Князь Довмонт Псковский

Начало

«Доманту Россия обязана целостью своих исконных западных границ и сохранением всей северо-западной ее части. Славные его победы и постройка каменной крепости по западным образцам поддерживали внешнюю неприкосновенность Псковского княжества».

«Героями борьбы с немцами являются в Пскове князь Довмонт, в Новгороде – Александр Невский… Героями XIII века становятся Александр Невский, Довмонт Псковский и Даниил Галицкий».

В лето 6772 (1264) года. Преставися великий князь Александр Ярославич, в чернцех и в скиме ноября 14, княжил в Володимире десять лет.

В лето 6774 (1266) года. Взя Воишегл землю Литовскую, а Домонт прибеже во Псков и крестися.

В лето 6775 (1267) года. Ходил князь Домонт с мужи псковичи, и плени землю Литовскую, и погону побиша.

В лето 6776 (1268) года. Князь Домонт с мужи своими псковичи иде к Раковору, и бишася с Немцы и одолеша. Того же лета, месяца априля 23, князь Домонт изби Немец восемь сот на реце на Мироповне. И по том паки, того же лета, князь местер совокупи воя многи и прииде ко Пскову, и князь Домонт победи я, и тако побегоша посрамлени, месяца июня 18, на память святого мученика Феодора Стратилата.

В лето 6792 (1284) года. Бысть знамение в луне, месяца декабря 24, в день недельный. И по двою недель, месяца генваря во 12 день, избиша Немцы пскович на дани, оу Волысту, 40 муж; якоже древле и грунографи глаголют, яко знамение несть на добро, но на зло присно является.

В лето 6807 (1299) года. Бысть знамение в луне, мясяца сентября в 8 день. Тое же зимы изгониша Немцы ратию посад оу Пскова, месяца марта в 4 день; избиша чернцов и черниц и оубогия и жены и малые дети, а мужии Бог оублюде. И на оутрии же день приступиша ко граду, хотяще град Псков пленити, а князя Довмонта руками няти. Домонт же князь выехав со Иваном Дорогомиловичем и с мужи псковичи, и помощью святые троицы восполчившеся и оударишася на безбожных Немец; и победиша я оу святого Петра и Павлв на брезе; овы избиша, а иные поимаша живы, а прочии вскоре оустремишася на брег. Тогда ж мор бяше на людех. Тогда же и благоверный князь Домонт преставися, месяца майя 20 день, и плакахуся его много псковичи и положиша его в дому святые Троица.

О восточных славянах – «русах» и «росах», как о племенах, живущих между Черным, Балтийским и Белым морями – впервые сообщают византийские и арабские исторические документы V века.

Первые достоверные сведения о племенах восточных славян относятся к VIII веку. Документы свидетельствуют о том, что восточные славяне занимали земли к северо-востоку от живших в Прибалтике балтских и финноязычных племен до Ладожского озера. На востоке земли, занятые славянами, простирались до Волги и Оки, а на юге до Днепра. Персидский ученый Абу Али ибн Русте в начале X века писал в книге «Дорогие ценности» о славянах и русах: «Путь в их страну идет по степям, по землям бездорожным, через ручьи и дремучие леса. Страна славян ровная и лесистая; в лесах они и живут. Русы же живут на острове среди озер. Остров этот занимает пространство трех дней пути. Покрыт он лесами и болотами… Пашен у них нет, и питаются они тем, что привозят из земли славян. Единственный промысел их – торговля мехами. Городов у них много и живут на просторе. Они люди рослые, видные и смелые, но смелость эту они проявляют не на коне – все свои набеги и походы они совершают на кораблях». Примерно в это же время багдадский историк Абу ал-Хасан Али ал-Масуди так писал о славянах: «В их стране много рек, текущих с севера. Ни одно из озер их не солоно. Страна, которая далее за ними к северу, необитаема по причине холода и множества воды. У них много городов, имеются церкви, где висят колокола. Страна славян обширная, обильная медом и пшеницей, и ячменем, и большими яблоками».

