Дневник фюрерюнге, или Хроники с планеты Нибира

© Иван Степанович Плахов, 2018

ISBN 978-5-4490-4610-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга наглядное доказательство того, что планета Нибира существует. До сих пор никто не верил, что есть противоземля, точная копия нашей планеты, расположенная на той же орбите, что и Земля, позади Солнца. 10-я планета легендарных пифагорейцев. Ее впервые открыли древние шумеры, используя галлюциногенные грибы, благодаря которым они совершали свои психоделических путешествия, беспрепятственно бороздя просторы ментальной вселенной, случайно наткнувшись на нее во время облета Солнца, и вступили в контакт с ее жителями. С этого момента истории наших планет переплелись в одно целое, являясь зеркальным отражением друг друга. Оказалось, что на Нибура те же события, что случаются на Земле, имеют прямо противоположные последствия. Например, после смерти Цезаря в Гражданской войне победил Брут, женился на Клеопатре и провозгласил себя Августом и Отцом отечества, Цицерон умер своей смертью, а Октавиан и Антоний были казнены как мятежники. Отечественную войну 1812 года выиграл Наполеон, породнился с русским царем, женившись на его сестре Анне, и освободил крестьян в России на 50 лет раньше, чем у нас на Земле отменили крепостное право. Триумфатором во Второй Мировой Войне оказалась Германия, Британская империя распалась, а Америка капитулировала после ядерной бомбардировки Нью-Йорка и Вашингтона. В общем, герои те же, но сценарии разные.

Этот дневник является любопытным свидетельством отчета подростка о своей ознакомительной поездке в Сибирский комиссариат в форме аудиодневника, радиотрансляция которого причудливым образом достигла нашей планеты и застряла в ее информационном поле, пока не была уловлена и записана во время спиритического сеанса, длившегося около 5-ти часов без перерыва. Контактер-медиум 7-го уровня масонской ложи «Великая ложа Асгарда» в состоянии глубокого медикаментозного транса надиктовал все, что слышал в измененном состоянии своего сознания.

Все совпадения названий стран, народов, политических организаций или имен не имеют ничего общего с нашей действительностью, т.к. отражают параллельную реальность альтернативной исторической парадигмы. Благодаря этому мы можем наглядно увидеть, к чему на деле могут привести те или иные политические идеи, не получившие своего развития или отвергнутые на нашей планете. И на что способны те или иные народы, волею случая оказавшиеся в других исторических обстоятельствах, но не изменившие своим природным инстинктам и способности к выживанию. Ведь все предают Бога, но никто, кроме нас, русских, из этого не делает трагедии. Взглянуть на человека глазами животного дорогого стоит. Например, как воспринимает человека лев? Он воспринимает его как одушевленное и равное ему во всем существо или для него человек всего лишь говорящий обед, которым он удовлетворит свой голод? В отличии от животных люди единственные на Земле твари, практикующие каннибализм в разных его формах. А если это так, то лучше ли мы животных, если поедаем сами себя и себе подобных?

Я не знаю правильного ответа на этот каверзный вопрос, но верить в то, что человек произошел от обезьяны считаю абсурдным: обезьяна как животное слишком хороша, чтобы быть нашим предком. И эта книга наглядное тому доказательство. Перед нами бесценное свидетельство чужого духовного опыта члена общества, в котором не существует общепринятой человеческой морали, где царствуют законы расовой сегрегации. Мир без совести и упрека. Настоящая антиутопия.

Настоящий мир – наилучший.

Бог, создавая мир, имел возможность различных вариантов, он мог бы создать мир без зла, но почему он создал мир таким? Другой мир был бы несовершенен.

В. Лейбниц

Явно софистическому доказательству Лейбница, что этот мир – лучший из возможных миров, можно со всей серьезностью и честностью противопоставить доказательство, что этот мир – худший из всех возможных миров. <…> И этот мир устроен так, чтобы только кое-как сохраняться; если бы он был хоть несколько хуже, он уже не мог бы существовать. Следовательно, мир хуже нашего невозможен, так как он не мог бы существовать и, таким образом, наш мир – худший из возможных.

