Бу. Повести

Глава 1. Мармышка

Пыль танцевала в слепяще-белом луче отраженного заходящего солнца, что затапливало комнату оранжевым морем. День клонился к вечеру – комната наполнялась сказочным теплым оттенком. Маленькая кудрявая девочка – Мармышка, как любя называли ее родители – лежала на небольшой кровати и пыталась её сосчитать. Если долго, не моргая, смотреть на солнце, а потом зажмуриться, – коричнево-красные, желтые, оранжевые пятна-вспышки прыгают внутри век. Весь такелаж детской замер после бурного дня.

Комната была большой и оборудованной по последнему слову детской фантазии – это были джунгли. Канаты, веревочные лестницы, всюду множество самых разных игрушек (мягких, твердых, вышедших из употребления), полок с диковинными статуэтками, заводными механизмами, маятниками, книгами; с тем, чем рисовать, с тем, на чем рисовать, с тем, что уже намалякано и увековечено на стенах; коробки, шкатулки, мячи, резинки, скакалки, заколки, куклы, машинки, мигалки. Под потолком гнездились вьющиеся растения. Их ветки касались внушительных размеров замка, на одной из башен которого стоял аквариум. С большей частью безделушек играть подвластно только детям – их фантазия всё оживляет. Комната светилась, когда сюда входила Мармышка, – её владелец, монарх, повелитель (с полномочиями, ограниченными, министерством юстиции – родителями). Эта комната был – первый мир, с возникшим из ниоткуда хаосом. Вечно на что-то наступишь, обязательно на самый болючий оторванный фрагмент игрушки, подло спрятавшейся в ковре.

Самое главное место в детской занимал замок. Он приковывал взгляд. Он поражал и очаровывал. Он был настоящий. Главный вход в замок был таким большим, что, свернувшись калачиком, девочка могла протиснуться в него, как всегда мечтала Алиса, гонявшаяся за кроликом. Сложнее было оттуда вылезти. Последний раз девочку из замка доставали родители. Как у каждого уважающего себя замка присутствуют: башни, галереи, лестницы, арки, и даже маленький акведук. В одной из башен находилась потайная дверь, скрывающая нишу. Ниша эта была на языке столяра всего лишь выдвижным ящичком. Но для десятилетней девочки, – это целый склад.

– Ты опять тащишь все гостинцы в свою темницу? – могла спросить мама, и тогда Марм видела ее в образе строгого стражника, что досматривает на главных воротах.

– Не в темницу, а в светлицу. Там же если открыть, будет светло, ведь да? Это моя шкатулка.

– Да пусть колдует над своим пакгаузом, – заступался за девочку папа.

Внутри ящичка Мармышка хранила свои секреты. Когда-то давно Марм спрятала там конфеты и забыла про них. Потом совершенно случайно нашла и рада была своей находке, как сокровищу пираты. С тех пор решила: все, что приходит в голову, все, что попадает в руки, всегда прятать в эту башню-шкатулку, нашептывать ей или класть внутрь.

– Информация тоже клад, – поддерживал девочку папа. Хотя мама и возражала: «Ты учишь ребенка собирать мусор».

– Эх, чтоб я сейчас отдал, верни мне кто-нибудь мою коробку с детским хламом. Это же настоящие сокровища!

Девочка доверила шкатулке в башне все свои секреты, мечты, жалобы, фантазии, сны, слова и сладости и то, что от них осталось, не говоря уже о фантиках и прочих запчастях детства. У Марм была надежная охрана для её секретов, чтобы ничего не потерялось, чтобы всё помнилось и вовремя нашлось. Охранял секреты девочки верный отряд моли. Невообразимо важной, неудержимо влекущей была для еще такой маленькой Марм мысль о памяти и интуитивно неприятной мысль о забвении. Марми верила, что все, что будет в ящике, сохраниться, обязательно сбудется, что ко всему этому она еще не раз вернется.

– Марми, дорогой мой ребенок, а что ты со всем этим будешь делать? – спросила однажды мама девочку, заглянув в ящик.

Ох, и мусора она там нашла.

– Тебе это все нужно? – не верила своим глазам мама.

