Каждый горожанин знал, где живут циркачи из «Ключа»! И почти каждый тут побывал! Кто ходил к гадалкам, кто – попялиться на зверинец, а кто и к веселым и не жадным циркачкам наведывался за плотскими утехами.
Табор располагался между портом, что раскинулся на мысе, у бухты, и городом, что стоял в лиге от побережья. Там, где сходятся три дороги, разбегаясь причудливой литирой. От перекрестка, по широкой – двум телегам места хватит – дороге, местами даже мощенной, и к морю, вдоль пыльных ореховых рощ.
Цирк, до того неустанно бродящий и катающийся по побережью, в Сивере оказался с год назад. И до того пришелся ко двору местным, что все никак не мог сняться. И укатиться дальше, по пыльным дорогам.
Сивера – город портовый. Корабли то приходят, то уходят. Торговые караваны косяками идут. Непрестанный круговорот человеков в Универсуме, как сказал бы какой ученый, доведись таковому прослышать про данную данность! И моряки, и торговцы – люди с деньгами! И пьют как верблюды, соря деньгами, когда голову дрянным пойлом затуманят. И шутки им можно шутить одинаковые, и фокусы показывать одни и те же. Кто там заметит, что на прошлой неделе все тоже самое было?
Опять же, у циркачей имелся запас всякого хитрого зелья, годного для разнообразнейших дел. Много, короче говоря, имелось причин не сниматься с места.
Колеса врастали в песок, а циркачи в город. С ними здоровались, кое-кого звали в гости, а кое-кого и настойчиво зазывали. Глядишь, год-два, и все, станут местными – никто и не вспомнит, что приезжие. Рожами почернели, волосы выгорели – будто всю жизнь тут прожили. Разве что говор выдавать будет! Язык не перекрутить…
Лукас шлепал по лужам, поглядывал вверх – солнце потихоньку забиралось на серое небо – трехдневный потоп все-таки кончился! Засмотревшись, Изморозь поскользнулся на гнилом яблоке, упал, неловко подвернув левую руку. Падая, лицом чуть не угодил в дохлую крысу…
Незадачливый вор сел на мостовую, бессильно выдохнул. За что караете, боги?! Что сделал вам такого?! От злости и обиды, Лукас ударил кулаком по камням. Взлетели брызги. Грязная вода стекала по лицу, мешаясь с кровью.
Конечно, удивительно – как от людей столько мусора получается? Груды, горы мусора! И вообще, живешь себе, живешь… Выйдешь за пивом, вернешься, а из дверей трупы выносят. Или вовсе, выйдешь рано утром от любовницы, а тебе ножом в глотку, раз! Раз! Странный мир вокруг, несправедливый. Или это времена такие, предпоследние?
На воротах, выходящих в сторону порта, стража, как обычно, отсутствовала. Как аборигены говорили, ее и не ставили тут никогда. За бессмысленностью. И к счастью! Лукас прошел под каменной аркой, трясясь от мысли, что его могут заметить. Но снова повезло!
Наконец, спящий город остался позади.
Дойдя до перекрестка, Изморозь свернул на нужную дорогу. Растоптанная и раскатанная пыль после обильного дождя стала липкой грязью, так и норовившей стянуть сапоги. Поэтому пришлось идти по придорожной траве, приминая жесткие стебли и отмахиваясь от репейников, нагло торчащих как раз на уровне лица.
Идти довелось недолго, да и сам путь утомительным не стал. После всех треволнений и переживаний пройтись по утреннему холодку, пусть даже и борясь с вредительской флорой – не самое плохое времяпровождение за последние сутки!
Дорога перевалила небольшой холм, и перед Лукасом открылся вольготно раскинувшийся на пустыре лагерь. Его окружала импровизированная ограда из натянутых на высокие неошкуренные колья старых сетей, из-за обилия дыр и общей ветхости уже не годных в рыбацкий промысел. «Ворота» изображали две кибитки, развернутые друг к другу кормой – между ними могло проехать развернутым строем рыцарское «копье», не толкаясь локтями – так сказать, без ущербу чести.