А. Шопенгауэр

Где нетопыри висят опрокинуто, подобно сердцу современного русского. <…> Где Россия произносит имя казака, как орел клекот. <…> Где в зверях погибают какие-то прекрасные возможности, как вписанное в часослов Слово о полку Игореви во время пожара Москвы.

В. Хлебников

1

Глупо, глупо пытаться начать книгу без сюжета, без хотя бы какого-то плана на будущее. Если честно, то я даже не знаю, сумею ли эту книгу закончить, так как еще никогда книг не писал. Хотя, как правило, самые глупые вещи в конце концов оказываются самыми правильными из всего, что в жизни приходится делать.

Позвольте представиться: зовут меня Ганс Мюллер, я роттенфюрер из фюрерюгенда. Скоро, когда сдам экзамены на расовую зрелость, стану кандидатом в штурмовики с испытательным сроком два года. Я ариец. Арийцы – славная раса. Они завоевали эту землю, чтобы расширить жизненное пространство германской нации. Мы – наивысший тип развития белого человека.

В школе оберфюрер Йохан Вайс говорил нам, что германский социализм – это не политическое, а биологическое учение, в основе которого лежит знание законов Менгеле и Хёрбигера. С их помощью мы легко изменим мир – так, как нам надо.

Странно, что раньше, до создания нашей империи, никому в голову не приходило улучшить человеческую породу. Ведь люди – это те же звери, приспособленные выживать в разных климатических условиях. Итальянцы, например, из-за их мягкого климата совершенно не способны править миром. Предпочитают макароны и вино всему остальному. Дуче так и не сумел отучить итальяшек от этой пагубной привычки – наедаться до отвала вареным хлебом. Поэтому и режим у них ненастоящий: кроме униформы и лозунгов, ничего общего между нами нет. Они даже в христианского бога по-прежнему верят, считают нормальным каждый день ходить в церковь…

Чудаки! Наука и фюрер доказали, что никакого бога не было и нет. Есть лишь господа и рабы. В этом мире выживает только сильнейший. Я лично мечтаю положить свою жизнь на алтарь германской расы, принести себя в жертву моему фюреру и народу! Для нас, истинных арийцев, долг превыше всего. Кровь в нашей жизни определяет всё. Не случайно во всех языках есть такое понятие, как кровное родство. Все мы, граждане Рейха, – единый народ, единое государство, во главе которого всегда стоит один вождь – наш любимый фюрер.

С тех пор как мы завоевали всю Европу и Азию, прошло всего-то пятьдесят лет – а каких высот добился мой народ на этой территории! Мы наконец создали надежную сельскохозяйственную базу, благодаря которой в Рейхе навсегда исчезли голод и нужда, покрыли все земли сетью городов и поселений, в каждом из которых теперь живут сотни тысяч счастливых германцев… Честное слово, когда я начинаю об этом думать, у меня на глаза от избытка чувств сами собой наворачиваются слезы радости за нашего фюрера и его арийский гений. Какая удача, как нам повезло! Наш фюрер преодолел все трудности на пути германского народа к вершинам мира. Если бы не он – сложно представить, что ждало бы Германию в нынешнем, 1994 году. Жалкое прозябание. Нищая третьеразрядная страна без армии и флота.

Теперь настали времена «восхищения и натиска». Мы – владыки всего цивилизованного мира. Над нашей империей никогда не заходит солнце: по всей Земле, от Японии до Аргентины счастливые германцы теперь свободно трудятся на благо тысячелетнего Рейха. Наши победоносные войска по-прежнему ведут успешные кампании в Атлантическом и Тихом океанах, истребляя остатки войск американцев и их союзников. Те до сих пор пытаются нарушить границы Рейха, установленные трехсторонним договором стран-победительниц от 44-го года.

Поистине XX век стал веком нашего триумфа. Германия первой в мире создала абсолютное оружие. Германия отправила белого человека на Луну. Вот как много значит расовая гигиена – соблюдение элементарных норм размножения народа. Оберфюрер Вайс на уроках биологии всегда приводит нам в пример Древний Рим. Из-за неразборчивости его жителей в расовой политике древнеримская раса быстро выродилась и пала под ударами наших великих, хотя и не очень образованных германских предков. Мы не должны повторять ошибки других, а последние достижения евгеники открывают перед нашим народом поистине безграничные перспективы.

