Народный фронт. Феерия с результатом любви

Двадцать Четвертого числа исполняющий обязанности Главврача Виталий Иванович Попченко собрал коллектив психиатрической больницы № 1 города С. и сказал:

– Нам спущена разнарядка создать клиническое отделение Народного Фронта в количестве не менее двадцати восьми человек.

Минутку, но я ведь не объяснил то, что Вас наверняка сразу же больше всего заинтересовало: почему он исполняющий обязанности? А потому, что настоящий наш Главврач подобен Богу: в него все верят, но его никто не видел. Он сидит где-то на третьем административном этаже, пьет чай, смотрит в окно и ничего не делает, потому что он умный человек и знает, что ничего сделать уже нельзя. Раньше я тоже так думал, теперь изменился, но об этом потом. Остальные в нашем отделении уверены, что от него все зависит. Они страдают, обижаются, плачут, просят показать Главврача, чтобы он все решил. И выходит вот этот самый Виталий Иванович Попченко и представляется Главврачом. Он выходит, он обходит палаты, он выслушивает и дает указания. И эти несчастные радуются: думают, он и есть Главврач. Но меня-то не проведешь. Главврач должен быть высокого роста, немного с животом, но не слишком, с короткими черными волосами и пронзительными черными глазами, он должен широко и решительно ходить, говорить твердо, но добросердечно. Со знанием дела. А Попченко – маленький, рыжеватый, конопатый, говорит тихо и сипло, будто всегда простыл, но основная улика того, что он не Главврач, – от него ничего не зависит. Я специально наблюдал: после его обходов ничего не меняется. Абсолютно. Вы можете представить, чтобы после пришествия Бога или его Сына, как это утверждает религия, ничего не изменилось? Нет? И правильно! Какие же еще нужны доказательства того, что Попченко – не Главврач? Не говоря уже о фамилии, которой не может быть у Главврача.

Итак, этот самозванец объявил о создании Народного Фронта. И я…

Наверное, сказываются волнение и отвычка связно излагать свои мысли: я даже не представился! Впрочем, вряд ли это имеет большое значение. Важно не мое имя, а то, что я Центр Вселенной. И это не мания величия, а простая констатация факта. Центр Вселенной находится там, где находится Человек, говорящий или думающий о Вселенной. Из чего следует, что в данный момент он совпадает с психиатрической лечебницей города С., потому что там нахожусь я, а я постоянно думаю о Вселенной. Логика безупречная, не правда ли?

Ведь без Человека никакой Вселенной вообще нет. Если о чем-то никто не думает, не видит, не слышит, если оно само по себе, то его будто и нет. То есть оно есть, но ему все равно, есть оно или нет, большое оно или маленькое, горячее или холодное. Атому наплевать, на сколько частиц он делится и делится ли вообще. А Человек тем и отличается от всего остального, в том числе от Вселенной, что ему не все равно.

Итак, Двадцать Четвертого числа, о чем можно бы и не говорить, потому что, кроме Двадцать Четвертого числа, все остальные числа условны, я ведь попал сюда Двадцать Четвертого числа, и время остановилось, – следовательно, Двадцать Пятое наступит тогда, когда я отсюда выйду. Двадцать Четвертого числа Попченко собрал коллектив врачей в конференц-зале и сделал заявление, о котором я упомянул выше. Я был там в углу, но меня никто не тронул, потому что я глухонемой. Это и есть моя болезнь: я не слышу и не говорю. На самом деле, конечно, я слышу и говорю, но они считают, что я не слышу и не говорю, причем именно в психозном плане, то есть не потому, что оглох и онемел, а потому, что сошел с ума. Я им с самого начала сказал, что они ошибаются:

– Вот же, я же говорю, я слышу, Вы что, не видите?

А они сказали:

– Нет, это Вам только так кажется, что Вы говорите и слышите, на самом деле Вы глухонемой.

