Первая тень

Глава 1

Погруженный в сон город казался непривычно тихим и спокойным. Укутанные во мрак улочки и подворотни безлюдны, а луна и звёзды прикрыты лёгкой дымкой, пропускающей лишь слабый и рассеянный свет. Прекрасная ночь. В тени высокой, увитой плющом ограды из камня, я был совершенно невидим человеческому глазу.

Досадно, что по ту сторону ограды меня могли поджидать не только люди. Где-то там, в ночном безмолвии и прохладе резвилась свора матёрых волкодавов, с вечера выпущенная псарём. Не из добрых побуждений, а чтобы такие как я не чувствовали себя слишком вольготно на чужой территории. А охранные чары? Стоит ненароком коснуться замка на зачарованной двери, как разносится призыв для стражников со всей округи. И хорошо, если чары окажутся всего лишь сигнальными – встречаются такие, что могут испепелить непрошеного гостя на месте.

Я не жалуюсь – будь моя работа слишком простой, никто не стал бы платить за неё такие деньги. Парадоксально, но чем старательнее богатеи охраняют своё добро, тем более востребованными становятся профессионалы вроде меня. В последнее время гильдия теней завалена денежными подрядами, а значит, без заработка я не останусь.

Нынешний подряд не отличался ничем особенным. Заказчику требовался предмет, по недоразумению хранящийся в доме Урупа-менялы, известному как своим несметным богатством, так и своей неумеренной жадностью. Исправить недоразумение гильдия поручила мне, посулив две трети от стоимости подряда – стандартную долю тени.

Сказано – сделано. Время кражи было выбрано не случайно: как раз сейчас псарь должен задать зверям корм. Запах мой им знаком, но рисковать в таком вопросе нельзя. Теперь необходимо осторожно разведать, нет ли излишне бдительных стражей в этой части сада. После – быстрое и бесшумное проникновение. А уж перелезть через стену ловкачу вроде меня не составило никакого труда, как и проскользнуть через сад незамеченным.

Как водится, охрана обделяла своим вниманием самые неудобные и неочевидные места проникновения, будто рассчитывают, что вор пойдет на ограбление прямо через парадный вход. Иногда эта косность мышления удивляет меня. Приятно удивляет, само собой.

Вот и нужное место. Здесь сад не примыкает к стене дома; его ограничивает каменистая дорожка, вьющаяся вокруг крытой веранды, круглого колодца с воротом и одинокой ели, по чьей-то причуде оставленной расти среди камней. До дома совсем близко – с десяток шагов, но они же будут самими опасными. Слишком много открытого пространства.

Держась теней, я совершенно беззвучно преодолел опасный участок и замер у самой стены, прислушиваясь. Тишина. Справа от меня тускло мерцал фонарь, освещая три выщербленные от времени ступени крыльца. Это был чёрный вход для челяди и тех посетителей, которые по каким-то причинам не желали афишировать свой визит к меняле. Разумеется, даже ночью вход хорошо охранялся – прямо за дверью располагалось караульное помещение.

Нет, в этом месте меня интересовало совершенно иное. Задрав голову вверх, я прищурился, выискивая слабые места: окна, водосточные трубы, любые неровности рельефа. Их будто не было, но лишь на первый взгляд. В казавшейся монолитной стене выделялись узкие отдушины, расположенные, впрочем, на весьма внушительной высоте. Не каждый сумеет добраться.

Поплевав на ладони, я примерился и с разбегу взобрался по отвесной стене на высоту, превышающую собственный рост. Уже соскальзывая, успел ухватиться кончиками пальцев за ближайшую отдушину, рывком подтянулся и зацепился обеими руками. С усилием поднялся ещё на несколько локтей вверх, где завис, подобно пауку. Следующий ряд отдушин проходил уже под самой крышей, но до них так просто уже не добраться.

Просчитывая дальнейшие действия, я неожиданно услышал снизу чьи-то тихие приближающиеся шаги. Кому это не спится?.. Разом стало светлее и я вжался в стену, гадая, не моё ли появление всполошило местных обитателей.

