Глава 6. Объявление
Ирисия
Крики о болезнях заставили крайних к двери посетителей таверны озираться и толкаться. Все разом испугались заразиться страшной хворью, даже утрамбовались маленько, расчистив мне проход внутрь. Все происходящее напоминало чудесный знак свыше. Я не смогла отступить и уйти. Воспользовалась шансом свободно пройти в битком набитый зал. Была готова к тому, что облюбовавшие заведение настоящие жрицы любви выставят меня вон, хорошо еще если не побьют. Но других дам в алых капюшонах я не заметила. Если даже они находились в зале, им точно было недосуг высматривать конкуренток в толпе.
Народ чего-то терпеливо ждал. Чего именно, я поняла, когда на скрипучую деревянную сцену вышел хозяин таверны, невысокий лысеющий мужичок с выпирающим круглым пузом, опоясанным красным кушаком. Сутулясь и кряхтя, он дотащил до середины подмосток большой и тяжелый магвизор. Голубой полупрозрачный шар, заключенный в сплетение золотистых проволочек, по инерции покачивался на тонком стержне, прикрепленном к овальной подставке из синего мрамора.
Магвизор считался одним из самых дорогих артефактов бытового назначения. Далеко не каждая семья аристократов им владела. Простой народ и вовсе мог смотреть трансляции только в общественных заведениях.
Рассматривая серьезные лица собравшихся людей, я подумала, что вышел новый королевский указ или совет министров принял важный закон, касающийся каждого жителя страны.
Шар магвизора перестал качаться, остановился и замер. Свет в зале погас. Высоко под потолком, чтобы все могли узреть, развернулась яркая цветная картина. Вначале она была неподвижной, но по щелчку пальцев хозяина таверны ожила. Магвизор показал собравшуюся в столице на площади Трех Принцесс толпу народа. На широкое каменное возвышение один за другим взошли король, архиепископ и великий инквизитор. Вокруг них неподвижно замерли безмолвные стражи в начищенных до блеска стальных доспехах.
Магвизор показал вблизи мрачное лицо короля. Тот не проронил ни слова, но выглядел так, будто ему лично пришлось объявить о начале новой войны. Я понимала, почему народ так любил правителя и охотно шел за ним на поля сражений. Ливеральд показал себя подобным великим королям-воинам глубокой древности, не страшившимся смерти, не прятавшимся от опасности за высокими крепостными стенами. И сейчас его величество со своим заросшим черной щетиной загорелым осунувшимся лицом, с подтянутой крепкой фигурой, чуть ссутуленной в глубокой напряженной задумчивости, больше напоминал сурового стража пограничья, но ни капельки не походил на упитанного лощеного аристократа с напудренными щеками, одетого в расшитый золотыми нитями наряд. В который раз уже и не припомню, наш король перед своими подданными предстал в потускневших от времени доспехах, которые носил еще его прадед. Под шеей был застегнут и сколот гербовой брошью отороченный мехом темный военный плащ, свободно лежащий на широких могучих плечах.
Новый архиепископ, совсем еще молодой и явно не готовый к свалившейся на его плечи ответственности, неуверенно переминался с ноги на ногу и озирался с испугом в глазах. Я не хотела думать о том, кто и почему назначил его на высший церковный пост. Понимала, что традиционных выборов после кончины нашего доброго друга Паумелла не было, они бы не успели пройти всего за один день.
Долговязый и тонкий словно жердь глашатай в нарядной красной ливрее прокричал в медную трубу с магическим голосовым усилителем о том, что сейчас прозвучит чрезвычайно важное для народов Алиндора объявление, требующее особого внимания со стороны людей всех сословий и рода занятий. Все, без преувеличения, от мала до велика, должны будут проявить особую бдительность в связи с тем, что на свободе разгуливает настоящее чудовище, проклятая богами тварь, способная лишь сеять вокруг себя смерть и разрушение.