Восточные славяне жили в укрепленных поселениях – градах, некоторые из которых позднее превратились в крупные города, существующие до сих пор. Уже в VIII веке был известен «путь из варяг в греки» – торговая дорога из балтийских стран в земли Причерноморья и Средиземноморья. Об этом свидетельствуют клады монет этих стран VII и VIII веков, обнаруженные на протяжении всего пути. Примерно в это же время, а возможно и ранее, у истока реки Волхов и Ильмень-озера возник Новгород, ставший крупнейшим восточнославянским городом. Летописи говорят о том, что в 862 году в Новгороде поселился варяжский князь Рюрик, имевший сильную дружину. Соратник или родственник Рюрика Олег, пройдя с войском по Днепру, захватил уже давно существовавший на его среднем течении город Киев, который стал стольным городом Киевской Руси – Древнерусского государства, созданного в 882 году. Внук Рюрика Святослав Игоревич значительно расширил территорию Киевской Руси, границы которой проходили по Финскому заливу на севере, Карпатским горам на западе, по низовьям Оки на востоке и по Дунаю на юге. Его сын Владимир Святославич в 988 году принял христианство, постепенно распространившееся среди восточных славян и объединившее их в единый народ с общей культурой.

Дети и внуки Владимира разделили территорию Киевской Руси на отдельные княжества и уделы, переместив центр восточнославянского государства на владимиро-суздальские земли. В середине XIII века раздробленные княжества были завоеваны татаро-монгольскими войсками хана Батыя, не оставшихся на захваченных территориях, а создавших в степных районах Средней и Нижней Волги свое государство со столицей в Сарае – Золотую Орду. С волжских берегов и управлялась Древняя Русь, платившая дань татаро-монголам и терпевшая, в случае неповиновения, их карательные набеги.

Воспользовавшись татаро-монгольским нашествием, западные соседи Восточной Руси попытались захватить единственные не пострадавшие от татаро-монголов новгородские земли. Захват шведами и немецкими рыцарями последнего оплота русской земли предотвратили великие победы князя Александра Невского 1240 и 1242 года у Невы и Чудского озера.

Однако после смерти Александра Невского в 1263 году ливонские рыцари-крестоносцы «с мечом в руке и жаждой наживы в сердце» вновь двинулись на земли Новгорода и Пскова, пытаясь покорить или уничтожить славу России.

Они опоздали совсем ненамного, но опоздали навсегда. Упавший щит святого Александра подхватил новый витязь – Довмонт Псковский.

Житие и жизнь святого благоверного великого князя Довмонта, названного в святом крещении Тимофеем, псковского нового чудотворца

В Троице прославляемого Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа предвечное царство, не имеющее ни начала дней, ни конца жизни, всеми хвалится и воспевается за воплощение Его на земле от Девы. Проповеданием божественных Его учеников и апостолов воссияла во вселенной православная вера, истинная для многих мудрых и кажущаяся неистинной для порабощенных соблазнами. И все, кто подчинился преходящей и суетной славе этого мира, обманом и тенью считали промыслительное таинство, спасительная проповедь вочеловечения Христа и царства Его стали для иудеев соблазном, для эллинов же безумием. Из-за этого безумия, то есть неверия, многие страны были окутаны тьмою идолопоклонства и осквернены хождением в беззаконных делах. Об одной из таких стран, находящейся на западе, – Литве, много лет подчинявшейся соблазнам и искажавшей в человеке славу Божию в образ скверны, предлагается воспоминание в этой повести.

Во дни благочестивого великого князя Александра Ярославича Невского повелевал страной той великий князь Миндовг. Был он велик славой и богатством и не пренебрегал никакими желаниями плотскими, но хвалился всеми быстро увядающими доблестями мирскими, душевною нищетою целиком был объят и подчинен соблазну богомерзких идолов. Литовский вождь всегда пребывал в этом соблазне в злом прельщении, и было у него два сына: имя старшему Войшелк, а младшему – Довмонт, о котором и будет рассказ.

Эти княжичи сперва по традиции отцов были языческой веры, потом же благочестия лучами, точно светила, воссияли. Сперва же старший брат удостоился принять свыше некое божественное откровение и понял нечестие идольского соблазна, жизни бунтующей. Простился он с суетной, увлекающей в пропасть славой и пищей, оставил отечество свое, ушел на гору Синайскую и к неложной вере присоединился. Руки святителей приняли его, крещением он присоединился к Христу и назван был Давидом. Он возрастал в высшей славе, преуспевал в непорочной вере и прилежно учился божественным писаниям. Потом пришел на святую гору и принял монашеский образ, став пришельцем в пустынях. Постами, бодрствованиями и прилежным учением божественным словам он окончательно очистил и чувства и освободил душу от всяких посторонних привязанностей, бесстрастия светом ее просветив.

