Тетради 2009—2012 года
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Тетради 2009—2012 года
Тетради 2009—2012 года
Александр Петрушкин
© Александр Петрушкин, 2018
ISBN 978-5-4490-5513-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Плечевая
…проходит одна только пора
заполненная тяжестью голого тракта
шагов
как на марше
самому бы согреться
Никита Сафонов
переходящее знамя помнишь ли тусклый браткак пропадает name в дойчен-курв-языклишь бы согреться ног не хватит нам обернешься смотришь а по плечу по плечо снеговикхлопает типа дорога типа время типа чего-то в насна х… тебя язык на х… тебя я паспереходящее знамя переходи ходитрасса М5 М8и за бухлом в сибирьдевочка мостовая девонька плечеваяшнапсовый штык в кадык гансу дахау Раядевочке дата мальчик третий триместр и лодкаплывет за собой в Сибирьвроде не слишком водканас на просвете видно в переходящее знамяпомнишь на м обернешься вернешься и кто узнаяв смысле тебя узнавая в сугробике чечевичномв глазки тебе вобьет гвоздикитолько в Сибирьна птичьембудешь ходить с гвоздями будто они ресницыпереходящее знамя помнит всю речь на птичьемесли друзей узнаёшь в цвирке гуление свистезначит не можно шитьзначит снега провислитоньше и тоньше снег трасса М5 М8девочка плечевая слаще слепой Марусивынет возьмет и сложити сквозь сибирь пропуститчто ж собирай по мне и из менясебе бусы«c ты ли мне говоришь дорога всех привела обратно…»
…не пошлет знака тебе, весточки, вещего сна тебе не пошлет…
Мария Скаф
c ты ли мне говоришь дорога всех привела обратнорать рассеяна по свету прах по земле размазанстоит ли продаваться снег не закроет пятнаподписи на договоре начали год начхалиэту испанку в глотку медный парад на шеюГосподи, помоги, видеть не левым глазомчто остается нам? жить как в кануны жилистыд ощущать внутри с тыла смотреть как воронне устоять ни разу Господи помогижить без трагедий эту кромку в межсмертии громкобольше не говорить не принимать ответыданные мне другим только не левой фразойбольше молчать чем есть будто по вере гриппбольше молчать чем естьтолько молчатьи сразу«беспонтовый груз…»
беспонтовый грузв (адресат затёрт)прочитай себезренья оборотаприори речьне собой страшнато ли раша то ли рцасыплет с полотна«зенобия история аврора…»
зенобия история аврорапорА и пОрана сугомак летит как птицалетает чтобы небу поразитьсяна линзе снег и ходит человекпочти без веки ходят оболикшта или гришакогда съезжает крыша то ты слышишькак небо удивляется водеи произносит мягкое: я где?на линзе снег с водой на полколенато машарыгин катя или лена«напиши про меня записку – оставь на кухне…»
напиши про меня записку – оставь на кухнепереваливаясь через балкон бородатая кошкаговоряшую речь переводит с нанайского среди улицна мой полурусский: что значит нам всем здесь скользконапиши про меня записку – уже плывусреди улицы – молча —переиначенныйна бегу«а не по шерсти гладишь не по реке не по-…»
а не по шерсти гладишь не по реке не по-пере-перечишь сходишь с ума и на постойсвоя и наперчила сперечилась на криквсе кухня тебе кухня все клава тебе в стыдда не по речи тычешь и не по русски по-походишь если встанешь по снегу глубокоа там светает в льдине и на горе горитто падает в окрестность то из окна глядити гладит не прощает – поскольку может – Богпростить которых мало когда совсем светлоза ним из дымных яблонь свит в беличьей строкепочуявший нас ангел в подснежном узелкеи штопает речь клава все кухня кухня всёа на руке морщина и от воды кольцокержак выходит утром и кадр за ним дрожитпод снегом только ангел который снег крошити пропадает стыдно и сдобно по утруне то чтобы по вере острее по углу«все проще по простому по водочке по стопке…»