– Разве с этим нужно что-то делать? Оно просто мое, я это все храню. – ответила Марм. – Я откладываю в долгий ящик, как раз чтобы не забыть.

– Ой, не знаю, выглядит беспорядочно, бардак просто, что тут можно найти? Не понимаю. Кажется, все что я прошу тебя выбросить, ты приносишь сюда.

Абсолютно точно доказано и не единожды проверено: если долго лежать – порядок, увы, в комнате сам не наведется. А жаль. Мармышка проверяла эту лежачую теорему сотни раз, но она осталась совершенно не воспринятой взрослыми. Самым ярым противником была мама. Девочка и мама расходились даже в таких мелочах как: перемещение кучи вещей в другое, незаметное место не есть уборка. Сейчас шел очередной эксперимент, целью которого была уборка силой мысли. Где-то когда-то Марми слышала, что если сосредоточиться, что если сильно захотеть, то можно сделать что угодно. Вот теперь лежим, проверяем, а сосредотачиваться, как известно, намного удобней, лежа на диване.

Мармышка еще не вышла из возраста, когда мечты осуществлялись путем простого зажмуривания. Иногда она заглядывала в свой ящичек, просто чтобы поболтать с молью. Марм делала все по правилам разведки, как она себе это представляла. Она спрашивала у моли пароль, а моль отвечала первое, что приходило в голову, и всегда попадала в точку. А иногда девочка открывала свой потайной ящик и искала там что-то, что могло её порадовать, вдохновить, поднять настроение. И всегда находила. Магия ящика работала наверняка.

Мармышка разорвала луч света, встав и направившись к ящику-башне.

– Зеленые пиявки, – сказала она вовнутрь.

Вылетела моль и, не дожидаясь подсказки, сказала ответ на пароль:

– Копошились на лугу.

– Ух ты, – похвалила девочка. – Пусть они еще в земляничном соусе будут.

– Тут такое произошло, – вылетела навстречу книжная моль.

– Привет, книжная моль, – беззаботно сказала девочка.

Бабочка ближе подлетела к уху Мармышки и выпалила: «Одно из мечтаний… – пропало! – и продолжила немного помедлив, – возможно, его похитили.

– Как? Какое из них?.. – тихо и расстроено спросила Марм.

– Точно неизвестно. Одно из самых ранних, уже хрупких, его черед был сбыться. Его надо найти и воплотить в ближайшем будущем, или оно забудется навсегда! – тараторила книжная моль.

Марми почувствовала такую грусть, будто её любимая кошка умерла (но вот же она здесь, спит на пуфике).

Утрата воспоминания тем больше огорчала, что малышка совершенно не догадывалась, что это могло быть. Как же она его теперь найдет, если ничего о нем не знает? Девочка прислонилась спиной к башне и тихо заплакала. Дети часто от несправедливости и внезапности плачут, потом на что-то отвлекаются – и причина горя уже забыта. Но только не в этот раз.

– Что же ты плачешь? – летала вокруг девочки моль.

Моль не знала, как успокаивать маленьких людей. И поэтому просто тараторила все подряд.

– Возможно, кое-кто может помочь. Я слышала. Паучок-сенокосец рассказывал, что в детских комнатах иногда бродит темный гоном в поисках сладостей, оброненных детьми. Мы подумали, что можно попробовать его заманить…

– Но он очень нелюдим, – подхватила другая моль, – очень осторожен, избегает, чтобы хоть одна живая душа заметила его.

– Да, да, да! – стали перебивать друг друга моли.

– Темный Гном очень чудной.

– Никтоник.

– Никтоник? – переспросила Марм.

– Дивный

– Странный

– Чудак

– Какое имя…

– Ночное имя.

– Рассказывают, что он живет уже сто лет.

– Ну не может быть, – усомнилась девочка.

– Точно так.

– Если верить легендам, – таинственно продолжала бабочка. – Сами мы его никогда не встречали. Он каким-то хитрым, таинственным образом всегда угадывает или видит, кто, когда, в какую секунду спит. И всё про всё знает, про детей, про их секреты, про их комнаты.

– Тогда он может знать, куда делась твоя мечта, – подытожила другая моль.

Все замолчали. Звучало фантастически, немного пугало, но и будоражило.

