Нужно срочно решить, какую роль я буду играть: жертвы этого порочного мужчины, который вальяжно развалился на моей постели, даже не потрудившись прикрыться… или другую роль.
Жертв жалеют. Но их никогда не уважают.
Меня в который раз за ночь обдает могильным ужасом: я могу говорить что угодно про нападение, про магию, про принуждение… Любую мою правду перекроет проклятый цветок шеннари.
Придется сделать вид, что… я сама захотела короля.
Решилась пойти замуж именно за него.
В ушах шумит, а перед глазами все плывет. Я не знаю, куда меня заведет проклятая ложь.
Расправляю плечи, стряхиваю с себя остатки платья на пол и иду в купальную, до боли надеясь, что мерзавец Альдо за мной не пойдет.
Мне и так слишком много его этой страшной ночью!
Я начинаю задыхаться.
Принимать ванну опасаюсь. Она, как клетка, заполненная водой. Да и не знаю, можно ли в моем нынешнем состоянии ее принимать.
Включаю душ и встаю под раскаленные бьющие наотмашь струи. Меня знобит и колотит.
Меня трясет.
Я вряд ли когда-то уже смогу согреться.
Боль выходит из меня, заставляя согнуться пополам и беззвучно выть.
За стеной спят мои служанки. Звать их бесполезно – только подвергать жуткой опасности. Альдо может как угодно расправиться даже с невиновными.
Я ведь тоже ни в чем перед ним не виновата.
Кожа уже вся красная и горит, но я не сбавляю температуру.
Так я чувствую себя хоть немного живой. Не игрушкой Альдо.
Что делать, если он сейчас так и не уйдет?
Думать не могу о том, что король снова меня коснется. Его кожа, как угли. Одно ее касание – боль…
Я упираюсь лбом в стену, крепко обнимаю себя руками и плачу.
Альдо явно хочет, чтобы нас с ним застали вместе. Даже если я докажу, что он вынудил меня отдаться магией, отец предпочтет выдать меня замуж за него… Ведь все увидят нас вместе. В одной постели.
Каждая мысль болью впивается в виски. Я стискиваю себя еще крепче.
Даже если останутся синяки, им никто не придаст значения.
Но если я буду в купальне слишком долго, жуткий король придет и сюда…
Я заканчиваю мыться, тщательно несколько раз пройдясь по бедрам, чтобы ни осталось ни капли проклятого семени, растираюсь полотенцем, а для волос использую простейшее заклинание, чтобы их высушить.
О, если бы я могла что-то стоящее, а не эти мелочи… Альдо никогда бы не смог сделать со мной то, что сделал!
Выходить в полотенце глупо.
Я решила, что не буду изображать жертву.
Лучше покажу проклятому королю, насколько мне на него наплевать.
Расчесываю волосы, и они пышными волнами покрывают мне спину и плечи. Вот так – хорошо.
Бесшумно выскальзываю из купальни и замираю.
Альдо меня не видит. Смотрит куда-то в сторону и как будто весь в своих мыслях. Черные брови сведены к переносице, на лбу злые складки, чувственные губы крепко сжаты.
Он выглядит грозным, решительным и – мне на сердце словно падает капля шипящего масла – ему будто бы больно.
Ему – от чего?
Я не хочу об этом думать. Сочувствовать мерзавцу – шаг в пропасть.
Он вполне может обдумывать новые мерзости на мой счет…
Я смотрю на его хищное лицо, на красиво сложенное атлетическое тело и тихо приближаюсь к постели.
Альдо замечает меня и весь подбирается.
Ага, гад. Боишься?.. Чувствую крохотное, но очень горячее удовлетворение, яркой кометой мазнувшее по сердцу.
Радуюсь недолго.
Альдо в издевательской форме предлагает мне лечь рядом. Кровать большая. Мне не придется его касаться, если только он сам не ляжет вплотную.
И нет, я не собираюсь спать на полу в любом случае.
Откидываю одеяло, и чувствую, как меня заливает жар: на простыни сухо и чисто. Будто бы здесь совсем ничего не происходило.
Забота Альдо о таких мелочах уничтожает меня сильнее, чем его мерзкие слова.
Я не смогу уснуть с ним рядом. Просто не смогу. Лежу и слышу, как гулко колотится мое сердце.
– Так и будешь смотреть в потолок? – ему мало?! Он ни на мгновение не хочет оставлять меня одну?! Врывается в мои мысли даже угрожающим звучанием своего голоса?!
– Мне не о чем с вами говорить, – вкладываю в слова всю свою ненависть к нему.
А больше не вижу и не слышу ничего. Мир схлопывается в кромешную черноту.
***