Евгении Извариной
все проще по простому по водочке по стопкеи ангелом покажется сгоревший в глухой топкепо огороду руки и кадыки по дырамне покидай меня за краешком эфираи хочется чтоб тело или хотя бы птицыне прогибалось к ветке не приводилось к мыслии чтобы по стальному – то санников то ивкинна трубах вверх сидели и за меня просили«представь что город в психушке и есть только гало-…»
представь что город в психушке и есть только гало-почти-перидол почти что главврач назначает и спит с санитаромодин впереди схожий рожею с морфеусом или неодругой как всегда сидит или спит но опять налевопредставь что закончится эта зима что решетка и иглыодно и одно перемножено только лишь детипомнят себя узнают в черном запахе спермы и спиртаи ты на приёме у у и омеги был первымпредставь что остались лишь крестики нолики и палатывсе по пошиву халатов и вязке сук с кобелями значитматрица нас имеет мы едем в саратовястреб взлетаетЗима закончилась. Лето уже не наступитПредставь себе я научился плакатьИ главврач учится произношению слова:Суки!Первоуральск. Свердловск-сортировочный
Александру Павлову
темно а знаешь ничеговода холодная еёвода холодная как хрустьа небо небом хотьи груза на вокзале чемоданон с боем взят таджику данвокруг его толпа цыгану тьмы в кармане спитнагансвернувшись в маленького спитон не умеет говоритьи потому темна до днаидет вода пешкомоднаи электрички вдоль водысшибают свет или столбыпетух стоит петух орётшестёрка слева пьёти пьётты едешь в никакой Парижну почему же ты молчишьГосподь что справа не уделон ловко умереть сумелсвернувшись в маленького онна верхней полкеза кулём«лучшее что случалось это вагоны…»
Александру Павлову
лучшее что случалось это вагоныте в которых едут молчать потому чтонаговориться успел под завязку до горявыпустите меня в кыштымеили в последнее моревсегда ощущал москву как дорогу в гадеспосередине последний коцит – садовыйомега всех одиночеств большая малостьяблоко которое висит над водкойя – знаешь? – в долена бмв доплывает харон до домагладит по голове сына как я в вагонеузнавая наощупь совсем немосковский стыдне знаю что там говорит про любовь и братствокент с балканской звездой и их диалектына выходе в тамбур или в жидкий Аидон рисует нолик мир нарисует крестомпо мокрому и земляному взлетают рельсыглавное умение говорить с завязанным языкомдо – посредине – и главное после смерти«Пасхальные, как куличи…»
Пасхальные, как куличи,Летят вослед тебе врачи —И это полный(айс).Вот ангел над тобой стоитИ что-то тёмно говорит(Он говорит:не влазь).На девятнадцатое тыСебя свалял из пустоты(Не влазь сюда, неВлазь)От этих – типа тех – щедротКоцит стоит как твойПолёт и, улыбаясьПрайс —Он видит – хлеб и плату. ПлотьТвою перебираетКрот —Иуда крутит шмайс(ер будет на другой строке,А ты идешь не по рекеНе по руке, на высотеКак те и эти). Эти ТеПасхальные, как куличи,Но ангелы, а не врачи,Берут под руки и ведутТо там то здесь, то в ад, то в тутКак в предпоследнийразИ первая звезда горит,И со второю говоритИ между ними айс-Берг (санитар) весь мир ведёт —Ты говори наоборотКогда игла в руке поёт,Не выдавая шансНа пребывание во тьмеНе время ангел в высотеМне говорит:не лазь…Примитивные стихи
Андрею Санникову