– Где же его найти? – тихо, уже предвкушая опасности и приключения, спросила девочка. Уже не было ни тени грусти на её лице. Нечто новое принесла ей жизнь. Марм влекло вперед неизвестное. Ей и ни на секунду не приходило в голову, что она может не найти свое желание, хоть она и не помнила, что же это такое.

– Мне же очень нужно, он же мне поможет? Ведь да?

Бабочки по очереди рассказывали:

– Его надо уговорить. Убедить.

– Есть только один способ.

– Нихтоник сам решает, быть ему замеченным или нет. Чтобы гном появился, надо сладости перед сном оставить у двери и немного разбросать то тут, то там.

– А какие он любит? – спросила девочка.

– Мы не знаем, – ответили бабочки.

– Я за конфетами, – сказала, вставая на ноги, Марми и, полная решимости, отправилась на кухню.

Всем известно, что конфеты водятся на кухне в буфете или за дверцей под столовыми приборами.

Глава 2. Ловушки

Начались секретные приготовления. Прежде всего надо было раздобыть тайком от мамы деликатесов для ночного гнома, потом дождаться ночи. Марм гадала, чем таким можно угостить гнома, чтоб он сразу как пришел, так и рассказал все. Еще моль где-то когда-то слышала: чтобы заметить Никтоника, все ножки мебели, ручки окон, цветочные горшки, большие игрушки, полки, книжки между собой надо связать ниткой, конец которой должен быть привязан к мизинцу. При таких условиях Гном точно не сможет пробраться незамеченным.

День тянулся бесконечно. Наконец спустились кашемировые сумерки. Звуки дня стихли, и вот уже тишина наплывающей ночи заполнила детскую, коридоры, лестницу, весь дом. Сладости были похищены и лежали в разных укромных местах по всей комнате. Мама ничего не знала про катушку ниток, спрятанную под подушкой. Ничего не знала и про намечающиеся шпионские игры, про тот удивительный мир детских авантюр, миссий и приключений, которые предстоят её любимому чаду. Марми с видом самой послушной девочки в мире взгромоздилась на свою кровать.

– Сегодня сама спать вовремя ложишься… Ты не приболела? – спросила мама, заходя в комнату – Все хорошо, мамочка, темно ведь – спать пора, – объясняла девочка.

– Затеяла что-то опять, наверняка. – подытожила мама.

Выключатель – вниз, она выскользнула в коридор, тихо закрыв за собой дверь.

В детской ночь. Всё спит. Марм, как настоящий лазутчик, лежала, выжидала, прислушивалась. Немного погодя, она вылезла из-под одеяла и принялась плести паутину из ниток. Моль помогала ей. Сделав на другом конце нитки петлю, Марми закрепила её на пальце и забралась под одеяло. Все было готово. Ой, нет, пирожное забыла под дверь поставить, вдруг он не любит такие конфеты. Сон вплывал в детскую, как огромный кашалот на мягком животе. Он потягивался, нежился, сыпя серебристой сонной пылью. Гном все не появлялся.

Что-то дернуло за руку. До сознания стали доноситься пока еще бессмысленные, но набирающие отчетливость, голоса.

– Марм! – негодовала мама, – что ты здесь устроила?

Было уже утро.

– Гном ускользнул, – первое, что подумала девочка. И тут смысл просыпания был утрачен, и более того, весь день стал плохим. Этот вторник никуда не годится. К тому же мама юной мечтательницы попала в расставленные на гнома силки и раздавила пирожное. Возможно, он и приходил, но, значит, Марм уже крепко спала. Моли должны были разбудить, но он, видно, и мимо них проскользнул.

– Я вызывала ночного гнома, – начала было объяснять девочка.

– Больше похоже на то, что ты плела паутину, как Арахна.

– Кто такая Арахна, мама?

– Это одна девушка, которая очень хорошо умела ткать, обращаться с нитками.

– Ух ты. Она тоже ловила ночного гнома?

И Мама и Марми прекрасно понимали, что чем дольше они будут говорить об этой девушке с непривычным именем, тем дольше можно будет не убирать.

– Я расскажу тебе, пока ты будешь убирать в комнате, – нарушила всю стратегию мама.

