Меня зовут Квазиморда

Началась эта история давно – еще в детском саду, где меня впервые назвали не по имени. Ко мне прочно приклеилось смешное прозвище: Буратино. Но тогда я воспринимал это очень даже позитивно, ведь вряд ли найдется хоть один ребенок, которому был бы не по нраву веселый и озорной деревянный человечек. Но все продолжилось и в школе, куда мое прозвище перекочевало вместе с друзьями-детсадовцами.

Дело все в том, что у меня с рождения огромный и довольно уродливый нос с большой горбинкой, который никак не вязался с остальными среднестатистическими атрибутами моей внешности – самым обычным лбом, темно-русыми волосами, серыми глазами и ушами нормальной величины! И этот прискорбный факт с каждым годом давал о себе знать все острее. Ведь с возрастом мы более критично относимся к себе и окружающим. Что уж говорить об одноклассниках, которым дай только повод выставить кого-то на всеобщее посмешище, зло посмеяться над чужими недостатками или просто подколоть. Чисто психологически это даже поддавалось объяснению: такие люди, подшучивая над ближним, скорее всего, старались скрыть собственные комплексы и страхи, хоть как-то приподняться в глазах окружающих, поскольку иного способа выделиться у них не было. Почти всегда найдется человек, который не может спокойно пройти мимо физического недостатка, уродства или особенности, над которой можно бесконечно упражняться в остроумии. Кто прошел через подобное, меня поймет!

Став чуть постарше, я понял, что дело даже не в прозвище, с каждым годом становившимся для меня все более обидным, а в моем собственном восприятии своего лица, мешающем мне нормально учиться, общаться, да и просто существовать в социуме! Кто бы знал, как мне порой не хотелось идти в школу…

Девятый класс стал для меня новым непростым этапом в борьбе за нормальную жизнь и испытанием на прочность моего болезненного самолюбия.

Наша литераторша и классный руководитель Ленуся вдруг решила, что нам во что бы то ни стало нужно увидеть «Собор Парижской Богоматери», поставленный драмкружком городского Дома культуры, которым руководил ее сынок-неудачник Гоша, с успехом проваливший экзамен в театральный. С легкой руки этого новоявленного главрежа, периодически замахивающегося на классиков, первыми зрителями, ценителями и критиками стал наш 9 «В». Этому, безусловно, способствовала и Ленуся, шантажирующая нас без зазрения совести оценками по литературе и поведению.

– Вы себе не представляйте, насколько сложное и в то же время поэтичное это произведение великого Гюго! – закатывала глазки Ленуся. – А его главный герой горбун Квазимодо – фигура далеко не однозначная и до конца не понятая. То, что вы увидите на сцене нашего Дома культуры, на мой взгляд, является новым прочтением…

– А чего там такого непонятного, Елена Михална? – лениво поинтересовалась Машка Губенко – отличница и всезнайка. Машка гордилась своей фамилией, и на постоянный вопрос, не является ли она родственницей известного режиссера, загадочно цедила: «Все может быть!..»

– Тебе, Губенко, вообще должно быть стыдно, имея такую фамилию, задавать глупые вопросы! – не стала развивать свою мысль дальше Ленуся. – В общем, до субботы тому, кто читал, советую освежить в памяти это произведение, а кто не читал, хотя бы просмотрите краткие анонсы. Всем понятно?

Уже в понедельник ко мне прилипла новая ненавистная кличка – Квазиморда, трансформированная из имени звонаря-уродца. И это было очень обидно, несмотря на то, что Квазимодо, наряду с отвращением, вызывал также и чувство восхищения благородством своей души. А Машка при всех снисходительно и издевательски похлопала меня по плечуу: «Не расстраивайся, Мишаня: частица «квази» означает «как бы», понимаешь? То есть ты не просто морда, а как бы морда! Значит, тебе есть, куда стремиться! Из Буратино ты вырос уже в Квазиморду! Поздравляю с повышением!»

С тех самых пор меня в школе иначе никто и не называл.

Сравнение с Квазимодо было для меня довольно оскорбительным, хоть я для собственного успокоения связывал это имя по созвучию со своей фамилией – Квасов, а не с его явным уродством. Никогда не забуду, как описал Гюго лицо своего героя: «…четырехгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой…»

Это определение буквально впечаталось в мой мозг навсегда, как проклятие, как несмываемое клеймо, как неотвратимое клише, которое, хоть и не отражало истинного положения вещей, но, тем не менее, нависало надо мной как скала, готовая вот-вот сорваться и раздавить меня всей своей тяжестью.