– 1-по главной улице пешкомкак буратино – перечтёмпересчитаем щебет – вверхтак вычитает смех наш смертьнеизмеримая тоскане выбирает берегагде нас читает смерть сквозь смехперебирая лапой снегсобака ходит через тьмукоторую я не пройдупо главной улице пешкомгде нас проговорит на томневнятица доязыканеизмеримая доскачтоб вычитая смерть и смехпроговорить себя наверх– 2-забор к забору как в пивнойстучится вобла в отраженьесбивая ритм с дощатых ногпод левым жженьене электричество жужжитв переносимом свыше смыслапришьешь и смотришь как бы вниза пиво скислои ходит пес по человечьии лечит не свои увечьяв пивной между рядов три шагане очень малои вобла выплывает (сменимна бляди неприкрыты в тени)забор к забору не темноне всё равнозаходит некто ставит пивовыходят санитар и зинасгорают легкие в морозевсе едут к Розе– 3-дорогой мой мальчикперерезал пальчикпереехал городвот тебе и поводчто ни вор то рядомчто ни дом то в птицене летаешь помнишьа не спишь и снится– 4-обещай мне молчать только ты так умеешь (молчать —это речь говорить про себя эту речьисчислятьмы устали но есть соответствие в этих печаху морозов кирпичных молчать обещай мнемолчать)обещай мне молчать этот страх обучает за речьпереходим на выдохе голос медвежийкоторый беречьобещал нас молчать обучал и не голову с плечи когда ты перечишь ей весьобретаешь всю речь– 5-комочек переваливаяс боку на бокеще не Бог а бога нет ина фигидешь под фонаремчертя не круги черт не брат ещеи бок не другв дыму всходилкак пересказ неточныйвагонный ресторанбеспотолочныйкомочек перевариваяместов котором людям былоочень теснопод яблоней стоял и видел небоприкусывает корочку от хлеба– 6-где снега в полуоборотене больше чем чихать сорокевода стекающая криво[но всё красиво]а остановишься и ладнодыши на черно-белый ладандыши – а если не красиво[скажи: спасибо]на негативе – рыба большеособенно при кадра дрожидрожишь и смотришь словно бога[ждешь у порога]а он в избе своей сопливойлежит гриппозный и потливыйуже почти почти из плоти[не по погоде]остановись моё дыханьев известняке – читай заране —мы встретимся как в негативе[и он всех приме]– 7-а если времяубивает как совкомкакой-нибудьпометит берегесликакое еслиубивать и глебпрости меняпесокмне неизвестенчитаешь письмапутаешь с письмоми густо в письменахмне непонятенмальчишка что смотрелна оборотс другой чужойи стороныи светаон тонко ждали переменчивым совкомгрозил мне [стой]со стороныскелета– 8-переходный период и крести клесты снигири бляхи птицывсё свистеть или гнать или гнутьи входить под яикпятилицымпереходный период идииди в или на (правлен взглядом)ничего не случилось летив эту землю густымснегопадомтолько чувствуешь мокрая шерстьтолько видишь что лиц уже шестьи шестое находит насрядоми ранетное древо горитто ли птенчиком то ли плодаминевозможный с шестым говориттак возможно чтонами– 9-переносится на взрыв время снега шесть часовпереплеты и плетень перелет улёт под лёдптица тянется к земле – в небо корнем от корнейв городе пяти церквей – пятый тыстоишь и мерзнешьв окружении рублейловишь маленьких людейголос для трамваяпросишь– 10-о филонове други и овсё хоругви или биронвсё пробитая в финики пермьо филонове то есть не смейо забвении в голод и в двалик телка где приходит рекасвысока с высоты шестикрылэто снег нас подземный поилпосоли его полную плотьо филонове шепчет нам кротиз земного из хлебных корытбудешь здравым коль стынешь убитподнимается мерзнущий дымчерез лимб через край через крымчерез крынку как мать молоказадевают нас всех облакао филонове кухня стоитза тебя – за меня говоритперечиркнутый спичкой курлыи ни в чем виноваты скотыу филонова в лапках стоятплоть от плоти неспешно едята притронешься и отойдешьвсё перечишь – но не клюёшьсмотришь в их занебесный майдани растет как кыштымский курган– 11-на то смиренный человек клюёт ранетки с мертвых яблоньзасматриваясь в водный крест и в прорубьперечёркнут за деньон пересматривал себя – пока за мышь возилась вьюгаметель себя переждала и переплавилаиспугапредвосхищенье – он входил под своды теплых снегопадов —чужой