Вывод (сборник)

© Олег Пряничников, 2015

© Олег Пряничников, дизайн обложки, 2015

Редактор Олег Пряничников

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Каков же вывод?

Ничего плохого в этом нет,

Что у Вас, мадам, в шкафу скелет:

Не у Вас одной с головкой швах —

Много их, скелетиков, в шкафах.

Человеческая жизнь – вообще сложная штука, а в условиях России – еще и малопредсказуемая. Сегодня доллар – пятьдесят рублей, завтра – сто, а послезавтра – совсем наоборот. Не верите? Я тоже, но очень хочется. Из-за того, что «очень хочется», вся Россия залезла в долги по кредитам. С точки зрения количества кредитов, все стали жить, как граждане Америки и Европы – взаймы. Но, вот всё прочее – далеко не так, как в Европах: и зарплаты – не такие, и квартиры – не такие, и сыра пармезана на прилавках не стало. Одним словом – тяжко! А когда становится тяжко, что делает среднестатистический российский гражданин – плачет? Нет. Жалуется? Нет. Он начинает писать стихи и рассказы. Причем, если стихи – то про любовь, а если рассказы – то иронические и сатирико-юмористические.

Вот и ответил российский гражданин Олег Пряничников на всё ухудшающуюся экономическую ситуацию залпом рассказов под общим названием «Вывод». В книге собраны юмористические рассказы, авторские жизненные зарисовки и различные «смешинки» небольшого формата, ровно такого, чтобы, быстро прочитав, сначала улыбнуться и расслабиться, а потом – задуматься…

В книге нет общей сюжетной линии. Однако ясно просматривается жизненная позиция автора – адекватно воспринимать все неадекватные ситуации, возникающие в нашей своеобразной жизни. Она-то и объединяет все произведения единым настроением – весёлой иронией, позитивным настроением и, если хотите, терпеливой сопричастностью с жизненными коллизиями своих героев.

Смех и улыбки О. Пряничникова, положенные им в строки рассказов, это не тот смех и не те улыбки, к которым мы уже привыкли и притерпелись, просматривая телепередачи с участием маститых штатных юмористов и прочитывая юмористические рубрики в газетах и журналах. Автор, и это совершенно определенно, обладает яркой индивидуальностью, его юмор своеобразен и неповторим. Неповторим потому, что авторские фразы и обороты речи могли возникнуть только в его голове в результате сугубо индивидуального взгляда на события, ситуации и на юмор…

Давайте все дружно поздравим нашу ненавязчивую медицину с таким объективным народным мнением.

На своих героев автор смотрит сквозь призму и лупу, не искажающие, а раскрывающие их суть: все эти пресловутые и общеизвестные «ваучеродеи», «психоловики», «работодятелы», «бульдозверисты» – являются «глючевыми» словами, образующими причудливые по замыслу, но простые по форме тексты, словно «сфотографированные» в соседней булочной, в соседней квартире, в соседнем цехе, на соседнем клабище…

При всей оригинальности мини и микросюжетов, в них нет никакой вычурности. Даже самые фантастические из них, на самом деле, являются сугубо жизненными, а внешняя фантастическая атрибутика – только инструмент для раскрытия замысла рассказа и характеров действующих лиц, будь то незадачливый муж, играющий в «очко» с женой на мытьё посуды («Азартный Василий») или студент со студенткой, идущие к своей любви через сумасшедшую ненависть и дурацкую черную магию («Почитатели Вуду»); пассажиры битком набитого автобуса, стоящие в позе цапли («Счастливого вам пути!») или герой-летчик Вася, которого народ несет вместе с его самолетом сдавать в металлолом («Аварийная посадка») – героев в произведениях О. Пряничникова ровно столько, сколько населения в нашей бескрайней родной стране.

Автор не только и даже не столько развлекает и расслабляет читателя своими внешне забавными историями – выдуманными или реальными – но постепенно, втягивая в чтение, заставляет задуматься о том, что и его заставило начать писать: о нашей жизни, о наших людях, составляющих наш народ, о «прелестях» системы госуправления, о счастливых и о горьких моментах нашей жизни. И зачастую за смехом проглядывают слезы, ведь у России-матушки слезы всегда были рядом со смехом: мы и смеемся-то до слез.

