки превратились в розовые.

Вернувшись в комнату, Матильда взяла сумку и телефон, оставив на тумбочке пару смятых купюр. Она уже нажала на педаль и сдала назад, когда почувствовала что-то под колесами. Машина явно что-то переехала, слегка толкнув ворота, но за закрытыми окнами не было слышно и звука. Матильда приоткрыла дверь, посмотрела вниз. Ничего. Она снова нажала на кнопку старт и мотор взревел в мгновении ока. Грязь из-под колес разлетелась, оставив неряшливые следы сначала на калитке, потом на лопате. Лопата, что осталась лежать у ворот, поблескивала на солнце бордовыми бликами засохшей крови.

Покидая снятую на одну ночь комнату, Матильда по свойственной ей растерянности оставила там свою порванную кожаную куртку. Зарядка для телефона осталась лежать незамеченной под прикроватным столиком, а холодные так и не отошедшие от крови кроссовки грелись теперь под полуденным солнцем на крыльце.

Ее мокрые и холодные ступни методично переходили с тормоза на газ, не соскальзывая и не прилипая. «Узнай это Роберт, он был бы недоволен. Да, он заставил бы меня притормозить, а потом еще три часа читал бы нотации», Матильда улыбнулась, доставая телефон из сумки. Абонент не брал трубку.

Она ехала на север уже больше часа, меняя автотрассы на национальные дороги и обратно – так как ее учил Роберт. «Это может быть опасно, ты должна быть предусмотрительной, Матильда» – уроки были заучены и отлетали на зубок. Но за все время пути Матильда не встретила ни одну машину. Ни одного велосипедиста, ни одного дальнобойщика, везущего мясо, не натуральные овощи или нелегалов в своем морозильнике. Ни одной наблюдательной мысли, ни одного сомнения, ни нотки подозрительности не возникло в ее голове.

На пятый раз кто-то взял трубку, но она не разобрала голоса. Текстовое сообщение пришло следом: Подъезжай в министерство. Запасной вход на холме. Я буду ждать тебя там.

«Какая же сегодня хорошая, свободная трасса», подумала Матильда, бросив телефон на сиденье. В десять часов одиннадцать минут она въехала в столицу направляясь в центр. Мимо пролетали стены домов с рекламными плакатами: «Измени свои ДНК: стань сильнее и лучше. Возродим нацию вместе», «Проект Сананчия: Будь добровольцем, спаси планету!».

У некоторых многоэтажных домов люди в спешке грузили чемоданы, но Матильда не придала этому значения. Через несколько километров она съехала на мостовую. Солнце светило ярче обычного. Не отвлекаясь от дороги, Матильда достала из бардачка солнцезащитные очки. «И ничего не учудила! – радость вспыхнула в ее сердце, снимая головную боль. – Роберт гордился бы моим вождением».

До нужного поворота оставалось около двести метров, когда на дорогу выскочила пара подростков. С неподдельным ужасом они бежали в противоположную от реки сторону. Правая рука у девушки с огненно-рыжими бровями отсутствовала, вторая отчаянно пыталась ухватить рукав подруги. Потные ступни Матильды соскользнули с тормоза, и она, вывернув руль направо, нажала по ошибке на газ. Она попыталась исправить положение, но было поздно. Машина вылетела из перекрестка ровно по диагонали. От удара ее приподняло. Она ударилась сначала о крышу, о левое окно, и только потом сработала подушка безопасности. Матильду охватил приступ истерического смеха, словно рассудок покинул ее через разбитое пассажирское окно, а потом она потеряла сознание.

Когда утренние постоянные клиенты Кристофа уже разошлись, а туристы желающие выпить кофе перед посещением достопримечательностей еще не проснулись, на одном из перекрестков столицы было как всегда спокойно. На набережной через дорогу гремели букинисты, не торопясь открывая зеленые шкафы. Опаздывающие сотрудники изредка сигналили, пытаясь обогнать друг друга и проскользнуть на желтый цвет. День обещал быть самым обычным, ну разве, что немного теплее для сезона и немного солнечнее для этого региона.