На берегу, на линии прилива, то и дело обдаваемые грязной пеной, ковырялись дети – похоже, собирали крабов и прочую мелюзгу, годящуюся упокоиться в ненасытной утробе. Чуть глубже, по грудь в воде, уныло брели два угрюмых – то ли с перепою, то ли от раннего подъема – рыбака, тащили бредень.
Третий сидел на песке, баюкал ногу, громко ругая гадских, склизких и жопоплавниковых рыб в общем, и проклятых скатов-шипохвостов, в особенности. Лукас пожалел бедолагу – местные скаты особой ядовитостью не отличались, но хромать тому и хромать! И не такие слова на ум придут!
Не считая детей и рыбаков, остальной лагерь спал и просыпаться не собирался. И не удивительно. Жизнь циркача – она на бандитскую многим похожа. Циклом суточной жизни в особенности. Вечером и ночью работаешь, утром и днем дрыхнешь без задних ног.
Если не подрезали, конечно, и скат своим шипом в пузо не ткнул – а такое бывало! Изморозь пару месяцев скреб перышком, работая в порту писцом, и наслушался страшных морских историй с запасом.
Работа была несложной и весьма прибыльной, жаль – недолгой. Новенького, решившего, что он тут самый умный и хитрый, быстро раскусили и выставили пинком под зад. Хорошо, не зарезали!
Лукас, впрочем, зла нисколько не затаил – благо, успел немного нажиться. Ну и познакомиться с Йоржем – одним из дюжины главарей «Ключа».
Тамошняя иерархия отличалась лютой запущенностью и необходимостью учитывания кучи разнообразнейших факторов! Даже звезды влияли на то, кто в данный момент главнее. С другой стороны, Лукасу и тогда это было не особо важно, а уж теперь – тем более. Марселин посоветовала бежать сюда. И значит, Йорж мог помочь. Мысли о возможной засаде, конечно, просто так Лукаса не оставляли, но всерьез их обдумывать он не рисковал, боясь провалиться в бездонную яму уныния и скорби.
Изморозь крадучись проник в лагерь. Первые шаги сделал с оглядкой, но плюнул, и зашагал быстрее, не шарахаясь от каждой тени. Смотреть на него было некому. А кто посмотрел бы – невольно проникся сочувствием.
То еще пугало, хоть на огород ставь! Рожа и руки в засохшей крови – толком отмыться не вышло – у фонтана на площади толпились «ночные», съехавшиеся на свою обычную утреннюю беседу. Одет в вещи с чужого плеча, еще и сыроватые – ленивая хозяйка вывесила свежепостиранное еще до дождей, но так и не удосужилась забрать.
Дорога лежала мимо небольшого зверинца. Лукас замедлил шаг. Сколько раз тут, а все не насмотрелся. Надо было в егеря идти…
Беспокойно ходил по клетке тигуар, хлестал себя по бокам пушистым хвостом, щерился, чувствуя запах убоины. Косил раскосыми желтыми глазами на соседнюю клетку, где беззаботно дрыхла пузом к потолку мохнатая живая гора – пещерный медведь.
Свалявшаяся серо-бурая шерсть свисала с могучих боков. Лукас медведей опасался – знал, что вот эта вот бесформенная куча шерсти и жира, способна догнать лошадь. И сожрать вместе со всадником, седлом и стременами. И разве что поперхнуться звездочкой от шпоры.
Рядом с хищниками, в большом вольере, спали козероги, с толстыми и длинными рогами, напоминающими луки. Подле – парочка изящных косуль и невысокая, но крепкая антилопа с немаленькими клыками – Лукас все никак не мог запомнить ее название. То ли каторга, то ли кабарда.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