Каков же вывод? Таков же, как и «Вывод»: перед нами вполне зрелый самобытный писатель-сатирик-юморист. Он вполне готов с позиции не стороннего наблюдателя, а глядя изнутри потока жизни, развлекая, бичевать и выводить на всеобщее обозрение то, что мы «не замечаем», а порою тщательно скрываем: примитив мышления тех, кто принимает ответственные решения, пьяное бытие сермяжной массы обывателей, серость и беспросветность семейной жизни, бесцельность существования множества людей на стыке между «скончавшимся» развитым социализмом и недоразвитым диким капитализмом и… скелеты в наших шкафах.

Поэтому мне очень кажется, что ни один читатель не пожалеет о том, что приобрел «Выводы» и, прочитав, несомненно, сделает собственные, сугубо положительные, выводы и о книге, и об её авторе.

Стой! Кто идёт?!

Из нас никто не спал. Мы все дежурили-караулили. Поочерёдно.

В ночь на двадцать восьмое декабря дежурила тёща. Она забаррикадировалась в кухне табуретками и стойко простояла всю ночь у холодильника.

На утро в банке с чёрной икрой не хватало семь столовых ложек, с красной – четыре. Кабачковую бог миловал. Но от салями остался только хвостик.

– Я задремала всего на секундочку, а вы как последние диверсанты воспользовались этим, – возмущалась тёща.

– Да мы это. Мы конечно не спали. Минуты четыре. А потом как дети, – переглядывались я и жена виновато.

– А я вообще – ребёнок, – отрезал наш отпрыск девяти лет. – Поэтому всю ночь спал тоже как ребёнок, то-есть как младенец. Короче, без задних ног я спал, никуда не вставал.

В ночь на двадцать девятое декабря он дежурил – сын. Ведь рано утром в школу сорванцу, ан нет, вызвался караулить.

На кухне он включил дивиди, телевизор и лёг на табуретки, тем самым преградив путь к холодильнику.

На утро в коробке с конфетами-ассорти не хватало двенадцать конфет, в коробке с безе десять безешек, торт с красивой надписью С НОВЫМ ГОДОМ! был съеден наполовину.

– Как вы могли! – Возмущался с лицом, вымазанным шоколадным кремом сын. Я заснул всего лишь на секундочку, а вы, как последние сладкоежки!

– Да мы минут восемь не спали! А потом как дети! – вспыхнули мы с женой.

– Да-да. И я минут восемь, а потом мы усе – хры-ы, – подтвердила наше алиби тёща, а заодно и себя оправдала.

В ночь на тридцатое декабря караулила холодильник жена. Ей простили всё, потому что из холодильника бесследно пропали только солёные огурцы (три литра) и баночка майонеза (литр).

В ночь на тридцать первое декабря я сказал им:

– Ничего не знаю, моя очередь охранять холодильник.

Все разошлись по комнатам подавленные, один я был в приподнятом настроении, которое сохранялось у меня всю ночь.

На утро я не возмущался. Я был не в силах.

Подсчитали убытки. Бутылка коньяка и бутылка водки опустели больше чем на половину. От копчённой горбуши остались одни горбики. От маринованных груздей, которые тёща берегла с лета, остались пустая двухлитровая банка и журнальная фотография знатока Друзя, которую тёща зачем-то наклеяла на банку.

Вечером тридцать первого декабря всем семейством мы собрались, чтобы проводить старый год. На столе было всё что было в холодильнике, а ещё мы наготовили оливье. В атмосфере царила некая напряжённость.

– Говорила я, не надо запасаться на Новый год заранее. Сейчас же в магазинах всё есть. Пошёл, купил, – проворчала жена.

– Ой ли! Ой ли! – парировала тёща. Сёдня есть, завтра нету. Опять же цены – сёдня одни, завтра другие. Знаем, проходили. И народищу в магазинах тридцать первого не протолкнуться.

Короче, как бы то ни было. потихоньку мы развеселились. А когда шампанское выстрелило под удары курантов, атмосфера разрядилась окончательно. Тут дед Мороз к нам пришёл пьяненький, сынок стих прочёл взрослый, я спел. В общем Новогодний праздник удался. И оливье хватило всем!