Я подумала, что в такой странной манере он предупреждает о заморском хищнике, сбежавшем из столичного зверинца. Каково же было мое удивление, когда, оттеснив неумолкающего глашатая, едва ли не двинув ему локтем в бок, на край каменного возвышения широкими размашистыми шагами вышел великий инквизитор мессир Григир. Огромный рост, крепко сбитое туловище, широкие ручищи в кожаных перчатках, крупное угловатое лицо с хищно заостренным горбатым носом… Весь облик этого человека, одетого во все черное, вызывал душевный трепет. А при виде его будто бы угрожающе прищуренных очей, цепко смотрящих из-под черных с проседью густых насупленных бровей, и вовсе пробегал холодок по спине. Левый глаз бывалого воина, прошедшего за свою жизнь немало сражений, пересекал белесый шрам через бровь и щеку, и радужка выглядела обесцвеченной. Потому со стороны он казался слепым, но все знали, что каким-то невероятным чудом при том ранении зрение удалось сохранить. Поговаривали, что этот самый травмированный глаз мессира Григира после магического лечения даже стал видеть больше обычного, приобрел редкую способность отличать истинное от иллюзорного. Великого инквизитора не могли обмануть ни одни чары. Его не способна была остановить ни одна магическая преграда. Сказать, что этот человек был очень опасен, значит ничего не сказать. От него попросту не было спасения. Уж коли мессир Григир почует добычу, то с яростью остервенелой гончей примется за ее поиск, и если надо будет, выкопает из-под земли или же достанет с горной вершины. Ходили слухи, что скрыться от него невозможно.
– Достопочтенные жители великого королевства Алиндор, в сей поздний и тревожный час мне выпал жребий огласить скорбную для всех нас весть, – не пользуясь магическим рупором, так и оставшимся в руках у отступившего на шаг замолчавшего глашатая, громогласно провозгласил великий инквизитор, и его хрипловатый бас разнесся над притихшей площадью. – Случилась ужасная трагедия в монастыре Пресветлой Аурелии в Лиренийских горах. В том самом за долгие века намоленном тысячами праведников особо почитаемом в народе месте, откуда, как мы все считали до недавнего времени, придет высшее спасение. Но пришла погибель. Наши лучшие надежды оказались жестоко обмануты. Так получилось по дьявольскому коварству, что мы все пригрели за пазухой ядовитую змею. Да, мои дорогие сограждане, сколь бы ни прискорбно было признавать сию горькую истину, но та, кого мы наивно считали Святой Девой, спасительницей всего мира, оказалась дочерью самого дьявола. Ей даже не пришлось продавать душу, она родилась в пекле ада. Долгое время никто не знал, откуда взялась девочка-подкидыш, которую по доброте своей приютили милосердные монахини. Мы верили подлой твари, принявшей обманчиво невинный облик, пока она нам не явила свою истинную суть. Посмотрите, какой извращенной чудовищной благодарностью порождение адской бездны отплатило сестрам-насельницам монастыря во главе с настоятельницей Матушкой Аурелией, да упокоят боги на пушистых райских облаках их настрадавшиеся души.
В тот же миг за его спиной развернулась картинка магвизора и стала медленно подниматься вверх, чтобы все собравшиеся в поздний час на площади люди смогли увидеть распластанные на каменном полу окровавленные тела невинно убиенных монахинь.
Не знаю, каким божьим чудом я смогла не выдать себя: ни шумным вздохом, ни вскриком, и не свалилась в обморок от такого известия. Я словно вся обратилась в каменную статую, не способную двигаться, дышать, а тем более говорить.
– Как нам сообщили, дьявольская тварь в обличье юной девы скрылась в лесах близ города Каньтермидта. Пока доподлинно неизвестно, на что еще, кроме единовременного убийства полусотни человек, она способна со своей разрушительной силой, и где может объявиться. Мы теперь точно знаем, что именно псевдосвятая Ирисия открыла врата ада и напустила на наши земли полчища демонов. Указом его величества Ливеральда назначена королевская награда в размере одного миллиона золотых тиграриев за голову лживого чудовища. Порождение мрака должно быть уничтожено. Любые сведения о местонахождении той, кого мы все недавно по обманчивой вере называли Святой Ирисией, также будут щедро вознаграждены из королевской казны. Прошу вас не забывать об осторожности. Помните, что мы имеем дело с очень коварным и опасным врагом, не знающим пощады и сострадания. Но также знайте, что лишь ее смерть закроет врата ада. Это единственный способ избавления нашего многострадального народа от нашествия кровожадных демонов. Да будет так! Да свершится справедливое возмездие! Пусть вновь воссияют над нашими землями чистые ясные небеса!
