Поводок Гелиоса

В комнате воняло сыростью, затхлостью и безумием. Проходя интернатуру в благотворительном госпитале, он слишком часто слышал этот запах, чтобы теперь его не узнать. «Отторженцев» привозили обычно из беднейших южных районов города с мета-органическим повреждением нервных тканей, рассеянным склерозом четвёртого типа, под завязку накачанных кустарным наркотиком, дававшим лишь небольшую передышку, ради которой, впрочем, бедняги были готовы на всё.

На грязном полу у стены прикрытая драным пледом девушка распахнула глаза. Воздух в его груди, казалось, закончился. Нашёл. Он наконец-то её нашёл.

– Привет, Листик.

– Братик.

Тонкие сухие пальцы скользнули по его щеке.

– Прости… я, похоже, снова заставила тебя плакать.

Он рассмеялся, вытер локтем слезы и поцеловал пахнущую растворителем ладонь:

– Это всё дождь.

Жуткая судорога скрутила разбитое тело, зрачки сузились.

– Ты всегда его… ненавидел, – девушка повернула голову к высаженному окну, за которым гулко барабанили капли. На его коленях осталась ломкая седая прядь.

– Я не знал, Листик. Он мне ничего не сказал.

Она снова улыбнулась, на короткий миг став той, прежней Лив, которую он потерял. Девушка попыталась поднять испачканную в краске ладонь:

– Посмотри… это для те…

Затем в последний раз дёрнулась, выгнулась и обмякла, исполнившись страшной, торжественной тишины.

А сквозь дальнюю стену из бездонного голубого моря только что рожденное, но уже беспощадно прекрасное, в его прогнивший мирок вторгалось солнце.

Дождь. Он проникал в сознание, минуя непрекращающийся поток таргет-рекламы, гнусавое лопотание чинки, заполонивших узкие улочки своими вонючими прилавками, сквозь вездесущий мат и гудение кондиционеров, через завесу неонового тумана, запах скисшей лапши и выкрученный на максимум фильтр, шум скользил по краю сознания робко, но беспрестанно, настигал тебя, в какую бы щель ты ни забился. Кап. Кап. Кап.

– Сука, – не сдержался я, раскусывая очередную капсулу Неолаксена[1], сегодня, похоже, со вкусом «свежей травы». Этот мудак опаздывал. Сколько уже я говорил себе, что всё, это будет в последний раз?

– Четырнадцать с 13 июля 2233 года, – заботливо сообщил голос внутри гудящего раскаленного черепа.

А сколько раз я говорил, чтобы ты заткнулась?

– На текущий момент одна тысяча пятьсот шестьдесят восемь с даты последней прошивки.

– Познавательно… – выплюнул я в призывно улыбающееся лицо чинки, который тут же принялся поочерёдно доставать наружные водители ритма и подкожные инсулиновые дозаторы из бездонной сумки-холодильника, висящей на облезлых жёлтых плечах.

– Нет, убери, мне ничего не надо. Во бу шияо ни дэ гоу ши, баичи конг джели[2], – ломая язык, повторил я за мягким голосом в голове. Чинки сплюнул коричневым, пробормотал нечто такое, что переводчик не сумел распознать, и показал, как полагается, средний палец с отсутствующей третьей фалангой, ну никакой фантазии, после чего, нетрезво покачиваясь, растворился в толпе, влажно лоснящейся во всполохах рекламы.

– И твоей матери много любви, дружище, – произнес я, извлекая из кармана плаща измятую пачку сигарет. Голову, похоже, начинало отпускать.

– Оно того стоит, 兄き (aniki)[3], – нервно почёсывая припухший линк[4] на левом запястье, убеждал Крис.

– До слияния с Сатори они занимались делами похлеще бытовой химии. Если пороемся, наверняка найдём что-нибудь интересное.

– Пороемся? – сигарета пшикнула в пластиковой тарелке, где уже набралась изрядная лужа.

– Нет, если не хочешь, я найду человека – массив[5] отойдёт Тойохаровцам[6]. Даром почти, но, может, на раз курсонуться супрессорами и хватит.

