Объяснила, что хочу взять с них клятву на крови. Для нее оба темных должны по очереди порезать ладонь и пообещать сказать правду.
– Ради такой мелочи? – Брови Геральта взлетели вверх.
Навсей тут же стал серьезным, взял за руку и, глядя в глаза, наставительно произнес:
– Никогда не клянись по мелочам и не требуй того же от других. Ты малая хозяйка дома, в тебе часть меня, поэтому ты сидишь здесь и слушаешь. Кроме того, ты выросла в другом мире, мыслишь иначе, можешь нечаянно дать дельный совет Филиппу.
– А он кто? – Боязливо покосилась на невозмутимо чистившего кий брюнета. – И какая такая часть?
– Похищение, лестница, лечение, – терпеливо напомнил навсей. – Я впустил тебя в сознание, но забрал частичку души взамен на свою. Мы связаны, Дария, тоненькой ниточкой, но связаны. Ты плохо читала учебники, раз не знаешь об особенностях призыва умирающих и ритуале обмена силой. За это всегда платят собой. Я взял немного, твою личность темное пятнышко никак не изменит.
Ноги подогнулись. Если бы не вовремя подхвативший Геральт, упала бы, так же обмякла в его руках, силясь понять, как меня угораздило. Темные коварны, а я беспечно принимала их за обычных людей. И вот теперь Геральт получил власть над душой. Он установил привязку, сделал мое сознание доступным на-ре! То есть навсей может в любой момент превратить меня в марионетку, и никакой щит не спасет. Но самое печальное – я не помню момента установления связи. Вчера, позавчера, а то и вовсе в спальне Алексии. Почему, почему я ничего не почувствовала? Или та страшная головная боль и есть спутница привязки?
Застонав, замолотила кулачками по груди Геральта, повторяя: «Ненавижу!» Истерика овладела разумом, я все кричала, плакала, силилась причинить омерзительному темному хоть какой-то вред. Знала бы, бросила умирать на лестнице. Вот почему он впустил в сознание – отвлекающий маневр. Я полностью раскрылась, ушла из тела, а на-ре Геральта проникло внутрь. Теперь осталось вернуть меня в Мир воды, в отцовский дом, активировать связь и приказать убить отца и дядю. И все, светлые в Вердейле обезглавлены, важнейшая крепость взята. Дальше – больше. Понятия не имею, кого еще он прикажет убить, что сделать и украсть. Глупая ланга, глупая ланга, все навсеи – ублюдки!
Устав слушать оскорбления и терпеть удары, Геральт заломил руки за спину и крепко прижал к бильярдному столу, не давая пошевелиться. Глаза потемнели, из зеленых стали почти синими. Если бы не корсет, на теле наверняка бы остались синяки от бортика.
– Никогда, – свистящим шепотом произнес навсей, склонившись к самому лицу, фактически выдохнув в нос, – не оскорбляй меня и не поднимай руку. Только для защиты, Дария, и только в шутку.
Пискнула, когда темный вдавил в стол так, что выбил воздух из легких.
– Эй, полегче! – забеспокоился Филипп. Отложив кий, он поспешил на выручку. – У нее не железные кости. Отпусти бедняжку, она уже покраснела от удушья.
Геральт мгновенно отступил, и я жадно глотнула воздуха.
– Ты все поняла, верно? – подмигнул навсей и неожиданно поцеловал руку. – Не терплю подобного даже от навсеек, прости.
Он погладил запястье и пригласил сыграть в бильярд просто так. Отказаться не могла, покорно приняла из рук Филиппа кий и, не целясь, ударила по шару. Брюнет пожурил и показал, как надо бить. Разумеется, все прослушала, кожей чувствуя каждое движение Геральта, пусть даже мимолетное. Сердце замирало от одной мысли, что он может запросто вселиться в меня. Моя душа слаба, проиграет бой.
Филипп собрал шары и водрузил их в деревянный треугольник на противоположном краю стола. Невольно мелкими шажками перебралась ближе к брюнету. Тот лукаво прищурился и предложил посмотреть, как разобьет шары. От Филиппа пахло жимолостью и древесной корой. А еще у него были ловкие руки с длинными пальцами. На одном поблескивал перстень с фамильным гербом-печаткой. Заинтересовавшись, вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть.
– Это герб рода Соурен, – пояснил Филипп, чуть подсветив перстень магическим сиянием. – А я главный наследник.
– Отец Филиппа – герцог, – пояснил Геральт. – То есть Филипп – маркиз. Осторожнее, Дария, в бильярд он играет столь же искусно, как девичьими сердцами.
Зачем предупреждать, если для меня заведомо невозможны отношения ни с кем, кроме хозяина дома? Женатого, между прочим! Снова искоса глянула на пальцы Филиппа, обвившие кий, – обручального кольца нет.
– Нравлюсь? – распушил перья навсей. – Подаришь поцелуй, если обыграю Геральта? Поверь, – от улыбки зашлось сердце, – целоваться умею.
Кажется, я покраснела до корней волос. Не стоило так смотреть, вот навсей и принял обычный интерес за любопытство определенного свойства.