– Но почему? – взмолилась Марм. – Он же может сегодня еще придет. Пострадало только пирожное. Ему и конфеты сойдут.

– Гномов не существует, милая. Ты же уже большая. Я понимаю, что ты любишь сладкое, но сваливать всю вину на вымышленный персонаж… И вообще, конфеты и ковер не совместимы.

– У меня украли желание! Я хочу, чтоб пришел ночной гном и рассказал мне, где его искать, – грозно заявила Марм. – Его зовут Никтоник. Он любит конфеты. И он существует!

– Желание может исчезнуть, но чтоб его кто-то крал, даже не знаю. – смягчилась мама.

Марм рассказала, что у ней есть секретное место, только она конечно же не скажет какое именно, и что там хранятся её секреты, мечты и желания. А сейчас кое-что пропало, хотя она забыла, что именно. Подобная исповедь натолкнула маму только на мысль: «В комнате надо хорошенько все убрать, пересмотреть старые игрушки и прочий хлам и, возможно, тогда твое желание отыщется». Для девочки это звучало еще более фантастично, чем пришествие Никтоника. Взрослые, как водится, ничего не понимают. В тот же день Марми узнала от папы, что такое мораторий на сладости. Это то же самое, что «нет», только звучит более грозно. «Нет» расстраивает детей беспредельно. «Нет» вырастает на пути, как огромная гора, и не видно дороги, как пройти к своему «да». Все закрыло собой диковинное слово «мораторий».

Марм обиделась, расстроилась. Ходила хмурая весь день. Моль затаилась. Паутину пришлось расплести, а это было самое сложное. Обидно было, что гном не пришел, что родители ничего не понимают, что ты маленький и ничего не можешь ни сделать, ни объяснить. Слово даешь себе, что когда вырастешь, не будешь как они: мешать всем выполнять их желания и навязывать свои мнения. Для этого и нужен был ящик! Даешь себе слово и несешь его в секретную шкатулку. Они, небось, думала девочка, свои ящики позабыли и хотят, чтоб и я от своего отказалась. Вот уж нет! Возможно, родители Марми тоже, когда были маленькие, давали себе такие обещания, но сложили их в ящики, и они там пропали, как сейчас пропало её воспоминание. Марми показалось, что у неё снова кто-то пытается умыкнуть желание. Но Мармышка была упрямым ребенком. Уже следующим вечером после моратория, когда история с пирожным стала забываться, девочка снова стащила нитки, выпросила у папы шоколадный батончик, один, достала из ящика последние запасы песочного печенья и две желейные конфеты. Если он не клюнул на пирожное, то это вряд ли поможет, – бормотала Марм, обвязывая все ниткой. – Поэтому сегодня наш последний шанс.

Девочка все надежно спрятала – никаких мин под дверью, – и приготовилась не спать. Снова вечер. Снова ночь. Пижама, выключателя щелчок, далекий бубнеж телевизора. Темнота, как ягодное варенье, сладко обволакивала и клонила ко сну. Марм заставила себя сесть в кровати, чтобы помешать себе спать. Но борьба с природой всегда сложна, и Марми уснула сидя.

Кто-то больно тянет за ресницы. Моли вырвали одну – Марми все же открыла глаза. Тут же все изменилось. Пришла четкость, настороженность, выдержка охотника. В темноте возле своего игрушечного замка девочка увидела силуэт. Небольшое существо в темно-изумрудном плаще, с накинутым капюшоном. Он скользил сквозь паутину, словно ее и не существовало. Это её и удивило, и возмутило. Тут гном повернул к ней голову. Все, и девочка и ее друзья – бабочки, замерли. Марми не знала, что делать, если ночной гном все-таки появится. И вот он здесь, а она в полной растерянности. И девочка просто спросила: «Где мне искать моё воспоминание?».

Гном несколько мгновений молча смотрел на друзей, потом повернулся и пошел в сторону замка. Еще чуть-чуть – и он исчезнет в проеме, и его уже не заманишь никакими конфетами. Моли дерзнули и полетели следом.

– Ты же все знаешь про детский миры. Подскажи, где искать?

– У нас пропало желание.