еврей – степной калмык —и большего уже не надона то смиренный человек пересчитал свои убыткии Бог смотрел из всех прорех – как ленинв первомай с открыткион пересматривал своё: хозяйство темные дорогиникчемное но ремесло ранеткивысохшие ногион перемалывал себя переменял себя и льдинывдоль чёрных яблонь и прудагорелой глинына то смиренный человек клевал свои прорехи богуи холод говорил как смех нопо другомунельзя и всходит из воды как сталь сквозь овнывсё тот же точный человекранету кровный– 12-ты не умея лгать я не имея правдыстояще в пустоте не стоишь но всё чащевходыще через твердь взлетая через водымы проницаем смерть рекуя от свободысреди знакомых блюд блядей первопечатнойгде отменен трамвай подземными путямипокурим это друг из общей самокруткинабитой беломором и мертвыми друзьямикрутые берега кыштымской хиросимынас вспоминают кругом и призывают костии кости прорастают из земляного мясаи звонят панихиды как веселяци гостина берега этила выходят графоманыи пьёт нас алкоголик простимый и простёртыйа костяные птицы перешивают раныи покидают е-бург потомственные Лотыты не умея правды я не имея молчастояще в пустоте и в камне коим смеритьнам удается смертность подземного трамваяни живы и ни смертны что стоит только верить– 13-Иордан проспиртованный ты. Или честное слово твоёничего не достойно? – ничего, говорю ничего,что в америке черной твоей. Если это сродство —говори с этой кроличьей шапкой. За меня и егопо мостОвым краям лезет вверх чудесатее крышэтот нигер, как пидор, а падает небо – услышь:из его бакенбардов нечаянно падает звук.Всяка жизнь – с Чусовой, и собака под небом за суквсех порвет – ты опять набираешь словаили клюкву в ладонь, значит кровь – на спирту, и праваиордань, и дорога в тебе расширяется и —говори, как прости, и прости, если я говорил.– 14-Господи, что тридцать шесть просилиоказались дальше от Россииот Урала и т. д. Что дальше? —кажется: таджики и асфальтомвертикально залитое поле(на полях – денщик и нет убоябольшего, чем нам дано. Раздолье,но и тело выглядит убого.).Господи, смотри в глаза мне – скольконадо говорить, чтобы молчать?Оказался дальше, чем скинхеды,и за все придётся отвечать.Перед этим Томском и Свердловскомесли стыдно – значит повод важен;Спирт без языкасовсем не страшени таджик везет меня назадГосподи, огромны километры и таджик.Как речи УфалеяНижнего и Верхнего под кожей —Кровоточат ангелы.Молчат.– 15-мы смотрели на светтот который снаруживнутрь смотрел говорил:не бывает в себепобывавший с другойстороны обнаружентот который хиджабтот который рабемы смотрели на светсвет смотрел по другомуязыку называлвещи или углы:сын ест дымдым проходит под кожуи плывут за рекойпо младенцам гробымы смотрели в языкязыки были нашино язык говорил через нассвой язык:мы смотрели в росткииз распаренной пашнии росли из торфяникавверх языкине бывает в себесвет смотрел по другомуто ли речь то ли прахвсё раскрошено вдольа вода протекаетиз лобных и впадинувольняет себяи идёт Чусовойидиот или нета еврей или тожено плетёт изнутриразжигая войнуАМЗ или светна иглу и прощеньеулыбаясь молчиткаждый как своему– 16-озаботилась марина теплой глинойгладила андрея по глазамродила не дочку и не сынатёплого замеса колобкаозаботилась марина исмотреламимо глаз его и мимотела– 17-Обыкновенная страна – ты понимаешь? —в вагоне едешь и вагон стираешь;вагон стирает – небо на полоски —на всё предсмертие тебе даны наброски.Вагон уже почти летит – почти читаети пассажиров сверху вынимаеткривой одной или свинцовой рельсой —что хоть умри, что в Троицке развейся.