Азартный Василий

– Я чувствую, мне сегодня повезёт, – сказал Василий, садясь к столу.

На очаровательном личике девушки (она же крупье) застыла загадочная улыбка Джоконды.

Василий водрузил на стол стопку разноцветных фишек, снял несколько с верху и положил их возле крупье. Та блеснула глазками, две карты легли на стол, Василий открыл свою.

– Ещё, – востребовал он. После некоторого раздумья снова востребовал: – Ещё… Чёрт! Перебор! – он с досадой швырнул карты на стол.

– Казино выиграло, – ласково объявила девушка и также ласково спросила: – Играем дальше?

– Играем, – рубанул Василий.

На этот раз он резко увеличил ставку – его стопка фишек уменьшилась на половину.

– Ещё! – Когда Василий вложил в ладонь вторую карту, то по его лицу пробежала радостная дрожь, у него было двадцать. – Себе, – сказал он мягко и даже стал тихо насвистывать.

– Не свистите – денег не будет, – предупредила девушка, Василий замолк. Что у вас?

– У меня … двадцать.

– Понятно. – В ответ она стала набирать себе. Двадцать одно, – нежно объявила крупье. Казино выиграло.

– Ёлы-палы! – нервно выпалил Василий. Ставлю всё. Всё! – И он пододвинул к крупье оставшиеся фишки.

И снова две карты легли на стол.

– Ещё! – выкрикнул Василий, когда открыл туза. И тут к тузу он получил десятку. – Двадцать одно! Я выиграл! – закричал он радостно и с шлепком припечатал свои двадцать одно к крышке стола.

– Минуточку, – бархатным голоском пропела невозмутимая крупье. – Сейчас моя очередь. По правилам казино, если крупье наберёт столько же сколько и игрок, то казино остаётся в выигрыше.

– Правила мне известны, – прохрипел Василий и весь напрягся.

Девушка открыла свою карту, добавила к ней ещё одну, потом ещё… – Двадцать одно. Казино выиграло! – объявила крупье. А теперь, милый, – вдруг в её голосе появились металлические нотки. Кстати, крупье звали Леной и она являлась законной женой Василия. – А теперь, милый, – сказала Лена, жена Василия, – подведём итоги. Она сложила все выигранные фишки в кулачок, а затем по одной их стала метать на стол: – Эта фишка – мытьё посуды, эта – стирка белья, эта – готовка ужина, эта – поход в магазин, эта – вынос мусора, чистка ковра… Короче, ты проигрался в пух и прах, любимый, при чём на неделю вперёд. Не грусти, дорогой. Ты же сам придумал: играть в очко на домашние дела, вместо того, чтобы их просто поделить – тебе мужские, мне женские. Так что за дело, Василий!

Лена подмигнула мужу и в прекрасном настроении покинула кухню.

Через некоторое время он пришёл в себя и принялся за мытьё посуды.

«Ничего, – скобля сковородку думал Василий. Со следующей недели меняем очко на рулетку. Уж в неё мне точно повезёт.»

Артистка огородная

Деревня. Завалинка. Свидание молодых влюблённых.

– Здравствуй, Клава, девочка моя.

– Здравствуй, Коля. Спасибо тебе, конечно, за девочку но теперь я не только твоя.

– Не понял…

– А что тут не понятного. Теперь, Коля, я – народная.

– Опять не понял.

– Да что ты заладил: не понял – не понял! Артистка теперь я. Народная. Ты же сам прекрасно знаешь как я мечтала стать артисткой. И вот стала, при чём сразу – народной.

– Да как так-то?

– А вот так: съездила в город, в подземном переходе заказала себе корочку, меня сфотографировали, съездила второй раз, выкупила эту корочку. Ну, корочку, удостоверение, понял?

– Теперь понял. Покажи.

– На! Гляди!

– Так (читает). Удостоверение. Так. Народная артистка Риссии. Риссия – это что? Китай что-ли?

– Да это просто описка, Коля. Можно ведь подправить. Тихонько.

– Тихонько, говоришь. (читает дальше) Народная артистка Риссии Пулькина Клавдия Владимировна. Но ты же Васильевна, Клава!

