Башня. Книга третья

Впервые за всё время присутствия Спутников в жизни Татьяны, (то есть практически с первого дня!), за несколько десятилетий, по крайней мере, за полтора последних десятилетия, когда Спутники объявились и назвались, Татьяне предоставили отпуск. В несколько месяцев длиной. Сразу после того, как Татьяна навестила Братьев Сомати и Марию, которые сообщили ей, что вскоре наступит время, когда она должна будет укрыться в месте, уже ей уготованном. А пока может отдыхать.

Умучившаяся до последней степени, Татьяна отдыхала, насколько это было возможно. Потому что Спутники, конечно же, оставались рядом и продолжали что-то с ней делать. Но Татьяна не спрашивала, что они делают, почему и зачем, а решила, что будет отдыхать на всю катушку. Несмотря ни на что и даже вопреки всему, что отдыху мешает! – как любил выражаться земной её духовный отец.

И отдыхать ей настолько понравилось, что потом, когда её стали снова принуждать к работе, она отказывалась всеми возможными и невозможными способами. Конечно, отпуск этот был весьма сомнительным, потому что хотя Татьяна не работала в ином измерении, зато с ней проводились всевозможные манипуляции постоянно и безостановочно. Что, надо честно признать, нередко вызывало с её стороны очень активное употребление ненормативной лексики. Больно же!

– И что же вы делаете со мной? И зачем?

– Преобразуем твоё физическое тело.

– Зачем?

– Вскоре ты должна будешь укрыться, как тебе уже сообщали, ибо наступают решительные, предсказанные времена.

– Куда укрыться?

– Вот это правильный вопрос. Но ответ тебя удивит: ты ведь имела в виду географическое перемещение, в земной плоскости?

– Ну да.

– Перемещение же будет в иное измерение.

– Это понимать, что я умру?

– Вовсе нет. Твоя физическая жизнь продлится, хотя местонахождение в этом мире довольно сильно переменится, активная же деятельность тоже будет продолжаться, только в ином мире. В том, где в основном живут просветлённые труженики Сил Света. Где и ты уже имеешь жилище, в которое, наконец, откроешь и дверь. И возможности твои станут совсем иными.

– А именно?

– Сильно увеличится твоя сила и все твои возможности. Как и зачем, мы тебе постепенно будем рассказывать. Ты будешь постоянно пребывать в ином измерении, появляясь в земном мире только для того, чтобы выполнить какое-то действие. Точно так же, как Мария.

– То есть Мария живёт не на Земле?

– Конечно, она живёт на Земле. Но не только, не всё время. Вспомни, как ты была удивлена, оказавшись впервые у неё на дне рождения.

Дворец, в котором она принимала гостей, тебя восхитил ведь? Особенно на фоне твоих представлений о том, что Мария-де живёт чуть ли не в медвежьей берлоге и настоящего, то есть привычного, человеческого дома не имеет. Более того, ты полагала, что она в нормальном человеческом доме если и бывала, то крайне редко. И ей, вероятнее всего, а обычном доме или квартире было сильно не по себе.

– А с кем же я тогда дружу?

– Разве я такое думала? Не помню, чтобы я говорила что-либо подобное о ней.

– Ты забываешь, что и мысль есть слово. А мы, уж так вышло, даже не оформленную в слова, то есть тобой самой мысль не осознанную, воспринимаем очень чётко. И не только мы, кстати.

– Нижние тоже?

– Увы.

– Так что вы хотели мне объяснить про Марию?

– Для истинного разумения того, кто она есть, как и где живёт, каковы её задачи на земле нужен не только интеллект, но и большое сердце в человеке. То есть способность любить. Жить по закону Божественной любви. К сожалению, многие о себе даже не подозревают, что не умеют любить. Посему любой, самый скудный объём информации о человеке или явлении, которые обывателю кажутся странными, обычно вызывают массу, так сказать перегибов, в том числе и разнообразных спекуляций на этой информации.

– Ещё бы!