Был и положительный момент, на который я обратил внимание во время просмотра спектакля. Меня стала греть весьма банальная мысль о том, что суть человека определяется вовсе не внешней красотой, а внутренним содержанием человека, его душевными качествами. Да и само это имя – Квазимодо, ставшим уже нарицательным, всего-навсего обозначало первый воскресный день после католической пасхи, ведь по книге маленького уродца нашли именно в этот день. Но от этого самоуспокоения мне легче все равно не становилось…

В детстве, когда обнаружилась эта странная аномалия, моя мама, выяснив у ЛОР-врачей, что никакой физиологической патологии в моем носе нет, нашла ей объяснение в своей собственной родословной. Она предположила, что такому, с позволения сказать, украшению я мог быть обязан ее прадеду – выходцу из Закавказья, носившему черкесскую фамилию Дударов, которая досталась и моей маме.

И почему эта участь постигла только меня? Почему мне по наследству не перешел, например, нос моего отца, бросившего нас, когда я был еще совсем маленьким. Я мог часами любоваться его совершенным лицом на той единственной фотографии, хранящейся в нашем семейном альбоме, где он был запечатлен рядом с мамой. Я никогда не спрашивал у мамы, почему мы остались одни. Может быть, я боялся услышать от нее «страшную» правду о том, что он ушел из-за моего уродства? Конечно, став постарше, я понимал, что мой нос был абсолютно ни при чем, но другой причины я тогда не видел…

Всерьез задумываться над своей проблемой я начал именно после получения этого обидного прозвища. Конечно, кто-то может сказать: «Тоже мне, проблема! Мужчина должен быть чуть симпатичнее обезьяны! И черт с ними, недалекими одноклассниками, стремящимися самоутвердиться за чужой счет!» Я бы и сам так думал, если бы не одно «но». И этим «но» был человек, мнение которого мне было совсем не безразлично!

Оля! Вот кто будоражил мое воображение, вот чей образ не давал мне покоя уже три с лишним года! Но моя одноклассница, к которой я воспылал сильнейшими, как мне тогда казалось, чувствами, была также не досягаема для меня, как Луна или звезды на небе. Она либо попросту меня не замечала, либо чуть кривила в усмешке свои прекрасные губы, видя, как я неуклюже пытаюсь отбить очередной наскок беспечных приятелей на свое израненное самолюбие.

– Послушай, мама, – как-то вечером не выдержал я, сидя на кухне, – может, мне все же сделать ринопластику? Через год я окончу школу, но кошмар этот продолжится и после нее, в институте, например. Или хуже того – в армии, если не поступлю в ВУЗ!

– Может ты и прав, сын, – ответила мама задумчиво. – Если ты себя ощущаешь некомфортно, давай попробуем это изменить. Я тебя вполне понимаю. Мужчина тоже не должен чувствовать себя ущербным. А что касается денег, как-нибудь наскребем! Но в институт ты уж, пожалуйста, поступи!

Мы стали думать, как собрать неподъемную для нас сумму на эту операцию, Если влезть в кабалу кредита, то как отдавать, ведь мамина зарплата скромного инженера НИИ не позволяла это сделать. У нас не было ничего ценного, чтобы продать, отсутствовали также богатые родственники и состоятельные друзья. Заработать за столь короткий срок при условии, что мне нужно было интенсивно готовиться к вступительным экзаменам в ВУЗ, было просто нереально. Можно было бы обратиться к отцу, имевшему уже давно другую семью, но все упиралось в мамину принципиальную позицию по данному вопросу. Она даже слышать об этом не хотела.

Я ее понимал, но ничего другого мне не оставалось. Я считал, что увидев мой новый нос, она смирится, поймет и простит меня. По понятным причинам с отцом я никогда до этого не общался, поэтому пойти на такой шаг мне было довольно затруднительно, но игра стоила свеч. Найти его оказалось делом несложным. И вскоре у меня состоялась та незабываемая встреча, которую я так ждал и боялся!

Если судить по тому фото, мой отец изменился мало. Мы сидели в кафе и долго рассматривали друг друга, прежде чем он заговорил.

– Вот ты какой стал, Миша, – произнес он, наконец.

– Какой? Носатый, некрасивый? – спросил я с вызовом.