Предательский свет становился всё ярче, теперь его отблески пробегали по стене в опасной близости от моего ненадёжного укрытия. Судя по всему, масляный фонарь. Кто-то медленно проходил через двор, подсвечивая себе дорогу. Продолжая висеть на одной руке, второй я медленно потянулся к рукояти кинжала на поясе. Напрягся в ожидании.

Фонарь проплыл где-то внизу и, не останавливаясь, продолжил свое движение, постепенно удаляясь, пока вовсе не скрылся из вида. Я с некоторым облегчением перевёл дыхание. Это всего лишь страдающий бессонницей сторож с очередным бессмысленным обходом территории, не о чем беспокоиться.

Пальцы рук уже начинали неметь, пора было решаться на следующий шаг. В подобной ситуации зачастую в ход идёт кошка – железный крюк на конце тонкого троса. Это весьма полезный инструмент, когда требуется быстро вскарабкаться по стене дома какого-нибудь богатея. К сожалению, кто-то из предков Урупа-менялы при строительстве родового особняка учёл такую возможность и заранее побеспокоился о безопасности внешних стен. Дом богатея представлял собой настоящую крепость как внешне, так и по сути: прочный шлифованный камень, закругленные углы и высокая покатая крыша. Кошкой здесь толком не зацепишься. Прогресс, однако, не стоит на месте, и сейчас я снимал с пояса очередное тому подтверждение.

Лимакс, в простонародье прозванный яйцом болотника – шедевр современной алхимии. Этот невзрачный на вид грязно-зеленый шар при ударе о твёрдую поверхность мгновенно растекался по ней и застывал так, что ненадолго мог выдержать вес не слишком крупного человека.

Сегодня липкий шар заменял мне кошку. Держась на одной руке, другой я раскрутил трос и с силой запустил в сторону крыши. Удар. Проверив прочность, повис на тросе всем телом и, быстро перебирая ногами, вскарабкался наверх. Лимакс застыл почти у самого края, не долетев лишь какую-то малость. Что ж, ещё один выдающийся акробатический трюк и, наконец, мои ноги зашуршали по черепице. Дождавшись, когда шар отвалится, я смотал трос, пристегнул обратно к поясу и приступил к следующему этапу.

Если бы кто-нибудь неподалёку сейчас поднял голову вверх, он наверняка заметил в свете луны невысокий гибкий силуэт, скользящий по крыше. Но добропорядочные горожане ночью мирно спят в своих постелях, а тёмные личности вроде меня не станут поднимать шум по таким пустякам.

Следуя вдоль низкого парапета, я сумел перебраться на жилую часть дома, освещённую и охраняемую: помимо своры псов, поблизости всегда находились стражи из числа наёмных громил Урупа. Тяжёлые входные двери запирались на засов, окна защищали плотные ставни, покрытые сигнальными рунами. Крепкий орешек. Приятно, что сегодня мне это совершенно не помешает.

Я посмотрел вниз и самодовольно улыбнулся – одно из окон на втором этаже было чуть приоткрыто, впуская внутрь свежий ночной воздух. Как я и планировал. Добраться до нужного окна с крыши сумел бы любой гильдейский проныра, что уж говорить про опытную тень. Лишь один из четвёрки волкодавов внизу заметил мой спуск и тревожно подскочил, подняв уши торчком. Тихонько рыкнув, он в нерешительности подбежал к стене, но лай так и не поднял. Может признал старого гостя по запаху, а может решил, что его зона ответственности ограничивается двором и не стоит прерывать трапезу по пустякам. Ещё разок рыкнув для порядка, он развернулся и засеменил к своим ужинающим блохастым приятелям.