– Итак, то великолепное здание, которое ты сочла, из земных привычных понятий исходя, дворцом, является почти рядовым домом в нашем мире. Единственное его отличие от других домов нашего измерения только в том, что он напрямую связан с земным миром. То есть имеет дверь, через которую легко, как в другое помещение, можно перейти из одного мира в другой.

Кстати, помнишь нашу первую встречу?

– Ещё бы мне её не помнить!

– Это не в доме у твоего друга Сергея и не твоём доме существовала изначально такая дверь. А была нами, так сказать, достроена при реконструкции смежных (в измерениях смежных) квартир.

Впрочем, таких межпространственных дверей есть много в наших домах. И очень многие наши граждане всемерно и постоянно помогают землянам не скатиться в ад ещё при земной жизни. Особенно в этой помощи преуспевают в православных странах, где много молитвенников: было, есть и будет. Где крепка вера во Христа, где главными являются нравственные категории, там люди априори более защищённые от нападений тьмы.. Но помощников много во всех странах. Так что жить одновременно на, так сказать, два дома, приходится очень многим.

Представить себе подобную жизнь Татьяна могла, в общем, довольно легко. Но не для себя же!

– А зачем же мы, по-твоему, постоянно занимаемся твоим физическим телом? Ты абсолютно неправа, считая, особенно в моменты, когда испытываешь физическую боль, что мы просто развлекаемся, устраивая тебе пытки и глядя, как ты страдаешь. Ты вовсе не подопытный кролик, потому что на кроликах пробуют новое, а процедуры, совершаемые с твоим телом, опробованы тысячелетия назад и многократно применяются для подготовки новых тружеников Сил Света! Мы именно преобразуем твоё тело так, чтобы ты могла с равным успехом пребывать как в своём привычном мире, так и в нашем. И легко переходить из одного в другой.

– Но зачем?

– Настанет день, очень, слишком скоро настанет, и ты всё узнаешь.

– Знаю я ваше «скоро!» – проворчала Татьяна. – Вы бы хоть употребляли термины в моём понимании. А то ваше «скоро» бывает равно земному году! А то и нескольким! Конечно, в отношении к возрасту мироздания – это семечки, но зато для меня срок, который вами считается мизерным – очень ощутимый период времени!

Так что когда, наконец, Спутники начали требовать от Татьяны какой-то деятельности, решив, что пора ей прекращать баклуши бить, когда начали постоянно твердить, что отпуск её, дескать, чересчур затянулся, она вовсе не спешила эту деятельность возобновлять. Память о том, во что ей эта деятельность обычно обходилась, была слишком ярка и свежа…

Видя, что Татьяна опять объявила забастовку и убедившись, что она упорно не желает внимать вразумлениям и возвращаться к активной деятельности, вскоре Спутники сделали вид, что именно такого развития событий и ожидали. (А, может, и ожидали?)

Переждав несколько дней, они нежными и сладкими, как у сирен, голосами начали звать Татьяну… в гости!

– Вздумали тоже, в гости! – возмутилась Татьяна. – Мало того, что вы тут круглые сутки, чуть ли не с дня моего рождения, что постоянно и всегда караулите меня, как какого-то острожника, причём вас тут тьма, и я ещё должна в гости к вам ходить?!!

– Мы просим тебя!

Лучше пропустить все те пласты разнообразных возражений, которыми Татьяна пыталась отказаться, раз и навсегда отклонить приглашение, неизвестно чем (или, наоборот, прекрасно известно?) для Татьяны чреватое. Факт – Татьяна яростно отказывалась двигаться с места.

Ведь в её взаимоотношениях со Спутниками ничего не изменилось и ей, несомненно, чтобы сделать хотя бы шаг в их измерении, пришлось бы снова взламывать все те бастионы и укрепления, в которые её постоянно замуровывали. Это трудно, граждане! До такой степени трудно, что все прошлые выходы Татьяны из кокона, в котором она неизменно оказывалась наутро, оставили в ней стойкое яростное отвращение к любому предложению пошевелиться.

– Но ты должна!