В одно предсердие – со мной покойник едетпомятый, что Чермет на понедельник,не говорит (и говорит) молчанье,как будто знает Бог о нас заране,как будто смерть не начиналась вовсе,и всяк покойник рядом, и их восемь.Обыкновенная страна – не просыпаясь —как видит смерть: как будто удаваласьнам только смерть. Ты говоришь соседомвагонным:смерть горитвелосипедом.– 18-[СЕМЕЙНАЯ РЕТРОСПЕКТИВА]им и было то лет ничегов магазин заходили как детимир пузыристый словно стекловидел нас в переломленном светев этом вывихе черных окони с этиловым галстуком в горленам и было то лет от тогочто повидился ангел в зазореи летящий навстречу мне снегпо хрусталику окситоцинаобещал внутривенный и смехобнимал переломами сынаговори же со мной говоримать с отцом там остались иныетолько свет остается как светдаже если меня опрокинети вокруг остается гало-перидол остаётся чуть сзадиздравствуй дом переломленный доми звенят у дверей санитары– 19-[НАТЮРМОРТ ДЛЯ RUNGWE]скорее проступает ледоколс той стороны оконного желудканапротив мясом мучают щенкавагонная блядина в форме суткиблюёт на чистокровную кроватьразносит чай с вагоном-рестораномчто ей осталось? только напеватьи напиваться – потому что рано(скорее проступает ледокол —по рвотной маске рыщут в нас менты)и сдохнуть рано даже от того,что смерть длиннее всей своей тоскиапрельская стальная лимитана крыше съехавшей стартует к Армавирувагонная блядина умерла и потому не стало легче мирувозьми меня в свой невозвратный мири ледяного чая подливая – води меня где я других водилгде мяса в нас от края и до краягде речи в нас на переезд до смертигде всякий оживает до Сысертиводи меня щенка до АрмавираАпрель. Вагонное депо и смерть.Спасибо.– 20-[НАТЮРМОРТ, ПЕРЕПЛЫВАЯ ПАСТЕРНАК]а гроза прибудет двадцать второго Второгочаса ночи – это как памятьпро тогопро другогоя стою в темноте – я вижу: собака завоет —мужик перекрестится сплюнетпопутав —всё вдвоевырастает за день когда солнце в тяжёлом «Зените»ковыряется пальчиком в этом пейзаже и видеприбывает гроза на меня за тебя за второгои сказать как не знаю —полумертвого?полу-живого?– 21-[НАТЮРМОРТ ИМЕНИ КАЛЬПИДИ]как ни смотри война воде войнаиз дыма руки тянутся до днана кухне авраам и иафетзастыли ищут старых сигарет (в смысле тень) глядит на тень себяснег – 20 темная поракартавая как речь моя похмельевойна войне почти что очищеньепочти что ощущение порыкоторая несётся вдоль горыдым вырывает норы из норыковчег плывёт но мимо говорикак ни смотри вода воде войнаон вынимает тело из огняи смотрит удивительно двоихне различая разделяя ихо деревянный стыд веретенаковчег еще принадлежит корнямпочти что ощущение виныводой сочится из войны страныкак ни смотри – с кузнечьих их коленно руки – чувствуешь? – проходят мимо стенощупывай у матери животи изнутри смотри на оборотя говорю ты говоришь и многорукпоследний сон внутри у всех подругкоторые почти (что?) поняли тебядым вырывает дыры и с огнясдувает наших жен как пузыриони плывут насквозь и вдольстраны– 22-[НАТЮРМОРТ С ИВКИНЫМ]Вот что-то пытаясь сказать, каждый раз замолкаешь,лакаешь свой воздух с плеча – комоглину ломаешь.И всё – отглагольно, и речи не наши и страшнопред смертью своею с землею своею сойтись в рукопашнойОрёт муэдзин за плечом, и не наша, но верасгибает любую лопату (Читай: огород. Это – мера),и камень угольный сквозь ушко иглы прорастаетнаутро проснешься, а снег на дыханье не тает.К обедне отпели друзья, а к вечере лишь жёны(и воздух толчён, как дыханье). Перчённый, прожженныйстоишь в прямой речи – по ней соблюдая лишь дыры.Ну… всё хорошо, потому что живые забыливот эти халявные руки, поступки кастрата —ну что ж, моя тень, не летишь в свою дурь – будто ты виновата?а смерть – не глагол – существительна сука и прямоеё переходишь уже не живой (только пьяный).