Раздался тихий шелест-ответ: «Мечты – как звезды. Это к Звездочету. Он скажет», – и исчез, как и не было, за воротами замка.

Марм вскочила и смело побежала вслед за Никтоником. Моль полетела за ней.

Глава 1. Лестница

Марм скрутилась, как могла, чтобы протиснутся в замок.

– Ну, где вы там? – поторопила она шепотом друзей-бабочек.

Вдруг проблемы узкой арки не стало – Марм выпала, как из кровати, в огромнейший зал. Таких размеров она не видела никогда, только школьное футбольное поле могло сравниться. Тут же подоспела моль.

– Ой, – удивилась Марм. – Вы что, выросли? Вы теперь размером с мою ладонь. Какие у вас симпатичные мордочки.

Моли недоуменно переглядывались и примерялись к ладошке девочки.

– Да, действительно. Мы необъяснимым образом увеличились. – сказала книжная моль, у которой на носу теперь были видны очки. Платяная куталась в крошечный шарф, Прыткая обладала взъерошенной прической, а самая маленькая звалась Неторопливой и стеснительно поглядывала на девочку.

Они двинулись в путь по ошеломляющих размеров зале. Ввысь, как гигантские секвойи, стремились колонны. Или стоп. Кое-где это были действительно деревья – вверху виднелись черные силуэты веток. Этот бесподобный неф расчерчивали ровные ряды стройных, высоченных фонарей, кое-где они пронизывали пол и терялись в верхних этажах. Некоторые завивались в спирали и свешивались головой вниз. Марм подошла к одному из таких фонарей, и он стал покачиваться. «Такой приветливый», – подумалось девочке. Их свет рисовал причудливые тени – перетекающие один в другой черные трафареты на желтом фоне: животные, персонажи, качели.

Все пространство вокруг пересекали лестницы, разрезая его на разных размеров треугольники и ромбы, таким образом что оно напоминало лоскутное одеяло. В глубине, по сторонам, угадывались огромные темные проемы в серебристых блестках – окна и звезды.

И гулкая тишина замка проглотила девочку. Но страшно не было. Замок внутри был не враждебным. Он притягивал, будто сам предлагал разведать тут все закоулки. Марм наугад выбрала лестницу и стала подниматься.

По мере того как девочка шла, пространство вокруг неё менялось. Лестница перекинувшись через зал, насквозь прорезала стену, (где Марм не обнаружила своей комнаты) и снова возвращалась внутрь замка. Неожиданно лестница заскрипела и повернулась, она подвесным деревянным мостом перекинулась через воздух в другую часть залы, где снова устремилась вверх. Марм осторожно вступила на зыбкий мост. Поднялся ветер. Высота уже была внушительной. Мост раскачивался. Осторожно цепляясь за скрипящие веревочные поручни, путешественница шагала вперед. Зала, над которой пролегал мост, была больше похожа на парк. Марм была практически уверена, что там, внизу, блестит пруд, а бледно белые пятна – это светящиеся ночные цветы. Пока девочка шла по лестнице то вверх, то вниз, то прямо менялся ландшафт, освещение и даже географические пояса. Мармышка видела удивительные пейзажи. Снова проходила закат, хотя она помнила, как село солнце и она легла спать. Все было так, будто девочка попала на другую планету или в другую реальность.

– Вот это да, – только и могла что повторять изумленная девчушка.

– Здесь целая планета – сказала одна моль.

– Или две – ответила другая.

– Или галактика.

– А что такое галактика?

– Это когда много планет – ответила очень умная книжная моль.

Открывались для Марм и ее спутниц коридоры и галереи, поглощенные сумраком с пугающими тенями; мирные альковы, приветливые арки, мастерские, балконы и парки, – и нигде ни одной живой души. Странно.

– Может, все спят?

– Ночь все-таки, – рассуждали между собой друзья.

– Причем уже дважды подряд, – резонно заметила книжная моль.

Как вдруг.

– О-о-о!

Бормотание, пение, беззаботный мотив.

– Что это? – спросила вспорхнув Марм. – Слышите?

– Да!

– Да!

– Да.– отозвались друг за другом крылатые друзья девочки.

– Ой, я знаю эту песню.

– Это песня?

– Да, конечно, кто-то поет.