Рассказывают о нем, что однажды, оставив келью, он пришел в отечество свое и предстал перед отцом своим, с благой дерзостью исповедуя Спасителя Христа, Творца всех; идолов же много обличал и умолял своего отца оставить их соблазны и крещением отдаться Христу. Открыто говорил перед всеми о святом и нетленном пребывании в будущей жизни, но никто не принял слова о скрытой во Христе жизни, которая приводит к Богу. Помянутый же князь Довмонт, младший брат его, воспринял от него сладкое это учение и уверовал; коснулась тогда сердца его благодать Утешителя; и с тех пор искал подходящей минуты, чтобы освободиться от прельщения, как и было потом. Тот же божественный муж долго молил отца своего отойти от идольской мерзости, но не был услышан. Дьявол ожесточил сердце отца: не только не послушал, но ругал и укорял его, едва не замучил, но Бог не допустил этого. Он же, приняв это за имя Христово, возвратился на Святую гору, где смог в смертном теле принять жизнь ангельскую.

После уходя его минуло некоторое время, и был мятеж великий в стране Литовской: восстали друг на друга князья литовские, убивая друг друга. Убили же владыку своего и родстьвенника, помянутого князя Миндовга. Вскоре известие об убийстве его дошло во многие страны, даже до Святой горы. Помянутый же монах Давид, сын убитого князя Миндовга, который там проходил путь монашеского борения, услыхав об убийстве отца, поведал мысль свою игумену и благословение принял от него. Снял с себя иноческие ризы, но обета иноческого не бросил, облекся в воинский образ, собрал воинов многих и друзей отца своего и бояр и, помолясь Христу, пошел войной на языческую Литву. И с Божьей помощью победил убийц, и многих князей литовских разбил, а после такой сокрушительной победы вновь вернулся на Святую гору, где, неуклонно монашествуя, жизни конец принял. Говорится же о нем в одном писании, что он не хотел сотворить убийства, потому что это не иноческое дело, но Бог допустил, чтобы он отомстил за кровь христианскую: ибо тогда триста литовских язычников с женами и детьми бежали в Псков и крестились во имя Пресвятой Троицы.

Благородный же князь Довмонт, о котором рассказывает повесть эта, увидев происходящий мятеж и убийство отца, сокрушался в печали и слезах, точно тростник, ветром колебленный, колебался, размышляя; и, не зная, что делать, говорил про себя: «В отечестве ли жить или в чужие страны переселиться?» Вразумил же его Промысел Всевышнего: возненавидел идольский соблазн, решил переселиться в страны христианские и одновременно через крещение отдаться Христу. Поняв, что это будет правильно, он оставил отечество свое и со всем домом своим, с боярами и слугами, в 1266 году прибыл в богохранимый город Псков, где горожане с почестями встретили его.

Пробыв некоторое время в городе и узнав каноны православия, проникся желанием божественной любви и захотел немедленно просветиться крещением. Весь к Богу устремился, разгоревшись жаждой источника бессмертия, точно олень к воде. Что же потом? Горькую тьму соблазнов оставил и присоединился к сладостному свету истины, сменив прежнее нечестие на благочестие, и просветился божественным крещением во имя Пресвятой Троицы, Отца, и Сына, и Святого Духа, и имя ему во святом крещении было дано Тимофей, то есть «благочестивый». Родившись же водою и духом, радовался он радостью невыразимой, ибо удостоился быть сыном света. Как сказано, разорван был сердца его греховный покров, от древних времен омраченный, ушло помрачение души, происходящее от закоснелости тела. И познал радости Создателя, отступил от прежнего нечестия, изменился добрым изменением, ведущим на путь добродетели, чтобы превзойти благочестием многих.

