Когда не в шутку занемог

В то утро звонок на мобильный опередил будильник. Минут на пять. Звонил неизвестный. Представился Зябиковым. Сказал, что он нотариус, и выполняет поручение моего прадеда – Казимира Белянина. По словам Зябикова отставной генерал совсем плох, протянет ли еще сутки – вопрос. Просил быть, проститься. Непременно и сегодня же.

Не могу сказать, что Зябиков растрогал меня известием. Прадед, откровенно говоря, был редкостным негодяем, поэтому ни я, ни моя мама – его внучка, не поддерживали с ним отношений уже третий десяток лет.

Я размышлял – ехать или не ехать. Хоть ромашку рви. Портить цветы ради прадеда я не собирался. Поговорил с мамой.

– Как ни крути, а родной человек, – сказала она. – Я не поеду. Не звал, да и не могу. Тяжело мне такую дорогу вынести. Езжай, сынок. Кланяйся от меня. А на могилку, ежели Бог его приберет, венок купи – чтоб все честь по чести.

Назавтра по календарю Первомай. Природа в этом году сочла праздник достойным тепла, и подняла ртутный столбик до отметки – двадцать семь по Цельсию.

Полсуток трястись в душном вагоне я счел второй каторгой. Первой была сама предстоящая встреча: воздать дань родственнику, отметиться, присутствовать… Не будь машины, не поехал бы. А так, восемь часов с ветерком. В конце концов, сменить обстановку тоже иногда нужно.

Позвонил Зябикову, уточнил адрес и варианты подъезда к дому прадеда. Нотариус не стал тратить время на глупые объяснения, прислал точные координаты. Спустя полчаса, под джаз и шум колес, под четкие рекомендации дамочки из навигатора, я выехал на московскую трассу.

Дом в Подмосковье. Массивный кирпичный. Два этажа плюс мансарда. Забор под три метра в высоту. Неплохо устроился старик.

Ворота распахнулись, едва я подъехал. И ни души. Электропривод. Камера на опоре. Кто-то нажал кнопку, и я въехал во двор. Вот так – запросто. Ни "кто такой", ни "зачем прибыл". Без вопросов. Открыли, и все.

На террасе появился бодренький старичок в черном костюме, при галстуке, с кожаной папкой в руке. Улыбнулся. Приветливо так хилой ручонкой помахал: мол, признал, ждет с нетерпеньем. Сначала я решил, что это сам прадед: дурачится старый хрыч – вызвал за семь сотен верст, а сам еще "цыганочку с выходом" легко исполнит.

Оказалось – Зябиков, Вениамин Аркадьевич. Нотариус. Осведомленный господин. Вся информация обо мне у него в карточке: адрес, мобильник, цвет и номер моего "Гольфа". Я не был удивлен: гэбэшник прадед мог легко узнать и цвет моих носков.

Во дворе стояли две машины – полированный до блеска катафалк и открытая полуторка с надгробьем, памятником, венками и прочим церемониальным хламом. Я обратил внимание, что дата смерти уже выбита в граните – завтрашнее число.

Зябиков подходить не торопился. Понятное дело – и возраст преклонный, и очевидное желание взглянуть на мою физиономию не до, а после того как я осмотрюсь. Мы обменялись приветствиями.

– Как у вас тут все спланировано! – я кивнул в сторону спецтехники.

– А вы не особо переживаете о прадедушке, – заметил Зябиков.

В голосе нотариуса, в его улыбочке ясно читался сарказм. С таким выражением детвора потешается над незадачливым сверстником: сообща сочинят небылицу, а после дурачатся над простофилей.

– Но все-таки я здесь, – ответил я. – Ну, не рыдать же мне на самом деле? Вижу, он и сам не особо тронут событием: обо всем распорядился, подготовился. Дату выбить велел.

– Казимир Григорьевич очень щепетилен в вопросах собственных похорон. Завтрашний день расписан до мельчайших деталей. Бюджет спланирован. Все учтено, – невозмутимо отреагировал нотариус. – Взглянуть желаете?

Чванливый зануда, решил я о Зябикове.

Зябиков всем своим видом показывал, что происходящее здесь – норма. Ничего из ряда вон. Я даже подумал, что среди обитателей Подмосковных особняков – обычное дело готовить гранитные глыбы с указанием дня смерти. Загодя! Жить и умирать в полном соответствии с планом и сметой! Но о таком бы говорили. Так нет – молчат. Ведь невозможно, чтоб приелось, я бы знал.

Похоже, здесь театр. Спектакль затеян. Раз навязали роль, так надо бы и мне стать лицедеем, выбрать маску.

– Матч состоится при любой погоде? – примерил я образ бесшабашного провинциала лишенного манер, с дежурным юморком в кармане. – Не опоздал, надеюсь?

Зябиков решил меня добить, но поздно спохватился:

– С этого вопроса обычно начинают.

– Генетика… – Я лишь пожал плечами.

Он понимающе кивнул и благосклонно улыбнулся. Наверное, понял.

– Проходите в дом, Семен Маркович, располагайтесь.

Театр начинается с вешалки, дом Белянина – с дубовых дверей, натертого паркета, монументальной лестницы. Но атмосферу жилища создает не дорогая отделка, а дух его обитателей. Здесь витал скверный дух.

В передней, даже не взглянув в мою сторону, топтался священник. Похоже, это он надымил кадилом и благовоньями. Смрад чуть развеялся, но был еще силен. Батюшка не прекращая шептал и крестился, в глазах его читалась неприязнь, а в намерениях виделось желание скорее убраться из этого места. Зачем он здесь? Злым языкам вроде кляпа?

Спустя минуту возник Зябиков. На блюде он держал полный стограммовый стакан, канапе с семгой и пухленький конверт. Батюшка вылил водку в рот, занюхал рукавом подрясника, взял конверт, не проронив ни слова, быстрым шагом удалился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.