Кристоф тщательно протер столы, сложил монеты в монетодержатель, обвел глазами небольшой парк напротив. Каждое утро там собирались собачники, пенсионеры, малыши из ближайших домов и их няни. Софи, хозяйка газетной лавки, помахала ему рукой в знак приветствия, и он знал, что через десять минут она обязательно придет выпить чашечку кофе. Кристоф любил этот парк.

Пара сбежавших с уроков подростков стояла на светофоре и что-то активно обсуждала. Улыбка на лице одной из них сменяла удивление, заставляя двигаться в такт огненно-рыжие брови. «Наверное обсуждают новый проект Сананчия», подумал Кристоф, наблюдая за ними. Загорелся зеленый свет и на девушек неожиданно налетел человек, задумавшийся во все пробежки больше обычного.

А пока Кристоф снова поправил стулья, очистил пепельницы и протер свои очки. Солнце отражалось от окон домов и Софи выйдя из своего газетного киоска стала раскрывать навес. Кофта с коротким рукавом поднялась наверх, обнажив небольшой животик, торчащий из-под льняной юбки.

Кристоф начал работать в этом кафе сразу после возвращения из службы по охране стены. Он записался в новую программу по профессиональной ориентации и был отправлен за счет государства на вечерние курсы для взрослых. После войны ничего человеческое уже не привлекало Кристофа – он оставил всё на поле боя, закапывая трупы детей и женщин в общей могиле. По приезду он хотел только одного: найти спокойную работу и приносить, по возможности, людям счастье. «Так это уже две цели!», всегда подшучивал над ним его сосед по квартире. Спустя пару лет, когда хозяин ресторана захочет уйти на пенсию, прилежный и ответственный Кристоф возьмёт в банке кредит, и выкупит этот старинный угловой ресторан напротив набережной и небольшого парка.

Колокол собора пробил десять тридцать, когда раздался сильный хлопок, и землю затрясло как в помещении над станцией метро. Еще через несколько секунд включился звук городской сирены. Он раздался как раз в тот момент, когда повар нажал на колокольчик, оповещающий о готовности блюда. В первый раз Кристоф услышал этот звук, когда, будучи глупым и безрассудными, отправился на южную стену защищать страну. Он вспомнил его и тут же вбежал в помещение. Несколько клиентов забежали за ним, оставляя свои вещи на столиках. Послышались звуки вертолетов.

– Крис, что это? К нам идет великан? – сын Софи из газетной лавки в страхе держался за черный фартук Кристофа.

– Спускайтесь все вниз! – кричал Кристоф, указывая на лестницу – Туда, где туалет, справа от кухни! Быстро! – закричал он, закрыв глаза лишь на мгновение.

Издалека доносились звуки автоматной очереди, работали сирены скорой помощи, но никого не было рядом. Невидимая волна прокатилась по кварталу и забрала все живое на своем пути. Голова уже не болела, но была густой и тяжелой как после нечаянного многочасового сна, что случается иногда после обеда. Сообщение из радиоприемника, уведомляло о введении чрезвычайного положения и запрещало выходить на улицу. Что-то потекло по ее шее, и она почувствовала, как теплая струя спускается по спине. Затылок пульсировал.

Матильда огляделась. На месте парка теперь была огромная воронка. Справа от машины лежала перевернутая детская коляска. На месте газетной лавки стояла лишь правая часть каркаса, волшебным образом спасшая ей жизнь, стиснув на пару с фонарным столбом ее машину. От лавки в целом осталось лишь нечто вроде бугорка, прибитого к земле и покрывавшего теперь газеты, журналы и ее хозяйку.