Зрачки-точки в мутно-красном тумане – явно под синтом[7], значит, дело плохо и отторжение уже спать не даёт. Гамма-блокаторы[8] не помогут, а в нормальную больницу Креста никогда не пустят.

Похоже, уже слишком поздно, и он об этом знает, и знает, что я знаю. Во что же ты меня втягиваешь, старина?

– Где ты взял массив? Ясно, что не на свалке, корпоративная собственность бытовой утилизации не подлежит… Говори, иначе уйду. Прямо сейчас. Братишка…

– Нет, никуда ты не уйдёшь… Уже нет. – Он вздрогнул и попытался отвести глаза. – Ты всегда был говном, но говном умным. Это мой единственный шанс, Тео… Ты мой самый последний шанс.

Внезапно его обожгла догадка.

– 畜生 (chikushyo)[9]… – Я стиснул зубы и свернул набок мизинец. Гул обрушился со всех сторон, вопила реклама, орали люди, шипело масло на большой сковороде и запахи едва ли не валили с ног, старенький комм[10] шустро перенаправил фоновые функции на блокаду нервного моста, вернув обратно все прелести нефильтрованного мира. Грубо, но эффективно. Три минуты сорок шесть секунд полной анонимности. И ослепительной боли.

Левой рукой я схватил за ворот глупо ухмыляющегося Креста и потащил его вперед, распихивая стоящих в очереди толстых бензопалов[11].

– Сам иди, придурок, – прошипел я, не оборачиваясь и не обращая внимания на пылкие выкрики в адрес моей задницы, и скрылся в проулке. Крис споткнулся и рухнул на кучу мокрого мусора.

– Это ты залез в архив Гинзо, мудак вгашенный!

– А что мне оставалось? – произнёс он, лениво привалившись к стенке. – Мы с тобой годами выгребали дерьмо из подвалов Хинду-Сатори, чтобы живущие над облаками не задохнулись от собственной вони. Я не смог залогиниться утром, а вечером они меня вышвырнули, как… как мусор. Как 拉屎 (lā shǐ)[12], которое я всю жизнь за ними убирал! И что в итоге? У меня мёртвый комм и гниющий порт, Тео… Потому что мои мамочка с папочкой, в отличие от твоих, сэкономили. Вот и решил урвать хоть что-то, раз уж всё равно в яму. Допуск есть, а старую крысу в оранжевом комбезе не замечали всю жизнь. Грех не воспользоваться. В последний разок.

– В последний разок?! Ты хоть понимаешь, что убил нас обоих, Кристоф? Теперь не будет…

Размалёванный чинки лет тринадцати появился из смрадного тумана. Пустым взглядом окинул нас обоих и уставился на меня, в полутьме размахивающего сломанным мизинцем перед татуированным слабо фосфоресцирующим лицом лысого карлика, барахтающегося в мусоре, затем, похоже, не найдя в этом ничего необычного, проворковал:

– Си-Си?

Должно быть, увидев недоумение на моём лице (переводчик был мёртв из-за блока), мальчишка добавил характерное движение сжатым кулаком, потыкав измаранную крупными блёстками щёку изнутри языком. По криво татуированной скуле снизу вверх пробежали цифры. Так и не встретив должного интереса, сопляк пожал выбеленными химией плечами и скрылся на тонущей в людях улице.

– Где массив, Крест? Хочу увидеть, ради чего пиджаки разберут меня на органы. Надеюсь, не притащил с собой?

– Я не… такой уж дурак, Тео… Он в обесточенной ячейке, ты знаешь где. Ключик… тут… – мягкое похлопывание по карману моего плаща. – Вскрой, а я… – Кашель надрывный, дрянной, булькающий. – Я найду кому продать. Любая информация чего-то стоит, главное, – Крест медленно поднялся по мокрой кирпичной стенке, – знать, что продаёшь.

Он улыбнулся и побрёл во тьму. Выбора мне «братишка», похоже, не оставил. Либо я успеваю продать кота в мешке и купить на вырученное белый лист, либо меня находят бывшие работодатели Криса и устраивают очередной.