– Да какая разница – какое отчество. Можно ведь подправить.

– Тихонько?

– Ага. Тих… онько. Зато фотография моя.

– Фотография-то твоя. Сколь отдала?

– Пят…

– ????

– Десять тыш.

– Десять тыш!!!

– Зато я теперь артистка. Народная.

– Ой-ли. Странная какая-то корочка… Клава! А ты обложку этой корочки внимательно разглядывала? Смотри на оттиск.

– Ну, смотрю – золотыми буквами: УДОСТОВЕРЕНИЕ.

– А ниже. Читай!

– УДОСТОВЕРЕНИЕ..НКВД…

– Ну ты и отчебучила… артистка. Подшутили над тобой. За твои же деньги.

– Ха! Так всё же правильно! НКВД – это значит Народная Клавдия ВлаДимировна.

– Васильевна. А лучше так – Народная Клавдия Васильевна – дура!

– Ы-ы-ы!!! Лоханулась я, Коля-я-я!!!

– (обнимает её) Эх – ты, артистка моя… огородная, не плачь уж…

Почитатели Вуду

Этот студент и эта студентка – Владлен и Валерия – чё учудили. Они, почитатели Вуду, влюблённые друг в друга, однажды, поссорившись из-за какого-то пустяка, прокляли друг друга. Они сварганили куколок и стали их мучить иголками и прочей ерундой, наивно веря, что они этим самым мучают непосредственно друг друга. У него куколка получилась не очень. Слепил он её из пластилина, слепил на скорую руку. Куколка получилась безликой, со спичками вместо ручек, ножек и волос. И имя ей было дано – Валерьянка. Владлен, изготовив такого монстрика, тут же проткнул его спичкой. «Так тебе!» – рыкнул и швырнул Валерьянку в свой стол. Валерия шила Владурака (так она назвала свою куклу) всю ночь. И животик, и головку, и ручки, и ножки и… так далее она тщательно набила ватой. И глазки-то ему пришила, и и носик, и ротик, и… так далее. Всё из разного цвета материи. Молодец! Аккуратная девочка. Также аккуратненько она воткнула большую иглу во Владурака, рыкнув при этом: «Так тебе!» Затем она притулила бедную куклу к своим детским игрушкам, на полку. Шли дни. Как-то Владлен и Валерия попробовали помириться, но у них не заладилось. Вот тут-то и началось «настоящее Вуду».

В этот же день Владлен, психуя, перетянул шейку Валерьянке нитью и повесил ту над своей кроватью. Фашист! А она, Валерия, в этот день воткнула во Владурака аж дюжину маленьких, но острых иголочек. И в глазки, и в носик, и в ротик. А «так далее» вообще оторвала с корнем. Садистка! Как говориться – от любви до ненависти один шаг. Короче, эти почитатели Вуду, возненавидили друг друга. И теперь, после каждой их невольной встречи (а они ведь учились в одном институте) С Валерьянкой и с Владураком происходило что-нибудь ужасное – у одной вспыхивали ручки и ножки, у другого отрывались глазки, у одной горели волосы, у другого добавлялись острые иголки. В общем, со временем некогда более-менее симпатичные куклы превратились в маленьких ёжиков-уродцев. Но… вдруг… с Валерией что-то произошло, она затосковала, ей стало жалко Владурака. Она взяла и пришила ему новое «так далее», нарядила его шапочкой и шарфиком. А иголочки, которые она по-прежнему всё-таки втыкала в него, теперь были разноцветными, праздничными. Пожалел и Владлен Валерьянку – как-то он придумал ей паричок, отрезав локоны от белоснежной капроновой мочалки, потом он слепил из белого пластилина достойные ручки и ножки. Прилепил их к фигурке, а ножки обернул в юбочку, использовав обёртку от шоколадной конфеты. И главное – он освободил шейку Валерьянки от нити. И вместо висения она теперь сидела на полированной спинке кровати, прислонившись к обоям. И вот однажды, не сговариваясь, в один и тот же день, в одно и то же время, Владлен и Валерия пришли на старое место их свиданий. К фонтану, дно которого сверкало монетками, или к памятнику Пушкина, возле которого сумасшедший поэт декламировал свои стихи, или к часам-цапле… Да важно ли это? Они встретились и протянули друг другу ёжиков-уродов и, ужаснувшись, рассмеялись. Она хохотала, держа на распятой ладони Валерьянку, он ржал, с любопытством вертя Владурака. Они помирились. А мне кажется – Вуду их и помирил.