– Как же я глухонемой, если я слышу, что Вы мне вот сейчас сказали, что я глухонемой? Вы же ведь это сказали, а не про то, что на улице плохая погода, которая действительно дрянь?

Они сказали:

– Вот видите, Вы пытаетесь говорить про погоду, хотя Вам говорили про другое, Вы симулируете слух, которого у Вас нет, и речь, которой нет тем более.

Я изумился:

– Какое же тем более? А что я сейчас делаю, если не говорю?

– Вы воображаете, что говорите!

– А как же Вы слышите?

– Это Вам кажется, что мы слышим. На самом деле мы ничего не слышим, потому что Вы ничего не говорите.

Тогда я догадался, что это всё отговорки. Взяли меня не за это, а за то, что я Центр Вселенной и от меня все зависит. Они меня взяли, чтобы я не изменил Вселенную к лучшему. Их можно понять. Больше того, я считаю, что они поступили правильно: дай мне волю, так я действительно изменю Вселенную к лучшему – и что им тогда делать? И всем остальным людям? Лучшее – враг Хорошего, значит Хорошее – друг Плохого. Почему? Потому, что враг моего врага – мой друг.

И я согласился, что, действительно, надо меня как-то изолировать. Трудно ведь удержаться самому от изменения Вселенной. Человеку вообще трудно самому отказаться от всего. От вина, курения, денег, работы, обжорства, Женщин и еще 1000 пунктов в алфавитном порядке, которые я бы привел, но Жизнь коротка. Самый легкий способ излечиться от вина, курения, денег, работы, обжорства, Женщин и других 1000 пунктов – изолировать от них Человека. Странно, что это так мало применяется. Я бы за один-два года вылечил всех от всего вредного.

Но даже если бы я слушал, меня бы, наверно, не убрали, потому что у наших врачей нет секретов от больных. Больные, считают они, все равно ничего не понимают, поэтому при них можно говорить что попало. И вести себя как попало: они при нас спокойно переодеваются, флиртуют, обсуждают личные интимные дела.

Правда, точно так же поступают на воле работники и работницы большинства тех учреждений, где толпится чего-то взыскующий народ, из чего следует, что они тоже считают Людей идиотами.

Вернемся к событию. Попченко Виталий Иванович созвал коллектив и сказал:

– Нам спущена разнарядка создать клиническое отделение Народного Фронта в количестве не менее двадцати восьми человек. Кто хочет вступить в Народный Фронт, поднимите руки!

Конечно, на моем месте любой бы другой больной Человек не понял бы Попченко. Что такое «спущена разнарядка»? Абсолютно бессмысленное выражение. Но я умею отделять главное от второстепенного. Я просто отбросил эти слова и сконцентрировался на других: «создать Народный Фронт». Мне эти слова понравились. Слово «Народ» твердое, крепкое, простое. Слово «Фронт» тоже твердое, крепкое, простое. Они идеально подходят друг к другу. К тому же, в отличие от врачей, ум которых стиснут и зажат профессией, я своим свободным, ничем не стиснутым умом сразу понял гениальность идеи создания этого Фронта. Как известно, Власть в нашей стране – Враг народа. Но она не дура, чтобы этого не понимать. До известного предела это даже нужно и выгодно, потому что Народ сам плохо понимает, чего он хочет. Но наступает момент, когда Народ перестает вообще чего-либо хотеть и понимать. Это опасно, он может перестать создавать Материальные Ценности, без которых, несмотря на первичность Духовных, никуда не денешься и без которых может прийти конец самой Власти. Выхода три:

– Власть объединяется с Народом, и они вместе творят Будущее, какое им по силам и какое им представляется хорошим (хотя я, конечно, знаю, что это очередное заблуждение).

– Власть усиливает свою власть, принуждая Народ продолжать создавать Материальные Ценности. Но Народ сейчас настроен на пассивное сопротивление, этим его уже не возьмешь.

3. Власть, не имея мужества и способностей уничтожить сама себя, призывает Народ объединиться, чтобы он ее уничтожил со стороны. Это похоже на то, как человек, захотевший покончить свою опостылевшую жизнь самоубийством, не может этого сделать и просит сделать это другого.