Не потревожив зачарованные ставни, что также могли подать сигнал страже, я быстро нырнул внутрь окна и неподвижно застыл на подоконнике, вглядываясь в окутанную тьмой комнату. Пусто, лишь у стен вырисовываются очертания скудной мебели. Две двери. Правая, как я знал, вела к лестнице на первый этаж. Что касается левой, то никто из гильдейских осведомителей за неё ещё не заглядывал.

Люблю быть первым. Дверь оказалась не заперта, но предательски заскрипела, когда я потянул её на себя. Старый скряга Уруп пожалел масла, чтобы смазать старые петли, а ведь вчера его здесь было в избытке… Рискнув раскрыть дверь до конца и не обнаружив признаков жизни, я продолжил двигаться дальше. Длинные однообразные коридоры, скрипучие деревянные полы, запертые двери и полное отсутствие света. Кое-где на стенах встречались масляные светильники, но они были погашены – видно, челядь не бродит здесь по ночам. Как удачно.

Сперва прошёлся по коридорам, изучая возможные препятствия и пути отступления, затем приступил к дверям. Крепкие, окованные железом, на массивных петлях. Странно, Уруп что, воров боится?

Выглядящая самой многообещающей дверь была заперта, но у меня с собой был превосходный набор отмычек. Клик-клак. Простейший замок, всего с одним секретом – ребёнок бы справился. Очень талантливый ребёнок шестнадцати полных лет, десять из которых он посвятил профессии взломщика.

Теперь посмотрим, что у нас здесь. Темно, хоть глаз выколи. Окон или нет, или они плотно закрыты. Как же я увижу ценности, что можно позаимствовать у менялы? Придётся воспользоваться ещё одним алхимическим средством – зельем совиных глаз. В моей поясной сумке как раз есть небольшой флакон.

Глоток. Переборов тошноту, я часто-часто заморгал, пока в глазах не начало проясняться. Будто рядом зажёгся тусклый зеленоватый фонарь. В центре комнаты сразу обнаружился длинный стол в окружении нескольких солидных кресел. Графин, перевёрнутые верх дном бокалы, блюдо с крупными яблоками, бронзовый подсвечник с несколькими огарками. На краю стола развёрнутый пергамент, перо и чернильница. Вдоль стен стеллажи с множеством свёрнутых свитков и несколькими книгами в плотном переплёте. Кажется, это нужное мне место.

Сдерживая ликование, я приступил к методичному поиску. Целью подряда как раз был некий свиток с неизвестным мне содержанием, но весьма высоко оценённый заказчиком. Прочесть свиток я бы не смог – грамоте не обучен – однако держал в голове подробное описание. Он должен быть туго свёрнут, по всей длине перевязан синим шёлковым шнуром и опечатан двумя разными печатями.

Вот как раз похожий… Нет, не тот. Осторожно кладу на место – наверняка для кого-то он имеет высокую ценность, но и опасность может таить немалую. Ради прибыли Уруп не гнушался иметь дела с самыми сомнительными персонажами и гильдиями, секреты которых могут стоить жизни неосторожному свидетелю. Пусть себе лежит, я ведь не вор какой-нибудь… Большая часть свитков не опечатана, поэтому поиск проходит довольно быстро. Вот и тот, что мне нужен – длинный, аккуратно перевязанный, с оттиском перстня Урупа. Дабы исключить любую возможность ошибки, внимательно изучил вторую печать – описание совпадает. Беру.

Поставленная задача выполнена и можно уже покидать этот гостеприимный дом. Тихо радуясь, я вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и ненадолго замер в раздумьях. Ночь в самом разгаре, зелье ещё действует, так может, есть смысл задержаться здесь немного? Уруп-меняла славен своим богатством и наверняка не слишком расстроится, если один скромный гость позаимствует несколько мелочей из его пухлых сундуков.