– 23-[НАТЮРМОРТ-ВОСПОМИНАНИЕ О 80-Х]Что происходит в твоей стороне – так ли уж важно?Уж отползает на юг – над озёрами – ветер,то есть так сносит крышу в казенный загашник,то есть – промокли грядки и сигареты.Значит, твердишь, настоящее: значит – значит.Время замолкнуть – засунуть оное в папиросу,дунуть как будто – раша восьмидесятых,слазить в улей, выпаять дулю воску.Что происходит – старость? – не обернешься,радость, теперь в ЖЖ – закрывая двери —несёт мою крышу, закладывает в систёмник —это я по делу – а не о вере.Что происходит с моей – где идут санитары =шеренга мороза свои наполняет шприцы?Так то неважно – падаешь – не отзовётсясердце в последний…земле предОТСТавив мышцы.– 24-[НАТЮРМОРТ С МАШАРЫГИНЫМ]Кошка вскакивает на подоконник. Кружкаалюминиевая падает долго. ДолгоМандельштам лежит в Таганроге или скривленном роге.Мед вытекает и растекается тонко. Тонкодышишь ты на плече – короче п*ц и дальшеизбавляешься от себя от комков и каширечевой, дорогой, свинцовый (почти) ребенок.Кошка трогает тень, а та из поломоквсё пытается, собирает и дочь, и сына —Всё проживаемо – и от того непростимоИли все – для того, чтобы ты проходил их кости,и они скрипели что снег. Одинок в проросте —Наблюдает или даёт свою смерть котёнок —Кошка смотрит, как кружка падает вниздольше всех потёмок.– 25-[НАТЮРМОРТ С ОБОЛИКШТОЙ]Переплетаясь с тишиной, в шарах летящих слева, с Юга —ты говорила не со мной. Скрипел упругонеисчезающий вагон – на всех собаках,и дворник шёл, и подметал – на автозакахкатились в тишине, в земле сплошные знаки,варились зеки в козырнОм козЫрном фарте.Ты, милая, ЧЕГРЕС, ЧЕРМЕТ с голодным словом,а там за мной приходят шесть, как за уловомты ехала по тишине – а я за смертьюпод фонарём и на убой… и дворник в третьюзакрытую, как дверь, стучал кайлом и пивом,переплетаясь с тишинойв шарах и фильмах.– 26-[НАТЮРМОРТ С CАННИКОВЫМ]а ты скажи скажи: еще не завтраеще посмотрит словно смерть таджики холодно вослед халявный бог из кадрауходит чтобы свет проговоритьа рыба выплывает на ЧГРЭСиз ста китайских чмо один скинуета из апостолов земле досталось шестьи только свет не по себе взыскуети смотрит вслед прощальный героинничейный сын стоит во тьме у словаи комнату переходя за шестьдощатых метра смерть егоусловна(декабрь 2008 – 2 июня 2009 г., Кыштым)
Рыбалка
Дмитрию Машарыгину
выращиваешь капусту или из ила рыбувынимаешь и учишь дышать по чужому за всехспасибоговорит [усталость в легких] и в дышло спиртуговоришь спасибо последнему самомулитруоживаешь в деревне – а по костям и мясучувствуешь кому-то благодарность твоядосталасьбыло двое до этой мукИ с рыбалкойа спасибо в комок шерстяной внутри у неескаталосьтак выращивай здесь капусту смотри на своё – спасибос головою твоей на руках соблюдаетженщинты выходишь вовнутрь из своей шерстИ покидая рыбудерево ходит богом оттудашепчет«тебя уже позвали никому…»
«Тебя уже не слышно никому…»
Евгения Изварина
тебя уже позвали никомусказать ему – так надо – на видуна водку дал и умер и проспалсялетели ангелы как листья в октябреа оказавшись в этом и нигдеим не укрыться слухом листопадано выше тот который в сторонеон путает следы на словареи топает по фене с рафинадомтебя уже не надо никомуи сто солдат закопано на лунномлобке хотелось говорить о чом-то умномно весь июль не снится только смертьна водку дать и выйти в октябретуда – наружу – где на языкедругом не говорят ужене надогде делится молчанье лишь на всехкак хлеб и дети в топкеснегопадаКачели
Дмитрию Машарыгину