– Очаровательный @%№ть вечер, – с хрустом вправляя палец, констатировал я.

Старый эскалатор был скользким от дождя. Света тут практически не было. Только впереди за наглухо заклеенным агитками КосКо / CosKo вертикально ориентированная международная аэрокосмическая корпорация основана 7 августа 2025 на базе китайско-французской CNES. Дата фактического банкротства: 19 июля 2048 смотреть крах проекта века: Ark 3 на Neoflix/[13] поворотом оранжевым пламенем подрагивал живой огонь. Должно быть, у плесени[14] пока ночь – огни над входом потушены.

– Я закончила. Первая фаланга правого мизинца сломана, Тео, степень повреждения третья – незначительная, признаков инфекции нет, лечение полностью покрывается полисом 34367678UMI, немедленное медицинское вмешательство не требуется. Надпочечники простимулированы, норма выработки увеличена на 0,7 процента, локализован участок нейронных…

– Слишком много слов 姉さん (nēsan)[15], – раздражённо пробормотал я.

– Не за что, Тео… Будь осторожней.

Возле турникета, закутанный в пару слоёв клеёнчатой упаковки, у горящей урны сидел Склера и шмыгал впечатляющего размера носом.

– Драная сырость… Кто здесь? А ну подай голос? – Шаг навстречу, громкий, шаркающий, вежливый. Старик принюхался, и грязное лицо расколола желтая щербатая улыбка. – А… Всего лишь ты… – руки у него дрожат, он делает глоток из уголка пакета, дрянь льётся на бороду. – Какого ты тут шляешься, дырявый?.. Никак решился? Давно пора, в тебе всегда было что-то такое… У всех, кто туда уходит в конечном счете есть кое-что общее – глаза мёртвые. Мертвее моих, – булькающе хохотнув, он протягивает мне воняющий сивухой пакет, в котором перекатывается что-то маслянисто-жёлтое. Я качаю головой.

– Не дождёшься, #ер старый, сегодня я там не останусь…

– А зачем тогда? Заблудишься – утопнешь – всплывёшь, где, а со Склеры потом спрос, мне в участке пайку после не выдадут.

Достаю из сумки стеклянную бутылку Сойки /этил; вода средней очистки; краситель синий пищевой «индиго 677»/ метанол – 1,75 %/.

– Пропусти, Склера, я сегодня совсем не в настроении.

– Прижало?

– А есть другие причины спускаться?

Со скрежетом он отполз вбок, оставляя на полу бурый след /сукровица; продукты разложения органики; гидравлическое масло – синтетика/.

Протез он так и не заменил.

– Я ведь вытряс тебе страховку, Склера. Месяц назад…

Он улыбнулся и извлёк откуда-то из вонючих глубин потрёпанную книгу/ Дейл Карнеги: “Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей”/ и, вырвав с десяток страниц, зашвырнул их в огонь.

– Мне не светит «долго и счастливо», дырявый. Под ноги смотри. Скользко.

Книга старая, из настоящей бумаги – выставь он ее на аукционе, вырученные средства могли бы обеспечить старику пару лет беспечной жизни, но он её продать всё равно не сумеет.

Ты всегда знал, как делать правильные подарки, старина Крис.

– Тео?

– Да.

– Связь с сервером нестабильна, подтверди переход в локальный режим?

– Валяй.

– Локальный режим активен, объём буфера записи семь часов сорок восемь минут и шесть секунд. Освободить место?

– Нет, мы ненадолго… Я надеюсь.

Шумела вода, по тоннелям внизу нёсся целый поток. Точил бетон. Вокруг разливалась темнота и сладковатый запах гнили.

Рука скользит по мокрой стене, стена плавно изгибается.

– Лив, ты тут?

– Да, Тео, я всегда рядом.

– Знаешь, что несколько лет назад здесь ещё ходил состав – пустой, конечно. Какой-то сбой в старом железе. Поезд проносился по кольцу каждые пять часов безостановочно. Пока не сгнили под водой рельсы…

– Я этого не знала, Тео. Мне следует добавить правки в библиотеку?

