О времени и о себе. Воспоминания

© Клара Фоминична Бирюкова, 2021

ISBN 978-5-0053-5118-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Решение написать воспоминания о своей жизни пришло с возрастом, когда я поняла, что мои дети, живя рядом со мной, заняты своей молодой жизнью и в жизнь родителей не вникают. Когда же они становятся старше, то начинают расспрашивать родителей: что, как да почему было у нас? И если к этому времени родители многого не помнят, а некоторых уже и вовсе нет в живых, то детям уже нечего рассказать и нечего передать потомкам.

Моя племянница Галина, прочитав одну из глав написанных мной воспоминаний, предложила изложить их для нее подробнее, что я и сделала. Позже пришла идея изучить мою родословную по материнской линии – Малаховских, т.к. по линии родителей моего отца, Ф. Ф. Бирюкова, почти никаких сведений не было. Он не поддерживал контактов с родней, в отличие от связей мамы с ее многочисленными родственниками.

Галя изучала архивы, нашла много сведений о моих дедушке и бабушке – Малаховском и Романовской. Так возникла идея кратко описать родословное древо этих двух дворянских родов. Проведенные исследования и привели к мысли издания небольшой книги для родственников, что и было сделано к концу февраля 2021 года.

О времени и о себе

Когда я родилась, а это было 3 ноября 1927 года, отец мой, Бирюков Фома Фёдорович, работал начальником милиции в г. Витебске. Ему было 27 лет (по документам – 30: они были выданы по наружному виду). Он родился в семье священника. Об этом мне стало известно от тети Нины уже в те годы, когда моя мама сама вспомнить не могла, а у меня появился интерес к предкам. В те отдаленные времена такого рода родство скрывалось. Мама говорила, что видела свёкра перед смертью и запомнила лишь его большую чёрную бороду. Отец был единственным общим ребенком у родителей. У его матери были девочки от предыдущего брака, а у отца – мальчики, но уже большие.

В 12 лет мой отец ушёл рабочим на какой-то завод и потерял связь с родителями.

Фото 1. Ф. Ф. Бирюков. 1918 г.

В 1919 году он женился на моей маме, будучи уже тогда начальником милиции. В те неспокойные времена его отдел вёл борьбу с бандитизмом и самогоноварением. Разъезжая по своему району, папа как-то попал в дом моего дедушки, где и познакомился с его дочерью, Софией (Зоней) Малаховской.

Фото 2. Ф. Ф. Бирюков (в первом ряду справа) и его сотрудники. 1919 г.

Мой дедушка по матери, Малаховский Викентий Фомич, был управляющим имения Барсуки Полоцкого уезда помещицы Чайковской, которой он доводился каким-то родственником. Он рано ушёл из дома, служил в армии, а вернувшись, отказался от своей доли наследства в пользу брата, у которого уже была семья, и стал служить у Чайковской. Помещица часто не платила ему деньги за работу, вечно жаловалась на их отсутствие, просила подождать, и ему трудно было содержать семью.

Фото 3. Сёстры Чайковские, Викентий Фомич и Ромуальд Малаховские

Фото 4. Барсуки. Усадьба Чайковских

Фото 5. Елизавета Болеславовна Малаховская (Романовская) и Зоня (Соня, моя мама), примерно 1905 г.

Фото 6. Шалошино

Бабушка моя по матери – Романовская Елизавета Болеславовна. Её мать, т.е. моя прабабушка, имела во владении часть имения Шалошино и помогала дочери продуктами, особенно молочными.

Мама родилась в ночь, когда наступал 1902 год (по старому стилю, поэтому день её рождения отмечали 14 января). Значительную часть времени своего детства она провела в семье родственницы – помещицы Чайковской, играя с её детьми. Она рассказывала, как украшали там ёлку к Новому году, как стреляли из ружей, приветствуя его наступление. Маму часто приглашали на встречу Нового года, чтобы было чётное число гостей. Об этом периоде жизни у неё были приятные воспоминания. Она росла бойкой, весёлой и очень способной к наукам. Ей очень хотелось учиться дальше, и она с трудом уговорила родителей отпустить её в город. Но вскоре ей пришлось вернуться, так как на учёбу не было денег, а старшие сестры были на выданье, и все заботы родителей тогда были о них, о Яде и Анусе. Девушки были ленивы, любили поспать, а мама везде успевала.