город которым живём съест все качеличели или же веки но огрубелиа тяжелеет ли сын в животе год девятыйлистающий мать наизусть родовые палатыздесь опустели и перетертые ставнидержащие воздух как-будто он ровный – не равныйравный – ребристый —но нам развлеченье дыханьегород в котором наш сын нерожденный заранемне говорит и мной говорит на качеликачается дым а рукава опустелиты распрямился – игла до бессмертья дошлаи разломилась на два дурака-топорагорода два на подземный и мертвый языкреки ползли по качели реки за нихты изрекающий город ты маленький жидвлево и вправо качались качели и кто-то на нихмне говорил щебетал и смотрел нас в наклонсын мой ходил по земле но не наш и другойсклоны паслись как коровы в подземной рекелики ходили за тесто людей по землесумма созвучий утерянный голос невынутый сынты говоришь только голод я слышу Кыштымты говоришь он рожден я теряюсь за нимв щебете в речи бессмысленной чтобы спаслисын в животе (будто дочь) тяжелеет в Каслипуть ему крёстный и крестныйболючий как нимбмаленький плотник стоит на расплёсканном в щепки плотусын говорит я здесь счастлив(и улыбаетсятут)Кефир
Александру Павлову
как будто бы ты продолжаешь жару кефирпишешь на коже пальцем – она состоит из дырона состоит из сыра и птичий пухприцеливаясь изображает пу-пухв смысле готовит обузу в смысле кефирс кириллицей не знаком отдыхай Мефодийпишет охотник в ружье записку свинцовую тыптица на сто метровке теперь в свободекак будто бы убывает пейзаж в прицелэто Америка то есть проклятый воздухдержит дыхание как террорист внутрипишешь на коже это отходят водыты например Версаче ты например бля секстонкая техника исцеления Вавилонамы же не стоим уже всех советских цени батарейка одна на всех и кронакак будто нет сил продолжать на исходе летоперебиваешь сшибаешь смысл и десяткуАвгуст тянет к тебе свою гравицапувыпито все пора покидать палатукак будто бы ты продолженье того в махровомто ли халате то ли затертом светеа остаётся лишь то что пойдет под нож ирезку бумаги или оливы ветвиедешь себе по Сверловскому тракту поХуй на все положить и говорить своёв клетчатом или белом пока кефиресть остаётся карлсон и миру мирон улетел он вернётся в галстуке и панамепусть целится Навух`До`Но Сор ружьё и буквавпервые стоят перед смертью – почти на равныхстенка на стенку чтобы настало утрокак будто бы ты продолжаешь и можешь проснуться завтра невероятно так продолжаешь посвистА ну-ка, ангелы, посторонитесь, бляди, себя заради…едешь как слово зная что это поздно«образумься сын отец…»
образумься сын отецвишня дерево на склонетень лежит на косогореа без мяса – мяса нетобразумься отче-сынперетянутое горемпринадлежное горесо своей корою споритрыболюди на заборемясо с мясом на двореперевёрнутое моресыно-отче за зверейобразумься говорюяне-аотвечают ейвишня с деревомна склонемясо с теньюот зверейНа середине мяса
Елене Мироновой
летящие на смерть в лопух из снегопадамне говорит за печь лайф-стори колобкасреди мордатых книг забава для детсадачто харакири снегу что харя у лобкана середине мяса стоящее мой божеа жизнь совсем не стоит исхода словаряприбита к раме рыба дыхания не строжено всё уходит в речь попроще говорялетящие на смерть горящие в округупохожи на дефис – определенья нетдоходишь до реки несешь в руках белугутак наступает жизнь и заступают в смертьна потолке висят как ёлки и игрушкикак палки подо льдом текущие во тьмуза тьмою не видны спиртовые полушкиа рядом смерть моя которой нежно льнуна середине мяса духовного мой божестоит течет Сысерть а думает Тагили только лишь дыхание не думает не проситчерез кривую речь нам прямо говорит:…летящие на смерть за снегопад за стыдноза дно или одно густейшее простимы видим там где речь уже почти не виднои рядом чья-то смерть чтобы по ней идтиАвторизация