В атобусе

Рейсовый автобус, битком набит пассажирами. Пожилая пара сидит где-то посередине салона.

Он: Ох и народу. Галюха, ох и народу.

Она: Хорошо, что мы на самой первой остановке сели.

Он: Слышь, Галюха, может мне уступить место вот той старушенции. Жаль её.

Она: А сам-то, не старик? Ладно, тебе виднее.

Он: Эй! Старушенция! Подгребай к нам, я тебе место уступлю (привстаёт).

Старушенция: Ой, спасибо, милок. Ой, спасибо… Митя?!

Он: Таня?! (снова садится).

Старушенция: Митя!!

Он (смутившись перед женой): Галюня, это Таня: подруга детства, вместе в институте учились…

Она (смерив старушенцию нехорошим взглядом): Так вот ты какая – Таня. Это имя не раз я слыхала от своего муженька. Он, знаете ли, лю-ю-юбит во сне разговаривать.

Старушенция: Пойду я.

Она: Стоять!!! Ой, кожа да кости, горбик вон, клюка. Мить, глянь, у неё клюка. А ты, гад, во сне. И не только!

Он: Галюнь, когда это было.

Она: Ах-ты, старушка-одуванчик. Да я щас как дуну!

Старушенция: Люди! Выпустите меня! Я на ходу выйду!

Люди: Стоять!!! Нам интересно.

Она: А ну садись. А ты, Митя, потеряйся на время!

Люди: Х-а-а!!!

Она: Тихо там – всем! Ну как живёшь, Таня? Я же бывало с твоим именем и ложилась, и просыпалась и… Короче, ты мне как родственница была. Как живёшь, Таня?

Старушенция: На пенсию молюсь, Галя.

Она: И мы.

Старушенция: По-женски болею.

Она: И я.

Старушенция: Внуки задолбали.

Она: И нас.

Старушенция: Жизнь прожила – как будто и не жила.

Она: Мда. (кивнув на мужа, стоящего в толпе) Эх, а за что бились-то, Тань? За этого сморчка лысого? Пузатого, кривоногого, больного?

Старушенция: Ну, одно-то достоинство у него было.

Она: Вот именно – было…

Люди (ему): Батя! Выпить хочешь?!

Он: Наливай. Ей, трясёт.

Люди: Ну, чуть расступитесь, трясёт же!

Старушенция: Помириться бы.

Она: Да будь ты здорова!

Люди: Пей, батя, пей!

Она: О! Остановка наша! Ми-и-тя! Выходим!

Он: Я ехала домо-о-ой!

Кое-как выходят.

Счастливого вам пути!

Поза цапли, стоящей на одной ноге.

Правую, либо левую ногу, согнув в колене, вы поднимаете вверх паралельно полу. Затем, стопу, поднятой ноги, подошвой вы прижимаете к удобной вам ягодице. Прижимаете как можно крепче. Ещё крепче! Затем. Кисти рук вы прячете у себя под мышками. Теперь самое интересное. Находясь в такой позе, вы должны удерживать в клюве сумку весом от пяти и более килограммов. Удерживайте её до потери пульса.

Следующая поза – поза глухонемой, слепой обезьянки.

Молниеносно вы запрыгиваете на кого-либо, или на что-либо. Запрыгнув, вы должны цепко держаться за предмет, на который запрыгнули, ногами. А руками вы должны обхватить свою голову так, чтобы никого не слышать и никого не видеть. На тумаки не реагировать, ноги и руки не разжимать – терпеть до потери сознания.

И наконец третья поза – поза затравленного червячка.

Как можно сильнее втяните в себя живот, грудь и всё остальное. Затем прилипните к любой вертикально стоящей поверхности и ползите к потолку. Ползите. Я сказал, ползите! На потолке замрите. Замерев, затравленно поглядывайте по сторонам. Попытайтесь слиться с потолком, пусть остануться одни затравленые глаза. Терпеть до потери зрения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.