Решено. Крадучись, я вновь сновал по уже изученным коридорам и заглядывал в комнаты. Спальня, оттуда предостерегающе доносится чьё-то ровное дыхание; кладовка, заваленная пустыми корзинами, мотками верёвки и прочим пыльным хламом; ещё одна спальня, меньшего размера и пустая. Широкий лестничный проём, слабо подсвеченный откуда-то снизу, безмятежно дремлющая у окна пушистая кошка. Дальше, дальше. Очередная запертая дверь. На этот раз замок оказался посложнее – пришлось изрядно повозиться, прежде чем все штифты заняли положенное место. С тихим скрипом дверь отворилась, и я шагнул через порог.

Передо мной предстала комната, пронизанная лунным светом – избыточно ярким для ещё действующего совиного зрения. Лучи проникали через многочисленные узкие отдушины под самым потолком и отражались в большом зеркале справа от входа. Напротив огромный, выложенный красным кирпичом камин и пустое кресло с высокой спинкой из переплетённых ивовых прутьев. Пол комнаты устилал густой ковёр, повсюду стояла резная мебель, у стен выстроились сундуки. Кедр, обшитый парчой и бархатом, мрамор и хрусталь. Богатство и роскошь.

Едва не мурлыча от удовольствия, я приступил к сбору урожая. Вот на каминной полке статуэтка из чёрного камня: какое-то диковинное насекомое похожее на осу с неестественно длинным жалом. Обсидиан? Взвесив жуткую тварь в руке, покачал головой и вернул на место: тяжёлая, зараза.

Куда милее ворошить сундуки менялы, освобождая их от лишнего добра. Обувь, женские наряды, посуда, зеркальца в резных рамках, разнообразная пушнина… Жаль, но большую часть придётся оставить здесь – я жёстко ограничен объёмом поясной сумки и немного своей совестью. Расшитый жемчугом свадебный кокошник трогать не буду, а возьму этот усыпанный самоцветами кинжал, платок из шёлка, все серебряные ложки, четыре соболиные шкурки и две горностаевые. А это что за браслет? Всего лишь медь? Нет, пусть остаётся – мне чужого добра не нужно. Возьму лучше эти красивые янтарные бусы.

Вскоре сумка оказалась переполненной, а совесть всё ещё благодушно помалкивала. Вот незадача, придётся прихватить и этот чёрно-бурый лисий хвост – суну за пазуху. Готово. Больше меня в этом доме ничего не удерживает.

Уже собираясь уходить, я вдруг ощутил какую-то несуразность. Что-то изменилось в комнате, пока я был увлечён наведением порядка в сундуках. Совиное зрение успело ослабнуть, и я обеспокоенно повертел головой, всматриваясь в окружающие тени.

Кресло. Едва я понял, что оно больше не было пустым, как дверь за спиной с лязгом захлопнулась, а в камине сами собой загорелись приготовленные поленья, прогоняя мрак из комнаты. Сгорбленная косматая тень в кресле пугающе медленно подняла голову и наши взгляды встретились.

– Как твоё имя, вор? – хриплым голосом поинтересовалась тень.

Я не торопился отвечать. Во-первых, никогда не считал себя вором и считал невежливым обращение незнакомца, а во-вторых, просто не мог заговорить от страха.

– Молчишь?

Я зачем-то кивнул.

– Воля твоя. Буду звать вором, раз так.

Я до рези в глазах всматривался в тень, но не мог рассмотреть ни черты лица, ни даже очертания фигуры. Лишь зрачки незнакомца загадочно мерцали красным в свете камина.

– Чую, что ты удрать норовишь. Не спеши. Замки открывать ты горазд, но покамест в этом доме я хозяин и все двери мне послушны. Как и окна. Приметил я тебя в миг, когда ты запорхнул через открытое оконце будто птаха. Голубь. Может, мне называть тебя голубем, а вор?

– Сам-то ты кто будешь, пустомеля? – вырвалось у меня. – С Урупом я давно знаком, а тебя впервые вижу.

– Можешь звать меня Дидом, – хохотнул незнакомец, – а увидеть меня и впрямь мудрено. Считай, что тебе несказанно повезло.

– Как же.