Филипп коснулся меня и, дразня, прошелся пальцами от нижней фаланги указательного пальца до запястья. Трижды отдергивала руку, и он трижды ее ловил.
– Так что ты думаешь обо всем этом, Дария? – прервал странную игру Геральт.
Думала, рассердится – нет, хранил поразительное спокойствие, даже собирался гонять шары.
– Ну, – задумалась, лихорадочно припоминая, что именно мне рассказали, – все смерти связаны. Эти люди мешали убийце подобраться к королеве.
– Либо наша королева – отличная притворщица, – то ли шутя, то ли всерьез предполагал Геральт. – Хотя травят ее, пожалуй, тем же, чем пытались убить меня. И, кажется, я знаю почему.
– Письма? – нахмурился Филипп. Оставалось только гадать, какие именно письма, но, несомненно, важные, раз брюнет пораженно, чуть ли не с ужасом добавил: – Неужели она отдала их тебе?!
Навсей кисло улыбнулся, извлек из кармана халата монетку и подбросил. Как завороженная, смотрела за полетом блестящего кругляшка. Тот упал на зеленое сукно мужским профилем вверх.
– Я разбиваю, – довольно ткнул пальцем в монету Геральт и размял кисть.
Филипп продолжал почесывать подбородок. Кажется, он не одобрял беззаботности друга и, не выдержав, высказался.
– Геральт, какая к… – Он кашлянул и покосился на меня. – В общем, к собачьему хвосту партия, когда тут такое! Сначала объявляется Талия, потом тебя травят. Если бы не маленькая ланга с пухлыми губками, тебя бы уже торжественно сожгли, а пепел развеяли. Какой после этого бильярд?!
– Самый обыкновенный. – Геральт изогнулся, гибко, будто дикий зверь, и разбил шары. Они разлетелись в разные стороны, а два, подергавшись, упали в лузы. – Талия – приманка, не более. Ищи рыбку покрупнее. Не беспокойся, – новый удар и новый шар попал в цель, – письма в надежном тайнике. Мою печать не взломать, я маг первого порядка.
– То есть ты позволишь той твари просто так уехать? – взорвался Филипп. – Она же твоего отца обворовала!
– Это не доказано, хотя не спорю, я никогда не доверял Талии. Арх, промазал!
Геральт в досаде ударил кием по столу и наградил непокорившийся шар испепеляющим взглядом. Затем навсей уступил место Филиппу, устроившись рядом со мной посредине длинного бортика.
– Талия – воспитанница отца, – пояснил Геральт, следя за действиями друга. Тот тоже двигался легко и плавно, будто перетекая из одного положения тела в другое. – Наша семья рассталась с ней при весьма неприятных обстоятельствах. Слушай и запоминай, Дария, ты теперь часть семьи.
Пришло мое время удивляться. Простите, я кто? Разве наложницы не рабыни?
– Мы связаны, я же говорил, – напомнил Геральт и нехорошо, злодейски рассмеялся. – И привязку ты не разорвешь никогда.
Вместе со стуком очередного забитого шара послышался стук в дверь.
Навсей обернулся и махнул рукой, снимая невидимые запоры. В комнату вошел ливрейный слуга и с поклоном доложил:
– К вам госпожа Талия Свейн. Прикажете принять?
Глава 4
Губы Геральта превратились в тоненькую линию и побелели, будто у покойника. Пальцы впились в бортик стола, грозя раскрошить дерево. Я невольно порадовалась, что навсей отложил кий на чайный столик, а то бы непременно сломал, жалко.
Филипп тоже забыл об игре и буравил взглядом друга. Судя по выражению лица, его крайне интересовало, какое решение примет навсей.
– Так впустить? – напомнил о себе слуга.
– Пошел вон! – рявкнул Геральт и вскинул руку.
Стаканы задрожали, волосы разметало ветром, а лакея буквально выдуло в коридор. Бедняга, кажется, пробил спиной дверь. Надеюсь, остался жив.
Страшно, действительно страшно. Вот она, темная магия в действии! До этого я не видела навсея в ярости и теперь наслаждалась сомнительным зрелищем. Под кожей Геральта ходили желваки, глаза горели, придавая сходство с крылатым змеем: у того такие же зеленые, с узким зрачком. На-ре тоже оживилось, темным облачком окутало хозяина. Назревала буря, и мне хотелось оказаться как можно дальше от эпицентра. Только куда уйти? В надежде обвела взглядом комнату и не нашла ничего лучше, чем спрятаться за спиной Филиппа. Тот одарил понимающей лукавой улыбкой и обнял. Раньше бы такой жест возмутил, но теперь я боялась лишний раз вздохнуть: вдруг Филипп озвереет?
Геральт, наконец, разжал пальцы и задумчиво оглядел перстень. Я заметила, как странно, неестественно вздымается грудь навсея. Неужели навредил себе магией? Будто в подтверждение догадки кольнуло в боку. Решила – показалось, но боль повторилась. Неужели между нами отныне близнецовая связь? Поэтому и своя…
Навсей тяжело облокотился о стол и сделал пару глубоких вздохов. Филипп легонько подтолкнул к другу, и я несмело сделала шаг. Перед глазами все еще стояло перекошенное яростью лицо.