Матильда попыталась сосредоточиться, но у нее слабо получалось. Она помнила, что ей необходимо добраться до Министерства, которое находиться немного севернее, у холма. На телефоне не осталось зарядки, а значит картами воспользоваться не удастся. "Ты должна постоянно быть на шаг впереди, Матильда» зазвучали из радио наставления Роберта. «Найти другую карту», сообразила Матильда, озираясь по сторонам.

По всей террасе ресторана и даже на тротуаре были разбросаны плетеные стулья, металлические столы на одной ножке, чьи-то вещи и посуда. Матильда отодвинула уже четыре стула, когда она увидела мужчину в необъяснимо-изогнутой позе. Его лицо смотрело на нее, в то время как корпус был повернут в другую сторону. Он стоял на коленях, грудь касалась пола. Тонкие кисти упирались в пол, где пальцы держали невидимое яблоко. Еще живой мозг мужчины, услышав чьи-то шаги, отправил последний сигнал своему телу, и голова открыла левый глаз.

От ужаса Матильда вскрикнула, закрыв глаза обеими руками, но задела рану на губе и еще сильнее закричала.

Рядом с мужчиной лежал золотистый бейджик с именем Кристоф, а вокруг него валялись разбросанные десяти и двадцатицентовые монеты.

Дрожь все еще не отпускала, но Матильда была все время начеку. Она ногтями сдавливала и царапала подушечки пальцев, чтобы понимать, что не спит. Ей страшно хотелось пить. Словно раненый солдат, она шла за уходящей пехотной артиллерией, которая, двигаясь вперед, оставляла после себя только разрушенный город и запах гари.

Зрение после аварии еще полностью не восстановилось, но разглядев знакомый логотип городской сети супермаркетов, Матильда, не раздумывая направилась к нему. Неожиданно ее сердце начало учащенно забилось, мозг попытался ухватить ускользающую нить происходящего, но тщетно. Ей пришлось приблизиться слишком близко, чтобы понять, что из уличной урны торчат вовсе не багеты. И что прозрачный пакет внутри металлического каркаса полон не отходами, а сложенными вдвое как летние коляски – человеческими трупами. Не успела она отвести глаза как огромная волна подкатила и ее стошнило прямо на асфальт.

«Вот так они нас дурят», Матильда услышала голос Роберта, проходя мимо туристического квартала с магазинами одежды. «Они хотят, чтобы мы думали, что у нас есть выбор. Но этот не так! Марки вещей для бедных и для богатых принадлежат одной компании или даже одному человеку. Они думают, что мы дураки! Но нет, мы знаем, что дешевая одежда ничем не отличается от дорогой. Это вес один и тот же полиэстер!». Матильда с грустью отвела взгляд и посмотрела на здание музея с рекламными плакатами. «И эти продались», голос Роберта затрещал снова в ее голове. «Боже, не сейчас, Роберт», вырвалось у Матильды, и она машинально сдавила подушечки указательных пальцев. Пару раз она слышала выстрелы и один раз даже женские крики, но в такие моменты Матильда пряталась за машинами или ложилась на асфальт, притворяясь мертвой. В подъезды и в дома она не заходила, ее пугала их тишина.

До Министерства оставалось еще пара кварталов, когда неожиданно раздались звуки знакомой мелодии, и в первую долю секунду Матильда подпела в такт. Но звук стремительно увеличивался и когда она наконец сообразила в чем дело, мелодия уже расходилась по всей улице, отдаваясь в каждом разбитом стекле ближайших домов и припаркованных машин. Матильда вытащила телефон и нажала на сброс. Не разгибаясь, она прошла вдоль нескольких машин и присела у одной из колес городской мусорной машины.

Батарея показывала два процента. Она нажала на пропущенный.

– Ало Матильда, – послышалось в телефонной трубке – у тебя все хорошо?

– Все хорошо,

– Нам соседи сказали, что в столице был теракт. Где был теракт, не знаешь?

– Не знаю.

– …Если хочешь приезжай. Я встречу тебя.