Третий вариант и был выбран. И это гениально. Разрозненные группы, т. е. фронты, противостояли друг другу. Лучший способ избавиться от противостояния – объединить их в один. Но ведь если Фронт, значит – война. А с кем? Внешний враг исключен, потому что Россия своими фатальными победами в мировых войнах навсегда деморализовала мир тем, что:

– Проигравшая сторона оказывалась очень скоро в выигрышном положении и получала мощный толчок к развитию. Германия, Япония.

– Победившая сторона попадала, наоборот, в положение тяжелое, из которого фактически до сих пор не может выбраться.

– Ergo, т. е. следовательно, как говорит латынь, которую я изучал в университете на факультете иностранных языков (английский) с тем, чтобы зарабатывать, сопровождая на английском языке иностранных туристов, но они к нам почему-то не начали ездить, несмотря на новые времена, редкий случай, когда мой социальный прогноз не сбылся, поэтому мне пришлось переквалифицироваться на аккордеон, по классу которого закончил когда-то музыкальную школу, я стал аниматором, то есть, говоря по-старому, массовиком-затейником на различных мероприятиях, хотя, к сожалению, мероприяторы все больше предпочитают живым музыкантам и живой музыке бездушные проигрывающие устройства. Ergo, получается – если нападать на Россию, то только с целью проиграть (победа ведь не принесет выгоды!), но этого никому не хочется.

Внешний враг исключен. Внутри страны у Народа два врага – Власть и он сам. Но себя он сам и так уничтожает без всякой войны, значит, все-таки это война против Власти, она готовит самосвержение, но врачи своим косным разумом никак не могли это осознать. Они начали задавать вопросы: нужно ли платить взносы, нужно ли получать удостоверения, нужно ли где-то расписываться?

А Катюшина Ольга Олеговна спросила: не шутка ли все это?

Она сама склонна пошутить, в том числе с больными. Например, когда она остается на дежурстве в нашем отделении, состоящем из единственной, но большой палаты, где четырнадцать коек в два ряда, когда ей скучно, Ольга Олеговна входит и говорит:

– Ну, кто хочет шоколадку?

Все, конечно, знают, что никакого шоколада нам никогда не давали и не дадут. Сахар мы получаем только в виде сахара, извините за смысловую тавтологию. Правда, разрешены передачи, и некоторым передают тот же шоколад и даже варенье, переложив его из стеклянной посуды в местную пластиковую, потому что в стеклянной нам нельзя, хотя есть у нас такой Саломодин, бывший грузчик с сильными руками, он умудрился порвать пластиковый контейнер и порезать себе пальцы, но что делать, не в бумажной же посуде все держать, – да и бумагой можно зарезаться до смерти, такой случай, мне рассказывали, тоже был, обычным листком бумаги человек сумел перерезать сам себе сонную Артерию.

Обязательно находится два-три глупца, которые, хихикая, бегут к Ольге Олеговне за шоколадом, выстраиваются в очередь и даже иногда дерутся. Но вместо шоколада натыкаются на шутливый кукиш Ольги Олеговны, сложенный из ее, к слову сказать, довольно красивых пальцев.

Она смеется, а больные обижаются, кто-то плачет, а кто-то начинает гневаться, но тут является огромный санитар Ленечка, хотя Ольга Олеговна и сама, без всякого санитара, может любого удушить двумя своими чудесными пальцами, как она часто говорит, показывая, как она это сделает, и все верят.

Я прекрасно знаю, что трюки Ольги Олеговны обман, однако тоже иногда подхожу за шоколадом. Почему я это делаю? Объясню.

1. Если Ольга Олеговна считает это унижением, я показываю тем самым, что Центр Вселенной унизить невозможно.

2. Я верю в Человека и надеюсь, что рано или поздно в Ольге Олеговне проснется Совесть и она все-таки даст настоящий шоколад.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.