Фото 7. Зоня и Аня (Ануся) Малаховские

Фото 8. Ануся Малаховская, Мария Закревская и Зоня Малаховская

Фото 9. Ануся, Зоня и Ромуальд Малаховские в Шалошино

Она рассказывала, как сечкой в корыте секла траву для скота, потом бросает сечку, потанцует вокруг корыта – и снова работает. Если приезжали гости, моя бабушка отправляла маму занимать их, пока старшие сестры наряжались да собирались. Так она и первая замуж вышла, и с тех пор семья почему-то стала считать, что теперь именно Зоня обязана всем помогать.

Фото 10. Ромуальд Малаховский. Шалошино

Фото 11. Ромуальд Малаховский. 1932 г. Брянск

Фото 12. Елизавета, Рита и Франц Малаховские

Фото 13. Мечислав Малаховский,  его жена Анна и дочь  Нина

У неё жил и учился брат Франц, его даже считали их сыном и удивлялись молодости «родителей». И так повелось, что всю дальнейшую жизнь мама по-матерински относилась к своим братьям и сёстрам, чем некоторые из них иногда и злоупотребляли.

Мамины братья:

Ромуальд – контрразведчик, семьи он не имел и умер вскоре после войны.

Франц в годы войны был подполковником-интендантом. В его семье было две дочери – Рита и Наташа.

Младший, Мечислав, работал механиком на спиртзаводе. Он был добрым, скромным, всеми уважаемым человеком. В семье одна дочь – Нина.

Мамины сёстры:

Старшая, Ядвига, была хорошей кулинаркой, швеёй, но любила ехидничать и мне не нравилась. Её дети – Тамара (Тофа),  Роман, Александр (Налик), Лев.

Далее по возрасту: Анна (Ануся) – ленивая, занималась только собой, разошлась с двумя мужьями, детей не имела, в старости стала добрей, испытала тяготы одиночества, окончила жизнь в доме престарелых в Минске, где её и навещала моя мама. Мама была средней сестрой.

Затем – Бронислава, тихая, скромная женщина. Её дети – Толя, Витя, Зоя. Я её помню, когда она жила в Минске с дочерью, мы немного общались.

Младшая сестра, Янина, была самой красивой, с русыми волосами и большими голубыми глазами. Она лучше всех была обеспечена в жизни.

Первый её муж, Алексей Косарев, был военным лётчиком, второй – Виктор Базилевский, тоже лётчиком, но гражданским. Она, как и старшая сестра, была хорошей кулинаркой и рукодельницей. Дочь – Нелли.

Фото 14. Ядвига Малаховская, её муж Иван Длусский и их дочь Тамара

Фото 15. В первом ряду – Анна Малаховская, Лев Длусский и его жена; во втором ряду – Ромуальд Длусский и его жена, Тамара Длусская и её муж, Налик Длусский

Фото 16. Мечислав и Бронислава Малаховские

Фото 17. Нина (Янина) Малаховская

Фото 18. Нина (Янина) Малаховская

Фото 19. Алексей Косарев

Фото 20. Викентий Фомич и Елизавета Болеславовна (в Шалошино)

Когда мой отец попросил руки моей матери у её родителей они не согласились по двум причинам: сначала должны выйти замуж старшие сёстры и нельзя жениться без венчания. Но мой отец умел добиваться своей цели, и они тайно обвенчались в костёле. Тайно потому, что он был членом партии.

Мама была верной подругой своего мужа. Они часто переезжали, т.к. велась борьба с бандитизмом, шёл 1919 год. Отцу было 19, маме – 17 лет. Мама рассказывала, как мой отец с милиционерами на лошадях выезжали на ликвидацию какой-то банды, а поскольку он был очень ревнивым, то мама на подводе с другими бойцами переезжала следом на другое место. Часто в этих переездах сильно промерзала, и с того времени у нее стали болеть суставы.

Она научилась хорошо стрелять и даже завоевывала за это какие-то призы.