– Иногда во сне я всё ещё вижу это. Вижу, как составы гнилого железа, создавая перед собой огромную волну, прошитую электричеством, затапливают станции плесени, смывая всю грязь, что мы сюда притащили, и с бешеным скрежетом уходят во тьму. И я просыпаюсь, чувствуя, что стал чище. Так, будто всё в мире правильно. Всё на своих местах.

– Как думаешь 姉さん (nēsan) это хоть что-то значит?

– Я… Я не знаю… Тео /Сеть недоступна. Запрос сохранён/

– Удалить запрос.

Впереди замаячил рассеянный свет. Шум воды стал ближе. Я и забыл, как много их тут. Палатки, бесформенные, грязные. Запах множества тел, крови, дерьма и сырости, запертый, почти неподвижный, если бы не поток воды внизу. Фильтр не спасал.

Плесень, к счастью, спала. Они вообще много спят.

Вскрытая оплётка магистрального кабеля свисает со стены, куча оплавленных проводов сгоревшими венами тянется куда-то вниз, к потухшему сердцу.

– Раньше их постоянно отрезали от сетей, но с тех пор, как тоннели затопило окончательно, сюда больше никто не суётся. И жилы срослись вновь.

– Кража электроэнергии подпадает под статью 7/17 свода правонарушений Юнион-Сити и преследуется в установленном порядке. Я должна сообщить в отделение неправомерного расходования частных ресурсов.

– Ну раз должна…

Я улыбнулся тьме.

– Сеть недоступна. Запрос сохранён.

Ископаемые ртутные лампы неровно мерцали, выхватывая из тьмы опухшие ноги, кучи тряпья и пластика. Испуганные глаза на грязном лице за дырявым пологом.

Подношу к губам палец. Зелёные огоньки исчезают. Иду аккуратно, переступая через тела.

Верхний ярус, бывший когда-то центральным транспортным хабом старого города, теперь полностью забит палатками. Высокий сводчатый купол тонет в кромешной тьме. Откуда-то доносятся стоны, где-то раздаётся тихий кашляющий смех. Глухая возня. Плесень сегодня спит беспокойно.

– Скоро, очень скоро они проснутся. И нам бы убраться отсюда до этого. Лив, отрежь пару часов.

– Хорошо, Тео.

Спускаемся.

От воды пахнет свежестью, воздухом. Холод ломит колени. Приходится идти быстро и шумно, но поток бешено ревёт, заглушая шаги. Дальше в тоннеле три года назад застрял состав. Вода через месяц-другой уйдёт, плесень сползёт вниз, забросает дерьмом всё, до чего дотянется, а оттуда хлынет и на другие станции, вытесняя еще глубже под землю тех, кто не сможет сопротивляться – больных, стариков и калек. Когда вода остановится, это место превратится в тухлое болото. Охотничьи угодья – однажды нарочито небрежно обронил старый шутник Склера, хищно облизывая губы.

Здесь и находились старые камеры хранения. Хорошее место, чтобы что-то спрятать.

И худшее из возможных, чтобы что-то найти.

Я споткнулся, едва не окунувшись с головой в стылую муть. И упал бы, если бы не борд, с которого на меня уставился выцветший портрет – бледная чинки держала перед лицом руку с огромным уродливым линком[16]. Шестой модели, кажется. Из тех, что неожиданно и стремительно отторгались на десятый-одиннадцатый год, породив целое поколение одноруких калек с остро прогрессирующей нейродегенерацией.

«F-link – Завтра делает нас лучше» – гласила надпись.

Отчаянный вопль разбился о стены и эхом пронёсся по тёмному перрону. Я вздрогнул и ускорил шаг.

– Надеюсь, это не ты, зелёные глазки. Лив, время?

– Час сорок два, Тео. Адреналин вдвое выше нормы, применить ингибитор?

– Не надо, побереги на случай проблем. У меня всё нормально. Наверху просто ранний завтрак.