Сам я, к слову, – образцовый результат реализации плана профессора Менгеле «Драконья кровь». На всех вновь занятых землях восточнее Одера немцев массово разводили в родильных фабриках. Сперму и яйцеклетки брали у чистокровных арийцев, прошедших тщательный отбор в Берлинском институте антропологии и евгеники имени Кайзера Вильгельма. А в качестве суррогатных матерей – инкубаторов использовали женщин покоренных народностей.

Я не знаю отца и матери: сразу же после родов меня забрали на воспитание в приют Трудовой армии, но горжусь тем, что в моих жилах течет настоящая арийская кровь. Моя семья – это весь наш класс, а родители – все мои учителя и воспитатели, начиная с фрау Хелены и заканчивая директором Грюнвалем, обучившим меня всему, что я знаю.

После школы мне предстоит ответственная и нелегкая работа: руководить трудовым отрядом славян-рабочих. Для этого я должен хорошо знать их язык и обычаи. Это мне дается нелегко. Мальчишки из соседней школы считают, что знание любого языка, кроме германского, унижает настоящего арийца. «Чужая речь оскверняет наш язык», – говорил когда-то один из основоположников Рейха, но знание языка рабов меня рабом не делает.

Славяне не настолько глупы, как думают обычные немцы. Наоборот, они хитры, вероломны и лживы, к тому же до сих пор верят в своего бога. Их узкому, неразвитому уму не доступна мысль фюрера, земного воплощения древнего арийского бога Вотана, что в поединке между богом и человеком победил человек, ставший сверхчеловеком. Но мы – их господа, мы должны быть умнее. Здравый смысл подсказывает, что рабская вера нам выгодна. Она говорит, что всякая власть от бога. Священники уговаривают славян служить нам и не чинить никаких препятствий.

Хотя что они могут сделать! Оружия у них нет, воевать они не умеют: разве что ломают в знак протеста инструменты, пытаясь бастовать и отлынивать от работы. Дурное племя. Иногда министерство по эрзац-народам проводит среди них плановые чистки, организуя инфекции и массовый мор, но это не приносит видимых результатов: популяция довольно скоро восстанавливается в прежнем объеме.

Фрау Хелена говорит, что славянские бабы – самые плодовитые и любящие самки из всех рас. Крайне любопытно взглянуть на них, этих баб. У нас в приюте женщин нет, если не считать фрау Хелены и двух ее помощниц. Мы воспитываемся по законам платоновского «Государства»: без отцов и матерей, а право встречаться с девушками-немками получают только те из нас, кто становятся штурмовиками. Это означает, что первую свою девушку я смогу увидеть в лучшем случае через три года, когда мне будет двадцать лет и меня примут в штурмовики после успешно пройденного испытательного срока.

Раньше, до повсеместной отмены института семьи в Рейхе, у немцев были отцы и матери, а дети учились вместе – и мальчики, и девочки. Но это привело лишь к социальному и половому неравенству. Гений фюрера отменил устаревший социальный институт семьи и заменил его на современный. Теперь мальчики и девочки воспитываются раздельно в специальных приютах, где их растят как членов одной семьи – любой немец в соседе видит своего брата, а в соседке – сестру.

Благодаря половой дисциплине и воздержанию качество немецкого народа необыкновенно повысилось. За политику размножения теперь отвечает министерство здравоохранения и расовой гигиены: в отцы и матери отбираются только лучшие из лучших, чье физическое и психическое здоровье безупречно. Возможно, когда-нибудь и я войду в число тех, кто имеет право участвовать в воспроизведении германского народа, но пока до этого так же далеко, как до Луны.

Собственно, написать эту книгу я захотел потому, что сегодня меня ждет особенный, самый сложный день в жизни. Момент истины. От того, как он пройдет, зависит вся моя дальнейшая судьба. Мне предстоит впервые увидеть славян воочию, встретившись с ними лицом к лицу на их территории, и убить одного из них. Я должен сделать это сам, чтобы доказать свое превосходство, доказать – прежде всего самому себе, что я выше сострадания к рабам. Вся моя жизнь была подготовкой к этому дню.