– Интересно, а вы мне должны хоть что-нибудь? Взамен употреблённой на свой вкус моей жизни? Ведь я же не жила, как нормальные люди живут! Никогда не жила! Я даже читала не то, как правило, и не тех, кого читала бы по своему выбору. Конечно, на подбор вами авторов для моего чтения я пожаловаться не могу, авторы, в подавляющем большинстве, прекрасные, но я до них, быть может, пришла бы в иное время и испытывала бы что-нибудь иное. Ведь посмейте только утверждать, что не руководите моими эмоциями!!!

Спутники промолчали. А что они могли сказать, когда факт налицо: и плакала, и смеялась Татьяна всю жизнь исключительно по их произволу. Иногда настолько явно по их произволу, что только после того, как, заметив, что из неё в прямом смысле давят слезу, она возмущалась и просила прекратить. А ведь по естеству своему она была далеко не плаксивой, а если и пускала слезу, то одну-две. Рыдать же ей за всю жизнь пришлось всего несколько раз и по очень серьёзным поводам – из-за смерти дорогих людей.

Спутники точно так же, как плакать, принуждали её и смеяться. Хотя она и без того не была обделена чувством юмора и во дни далёкой юности была та ещё хохотушка. А тут лишь после настойчивых просьб она переставала, например, смеяться, хотя ничего смешного не видела. Просто интересно, а бывали ли случаи, когда конвойный не успевал, что называется, нажать кнопку?

– Сколько угодно.

Надо ли говорить, что Спутники победили и Татьяна перестала сопротивляться приглашению. А это, кстати, вовсе не то же самое, что приглашение принять.

Конечно, силы были изначально неравны: на неё одну приходились сотни! Сколько бы не сопротивлялась Татьяна, в нужный момент Спутники делали что-то такое, после чего она становилась послушной, как новорожденный ягнёнок. И против собственной воли, против своих же решений стоять насмерть, делала, пусть и с тяжким стоном – потому что больно же! – всё, чего требовали Спутники. И продолжая считать дикой нелепостью необходимость ходить в гости к тем, кто у тебя и так, по примеру пресловутой тёти, навеки поселился, она покорно и смиренно отправилась невесть куда, дав руку Спутнику.

В единый миг она обнаружила себя уже в их мире. Она и ещё многие люди стояли на какой-то сцене, на возвышении (примерно на высоте пятиэтажного старинного дома, то есть метров двадцати пяти). Татьяна, поняв, где находится и что перед ней, потрясённо воззрилась на толпу, далеко внизу собравшуюся, причём стоя на очень высоком месте, Татьяна так и не увидела толпе этой края: до самого горизонта, и даже, кажется, за ним, во всех буквально направлениях – головы и головы…

Увидев Татьяну, толпа взорвалась ликованием.

– Кто это?

– Это те, кто будет сопутствовать вам.

– Кому нам? Сопутствовать в чём?

Спутники сказали, но Татьяна не поверила. А она здесь при чём? Разве ей место в ТАКОЙ свите?

Пожав плечами (помянув, естественно, одного из своих любимых писателей: всё когда-нибудь разъясняется), Татьяна, по совету Спутников, взлетела и сделала пару-тройку больших кругов над толпой, раскрыв перед этим центры энергии разума и сердца. Свет, кстати, излился такой при этом, что Татьяна сама прикрыла глаза.

– Ты всё меньше Татьяна и всё больше Звента, – сказали ей вслед Спутники. – И эти люди не Татьяну ждали, а Звенту, конечно же.

Паря всё расширяющимися кругами над толпой, Татьяна убедилась, что горизонт вовсе не был границей этого человеческого океана. Ей даже пришла в голову странная мысль, что если сделать виток вокруг Земли, то, вполне возможно, толпа так же плотно стоит по всей окружности планеты. По всей поверхности стоит.

– Конечно, стоит! – сказали Спутники. – Ты просто не представляешь себе количество тружеников Сил Света. Просто не представляешь силы Господа Твоего и того, сколько у Него воинов!

– Но ведь вы сколько раз заявляли, что нас очень мало!