– Экий ты недоверчивый. Неужто не слыхал в отрочестве сказок про добрых чародеев, спасающих и одаривающих храбреца?

– Нет. Единственный чародей, которого я знаю, поклялся одарить меня моровым проклятием при следующей встрече, а о спасении и речи не шло.

– Ишь ты. С чародеями он знаком. А скажи, масло пролитое – это твоих рук дело?

Я промолчал. Вчерашнее падение кувшина с сехерийским ореховым маслом действительно не было случайным. Кувшин выскользнул из рук некого неловкого купца и сразу же разбился о каменный пол комнаты, прямо во время сделки с уважаемым Урупом. Разумеется, стоимость кувшина немедленно вычли из конечного барыша купца, но тот с лихвой компенсировал потерю позднее, из моих рук. А всё потому, что масло то имело весьма резкий запах, и помещение даже после тщательной помывки нуждалось в долгом проветривании…

– Ясно, что твоих, – убеждённо заявил Дид. – Уруп прежде никогда не оставлял окон открытыми, но ты его обхитрил. Ловок, нечего сказать. Слыхал я о месте, где таких ловкачей готовят, да на дома честных горожан науськивают. Воровской притон под солидной вывеской, язва на теле нашего многострадального города. Каков твой чин? Прикормыша сюда не послали бы, для заправилы молод ещё. Проныра или тень?

– Довольно языком чесать попусту, – заговорил я, обеспокоенный осведомленностью незнакомца. – Молви уже, что от меня нужно!

– Так ведь сказано было – спасти и одарить. Радуйся, голубок.

Я скривился, как от кислого и буркнул:

– Тихоном меня звать, Дид. От чего же ты спасти меня хочешь?

Дид гадко рассмеялся.

– Ну и глуп же ты, Тихон. Сторожей не позову – от смерти лютой спасу. Сума-то твоя от добра Урупова распухла, церемониться они не станут.

– Буду благодарен, – нервно кивнул я и попятился к двери. – Да и зачем занятых людей тревожить понапрасну? Пусть твой достойный хозяин почивает спокойно, а мне надобно к себе возвращаться.

– Уже уходишь? – недобро прищурились глаза-огоньки Дида. – Постой, я тебя не одарил ещё.

– А может, не надо? – слабым голосом попытался отказаться я.

– Стой, кому велено!

Он подался вперёд, и пламя камина высветило сутулые плечи, крупную голову на короткой шее и пышную бороду. Дид оказался куда меньшего роста, чем с испугу нарисовало воображение. Убеждения в его голосе было, однако, столько, что я безропотно замер на месте.

– То-то же. Теперича слушай внимательно и помалкивай. Уруп мне не хозяин – глуп он для этого и жаден безмерно. От блеска золота совсем разум потерял, бесправие чинит, добрый люд в долги вгоняет и грабит. Давно бы его со свету сжил, да всё же родич, хоть и дальний. Он и сам себя скоро в могилу сведёт, коли не образумится, токмо сперва дом родной таким чёрным проклятием покроет, что вовек не отмыться.

Дид сделал странный жест рукой и сплюнул через левое плечо. Я помалкивал, как было велено, хотя вопросов в голове возникало множество.

– Когда он скупал золото из разграбленных могильников, я терпел; когда распродал купцам заморским драгоценности родной сестры, от бабки Анфисы наследованные – осерчал ужо всерьёз. А намедни этот сквалыга такое учудил, что и сказывать стыдно!..

Голос Дида стал громким от негодования, и я стал обеспокоенно прислушиваться, не звучат ли уже за стенами шаги разбуженных домочадцев менялы. Было тихо.

– Кхм… Впрочем, тебя мои горести не должны занимать. Довольно того, что хочу я Урупа проучить и беду от дома отвадить, а ты можешь в том помочь.

– Душегубством не промышляю, – на всякий случай предупредил я.

– Тьфу, как тебе такое в голову взбрело? – поперхнулся от неожиданности Дид. – Дело-то пустяковое, в самый раз для такого умельца. В накладе не останешься: в лучших корчмах будешь есть и пить вволю, поминать Дида добрым словом.