Магвизор показал мое лицо, и пока собравшиеся в таверне люди внимательно рассматривали ставшую неподвижной картинку, я начала пробираться к выходу. Зазвучали первые возгласы сомнения. Золотой блеск обещанной награды далеко не всем людям затмил совесть и здравый смысл.
– А я не верю господину инквизитору! – воскликнула женщина с пышными рыжими кудрями. – Святая Ирисия в прошлом году исцелила моего племянника. Спасла мальчика от смертельной болезни. Вы сами вспомните, скольким людям она помогла. Разве адская тварь способна на такое милосердие? Конечно, нет!
– Нам же понятными словами объяснили, что все эти исцеления служили для обмана, – раздался скрипучий старушечий голос откуда-то из дальнего угла. – Или ты не читала в священном писании… Сам дьявол может принимать облик сияющего ангела небесного, чтобы совратить праведников с пути истинного!
Тут у меня нашелся еще один защитник, высокий юноша с тонкими светлыми усиками, и на него чуть не полез в драку здоровенный мясник в окровавленном фартуке. Толпа пришла в движение, все начали толкаться и стараться перекричать друг друга. Воспользовавшись суматохой, я улизнула из таверны.
Глава 7. Печать смерти
Ирисия
Ночная улица совсем опустела. Пока увлеченные перепалкой посетители таверны не повалили прочь из увеселительного заведения и не озадачились моими поисками, нужно было уходить из города. Но только я совсем не знала, куда податься. Разве что мне оставалось попытаться выйти на окраину города, а оттуда направиться через поля к хуторам, многие из которых опустели после войны и вирнальских налетов. Может быть, там я смогу хотя бы ненадолго найти убежище.
Лес, о котором сказал великий инквизитор, теперь пойдут прочесывать вдоль и поперек, и не только таинственные рыцари-убийцы, но и все, кому не лень и кого манит сияние золотых монет. Да и сам мессир Григир наверняка уже в пути с отрядом воинов инквизиции, и они скоро прибудут в здешние края.
Государственная валюта королевства Алиндор делилась на три вида. Тиграрий, псарий и суркорий. На монетах были отчеканены головы животных: рычащего тигра, вислоухой мордатой собаки и степного сурка. В народе ходила поговорка: “Сурок монетки копит, пес их стережет, а тигр власть дарует над людьми”. Тиграрии делали из благородных металлов, как правило, владели ими самые богатые и знатные жители королевства, а бедняки таких монет могли за всю жизнь в глаза не увидеть. Один золотой тиграрий равнялся миллиону суркориев и пятистам тысячам псариев. Нетрудно представить, что миллион золотых тиграриев – это целое состояние, на которое его счастливый обладатель сможет купить не одно роскошное поместье на южном побережье и всю оставшуюся жизнь себе не отказывать в дорогих удовольствиях.
Я понимала, что на мои поиски бросятся не только наемники и разбойники, хотя те пойдут в первых рядах вместе со стражами порядка. Весь честной и не очень люд станет отныне присматриваться ко всем встречным женщинам, и даже мужчинам, а вдруг беглянка решит переодеться в мужской костюм. А если мой след сможет поймать великий инквизитор, вот от него меня точно не укроет зачарованный алый наряд. Мессир Григир видит сквозь любую иллюзию и разрушает сильнейшие чары одним легким мановением руки.