Жили они обычно в комнатке при самой милиции. Мама рассказывала такой случай из этого периода её жизни: после разгрома одной из банд сотрудники собрались вместе поужинать, разделись в прихожей, а винтовки поставили за собой у стены. Мама с сестрой Анусей (так звали её дома) оделись в шинели, взяли какие-то ружья. Затем, резко распахнув дверь, крикнули: «руки вверх!». Милиционеры побледнели, медленно подняли руки и в это время женщины не выдержали и рассмеялись. Только это и спасло их от пуль: отец, скрытый распахнутой дверью, уже готовился открыть огонь по «бандитам» из револьвера.

Фото 21. Зоня Бирюкова (Малаховская)

Фото 22. Зоня Бирюкова (Малаховская)

Я очень жалею, что не расспрашивала родителей об их жизни подробнее. Когда меня стали интересовать эти вопросы, мама мало что могла вспомнить.

Родилась я после восьми лет их супружеской жизни, так как папа не хотел иметь детей, но мама настояла под угрозой развода. Это был знаменательный для нашей страны год – 10 лет победы Октябрьской революции. Только мама «поспешила» с родами, и я появилась на свет 3 ноября, а тем мамам, кто родил 7-го, делали подарки. Рожать ей помогали врачи – она была полной и не могла разродиться. Пришлось даже накладывать акушерские щипцы на мою бедную головку.

Себя я помню приблизительно с трёх лет, когда мы жили в Минске на улице вблизи парка им. Горького, затем на улице Краснозвездной.

Фото 23. Клара с родителями. Минск, 1933 г.

В обоих случаях квартиры были коммунальные, и мы жили в одной комнате. Был общий туалет, который назывался ватерклозет. В моей памяти он остался маленькой кладовочкой без окна, но с электрическим светом и со ступенькой, на которую следовало при необходимости подниматься. Некоторое время с нами жила моя бабушка. Спала она за занавеской, где ещё стоял сундук и я любила на нём играть с куклами.

Однажды родители собрались в театр. Пока мама одевалась, отец играл на гитаре (у него был хороший слух). Потом разыгралась сцена ревности и я не помню, пошли ли они в театр, но я была напугана. Мама очень любила театр. Когда они жили в Витебске, отец имел постоянный пропуск. Мама вспоминала, что, покормив меня, оставляла с кем-нибудь из родственников и убегала на спектакль. У нас почти всегда жила какая-нибудь родственница, которая помогала маме со мной на даче, а иногда и в городе. Часто это была Лена Романовская, двоюродная сестра мамы, весёлая и добрая.

Помню, как ходила с мамой на Троицкий рынок. Идти нужно было в гору. Это было зимой: лошади, сани и впечатление чего-то яркого, ярмарочного. Сейчас на этом месте стоит Оперный театр.

Когда мне было лет пять, мы с мамой заходили за тётей Ниной, которая работала в библиотеке им. Ленина. Я и сейчас словно вижу перед собой длинную лестницу покрытую ковровой дорожкой, а в конце её за столом сидела тётя. Было ей тогда лет 17—18.

Однажды меня отвели в детский сад, но я почувствовала себя там такой несчастной! Моим полотенцем пользовались другие дети, было очень шумно, я плакала. Мама пожалела меня и забрала домой. Так что в саду я была всего один день. Сейчас жалею, что не ходила в сад, а была домашним ребенком, мне было труднее приспосабливаться к жизни. Так как ревнивец-папа не отпускал маму на работу, то я оставалась дома, сопровождая маму в магазин, стояла с ней в очередях, ходила к портнихам. Мама в то время хорошо и модно одевалась. У неё был хороший вкус.

Фото 24. Зоня Бирюкова (Малаховская) с дочерью Кларой и сестрой Ниной, Петриков

Фото 25. Зоня Бирюкова (Малаховская) с дочерью Кларой и сестрой Ниной, Петриков

Отец мой был очень деловой, энергичный. Мама говорила, что его часто переводили для налаживания работы в том или ином месте. Когда мне было 5—6 лет отца перевели начальником политотдела при МТС в Тростенце. Мы жили в деревне Галиново под Минском. Там с нами жили мамины родители. Мама работала машинисткой в политотделе, носила чёрную кожаную куртку и красную косынку – по моде того времени.