От просвещения его и благого нрава радость великая была жителям города Пскова. Что же старейшины города? После доброго совета о нем, с подобающей честью на престол княжения его возводят и во всем, как владыке, почтительное повиновение приносят ему. Блаженный же и благородный князь Довмонт, хоть и принял среди людей власть княжескую и ото всех был почитаем и прославляем, но еще больше смирения и кротости проявлял ко всем, как воистину верный и кроткий раб Сказавшего: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим». Следуя этому учению, блаженный украшался смирением, не гордясь и не возносясь из-за быстротекущей славы этого века. Знал он сущность человеческую: если кто и всему миру будет владыка, все же не сравнится ни с кем из меньших, кто обрел покой душе, прекратив грешить.

Поэтому во всем старался делать угодное Богу; благочестием сиял, как светило, удалил душу от мглы греховной и, от злых помышлений омыв, сделал ее чистой, словно только что изготовленное зеркало; украсил ее благоуханием добродетели и соделал храмом Святой Троицы. К созерцанию Троицы всю силу своего ума направил, любовью теплой и сердцем чистым молился, вещей временных и вниз увлекающих удалялся. Богу предстоял словно лицом к лицу, со страхом и трепетом молитвы ему принося. Если же днем и осквернялся беседой о мирских вещах, ночью исправлял дневные недостатки, в молитвах и слезах призывая Бога, один с Единым Вездесущим беседуя, прося у него прощения согрешений. Такой человек приближается к Богу вплотную и словно лицом к лицу беседует с Ним. Ибо благой Бог, наш владыка, приходит, слушая поистине чисто молящихся ему, как сказал пророк: «Очи Господни обращены на праведников, и уши его – к молитве их». Такое начало созидания добродетели в Боге положил новопросвещенный Довмонт, а потому мир Божий был с ним, просвещая его и вразумляя на путь истинный, всякое желание злое отгоняло от ума его, запечатывания душу крестным знамением, чтобы ничего не приблизилось к ней из злых соблазнов, чтобы сподобился он, украсившись добродетелями, получить будущее бесконечное и вечное Царство и облечься в свет Божественной Живоначальной Троицы, которую в Отце, и Сыне, и Святом Духе славим.

Блаженный, приняв эту благодать, всякую правду сотворил: сиротам и вдовам был кормитель и заступник, нагих одевал, печальных утешал, обиженным помогал; много любил и почитал весь монашеский чин, ради которого Бог милует этот мир, и весь причт церковный, как слуг Божьих. И власть княжения своего праведно осуществлял: никогда не обижал нищего на суде, не уступал могущественным, но всех учил своим поведением благим и словами тихими; будучи умудрен духом благодати, светом разума просвещал души их и от бури вражды приводил их в тишину мира. Ибо он был в почете и уважении не из-за гордости властелина и величия сана, но из-за смирения и кротости, которыми всех привлекал к себе. Дела же его были удивительны, кроткие и смиренные в мудрости, как сказано было выше; о таких Писание говорит: «Князь страны благ и кроток – подобен Богу».

Часто же вспоминал он с плачем об убиении отца своего, о котором говорилось прежде, а еще более – о том, что не сподобился тот божественного крещения, соблазну вражьему подчинился и принужден был из века этого уйти в страну тьмы, где навечно замкнуты ворота и запоры, откуда никто не возвратился. Молил Бога со слезами спасти погибшего душою и телом, из-за родственной же связи яростью к убийцам разжигался и не мог терпеть, молился еще Всевышнему, победу на врагов прося. Укрепившись же надеждой на силу Его и знамением драгоценного креста вооружившись, вскоре после крещения берет с собою двести семьдесят избранных воинов. И, Бога в помощь призвав, выступил из славного города Пскова и вскоре неожиданно в отечество свое пришел, свирепо ополчась на безбожных супостатов, и начал безжалостно истреблять их оружием.

Властитель же литовский, князь Гердень, в то время не был там, и потому все жители были охвачены страхом внезапного нашествия воинов: некоторые из них убегали, преследуемые лютым гонением и беспощадно изрубаемые мечами, некоторые же в крепостях запирались, охваченные трепетом и не надеясь спастись. Те же, кто считал себя искусным в войне, вооружались против войска, друг друга воодушевляли, отчаянно кричали, сражаясь, но ничего не добивались, только обагряли своей кровью блистающее оружие христиан, падали, пораженные ими, так что кровавые источники текли по долинам. Дома же их и жилища грозный воитель повелел до основания разрушать и сжигать, и все богатство их и сокровища забрал, а кроме того, и княгиню нечестивого их князя Герденя и детей его взял в плен.