Мне вспомнилось, как в начале года великий инквизитор со своими верными рыцарями жестоко расправился с опасной сектой, искоренив эту ересь под ноль. Предводитель еретиков с приспешниками призывали людей к самосожжению. На собраниях прихожан самопровозглашенной церкви опаивали дурманящими разум зельями, подавляющими свободную волю. Повинуясь повелению своего “великого учителя и божественного просветителя”, почтенные главы семейств отдавали ему все имущество, а потом сжигали жен, детей и самих себя.
Магвизор показал, как мессир Григир во время казни лично зажег огромные кострища, на которых были привязаны раздетые до нижнего белья основатель секты и его сообщники.
– Что-то я не вижу радостной улыбки на твоем светлом лике, учитель Комотронд, – злорадно усмехнулся великий инквизитор.
Прищурив пересеченный шрамом светлый глаз, он поднес пылающий факел к разукрашенному ссадинами и синяками толстощекому лицу основателя секты.
– Разве не к этому ты призывал своих преданных почитателей? Не к искупительному преданию себя огню ради великого вознесения на небеса? Ты должен радоваться скорой встрече с придуманными тобой богами. А не хныкать и скулить, как побитая дворовая псина. Ну ничего, нравится тебе или нет, а участь, на которую ты обрекал даже невинных детей и беременных женщин, тебя скоро постигнет. И всю твою шайку мошенников.
Мессир Григир обошел ряд привязанных к деревянным столбам приговоренных, подпалив хворост и солому каждого кострища.
– Помните и трепещите, нечестивцы! – обратившись к народу, во весь свой зычный голос прокричал он, заглушая жуткие вопли горящих заживо сектантов. – Всех злодеев ждет бесславный конец! Ни одно преступление против веры и отечества не пройдет мимо моих зорких глаз!
Подмигнув пришедшим на публичную казнь зевакам невредимым, черным как ночь глазом, великий инквизитор удалился с площади в сопровождении верных рыцарей.
Прокрутив все это в памяти, я поежилась от леденящего душу страха и плотнее закуталась в алый плащ. Мне в кошмарном сне привидеться не могло, что меня однажды поставят в один ряд с убийцами и мошенниками. Даже говорить обо мне будут не как о человеке, а как о бешеном звере, называя тварью и чудовищем. Разве я все это заслужила? Чем я могла прогневать короля? Почему его величество ни с того ни с сего решил натравить на меня инквизицию и все народы огромной страны? Сколько бы ни напрягала мозг до пронизывающей виски боли, все равно ничего не могла понять.
Малость утешало то, что у меня нашлись защитники среди простых горожан. Те, кто верил в мою невиновность и даже за треть казны не согласился бы принести мою отрубленную голову к королевскому трону. Может быть, способность тонко чувствовать людей позволит мне найти тех, кто укроет и защитит от рыцарей-убийц, отрядов инквизиторов, наемников, разбойников и новоявленных охотников за наживой. Это была моя последняя надежда. Долго скрываться, когда меня будут искать все подряд и везде, где только можно и нельзя, вряд ли получится без посторонней помощи.
– Будь осторожна, Малка, – за скрипом двери я услышала взволнованный старческий голос.
Скосив глаза, увидела, как седой длиннобородый пекарь провожает за порог лавки молодую помощницу.
– Эх, и принесла же нелегкая проверяющих на ночь глядя, – закряхтел старый пекарь. – Кабы не они, я бы не посмел тебя задержать. Помню про твоего маленького сынишку. Но один бы до зари не разобрался со всеми этими бумагами да новыми нормативами.
– Не волнуйтесь обо мне, почтенный Беренгильт, – улыбнулась ему высокая полноватая женщина, забирая из его рук бумажный пакет с торчащим оттуда батоном белого хлеба. – Я быстренько добегу до дома. А за сыном у меня соседка присматривает. Приплачиваю ей как няньке.