– Работников, трудящихся на земле именно в это время мало. А мы и не отрицаем этого грустного факта. Здесь же собраны работники всех времён и народов…

Сразу же после этого Татьяна перестала участвовать в процессе. То есть та её часть, которая была Звентой, продолжала действовать в ином мире, а она, земная Татьяна, мгновенно вернулась в обычный свой облик и занялась привычными земными делами с таким спокойствием, словно не была ещё миг назад совсем в ином месте и мире. И только через некоторое время осознала это. Что её выставили, как нашкодившую школьницу. Не в первый, впрочем, раз.

Но она никогда не возражала, чтоб выставили. Это было, пожалуй, единственное действие Спутников, на которое Татьяна не обиделась ни разу. Более того, она многократно предлагала Спутникам выставить её совсем. Полностью. Окончательно и бесповоротно. Увы.

Кто обладает фантазией, пусть представит себе состояние полного и тотального над собой контроля. Любой желающий, попробовав проследить подробно один день своей жизни и представить, что ни одна секунда этого дня не прошла без присутствия довольно внушительного количества свидетелей, которые так активно командуют тобой, что, похоже, ты вполне можешь отключить свою мозговую деятельность… Причём никаких тайн, никаких секретов, никаких интимных минут, никакого уединения: как вам это понравится, а? Делать абсолютно всё – без исключения! – на глазах у пары сотен зрителей?

Назавтра всё повторилось. Та часть действий, по крайней мере, повторилась, когда её настойчиво побуждали двигаться, она столь же упорно отказывалась, наконец, она сдавалась, отправлялась «в гости» и оказывалась не только не в гостях, но в центре каких-то событий. Потом что-то происходило и как только эти события начинали активно развиваться, она немедленно возвращалась. Одновременно оставаясь там и продолжая участвовать в происходящем.

Это было не самое приятное понимание: сначала, уступив на несколько минут давлению Спутников, перешагивать в иное измерение, буквально несколько мгновений присутствовать где-то и, точно так же против собственного желания, оказываться выброшенной в это измерение. Каждый раз, поспособствовав Звенте начать действовать и сопредельном измерении, она оказывалась вдруг вполне земной, земными делами занятой Татьяной и только через несколько десятков минут понимала, что Звента-то продолжает где-то быть и что-то в том ином месте делать.

Но Татьяна на подобный расклад не обижалась. Земной ей, наоборот, всё время было непередаваемо обидно, что вся её жизнь не просто пошла коту под хвост, но и всякую секунду неотрывно контролируется Спутниками и никогда не сможет идти так, как идёт она у всех прочих представителей человечества. Ни в каком аспекте она не могла устроить своей жизни так, как ей хотелось, но всегда всё решалось без её участия и целью имело только одно: вынудить её делать всё, благодаря чему она окажется хотя бы низшей квалификации работником Света.

Не только общаться с людьми, которые ей нравились, но даже в плане заработать на существование она полностью зависела от Спутников. Все её попытки и титанические усилия переломить ситуацию успеха не имели. Если Спутники заявляли, что работать в этой организации Татьяна не будет, будьте уверены, её на работу не принимали!

– Но мне же нужны деньги! Хотя бы сколько-нибудь? Ведь когда я еду «зайцем», вы первые совестите меня за безбилетный проезд так, что и бензопила «Дружба» позавидует! А «где деньги, Зин?»

– Что ты цитируешь Высоцкого, просто замечательно. Но на проезд у тебя ведь есть?

– Но тогда на что я куплю хлеб?

– Твоё пропитание – наша забота!

– Если б я рассчитывала на пропитание от вас в прямом смысле, я бы давно с голоду умерла!

– Не умерла бы. И ты это прекрасно знаешь…

В общем, сопротивление Татьяны, постоянное, упорное и, казалось бы, совершенно непреодолимое, продолжалось, хотя она заранее была уверена в полной обречённости всех подобных попыток. Но знать, что ты не можешь сделать самостоятельно хотя бы один шаг…

Но должны же были они понимать, что невозможность укрыться от чужих глаз весьма мучительна для любого живого существа.

– Мы понимаем, конечно.

– Так почему следите за мной непрерывно?

