Отражения

Так дальше не могло продолжаться. Это уже вступало в свою патологическую стадию, и, учитывая природную нетерпеливость и суетливость, коими наградил его Господь, хроническое, многолетнее, вернее – всю сознательную жизнь… (жизнь?) – чудовищное невезение, преследовавшее по пятам и настигавшее в самые, казалось, важные моменты… снова чуть не написал – жизни… существования (ибо, какая это, к черту, жизнь, при таком ужасном невезении?), делало пребывание его на земле сплошной мукой еще и потому, что по своему холерически-неврастеническому характеру он стремился как можно быстрее, как можно лучше, а патологическое невезение (что-то врачебное, докторское, белохалатное появилось в воздухе, чувствуете?) противно ухмылялось в ответ и сладеньким голоском верещало: нет, братец, погоди, не торопись, вот пока тебе штука, расхлебывай…

И выкидывало штуку. И приходилось устранять вновь возведенные препятствия, вместо того, чтобы заниматься текущими, ранее намеченными делами… Не хочется здесь останавливаться и приводить примеры невезения, происходившие с нашим героем (героем?) ежедневно, потому что привередливый читатель тут же станет хныкать и утверждать, что с ним постоянно происходит то же самое, ведь каждый считает, что другим в жизни везет и повезло гораздо больше, чем ему, обделенному судьбой. Поэтому придется вам поверить мне на слово, что невезение нашего ге… нашего этого самого приятеля было кошмарным, удручающим, уничтожающим все живое… ну и остальные такие же приятные прилагательные, какие только придут вам в голову… Продолжим. И, таким образом, цели его в результате такого паскудства одна за другой становились все более недосягаемыми, все более расплывчатыми, мечтообразными, как райское наслаждение; как рекламируемое по телевизору сладкое желе, тающее во рту, так и его цели таяли, не приняв еще конкретных форм. И главное – деньги. Впрочем, какие могут быть у человека деньги при подобном невезении? Но отсутствие их унижало, оскорбительно уничтожало, растаптывало ногами прохожих, смешивало с грязью, и прочее, прочее… Но теперь все. Точка. Дальше так продолжаться не может. И не будет. Тем более, что конечная остановка. Вчера он проиграл последние деньги, сев за стол в надежде на выигрыш. Он по горло в долгах, и наверняка его уже ищут не кредиторы, а киллеры, жена от него ушла, хорошо, еще не успев наплодить потомство, что было бы вполне возможно, учитывая одиннадцать лет их совместной жиз… совместной муки, с работы его уволили, утром, час назад, он гладил и прожег на заднице свои единственные брюки, и сейчас практически не в чем было выйти на улицу, зуб со вчерашнего вечера болит адски, несмотря на пригоршню анальгина, что он заглотал с момента боли… Что еще? Пьяный сосед сверху залил квартиру и в ответ на его претензии обещал залить еще. И главное ведь что? Главное – останься он жить и ему будет так же не везти, как прежде, и все так же он будет мучиться, а не жить, как люди живут. Нет, нет, решение принято, надо действовать.

Он приладил веревку к крюку на потолке, попробовал крепко ли держится, и тут, естественно, грохнулся с кухонного табурета, поставленного на колченогий стол, и ушиб лоб. На минуту, казалось, прошла зубная боль, но это была только видимость, просто боль от ушиба заглушила ненадолго зубную, и вскоре зубная, нудная, сверлящая мозг, появилась снова, как краснеет, накалившись, кончик ножа на огне. Он снова терпеливо соорудил свой самодельный эшафот, взобрался на него и решительно сунул голову в петлю, которая, похудев и вытянувшись, невозмутимо ждала его. Прощай, моя поганая жизнь, подумал он несколько патетически (что мы с удовольствием простим ему перед смертью, учитывая интеллектуальный, оставлявший желать лучшего уровень), отбросил ногой табурет, успев заметить с земным сожалением, как последний угодил в зеркало трюмо, которое немедленно бесшумно рассыпалось перед глазами оглохшего от стянутой на горле петли начинающего удавленника.