Меня честно предупредили, что не все с этим справляются. Славяне внешне ничем не отличаются от нас, они похожи на людей. Но я не верю, что они подобны нам, арийцам, иначе они бы угнетали нас, а не наоборот. Выживает сильнейший. Это закон природы, и отрицать его – полное безумие. Я хочу запечатлеть этот день навсегда. Мне поможет мозгоконтролер и редактор мыслеформ, который будет фиксировать все мои мысли и переживания и переводить их в слова.

Я не хочу проявлять слабость и начать записывать уже после того, что со мной случится. Не хочу невольно редактировать историю самого лучшего события в жизни.

P. S. Расшифровка мыслеформ со считывающего устройства Gedankenleser 404-Z фирмы Volks-Beobachter GmbH осуществлена в виде словесных и мысленных диалогов. Перед ними указан язык, на котором велась речь. Сохранена неправильность грамматических выражений и слов. Лингвистические формы, значение которых непонятно субъекту, транскрибированы латиницей так, как они были им услышаны. При литературном редактировании удалены моторно-рефлекторные и неструктурные внутренние мыслеформы как засоряющий фоновый материал повествования (всё, что касается первой сигнальной системы человека, – условно-рефлекторных связей, автоматически формирующихся в коре головного мозга при воздействии на рецепторы раздражений, исходящих из внешней и внутренней среды).

Для удобства восприятия материал автоматически разбит на главы, каждая из которых строго соответствует временно́й последовательности восприятия происходящего сознанием дешифруемого субъекта.

2

Немецкая речь

«Когда я гляжу сверху на красоты нашей родины, на безграничность ее просторов, меня охватывает гордость за то, что эти земли вечно будут принадлежать нам, немцам, благодаря гению фюрера».

– Далеко летите?

– В Герингбург.

– Ого, далековато! Это же за Уралом, на севере Сибири.

– Да, я еду туда для знакомства со славянами. В первый раз.

– Если вы еще ни разу не были в Сибирском комиссариате, то это на вас, мой милый друг, произведет сильное впечатление. Как вас зовут?

– Ганс. Ганс Мюллер. Роттенфюрер из фюрерюгенда, Данцигский 12-й приют Трудовой армии.

– Очень рад. Позвольте и мне представиться: Вальтер Циммерман, предприниматель. Помогаю строить дороги в Сибири.

– Разве дороги не в зоне компетенции Восточного министерства?

– А вы, я смотрю, юноша осведомленный. Да, конечно, прокладывают дороги и инфраструктуру подразделения рейхсминистерства. А мы им поставляем строительные материалы и технику по госконтрактам.

– Простите меня, господин Циммерман, но зачем вам нужно быть частным предпринимателем? Разве не лучше работать в одном из министерств Рейха и приносить там пользу нашей державе?

– Ах, милый Ганс, мой друг. Я, в отличие от вас, из поколения немцев, выросших при старом режиме. У меня были когда-то папа и мама, сестра и брат. Поэтому я предпочитаю ездить на персональном «Майбахе» и жить в собственном доме с прислугой из трех человек. Казенные «Фольксвагены» и гостиницы не для меня. Я таким вырос, еще до того, как возникло ваше поколение новых немцев из пробирок рейхсфюрера Гиммлера. Не спорю, идея разводить немцев как племенной скот вполне себя оправдала, но я предпочитаю старый добрый способ зачатия детей в постели.

– Но это же отныне строжайше запрещено?

– Потому я и живу один. Для немца закон есть закон. Максимум, что я себе могу позволить, – это посещать бордели в Герингбурге, когда бываю там по делам моей фирмы. Кстати, вы сами-то не планируете экскурсию в один из них? Могу дать пару адресов. Там узнаете, на что способно ваше тело помимо того, чтобы служить фюреру и Рейху.

– Какие ужасные вещи вы говорите, господин Циммерман! Я же член юношеской партии национал-социалистов, мы давали клятву на верность фюреру и Рейху.

– Сколько вам лет, милый Ганс?

– Уже семнадцать. Через два месяца буду сдавать экзамен на расовую зрелость.