Так с помощью Пресвятой Троицы он одолел врагов своих и ушел, невредим, со многими пленными как славный победитель врагов. Придя к реке, называемой Двина, он переправился через нее и, пройдя пять верст, встал в шатрах у густого бора. Сто восемьдесят воинов он отпустил с пленными к городу Пскову, прочих же девяносто с собою оставил, из которых двух стражей поставил у переправы через реку, приказав им оповестить его о преследовании язычниками. Они же были бдительны.

Помянутый же князь Гердень, узнав о разорении земли своей и пленении княгини и детей, глубоко опечален был и поспешно пришел в разоренный край. Увидев же плач и смятение народа, распалился лютой яростью, приготовился к войне вместе с братьями и родичами. И собрал восемьсот воинов, и сели на быстрых коней, помчались за князем Довмонтом с великой яростью, хвалясь погубить его, а к тому же и разорить город Псков. Не знал же он, окаянный, что Господь благочестивых от напасти избавляет, неправлежных же и грешных вместо них предает погибели. Вскоре же подошли к реке и стали на другую ее сторону переправляться.

Помянутые же стражи, увидев множество приближающихся, подняли тревогу, поднявшись, бежали к блаженному князю Довмонту и известили его об ополчении язычников, гонящихся за ним. Блаженный же, услыхав эту весть, сказал: «Бог да спасет вас, братья, за то, что бдительно подстерегли приход воинов. Теперь же слезайте с коней, ибо совершили порученную вам работу». Они же сказали: «Не оставим тебя, о благородный князь наш, но хотим с тобой вместе за дом Пресвятой Троицы мужественно пострадать даже и до смерти». Он же услышав это, благодарность высказал им, потом же, от глубины сердца вздохнув и слезы пролив, преклонил колени и от души воззвал, молясь в Троице славимому Богу нашему, Творцу и Создателю всего, воистину сущему и вечносущему, безначальному и бесконечному, грозному и всемогущему, благому и милосердному владыке Христу, говоря так: «О милостивая, пресвятая, живоначальная, божественная, нераздельная Троица, предвечный Боже наш! поступи с нами по великой Твоей милости, помоги нам грешным в час этот. Покажи, Милосердный, извечную твою милость, не отдай нас на уничтожение врагам, да не скажут нечестивые: «Где же Бог их?!» Ибо Ты наше прибежище и сладчайшая надежда, Ты укрепляешь – и бессильные получают силы, Ты один борец непобедимый и Бог милости, прославленный вовеки, Которого благословляет все творение».

Так помолившись, божественное ощутил он утешение в сердце своем, пришел и, дерзостью воодушевлясь, сказал дружине своей: «Сейчас нам, отцы и братья, предстоят жизнь и смерть. Не побоимся же, о воины, встанем за дом Пресвятой Троицы и за православную христианскую веру, чтобы не стать добычей язычников». И сказав это, храбрости исполнился, с воинами своими в единое сердце соединившись, с благой дерзостью быстро пошли они на полки нечестивых. Призвал же святой на помощь Христова воина страстотерпца Леонтия Трепольского, память которого была в тот день, и благоверного князя Гавриила, называемого Всеволодом, псковского знамени носителя. Призвав же их на помощь, нимало не испугался множества язычников, но как на мух и на прах смотрел на них, страх же всяческий отринув. И храбро вскричав, с малой дружиной напал на них и бил их столько храбро и мужественно, что и противники дивились храбрости его, и доставая кого мечом, того надвое рассекал.