Петлю, видимо, он соорудил неудачно (сказывалось отсутствие опыта): давление по шее распределялось неравномерно, сильно сдавливало с левой стороны, отчего моментально заложило уши, и он оглох, а справа, напротив, было очень даже свободно, не жало и нисколько не беспокоило. Повисев, таким образом, секунд пять-шесть он, вдруг, как туша кабана, шарахнулся вниз, вместе с петлей на шее и крюком на петле специально для люстры. Ничего удивительного, пора бы привыкнуть к подобным вещам, подумал он, отдышавшись, освободив шею из петли, но, продолжая лежать на полу, усыпанный штукатуркой, песком, цементом, какими-то опилками… одним словом – все готово к бальзамированию. Может, из окна выкинуться, пришла гениальная мысль, но оказалась малопригодной, когда он вспомнил, что живет на втором этаже, в квартире с потолками в 2,3 метра. Можно просто покалечиться на всю оставшуюся жизнь и здорово порадовать свое невезение.

Отклоняется. Конечно, можно подняться к соседям на пятый и попросить об одолжении. Извините, можно выброситься из вашего окна? Разумеется, что за вопрос, проходите, пожалуйста, вам на улицу, или во двор? С северной стороны желаете, или с южной?

– А-а-а-а! – с диким ревом, поднявшись с пола, кинулся он к окну, правильно рассчитав, что если броситься вниз головой, то не избежать летального исхода. Лишь бы не промахнуться, обязательно головой об асфальт, как опытные ныряльщики уходят головой в воду, не поднимая брызг. Очнулся он через минуту в кузове самосвала, среди мешков со строительным мусором, в основном паркетными опилками после циклевки пола. Он, кряхтя, усталый, измученный, доведенный до последнего отчаяния, вылез из кузова и лег под передние колеса грузовика, чтобы самосвал его переехал, как только тронется с места. Никого поблизости не наблюдалось. Он мирно лежал под колесами грузовика. Накрапывал серенький дождик. Был понедельник. Ноябрь. Струйки воды стекали за воротник. Зуб свербил, сверлил, терзал, как плохая, с малым количеством оборотов, бормашина. Хотелось помочиться и плакать, когда в мозгу у него неожиданно раздался чужой, незнакомый, скрежещущий голос. «Встань!» – велел голос. Ему даже почудилось «Восстань!». И что-то было в голосе том, что не допускало даже мысли о неповиновении. Он послушно поднялся, с виноватым видом отряхнул прожженные на заднице брюки, понурив голову, как свежий второгодник перед новым классом, и поплелся обратно домой, из окна которого только что выпал, как птенец из гнезда, и тут, поднимаясь по лестнице, понял, что зуб перестал, совсем не болит. Он для верности пощупал дупло кончиком языка: нет, не болело, будто не болело вовсе и боль приснилась. Сверху, навстречу ему спускался сосед с третьего этажа.

– Прости, старик, за свинство, – сказал сосед добродушно. – Клянусь, больше такое не повторится.

И виноватой крысой прошмыгнул мимо, вобрав голову в плечи, будто ожидая удара.

Он, ничего не понимая, проводил соседа взглядом, вошел в свою квартиру и не успел запереть за собой дверь, как в нее тут же постучали. Он открыл. На пороге стоял незнакомый мужчина.

– Извините, что задержал, – пряча взгляд, проговорил незнакомец, назвав его по имени, и протянул что-то в свертке, но увидя остолбеневшего хозяина квартиры кинул сверток ему за пазуху расхристанной рубашки и мгновенно исчез, будто испарился.

Он вытащил сверток, раскрыл и увидел пачку денег, некоторое время стоял неподвижно с деньгами в руке, но вспомнил, будто проснуться себя заставил, и бросился вниз за чужаком. Того, конечно, и след простыл. Медленно, на ватных ногах, как бывает в снах в предчувствии ужаса, поднимаясь по ступеням, он встретил спускавшуюся вниз пожилую женщину.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.