– Ну а мне уже шестьдесят два года. Я родился в Дармштадте в 1932 году, за год до прихода партии к власти. В семь лет, когда я пошел в первый класс гимназии, началась Великая война. Для меня, маленького мальчика, ничего не предвещало грандиозных перемен, которые случились в следующие десять лет. Триумфальная победа Германии и союзников над Англией и Америкой, захват Британских островов и ядерная бомбардировка Вашингтона и Нью-Йорка, заключение Токийского мирного договора 1944 года и раздел мира с установлением вечных границ Рейха… В 1949 году в 17 лет я должен был окончить гимназию. Тогда фюрер провозгласил новую национальную политику. Институт семьи на территории Рейха был отменен, и я лишился права называть отца и мать родителями. Все немцы стали соратниками и друзьями, а иметь детей разрешалось лишь самым достойным – разумеется, членам партии. А я, знаете, в партии никогда не состоял. Моя мать, на четверть француженка, происходила из Эльзаса, и стать отцом я по закону не мог. Меня, такого же юного, как и вы, тогда это мало волновало. Больше всего было обидно, что отныне я стал сиротой при живых родителях, брате и сестре. Понимаете, я ничего не имею против партии. Я, как и фюрер, считаю, что только Германия была способна спасти цивилизованный мир от краха перед идеями коммунизма. Мы спасли Европу и мир, победили всех врагов… Но зачем было нужно лишать меня родителей? Почему наши чувства стали вне закона?

– Вы что же, господин Циммерман, подвергаете сомнению решения фюрера и партии?

– Упаси боже, мой юный друг! Я первым готов кричать: «Да здравствует фюрер», но зачем у меня отняли отца и мать сразу после школы? И не только у меня, юный Ганс, заметьте! Восемьдесят миллионов немцев, молодых и старых, начинающих и заканчивающих жизнь, одним росчерком пера нашего любимого фюрера лишились семей во имя интересов Рейха и партии.

– Я намного моложе вас. И странно мне объяснять вам, почти старику, что германский социализм – это не что иное, как прикладная биология. Сверхлюдей объединяет не любовь или ненависть, а долг и раса.

– Неужели вы, столь молодой человек, ничего и никого не любите?

– Я вас плохо понимаю, господин Циммерман. Что это значит?

– Вы должны любить, Ганс! Ведь любовь – это лучшее, что случается с человеком.

– Я не знаю такого чувства. В приюте нас учат повиноваться, а не любить. Любовь – удел славян или поляков. А это слово устарело, оно выходит из употребления. Вместо него мы говорим «нравится».

– Хорошо, я объясню. Это чувство доставляет нам максимальное удовольствие. Ради него человек готов отказаться от всего остального. Слово «нравится» здесь совершенно не подходит.

– Тогда считайте, господин Циммерман, что я люблю только Рейх и фюрера. Это единственное, ради чего я готов отказаться от всего.

– Как жаль, как жаль… Похоже, ваше поколение, сконструированное в недрах министерств здравоохранения и госбезопасности, не способно понять таких, как я, ретроградов. Единственное, что остается мне в этой жизни, – заниматься моим садом в пригороде Майнца и услаждать плоть в борделях Герингбурга во время деловых визитов в Сибирь.

– Но ведь это государственное преступление!

– Только не в борделях Рейха, мой милый юный Ганс. Вы, в сущности, еще ребенок и мало знаете о биологической природе мужчин. Вам неведомо, что после взросления им нужно удовлетворять потребность в размножении. Как? Периодически сношаясь с женщинами. Запрет чреват большими неприятностями для режима. Но жениться на территории Рейха запрещено, а гомосексуализм – еще большее преступление, чем просто беспричинная любовь между мужчиной и женщиной. Так что остается одно: посещать бордели. У любого немца старше двадцати одного года есть право пятнадцать раз в месяц бесплатно наведываться в публичные дома. Вы не знали? Неудивительно. Это не входит в программу подготовки вас к будущему служению Рейху. В приютах о таком не говорят. Но когда у вас появится возможность воспользоваться этим правом, вы поймете, что это лучшее, что у вас есть.