– «Следят», как выразилась, не только за тобой, но за всеми абсолютно людьми. Прямо от только что родившегося младенца и вплоть до момента, когда человеческая душа будет, согласно деяниям прожитой жизни, либо в Верхние Обители, либо в Нижние уровни.

И мы хотим, что люди эту простую истину не просто знали (хотя многие её просто-напросто отвергают, но чтобы об этом помнили столь же постоянно, сколь постоянны те, кто наблюдает за ними. А это делаем не только мы. Но и нижние.

Татьяна промолчала. Это их упование, похоже, не сбудется никогда. Человеческий мозг так устроен, что отторгает неприятную информацию, старается забыть о ней как можно лучше. То, что информация продолжает существовать, ничего не меняет.

Но у Татьяны такой чудесной возможности – отторгнуть и забыть факт «слежки» – не было. Пришлось изыскивать какие-то вразумительные объяснения, зачем им это надо. И, наконец, в один прекрасный день её просто-таки осенило (уж не с подачи ли Спутников?):

– Граждане, уж не побуждаете ли вы меня, на фоне полного, тотального, круглосуточного за мной контроля, к этому сопротивлению? Ведь это же надо быть такой тупицей (которая постоянно хвастается исключительными аналитико-логическими способностями!), что, имея такой вопиющий перед глазами факт, как ваше повсеместное и вечное присутствие, не учесть его в целом сонме умозаключений!

Спутники промолчали, что, как общеизвестно, является полным подтверждением предположения.

– А зачем вам это надо?

Они ответили, повергнув Татьяну в шок. В который уже раз?

– Мы принуждаем тебя к такому поведению, например, к курению табака, или, иногда, к выпивке, или к поеданию мясных продуктов, или к иным действиям, от которых прежде требовали полного отказа, именно потому, что на данном этапе подготовки ты должна пройти процедуры, в результате которых избавишься от всех дурных привычек, а вместе с тобой от них избавится и человечество.

Кто в здравом уме и ясной памяти не пришёл бы к выводу, что он – подопытный кролик? Сначала прививают чуму, а потом лечат от неё? Дабы на основе получившихся в организме жидкостей производить лекарство для прочих болящих чумой? А если у них не получится?

Осталось выяснить, долго ли это ещё будет продолжаться. Потому что процедуры были крайне неприятными, причём это самое мягкое из определений, которые могли бы описать испытываемые Татьяной непередаваемые ощущения. Интересно, они когда-нибудь закончатся, эти процедуры или будут длиться вечно?

– До Второго Пришествия Господня. Почти перед этим важнейшим для мироздания Событием процедуры закончатся, чтобы ты смогла повлиять на человечество окончательно.

– Пытаешься убедить меня, что я и сейчас на это пресловутое человечество влияю? И именно для этого постоянно подвергаюсь вашим манипуляциям? Ведь честное слово, если б не вы, я, вероятнее всего, даже не начинала бы заниматься многим из того, чем вынужденно занималась. Я до сих пор помню, как после первого сеанса курения пару часов висела над унитазом, выворачиваясь наружу… А многие другие случаи, когда меня тошнило с той же силой в прямом и переносном смысле!.. Так что, если б не ваша настойчивость, вряд ли я добровольно продолжила бы это самоистязание!

– Конечно, всё с тобой происходящее делается по плану и с конкретной целью. Как только ты прекращаешь сопротивляться определённой нашей просьбе, в то же мгновение массы людей, мысли, например, не допускавших о присутствии в их жизни Бога, вдруг понимают, что Бог не просто существует, а что этот факт достоверно известен человечеству от начала времён, но и что именно ему, любому конкретному человеку, Бог крайне необходим ежесекундно. Потому что все те моральные категории (и их воплощение в реальной жизни), которые человечество считает категориями Добра, и есть проявление Бога на земном уровне. И что жить в этих категориях, то есть сознательно создавать то, чего люди требуют, чего ждут в ответ, направляя Любовь, Радость, Добро на других, жаждая самим получать их от окружающих, гораздо лучше, чем злобствовать и завидовать… То есть: жить в Боге естественно и прекрасно, жить вне его трудно и черно…

Точно так же, если ты, хоть на полчаса, запаздываешь, сопротивляясь, нашим подталкиваниям пойти на перекур, вместе с тобой миллионы землян не идут на перекур. Пусть даже не синхронно по времени, но полчаса чистого воздуха им обеспечено. Сумеешь когда-нибудь устоять нашему давлению и не открыть новую пачку сигарет, человечество бросит курить…

Так что поднимайся, тебе пора.