– Наверное, ты ненавидишь меня? – вопросом на вопрос ответил он настороженно.

– Вовсе нет, с чего ты взял? – ответил я совершенно искренне, и он заметно расслабился. – Просто всегда думал, что это я виноват в вашей размолвке. Из-за… моей внешности. Представляешь?

– Ты о своем распрекрасном носе? – искренне удивился он. – Ерунда полная! Просто мы с твоей мамой оказались разными людьми. Так бывает, к сожалению. Но я всегда выполнял свой долг, переводил алименты…

– Кстати, об алиментах. Папа, у меня к тебе просьба. Мне нужны деньги для ринопластики… – я говорил и видел, как постепенно гаснет его взгляд, изначально живой и заинтересованный, а когда я назвал конкретную сумму, он тяжело вздохнул:

– Да, деньги не малые. Но я дам тебе их. Пусть это будет моим вкладом в твое будущее. Раз уж все так вышло… А ты, значит, окончательно принял решение изменить свою внешность? Жаль, что в тебе проявились гены маминых кавказских предков, а не моих – сибирских! – он невесело усмехнулся. – Надеюсь, это сказалось только на твоей внешности…

Свершилось! Необходимая сумма уже жгла мой карман! Но у меня почему-то было такое ощущение, что взяв деньги у отца, я навсегда лишил его желания дальнейшего общения со мной. Он был явно разочарован меркантильной причиной нашей встречи, которая, впрочем, избавила его также и от каких-либо угрызений совести на мой счет, если они у него, конечно, были. Но как сказать маме о нашей встрече?

Правда, радовался я рано…

Пока я ломал голову, как все это ей преподнести, она сама ошарашила меня новостью, от которой у меня буквально подкосились ноги: ей самой срочно требовалась операция! Моя мама до последнего тянула с этим печальным известием, ожидая очереди на бесплатное лечение. Но когда, выяснилось, что тянуть уже больше нельзя, остался единственный выход – сделать операцию платно.

– Не волнуйся, мама, у нас есть деньги, и ты поправишься!

– Откуда, сынок?

И я рассказал ей о встрече с отцом. Она слушала, и слезы текли по ее щекам…

Похоже, моему несчастному носу придется еще немного подождать…

Вопрос с госпитализацией благополучно разрешился, и маме вскоре сделали необходимую операцию. Теперь она находилась дома под моим присмотром и быстро шла на поправку. И ее внимание переключилось на мое грядущее поступление. Мамина озабоченность, к сожалению, имела все основания, ведь учился я так себе. А что вы хотите, если все мои душевные и физические силы уходили не на спокойное получение знаний, а на обиды, переживания и злость?

В институт, как ни старался, я провалился с треском, и меня ждала армейская служба. Для меня это было почти крахом. Я отдавал себе отчет в том, что в армии с моей неординарной внешностью и физическими данными мне будет ох как не просто.

С маниакальной настойчивостью я стал выискивать и собирать информацию о дедовщине, руководствуясь не только слухами, но и разными легальными источниками с их крупицами правды, поскольку в то время «всемирная паутина» еще не успела накрыть нашу страну своим всезнающим крылом. И чем больше я знакомился с этой стороной внутриармейского устройства, тем сильнее страдал. Мой большой нос уже тогда чуял, что ему достанется по полной программе…

Ну что мне дали знания о причинах этого позорного явления в нашей армии? Только горечь!

Я узнал, к примеру, что дедовщина, по всей видимости, возникла у нас после Второй мировой войны, когда призывники военных лет, часто имеющие большой боевой опыт, ранения и правительственные награды, не были сразу уволены в запас. Срок службы некоторых из них достигал 6-8 лет. Именно они и получили название «старослужащие». Отсюда, скорее всего, и возникло понятие, «старик», «дед», «дедушка». В то же время в войска приходили новобранцы, «не нюхавшие пороха». На их плечи и ложилась основная нагрузка по несению должностных обязанностей.

Старослужащие во многом отстранялись от текущей работы. Но в то время такое перераспределение нагрузки не выглядело несправедливым ни в глазах самих новобранцев, ни в глазах офицеров, боевых товарищей старослужащих – ведь эти солдаты вынесли на своих плечах все тяготы войны и победы. Они имели полное моральное право, если не на демобилизацию, то хотя бы на отдых. И, конечно, вовсю пользовались этим правом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.