А вот парень, наверное, подмастерье, опасливо и брезгливо поглядывал на вампира, словно тот прокажённый.
– Жив ещё, старый упыряка, – усмехнулся страж и показал на кучу железа. – Бомжей кто-то мочить начал. Уголовный мир пожимает плечами, местные говорят, не человека видели, нечисть. Я тут про тебя вспомнил, подал запрос, мне согласовали.
– Покусанный? – радостно осведомился Василий, достав из внутреннего кармана смартфон.
– В том-то и дело, что нет. Забитый тупым предметом насмерть. Но знаешь, словно сейфом били. И ни следов машин на въезде, ни следов волочения чего-то тяжёлого нет.
– Разберёмся, – самодовольно выкрикнул Василий, вернувшись к нашей машине.
Он достал из задней двери большую штуку, словно кувшин, прицепленный к кресту. И на концах тоже по маленькому крестику. Стоило ему нажать на какую-то кнопку, как эта чудесная вещь сразу зажужжала и взлетела, неподвижно замерев над нашими головами.
– Квадрик готов, – пояснил упырь, а потом махнул рукой в сторону лесочка, расположенного за кучей железа.
Но стоило нам сделать несколько шагов, как на площадку въехала ещё одна машина. Большая, ярко разукрашенная.
Увидев её, Василий изменился в лице и зло начал цедить бранные слова через зубы.
– Опять эти сучки.
Дверь яркой машины распахнулась, и на землю спрыгнула Соколина.
– Это наш тролль! – закричала она, доставая с сидения небольшую вещицу.
«Пистолет-пулемёт», – прошептал толмач.
– С какого перепуга он твой?! – завозмущался в ответ Василий, показав рукой на стража. – Мы по полицейскому вызову!
– У нас заказ от муниципалитета! – сразу начав тыкать смартфоном упырю в лицо, заголосила девушка.
А из яркой машины вышли высокая тёмненькая Стекляника и бледная Несмеяна, у которой на лице была белая маска. Позже рядом оказался маг Дима. Он остановился немного в стороне, не желая вмешиваться в перепалку.
Странным было другое. Я каким-то неведомым чутьём знал, что Дима – чародей, Стекляника тоже колдунья. От Соколины тянуло как от древних сущностей, но нечистью она не была, а вот Несмеяна – нелюдь. Не знаю, что за чутьё такое, но понимание вещей было естественным, как если на запах шишку сосновую от яблока с закрытыми глазами отличить – пахнут по-разному.
– Я тоже не на вольном поиске и я – первый! – возмущался Василий.
– Да ты с ним не сладишь! Сил маловато! – кричала девушка.
Я вздохнул и поглядел на скривившегося Стража. Глупо всё это. Нет, чтоб сообща, а она свару затеяли. Придётся брать всё в свои древние руки.
С такими мыслями я подошёл к Диме и протянул ладонь, а потом кивком головы показал в сторону кучи железа.
– Пусть лаятся, аки псы. Настоящим воинам недосуг это. Пойдём, сами уладим.
Тот коротко глянул на девушек, потом на лесок, и снова на девок.
– Я на подхвате. Сумма пополам.
– Идёт, – с ухмылкой ответил я. – С этими делиться будешь?
– Доход всегда между группами делится, не между одиночками, – усмехнулся Дмитрий в ответ.
– А я этого снимахаря хочу без копейки разок оставить.
– Кого? – не понял чародей.
– Ну. Он всё норовит снимать чего-то с квадрокоптера, то ли бельё высохшее, то ли котят.
Дима усмехнулся, а я поглядел на Несмеяну. Уж коли она нечисть, тоже должна быть заодно. Не зря же мне шептали «Не забывай». Перед внутренним взором промелькнули лесные твари и боги. Наверное, это отразилось в моих глазах, но бледная девушка вздрогнула и попятилась. Я только сейчас заметил, что у неё глаза блёкло-зелёные и зрачки узкие, змеиные.
– За мной, – проронил я, надеясь, что это будет выглядеть, как княжеский призыв, а не грубость.
Девушка быстро глянула на подружек и кивнула, подхватив длинное ружьё, и мы втроём направились в лес.
– Ярик?
– Несмеяшка? – почти одновременно нас окликнули сзади.
Я остановился и повернулся.
– Был я Царьграде. Так же там людьми торговали. Этот сдохнет скоро, за него медяк. Эта подстилка красивая, но не понимает языка, хотя ей же не языком работать, половину золотого. А это мастеровой, за него три коровы отдам. Так и вы тролля делите, словно торгаши. Смотреть тошно. А меж тем люди гибнут.
Упырь рукой провёл по лицу, мол, глупец. А Соколина упёрла руке в боки и начала возмущаться.
– Ты откуда такой борзый выполз? Из деревни Семидырки?
Я насупился и пошёл в сторону девушки. В ушах гулко застучало сердце.
– Ярик, Ярик, не надо! – как в бочке слышался голос Василия.
А мир померк, уходя в бездну мрака, где на чёрном небе сияет яхонтовыми космами смолянисто-чёрное солнце. Оно словно в бесконечном затмении было.
– Не подходи! – закричала Соколина и выставила вперёд пистолет-пулемёт.
Я неспешно схватил девушку за запястье и поднял над землёй.
– Отпусти! – завопила она.
В воздухе раздалось частое-частое «тра-та-та-та». А я сделал несколько шагов со своей нетяжёлой ношей, а потом взял охотницу за грудки и прижал к машине.
– Я выполз из тысячи лет мрака, – сорвалось с моих губ утробное рычание, а в стекле отразилось тёмное, словно из свинца отлитое лицо и совершенно чёрные глаза без зрачков.
Немного поглядев в своё отражение, я сделал глубокий вздох и выпустил жертву. Та упала на колени и начала тереть запястье. Мир вокруг снова приобрёл краски, а в стекле снова был настоящий я.
– Блин, синяк будет. Маугли, нахрен, потусторонний, – протянула она, а я подал руку, дабы помочь встать, но девушка смерила меня недовольным взглядом и поднялась с земли сама. – Иди нафиг. И иди вали этого урода, раз такой отмороженный. А я погляжу, как он твои кишки по траве размажет.
Я повернулся и прошёл мимо раскрывшего рот Василия к лесу. Два стражника, держа пистолеты в руках и хмуро глядя на меня, отошли в сторону. Стекляника держала в руке небольшой огненный шар. Но как-то неуверенно держала, словно не знала, поможет это, или нужно средство посильнее. На лице Димы отражалось любопытство, а вот Несмеяна просто светилась восхищением.
– Княжич, – услышал я свистящий шёпот, когда прошёл мимо неё.