– По-моему, вы абсолютно неправы, господин Циммерман. Когда мне будет двадцать лет я впервые встречусь с одной из воспитанниц, прошедших подготовку в Союзе немецких девушек. Наш оберфюрер Йохан Вайс говорит, что нет ничего прекрасней для настоящего арийца, чем совместные занятия спортом и трудом с достойной его девушкой. Так мужчина может наглядно показать, на что он способен, проявляя благородство перед избранницей.

– Что за ерунда? Какой чепухой вам забивают голову в ваших приютах! Вы что же, мой юный друг, действительно верите, что идеальная немецкая женщина – это обязательно воспитанница «Веры и Красоты»? Что союзы готовят из них идеальных немецких женщин для идеальных немецких мужчин? Да черта с два! Их основная задача – хоть чем-то занять несчастных баб, которым отказали в праве на материнство, заменив его родильными фабриками Гиммлера. Все эти массовые занятия спортом, бесконечные фестивали и шествия – зачем? Чтобы отвлечь их от прямой биологической обязанности – рожать и воспитывать детей. В обществе идеальных мужчин женщинам теперь не место. Все заняты тем, что делают карьеру, выслуживаясь перед партийным начальством. Немцы даже пиво перестали пить, черт побери, представляете? А, вы же не представляете! Фюрер создал мир сверхлюдей, где нет места человеческим слабостям – обжорству, разврату, пьянству, лени… Он сделал то, что не смогла сделать католическая церковь за две тысячи лет, – отменил все человеческие грехи. Но все не могут соответствовать столь высоким требованиям, которые предъявляет Рейх к человеку. Что делать остальным?

– Я не знаю, господин Циммерман. Я еще только ученик. Но вы можете переселиться в анклав простых немцев или в ту же Швейцарию, где не действуют законы Рейха. Места для слабаков. Их мы, граждане Рейха, имперские немцы, презираем. Вы что, такой же отщепенец?

– Нет, нет, что вы, нет! Черт побери, абсолютно нет. Рейх для меня – это всё! Я осознаю, что быть богом – это тяжело, но я хочу, я желаю быть богом для других. Мы, немцы, призваны править миром! Это право дал нам фюрер. И раз меня ради этого права лишили чего-то, я взамен хочу получить всё, что мне полагается.

«Надо же! Как старикан перепугался, что его депортируют к несогласным. Как странно, глядя на него, осознавать, насколько ничтожна жизнь человека без служения обществу. Насколько ничтожны интересы отдельной личности по сравнению с устремлениями реализовать идеи фюрера, пусть даже ценой жизни. Как странно сознавать, что до сих пор целое поколение немцев живет мелкими интересами удовлетворения личных потребностей. Как же все-таки велик гений фюрера! Он сумел изменить ход истории человечества, освободив его от иллюзий достижения личной свободы в ущерб интересам коллектива. Зачем нужна семья? Все немцы – братья по крови, объединенные волей партии и вождя править миром, переделывая его и улучшая».

– Почему вы молчите, Ганс? Неужели вы не верите в то, что Рейх для меня – это всё, а фюрер – мой Бог?..

– Господин Циммерман, кто я такой, чтобы ставить под сомнение вашу веру? Я ведь всего лишь ученик. Я впервые самостоятельно путешествую в Сибирь, где должен встретиться со славянами и доказать свое превосходство над ними. Поймите меня правильно и позвольте впредь не отвечать на ваши вопросы.

– Вы на редкость, не по годам развитой молодой человек. Вас ждет великое будущее, Ганс. Желаю удачи в вашей миссии. И простите за излишнюю словесную несдержанность. Знаете, за стариками водится: любим поговорить.

3

Немецкая речь

«Как странно наблюдать с высоты причуды земного рельефа, расстилающиеся под нами. Как все-таки обширна и не освоена та земля, что передана нам навечно в управление первым фюрером. Какой контраст между ухоженными полями Европы и дремучими лесами Азии. Даже Гиперборейские горы – бывший Уральский хребет – совсем не похожи на Альпы. Альпы исхожены вдоль и поперек, пронизаны железными и шоссейными дорогами. А здесь… Как много нам еще предстоит сделать на этой земле, как много!