– угу – тяжело дыша ответила Матильда,

– По телевизору ничего не говорят о происшествиях, крутят только региональные новости. Я вот подумал, позвоню тебе, может ты знаешь, в чем дело? – возникла пауза – Ну и заодно думаю узнаю, как у тебя дела? – замялся знакомый мужской голос в телефонной трубке.

– Все хорошо. Батарея садится.

– хорошо, хорошо, бере....

Вдруг нечто странное образовалось в нижней части груди, задрожало и подскочило вверх словно ртутный столбик в старинном термометре. Матильде захотелось порвать свою грудную клетку, и, открыв ребра одним движением, вытащить тот клубок ненависти и ярости, что метался во все стороны, ударяясь о стены замкнутого пространства. Прошлое Матильды пролезло сквозь телефон и повисло у нее на шее. Она глубоко вздохнула, подавляя набирающую обороты истерику.

Глава 2 Хищники и Жертвы

Стоя на коленях в прихожей в недавно купленной им квартире, Абель не думал о том, как это могло с ним произойти, или почему он раньше не предвидел этого – они ведь были женаты почти двадцать лет. Он мучился только одним единственным вопросом: «Как же долго она этого желала, раз набросилась на меня с такой жадностью?». Он украдкой посмотрел на нее и ему стало обидно.

Еще вчера они встречались в уютном ресторане в присутствии юристов, а сегодня утром она позвонила предложила встретиться у него дома, и у него не возникло никаких подозрений. «Может она хочет прийти к соглашению», подумал он, давая ей свой новый адрес. «Может мы сможем договориться и домик в Альпах достанется мне». Сегодня утром Абель ничего не предполагал и многого не ждал. Он сходил в душ, одел свою любимую синюю рубашку и вынес мусор.

«Черт возьми, как же больно», подумал Абель Бертран и вернулся в реальность.

Его жена сидела на полу напротив него, облокотившись спиной о настенное зеркало в позолоченной оправе. Розамунд, глубоко дыша, смотрела на свои руки. Красные пальцы пахли железом, шесть ногтей из десяти были сломаны. Мизинец посинел, увеличившись в два раза. Она облизнула свою нижнюю губу, медленно улыбнулась и ещё медленнее подняла на него свои блестящие глаза.

Она накинулась на него с порога, вцепившись своим новым маникюром ему в предплечья. От неожиданности и шока Абель потерял дар речи и, замерев, просто наблюдал. Сначала Розамунд откусила кусок его правого уха, и по квартире разнесся звук ломающихся хрящей. Затем она принялась отрывать его щеки. Она с жадностью слизывала кровь, стекающую по остаткам его лица и шеи. Она смаковала и причмокивала. Наслаждаясь, она обгладывала его голову, оставляя некоторые места на потом. За все это время Абель не произнес ни звука. В отрешённом взгляде его синих глаз кричал ужас всей вселенной.

– Сколько интересно времени прошло? Наверное, часа полтора. – Абель чувствовал, что шея подводит его, но из-за всех сил старался не поднимать голову. Он стоял на коленях больше двух часов. «Может приподнять голову и посмотреть? Давай, Абель, ты сможешь, только не смотри в зеркало, только не трогай свое лицо. Господи, а что же осталось от моего лица? От моей головы? Наверное, она съела все что у меня было: уверенность, ум, голос, способность трезво размышлять. Не могу поверить, что все эти годы она вынашивала этот план! Но что же осталось от моей головы?»

Вены на сухих, но сильных мужских кистях вздулись, образуя в некоторых местах пульсирующие шарики. Кровь капала на пол, стекая по щекам или по тому, что от них осталось.

«Не смотри на нее! Не смотри в зеркало! Она специально села напротив. Она хочет, чтобы ты умер от сердечного приступа или если не умер, то навсегда потерял дар речи! А может она хочет сделать с тобой то, что делали монахи с церковными мальчиками?», Абель поднял глаза.