На это приглашение Татьяна не возражала и никаких вопросов не задавала, а молча приняла руку Спутника и взлетела.

В этот раз она, в полном почему-то одиночестве, оказалась на возвышении, весьма похожем на башенку, стоящем посреди огромного огороженного пространства. Было непонятно, что это за пространство, но первое же сравнение, просившееся на язык – концлагерь. Но без малейших даже намёков на хоть какие-нибудь захудалые бараки. Пустая огороженная земля. И без толку и смысла бродящие туда-сюда фигуры.

Татьяна удивлённо смотрела, как в этой очень просторной загородке, словно отупевшие от жары бараны, бродили, исключительно почему-то в одиночестве, некие тёмные (в смысле цветовой гаммы) личности.

– Где это мы? И кто эти люди?

– Считай, что в аду. На одном из его уровней. А обитатели его – как раз те, кто всегда рядился в атеисты, в тоги так называемых учёных. Это те, кто отвергал Бога, кто всякое своё страдание ставил Богу в вину, а не себе, кто ненавидел всякого ближнего своего… То есть те, кого называют человеко- и Богоненавистниками.

Татьяна, нет, Звента, взлетела и легко опустилась рядом с одним таким гражданином, который только что бросил с жуткой яростью какой-то маленький предмет на землю и начал его топтать с такой яростью, что даже пена на губах выступила.

– Постой, брат! – сказала Звента, – дай-ка мне то, что ты бросил на землю.

Человек, казалось бы, невменяемый, Звенту услышал, тем не менее. И послушался, хотя даже не взглянул на неё, да и вообще головы не повернул. Он поднял предмет, похожий на бутон цветка, на большой медальон, но закрытый наглухо. Звента положила этот предмет на ладонь, дунула на него и «бутон» раскрылся. В нём лежало нечто, похожее на драгоценности. Человек недоверчиво посмотрел на раскрытый медальон, на содержавшие в нём камешки, потом резко схватил их и сказал:

– Я был уверен, что у меня их украли.

– На свете гораздо меньше воров, чем мы привыкли думать… – мягко сказала Звента. – Очень многие вещи люди просто теряют, но ведь чтобы признать факт потери, надо признать факт собственной рассеянности. Люди, увы, не любят самокритики. Ведь ты просто забыл, что спрятал кольца в эту шкатулочку! А потом забыл, как она открывается… Ты расстроен только этим? Почему же ты не помолился о помощи?

– Я не молюсь. Я не люблю Бога.

– Почему?

– Он злой!

– Разве?

– Да, очень. Если я расскажу тебе свою жизнь, состоящую из сплошных мук, ты поверишь мне.

– Расскажи. Но тебе никогда не приходила мысль, что, может, не столько сами по себе муки были столь непереносимы, сколько твоё отношение к событиям не давало тебе никогда радоваться?

Человек задумался. И, начав рассказывать Звенте свою биографию, вдруг понял, что, действительно, очень много было в его жизни событий, от которых другие люди испытывают большое счастье, но он, человек этот, просто не умел радоваться. Не любил никого.

– Вот видишь, стоить поглядеть с новой точки зрения, как факты освещаются иначе. Вероятно, что если ты разберешься подобным образом со всей своей жизнью, с каждым отношением с другими людьми, со всеми своими мыслями, ты обязательно поймёшь, что не совсем прав был, обвиняя Бога в плохом к тебе отношении. Попроси у Него прощения, Он простит. Потому что Он есть Любовь.

Но человек, потрясённый открывшимися горизонтами мышления, похоже, Звенту даже не дослушал и не понял до конца. Потому что уже сидел в пыли этого безразмерного плаца и напряжённо думал.