Увидели же язычники силу его и мужество, вооружились же звероподобным рвением; как дикие звери рыкающие набежали и оружие и стрелы тысячами обратили на них. Но, как сказано, победа в бою и падение царей без воли Божией не бывают, и оружие и стрелы попусту падали. Христианское же воинство, так же громко крича, с ними крепко билось. Блаженный же князь Тимофей одобрительно взывал к ним, укрепляя и поощряя, подавая им надежду Божию, моля не слабеть в деле, но крепко биться с врагами. Многими такими словами учил и наставлял воинов своих, потому, что сам в ратном деле весьма искусен был, поэтому люди с любовью слушали его и еще более в Боге укреплялись, с усердным рвением полки противников сокрушали. Была же сеча страшная и ужасная, ибо падали тела врагов как деревья, стук же и шум страшны были, как гром, от вопля и крика воинов и треска оружия их.

Видя же злочестивый Гердень страшное воинов своих поражение, устремился в бегство с оставшимися с ним, ибо славных и храбрых ратников его всех побили. Многие же другие в реке потонули, и семьдесят человек потом вынесла река на один из островов посреди нее, другие же быстринами были унесены вдаль. Славный же и победоносный князь Тимофей помощью Пресвятой Троицы и молитвами святых угодников страшную победу и славное одоление одержал над горделивыми литовцами, убив их до шестисот и трупы их сделав пищей зверям. И после битвы с дружиною своей благодарил Бога, Который гордых Своей силой низложил. И так пошли к городу Пскову с великой радостью; слыша, как он идет, горожане вышли навстречу, как в древности к Давиду, победившему Голиафа: выходили, и приняли его с великой честью, о победе радуясь.

В то же время пришел князь Ярослав Ярославич в великий Новгород с большим войском и, гордостью побеждаем, хотел идти на богоохранимый город Псков и на блаженного князя Тимофея. Новгородцы же, вразумленные Богом, умолили его не воевать с Псковом, и отослал князь свое воинство обратно.

Благоверный же князь Тимофей поставил церковь во имя святого мученика Тимофея, в честь которого дано было имя ему, и украсил ее чудесно и великолепно красотою и росписями. И до сего дня видна она всем во славу Божию.

Вскоре же вновь пошел с воинами новгородскими и псковскими на язычников-литовцев и долго воевал с ними. Тогда же и Герденя, князя помянутого, убил и возвратился к себе здоров со всем войском своим.

Прошло немного времени, и князья русские: Святослав Ярославич и Дмитрий, сын великого князя Александра Невского, и еще четыре князя, соединились в великом Новгороде; с ними же был и этот благородный князь Тимофей с войском своим, потому что подобает благочестивым князьям помогать друг другу в войне с врагами, чтобы люди во владениях их в тишине и благоденствии жили. Соединившись же, благородные князья с множеством воинов пошли к городу в немецкой земле, называемому Раковор. Дойдя января в 23 день до войска немецкого и мужественно вскричав, все множество их напало на язычников и, с помощью Божией, изничтожили их всех острием меча. Такое было множество язычников, что на семь верст не было нагой земли, где бы конь не ступил, всюду трупы немцев лежали, потому что соединилась в войске вся земля их. Пробыли же князья на трупах мертвых три дня и возвратились в великий Новгород.

Благородный же князь Довмонт остался с воинами своими, и перешли горы непроходимые, называемые Вируян, и всех живших там разогнал и поразил рукою крепкою, и все богатство и сокровища у них отобрал. Одновременно и жилища демонов, то есть кумирницы, разорил, божественною ревностью разжигаем, сонмы идолослужителей, словно стада, разогнал до самого моря и в плен взял; также все Поморье захватил в плен. И возвратился к городу Пскову со множеством пленных.

Когда же прошла зима и просияло лето, вновь пришли язычники-немцы с тяжелой силой на богохранимый город Псков в неделю всех святых, но ничего не смогли: только разбиты были мужеством блаженного князя Тимофея, остававшиеся же бежали, ужасом одержимы. И вскоре слава о храбрости Довмонта разошлась в народах.

Когда же прошло два года после упомянутой победы над поморянами, вновь собрался остаток язычников-латинов и, придя тайно, взяли несколько сел псковских и жителей их убивали острием меча. Благородный же князь Тимофей, узнав об этом, не стерпел обиды от язычников. Что же, если бы и испугался чернейших воронов? Но даже начала страха не допустил, взял слуг своих и еще некоторых из горожан и вооружил их всех. Было же всего мужей около шестидесяти, и вышел с ними на пяти кораблях и настиг врагов на реке, называемой Мираповна.