Как-то в гости к нам приехала мамина сестра Ядя с сыном Наликом, который был чуть старше меня. Мы с ним играли под столом с куклами и термометром, а когда пошли на речку, ветром унесло его кепку. Я бежала вдоль речки и плакала, что кепка улетает, а она стоит денег.

Затем отца перевели с повышением в должности в Петриков – начальником районного отдела НКВД. Жили мы в бывшем поповском доме рядом с церковью.

Сейчас здесь Свято-Вознесенская церковь.

Фото 26. Свято-Вознесенская церковь, Петриков

С нами жили мамины родители. Дедушка был добрый, с большой мягкой бородой, а бабушка – ворчливой и, казалось, меня не любила. Обычно она готовила еду, а в свободное время сидела в своей комнате, перебирая четки, молилась. Дедушка сделал во дворе нашего дома специальную траншею, в которой коптил свиные окорока. Свиней они с бабушкой откармливали сами. У нас частенько гостили родственники мамы, и бабушка пекла вкусные булочки и пироги.

Отца я помню только в моменты, когда он приходил обедать или заниматься гостями. Приятные воспоминания связаны с отдыхом в выходные дни на Припяти. Петриков стоит на этой реке.

Река широкая, с песчаными берегами. Мы переправлялись на лодке на другую сторону. На реке были островки, заводи, где росли белые и жёлтые лилии. Обычно мы брали с собой патефон и еду. Купались. Было весело. Это было в 1935—1937 гг. Было мне тогда 8—9 лет. У нас гостили дядя Франц со своей женой Лизой, а в другое время – тетя Нина. Она приехала с маленькой, только родившейся дочерью Нелей. Мне даже дали подержать её на руках!

Помню, что бабушка больше всего волновалась за тётю Нину и Мечися. Мне казалось, что нас с мамой она совсем не любила.

В Петрикове я пошла в первый класс. Мне не хватало двух месяцев до восьми лет, а в школу тогда принимали с этого возраста, поэтому потребовалось вмешательство папы, чтобы разрешили. Училась я прилежно. В школе боялась мальчишек, меня было легко обидеть.

Недалеко от города было еврейское кладбище, и я с подругами-еврейками бывала на похоронах. Меня поразило наличие на могилах «домиков», напоминавших пчелиные улья, и захоронение не в гробах, а в простынях.

В Петрикове я окончила два класса и пошла уже в третий, но в октябре родители уезжали на курорт в Сочи. Маме нужны были лечебные мацестинские ванны. От Сочи у меня на всю жизнь остались восторженные воспоминания. Мы были в санатории имени Ворошилова (НКВД).

Место это называлось Бочаров Ручей. Сейчас там правительственный санаторий, где отдыхают президенты. Конечно, там уже и другие здания, и парк большой. Его территория в пляжной, морской части прилегает к территории санатория «Белоруссия». В этом нашем санатории я отдыхала в 1981 году, но на территорию Бочарова Ручья пройти нельзя было.

Когда мы вернулись домой, папу вызвали в Минск. А потом началось ужасное время, о котором я буду писать так, как воспринимала тогда.

Это было в ноябре-декабре 1937 года. Мне исполнилось 10 лет. Мама сказала, что мы тайно уезжаем из Петрикова. Она объяснила, что враги народа арестовали папу, хотя он ни в чем не виноват. Они могут арестовать и её. Тогда меня отдадут в детский дом, так было с моей приятельницей Нонной, они жили в Минске. Сначала арестовали, тоже в 37 году, её отца, затем мать, а её отдали в детский дом. Поэтому нужно быстро уехать и никому не говорить об этом. Позже я узнала, что маме никто не сообщил о папином аресте, но папа предвидел это. В то время человека вызывали в «центр», и он исчезал. Часто перед этим его награждали или давали отпуск, может быть, чтобы усыпить бдительность или чтобы после этого условия тюрьмы скорее сломили его.

Фото 27. Клара с отцом. 1937 г.

Фото 28. Родители Клары. Евпатория, 1935 г.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.