– Замечательно, Тео. Может, тогда сделаем заказ? /сеть недоступна/

Ржавая рабица перекрывала небольшой подъём. Он ощупал сетку и нашёл стяжки, похоже, Крест расстарался – как попало замотал всё толстенной проволокой.

Тут было сухо, вода лишь недавно начала опускаться – на нижних ячейках остался характерный след. Длинные ряды уходили во тьму, широкое низкое помещение воняло сыростью и железом. ИК-фонарик выхватывал из темноты бледные цифры. 23229, 23230, 23231, 23232. Крест и тут в своём репертуаре – любит симметрию. Дело осталось за малым – посмотреть, что же именно притащил на хвосте этот любитель палиндромов. И почему вот уже пару недель так лихорадит отдел инбезовцев[17] Гинзокорп. Наверное, надо было сдать идиота и забрать свои чейны[18], но слишком велик риск, что вместо обладания приличным счётом, а может и вместе с ним, меня внезапно и необъяснимо коротнёт во время одной из прогулок по сети. Потом по запаху найдут сидящим в кресле посиневший раздувшийся овощ с мёртвой ЦНС и со слюнями на брюхе. В бесконечных архивах Гинзо-Саттори скопилось слишком много чужих секретов, чтобы так рисковать.

Он ещё раз нащупал в кармане игральную карту. На рубашке в уголке мелкой иглой были набиты цифры. Пять знаков. Остроумно – осязание, в отличие от зрительного паттерна, неинформативно – нейрокоммы нашего с Крисом поколения считывают мелкие тактильные импульсы через раз, а где нет риска – там нет проблем. С номером ячейки ясно. Теперь код.

– Дама треф? Значит, будем гадать.

3333 – Щёлк. Мимо.

Может… если так.

Щёлк. Серьёзно, Крис? Дважды очко? В каком месте я должен смеяться?

Из ячейки на пол посыпались рассохшиеся книги, пахнуло давно забытым – старой отцовской библиотекой, в которой мы с Лив вечно пропадали в поисках чего-то неуловимого. И где среди уютных осколков старого мира нашли когда-то прибежище.

В дальнем углу завернутый в свинцовый фартук лежал чёрный кирпич.

– И что это за たわごと (tawagoto)[19], по-твоему?

– Я… /сеть недоступна; запрос отклонён/ Я не знаю, Тео, прости. В локальном архиве нет ничего подходящего под описание.

Чёрная коробка, увесистая, со смещённым центром тяжести. Без разъёмов, без маркировки. Без подсказок. Тёплая. Он вздрогнул.

– Лив? Время?

– Час ноль пять.

Странный массив. Может, что-то военное. Во что же ты снова вляпался, Тео?

Руки задрожали. Перчатка упала, пронзительно звякнув большим позолоченным джеком по грязной плитке.

Я прислушался.

Тихо. Лишь шум воды вдалеке.

– くそ— (Kuso ̄)[20] Придётся теперь обработать.

Нет, чёрт с ним. Лучше заражение и антибиотики, чем чаепитие с плесенью. Джек[21] с мягким щелчком входит в порт на запястье. Ультрафиолетовая волна пробегает по контуру пальцев.

– Пощупаем.

Я уселся на пол и, выбрав книгу пошире (Ветхий Завет), бросил её себе на мокрое колено, сверху лёг массив.

Сканер мягко проплыл над матовой плоскостью, оставляя за собой быстро гаснущий шлейф:

Проект Синус 2039 г, собственность Синерджикорп.

Только для внутреннего внесетевого аудита.

Категория FD 1.1А

не подлежит: утилизации/перемещению/копированию/реактивации/

– Тео, предмет в твоих руках – корпоративная собственность. Предупреждаю: хранение, использование и распространение корпоративной информации лицами категории допуска ниже Альфа* незаконно и наказывается в соответствии с седьмой статьёй кодекса Бренна. Допуск пользователя: Эпсилон 1, общий бытовой. Уведомление о находке сформировано и направлено в отдел охраны интеллектуальной собственности Юнион-Сити.