– Если поёт, значит добрый.

– Если поёт, значит незлой.

– Поди разбери этих певцов.

– Пойдемте на звук, может, он нам поможет? – предложила Марми.

Совершенно неожиданно: в самом центре комнаты в большой бронзовой ванне с торчащим, как зонт, душем, купался жираф. Ванна была полна пены, а вокруг расплескалась вода и клубился розоватый пар. Жираф беспечно предавался отдыху, хлюпая копытцем, набирая пену и сдувая ее. Марм смотрела, как завороженная. Зрелище вызвало полный восторг, но все-таки воспитание не позволяло нарушать уединение жирафа. Марми на цыпочках пошла дальше. Песенка жирафа стихла.

На пороге другой комнаты девочка застыла, наблюдая, как в густом синем полумраке величественно плывет айсберг. А где-то вдалеке поют киты.

– Как он тут поместился? – спросила Марм.

– Изумительно! – нарушила тишину моль, перебивая друг друга.

– Вот это да!

– Невероятно!

– Поразительно!

Часто менялась погода: то наметет на лестницу снега из приоткрытой двери, то осыпет осенними листьями. Как Хорошо, что недавно она заглянула буквально одним глазком в гардеробную и нашла там шаль. Может, моль еще проголодается.

Небольшой смерч пронесся, смеясь.

– Смеющийся надо мной смерч? – не поверила своим ушам девочка.

– Может, он просто весельчак.

– Да, хохотун такой, – успокоил Марм ее верный отряд.

От промчавшегося смешливого урагана одна дверь резко распахнулась. Поравнявшись с этой комнатой, – Марм с визгом отскочила: полкомнаты воды, и дождь идет, и не выливается!

– Глазам своим не верю.

– А что тут верить? – строго заметили Книжная.

– А что ты умничаешь все время?

– Да, – согласилась Марм, – мы видели столько всего, и поющий жираф, но это..ну классно же.

– Невероятно именно то слово, – поддержала Платяная бабочка.

– «Чудо» тоже подходит, – сказала медленная моль, по имени Капуша.

– Нам надо привыкать к чудесам, – не унималась Книжная сестра бабочек.

– Хватит спорить, – еле слышно сказала Марм, не отводя взгляда от поражающей картины. Сейчас девочка стала различать в тишине шорохи и шелест, невнятный монотонный гул. Идя на звук, Марм снова поднимается в бельэтаж, там: тишина, тропа, как в лесу, вечер и новая явь поглотила девочку. Было тепло и пахло приближающейся грозой. Вон там, в глубине в окне, что в конце коридора – звук – громкое отчаянное жужжание попавшей в оптический плен окна букашки.

– Надо её спасти, – решила Марм. – Больше некому ведь. Девочка осторожно пошла по коридору.

– Привет, кроха, – обратилась Марм к шумевшему перепуганному жучку. – Хочешь на улицу? Я открою окно, погоди.

Девочка забралась на подоконник, открыла створку окна и предложила букашке свою руку со словами:

– Воспоминание мое не встречал, жучок?

Честно говоря, Марми не рассчитывала на какой-либо ответ.

– Звездочет может знать. Он тут у нас самый мудрый. Все видел. Вечность живет, – ответил жучок.

Марми опешила. С любопытством она рассматривала того, кто так спокойно и обстоятельно ответил ей на вопрос, будто тут обычно гуляют десятки детей в поисках своих пропаж.

– Где же его искать? – спросила девочка.

– В самой верхней башне. – и нырнула в открытое окно букашка, не забыв поблагодарить, – Спасибо-о-о!

– Если в башне, значит вверх. Какой же она тогда высоты? Мы тут уже так долго идем, – рассуждала девочка. Они продолжали подниматься. Мягкая, как ковер, пыль делала шаги девочки беззвучными, и в воздухе появился легкий цветочный аромат. Это пахла пыль. «Удивительно все-таки, – думала Марм, – пыль с запахом цветов. Так её, значит, и убирать не надо, вот бы мне такую в комнату».

– Может, возьмём с собой на обратном пути? – по-хозяйски предложила девочка. – Надо не забыть. Надо положить в ящик эту мысль. Ой, а ящика-то нет.