Пышные, но тонкие волосы Розамунд небрежно лежали на её плечах. Кашемировый свитер цвета хаки отражал манящую красоту её зелёных глаз. От лиловой помады на верхней губе остался лишь контур и это делало ее ещё более привлекательной.

«Господи, как ты можешь смотреть на её красоту?! Очнись, кретин, посмотри на её сущность!».

Она улыбнулась ещё раз, будто уловила ход его мыслей.  Она почти всегда знала о чем он думает.

«Я не буду вестись на ее уловки. Пусть уже лучше она меня съест, чем безголосый и глухой остаток моей личности станет её рабом». Он набрался сил и посмотрел в отражение в зеркале.

Сначала послышалось жужжание и легкий мотив знакомой песни. Свет с прикроватного столика ворвался в темноту глубокой ночи, осветив ночную лампу.

– Да, алло.

– …Хм…Алло......господин Министр?

Сквозь пелену сонных глаз Абель плавно повернул голову направо. Розамунд мирно посапывала, закинув руки выше головы.

– Да, Бернар. Что случилось? – Ночная рубашка и брюки были мокрые насквозь. В комнате стоял запах переваренного алкоголя, пота и ночных кошмаров.

– У нас чрезвычайное происшествие. Необходимо, чтобы вы…хм, ваше присутствие, господин Министр.

– Но сейчас .... – Абель посмотрел на светящиеся красные цифры – сейчас четыре тридцать утра! В чем дело, Бернар?

– … ничего…хм, но это, как я уже сказал, у нас чрезвычайное положение, и оно требует вашего присутствия. …я уже связался с остальными. Дело в том, что мне звонили из Луз.

– Из Луз? – переспорил Абель, понимая, что сон покидает его безвозвратно.

– Да, именно. За час до полуночи произошел инцидент, и есть большая вероятность, что сегодня утром….

– Я понял – оборвал разговор Министр и повесил трубку.

Министр Обороны Абель Бертран был мужчиной среднего роста и среднего возраста, как сказали о нем однажды в местной газете. Будущий тесть считал Абеля перспективным, но немного неотесанным. Ум и управленческие способности перекрывали отсутствие харизмы и притягательной внешности.

– Розамунд, проснись, Розамунд.

Она, не открывая глаза, попыталась повернуться на другой бок.

– Розамунд, это срочно.

– Ну что тебе?!

– Я так и знал, что ты не спишь

– Уснешь тут. – она открыла глаза и тяжело посмотрела на мужа.

– Нет времени, Розамунд. – он сжал кулаки. – Собери необходимые вещи, к 5.30 утра приедет машина за тобой и детьми. Возьми вещи потеплее, я не знаю куда вас отвезут.

– Давай утром. – она закрыла глаза прежде, чем он успел договорить.

– Розамунд!

Служебная машина стояла у ворот трехэтажного дома ровно в пять тридцать утра. Абель уже обувался, когда услышал стук невысоких каблуков.

– Девочки, вы меня слышите?! – воскликнула Розамунд на полпути в зал.

– Что ты делаешь?! – нервно зашептал Министр. – Ваша машина еще не подъехала, пусть поспят.

Не обращая внимания на мужа, Розамунд, вошла в зал и наклонившись над старшей дочерью произнесла:

– Дорогая, проснись. – она несколько раз потрясла ее за правое плечо. – Когда ваш водитель приедет, он постучит в дверь. Покажешь ему чемодан и два рюкзака.

– Мам?! – зеленые, такие же, как и у матери, глаза нехотя оторвались от просмотра утреннего сна.

– Что мам?! Слушай внимательно. Закрой дверь на ключ и поезжайте с ним. Теперь ты заглавную.

– А ты куда, мам? –старшая дочь, силой протирала глаза. – Я думала мы поедем вместе.

– У нас папой очень важные дела. Мы приедем позже. – Розамунд еще раз дотронулась до плеча дочери и нарочито медленно добавила: Ты за старшую. помни!