Женщина пустилась почти бегом. Помахав старику, пронеслась мимо меня, не обратила на женщину в алом наряде блудницы никакого внимания. Она пребывала вся в своих мыслях, тревожащих и подгоняющих спешить домой. Уголок цветастой косынки на ее голове взлетел от ветра, и я чуть не упала от нового видения. Печать смерти, начертанная невидимым для обычных людей узором на ее затылке, врезалась мне в глаза, словно блик яркого солнца, который еще долго мелькает под закрытыми веками после того, как уже не смотришь на светило. Мистическая печать, предупреждающая о скорой кончине женщины, мерцала, то пропадая на мгновение, то снова являясь моему духовному взору. Как будто бы давала мне намек на то, что женщину еще не поздно спасти. Ее скорая смерть не была отмечена как неотвратимая, судьбу еще не поздно изменить в лучшую сторону.
Подумав об этой молодой, здоровой, полной сил женщине, у которой еще вся жизнь впереди, и о ее маленьком сыне, который не должен остаться сиротой, я приняла опасное решение. Ускорила шаг, чтобы поспевать за ней, не упускать из вида. Раз мне подан знак, я могу предотвратить то, что должно случиться с Малкой. Пока по всему городу и окрестностям не разнеслась весть о моем розыске, еще не потеряна возможность рискнуть ради спасения этой семьи. Может, разбойник, притаившийся в кустах, не станет нападать, увидев, что по дороге женщина идет не одна.
Глава 8. Боевое крещение
Ирисия
С широкой мостовой Малка свернула на узкую песчаную тропинку, ведущую к полям. На городской окраине сохранились домики как в деревне: с садами и скотными дворами. В одном из них жила эта женщина, муж которой, скорее всего, погиб при налете вирналов на город.
Малка зашла на огороженный плетнем участок соседки, чтобы забрать ребенка. Невысокая полная женщина вышла ей навстречу, забрала бумажный пакет с хлебом, передала на руки пухлощекого малыша и вернулась в обмазанную серой глиной низенькую хатку, покосившуюся без деловитого хозяина. Я подумала, что ребенку на вид года два, ну может, три не так давно исполнилось.
Призвав маскирующие чары алого наряда, я притаилась за высоким кустом и наблюдала за Малкой, стараясь уберечь от неизвестной пока угрозы для ее жизни. Мальчик уже спал, мать понесла его на руках к своему дому и, услышав странный шорох, решила заглянуть на скотный двор.
Лучше бы она этого не делала, а шла прямиком в маленький домик, сложенный из серых камней и покрытый глиняной черепицей. Я поняла, какая опасность грозит женщине, как только прежде нее увидела двух обглоданных овец, лежащих посреди загона. Уцелевшие овцы испуганно сбились в кучку. Про нападение волков я подумала только второй, неуверенной мыслью. Похоже, их стаи покинули здешние леса или были убиты кровожадными захватчиками.
Подойдя к загону, Малка закричала от ужаса. Ее сынишка проснулся и разразился громким испуганным плачем. Крик матери стал еще одной ее ошибкой, приближающей предначертанную гибель. Я увидела, что печать смерти проявилась и на голове малыша. В тот момент мое сердце как будто пронзила длинная острая игла, и я чуть не согнулась пополам от острой боли, но смогла пересилить ее и остаться неподвижной.
Притаившись в кустах, я продолжала смотреть на застеленную соломой крышу скотного двора, где после сытного ужина дремали двое вирналов. Потревоженные криками женщины и ее ребенка, они привстали, лениво расправляя крылья. Из одежды на них были только подвернутые почти до колен черные штаны с плотными нашивками-наколенниками, как у наших солдат. Обуви не было вовсе. Похлопывая по голым ляжкам и пяткам, извивались длинные серые хвосты с маленькими темными кисточками.
Заметив крылатых чудовищ, Малка взвизгнула еще громче и, крепче прижав к себе сына, попятилась назад. Боясь оступиться и упасть, она едва переставляла цепенеющие от паники ноги. Приблизившись к ступенькам крыльца, женщина резко развернулась, вбежала в дом. Я снова посмотрела на вирналов, чтобы не упустить их из вида, и услышала, как Малка заперла дверь на замок с громким щелчком, а потом, все так же не отводя глаз от захватчиков, я поняла, что хлопают навешенные изнутри деревянные ставни.