/сеть не найдена/повторить/сеть недоступна.

– Лив? Кажется, впервые ты не спрашиваешь моего подтверждения… Это так… волнует…

– Тео, предмет в твоих…

– Заглушить интерактивный ассет[22], вывести таймер на локальный интерфейс.

Цифры вспыхнули синим на фаланге большого пальца. Оставалось пятьдесят четыре минуты.

Две тысячи тридцать девятый. Это же ещё до войны. До Коллапса. Почти двести лет. Что же ты откопал, дружище Кристоф? И стоит ли это ポンコツ (ponkotsu)[23] наших жизней?

Порта нет, а значит, придётся использовать шунт.

Герметичный пакет, чтобы не повредить сканер, рву зубами. Запах сероводорода с размаху бьёт в нос.

Тухлый, твою мать. Убью Мику.

Второй оказался посвежее.

Розовая склизкая дрянь, больше всего похожая на слабо извивающийся полуметровый кусок прямой кишки с металлическим джеком на конце, выскользнула из вакуумного пакета. Как же он не любил дешёвые шунты, полуорганическая субстанция в реакции с кислородом обильно выделяет слизь – контактную смазку, норовит присосаться к любой поверхности и при инициализации дарит ни с чем несравнимое чувство омерзения, которому Кристоф, пока ещё не сгнил линк, выдал неплохое определение – гадгазм.

Шунт присосался к гладкой поверхности массива и принялся елозить в поисках контактной площадки. Где-то в глубине затылка появилось ощущение нестерпимого зуда.

И внезапно падение…

Назад, сквозь ледяные плиты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Болеутоляющий препарат.

2

Мне не нужно твоё говно, пошёл отсюда, придурок (китайский).

3

Братишка (яп.).

4

Интегрированный в тело порт ввода-вывода данных.

5

Устройство для сбора и хранения информации.

6

Агенты влияния корпорации Тойохара – крупнейшего промышленного агломерата выпускающего всё от бытовой техники до военных имплантов.

7

Кустарный синтетический наркотик, замедляющий скорость передачи нервных импульсов и как следствие их распад. Вызывает кратковременное чувство эйфории. Токсичен.

8

Группа промышленных препаратов, временно купирующих отторжение имплантов – расширений.

9

Сука (яп.).

10

Комм – вшитое в кору головного мозга устройство позволяющее осуществлять централизованное управление любой периферийной электроникой, включённой в состав организма.

11

Бензопал – человек прошлой (аналоговой) эпохи. Бензин теперь является побочным продуктом отчистки воздуха, и как следствие имеет очень небольшую цену, чем активно пользуются наиболее бедные обитатели Юниполиса.

12

Дерьмо (китайский).

13

Здесь и далее подобным образом /ХХХ/приведены пояснения от внутренней голосовой помощницы.

14

Плесень – в общем смысле гетто в гетто. Герметичное сборище мутантов, генетически неполноценных, ущербных, больных членов сообщества, отрезанных от прочего социума стенами бывшей подземки.

15

Сестричка (яп.).

16

Линк – вшитый в кожу предплечья порт позволяющий осуществлять сопряжение комма с внешними устройствами. На данный момент представляет устаревшую технологию, используемую либо низшими слоями общества, либо преступниками из-за относительно высокой надёжности и низкой отслеживаемости при проведении операций.

17

Агенты информационной безопасности. Внутренняя служба по контролю за производственными/промышленными секретами внутри корпорации.

18

Чейн – от английского цепочка. Дальнейшее развитие технологии криптовалюты. Единственная оставшаяся в ходу валюта.

19

Чушь (яп.).

20

Чёрт (яп.).

21

Джек – металлический штекер вставляющийся в линк.

22

Интерактивный ассет – внутренний помощник упрощающий обмен информацией между внешней средой и внутренними возможностями интегрированных расширений (имплантов). В связи с огромным количеством подтверждённых случаев расщепления рассудка интерактивные ассеты запрещены уже на средних уровнях Юнион сити (с шестидесятого этажа включительно).

23

Говно (яп.).