– Что ты несешь! Куда ты-то собралась?

– Мы едем вместе и это не обсуждается. – Розамунд открыла входную дверь и вышла прочь.

Темно-синяя бронированная машина бесшумно скользила по мокрому асфальту в пригороде Грамиля. В некоторых домах уже горел свет. Пожилая женщина разносила газеты, складывая их аккуратно в почтовые ящики. Сонные деревья беззвучно и умиротворенно готовились к утру. Редкий прохожий, страдающий бессонницей, выгуливал собаку и, распознав в окне машины соседа Абеля, по-дружески кивнул ему головой. Абель смотрел на спящий городок, но не замечал его.

Дуэт Эллы Фитжеральд и Луи Амстронга доносился из колонок, заполняя сумеречное пространство машины, и вызывая давно изчезнувшие воспоминания. Абель повернул голову и посмотрел на жену. Он смотрел на ее аккуратно собранные волосы, на золотое колье на ее тонкой шее, на губы покрытие бледно-розовой помадой. Она была обворожительна даже спустя двадцать лет.

– Убери эту приторную музыку, пожалуйста, Гари. – прохрипела Розамунд. – Джаз в 5 утра? В самом деле? – она чувствовала, что Абель снова рассматривает ее. Он стал делать это все чаще и чаще, и это стало ее изрядно доставать. – Сколько нам ехать?

– Минут сорок Мадам, на набережной авария и я решил поехать в объезд. – ответил водитель, мельком взглянув на Розамунд через зеркало заднего вида.

Водитель Гарри работал на Министра Обороны уже более десяти лет. Сегодня утром он почувствовал взволнованное настроение своего шефа и поэтому поставил его любимое радио Смус фм, где крутили джаз. Гарри всегда сочувствовал Министру. По его мнению, Министр был несчастлив из-за неудачного брака. Вот он бы никогда не женился на такой как Розамунд. «Ну и что» – думал Гарри, разглядывая в стекле заднего вида ложбинку в глубоком декольте Розамунд. «Ну и что, что моя Люси иногда истерит и набрала пару тройку килограммов, зато она слушается меня и не выделывается на людях, показывая всем, что я не прав».

«Как вообще Министр может быть не прав?!, – возмущался Гарри за семейным столом в порывах нравоучительных лекций. – Она хочет сказать, что это она главная? Но он ведь министр, он руководит страной, а кто она? Просто женщина. Мальчики мои, все эти женщины ….

«Не при детях Гарри», – воскликнула раскрасневшаяся Люси.

– Да господи, как будто они не знают матов! – махнул он рукой, – Мальчики, жена нашего глубокоуважаемого Министра – вот вам пример на каких женщинах женится не стоит!»

– Все слушайте отца, – поддакнула Люси, получившая стой редкий комплимент от мужа. Она не осознано погладила своими сухими пальцами по серому платью и горделиво заулыбалась.

Министр Обороны продолжал смотреть сквозь стекло на просыпающуюся столицу, но не замечал ее.

Что же могло случиться раз Бернар вызвал меня в 4 утра. В последний раз он звонил мне ночью четыре года назад. Тогда кажется были столкновения на стене… А в этот раз он сказал город Луз…. А значит проект Сананчия. Так, – где-то глубоко в своей голове Абель догадывался, что произошло, но высокие стены отрицания не позволяли увидеть реальность. – Кто же допустил ошибку? Лично я сделал все правильно – успокаивал он себя.

«А может это саботаж, восстание, революция?» – предположил Абель и тут же оказался в прошлом.

Он находился в одном из кабинетов Правительства, где семь лет назад проходил тендер на постройку нового здания Министерства.

– Вы же понимаете, что никто не должен догадываться над чем мы работаем сейчас. – воскликнул, стоявший у огромного круглого стола весь вспотевший Абель Бертран.