– Коли так, я готов, – недоверчиво вглядываясь в тень, согласился я.

– Вот и ладно. Токмо сперва хозяйкино приданое в сундуки верни, не для тебя его тут схоронили.

Я ожидал этого требования, а потому почти без эмоций выгрузил обратно позаимствованные ценности. Прощайте ложки, украшения и меха –мне будет вас не хватать! Пригретый за пазухой лисий хвост вытаскивал уже как что-то своё, родное. На, подавись, жадина. Свиток заказчика и несколько неприметных безделушек я всё же оставил, на что Дид никак не отреагировал. Может, не заметил, но, скорее всего, решил не мелочиться.

– Не вздыхай так горестно, будто своё отдаёшь. Ждёт тебя впереди добыча куда более ценная, идти за ней следует с порожней сумой. Слушай и запоминай: в пустой опочивальне, что за второй дверью слева по коридору, ковром плешивым укрыт спуд тайный. Ищи его под камнем, что в стене будет непрочно сидеть. Там Уруп хранит от родных малую казну свою, сокровенную. Возьми её всю, без остатка, да возвращайся к оконцу отворённому, но поторопись: с первыми петухами проснётся дворовой ключник и первым делом туда примчится, дабы запечатать накрепко. Опоздаешь – не обессудь, против стражи я тебе не помощник. А теперь ступай.

Дверь за моей спиной резко скрипнула и вдруг отворилась сама по себе, одновременно в камине погасло пламя. Я моргнул и обнаружил, что кресло вновь стоит пустое, а в комнате больше нет ни души. Выдохнул.

Признаюсь, мысль бросить всё и немедленно бежать к спасительному окну казалась весьма привлекательной. Смущало то, что Дид в этом случае может изменить своё решение и кликнуть стражу, да и желание заполучить подпольную казну Урупа сыграло роль. Как бы то ни было, я принял решение вернуться в уже просмотренную пустующую спальню.

На этот раз я знал, где искать, поэтому без колебаний подошёл к затёртому до дыр ковру, верхний край которого был небрежно прибит прямо к каменной стене. Откинув пыльную ворсистую ткань, я тщательно ощупывал каждый булыжник в кладке, пока не наткнулся на один, сидевший в своём гнезде слишком свободно. Поддев его остриём кинжала, осторожно вытащил и заглянул в образовавшуюся дыру.

Эффект совиных глаз почти прошёл, но даже с тем, что осталось, видно было предостаточно. С трудом сдержав потрясённое восклицание, я засунул руку в тайник и разом вынул полную горсть светлого и жёлтого металла вперемешку с цветными каменьями. Торопливо принялся вытаскивать и без разбора швырять в сумку разнообразные кольца, перстни, броши, браслеты и ожерелья. Здесь не было ничего лишнего: только благородный металл и драгоценные камни. Целое состояние!

За приятным занятием время пролетело незаметно, и очень скоро пояс ощутимо потяжелел и обвис, а сумка раздулась и закрывалась только с усилием. В тайнике не осталось ценностей, за исключением крупного, тускло отсвечивающего серебром браслета. От прочего добра он отличался внушительными габаритами и простотой исполнения, даже некоторой грубоватостью. Места для него при всём желании уже не находилось, но бросить без малого гривну серебра было выше человеческих сил. Задрав рукав, я защёлкнул украшение на запястье и довольно улыбнулся: вот теперь можно было и откланяться.

Спасибо этому гостеприимному дому, однако, пора и честь знать. Вернув булыжник и ковёр на место, я без промедления отправился в обратный путь, и когда пропели первые петухи, меня уже и след простыл.

***

Город постепенно просыпался, однако ночной мрак всё ещё царил на улицах; ему аккомпанировал густой влажный туман. В окнах редких домов медленно зажигались тусклые оранжевые огоньки, большинство же ещё было закрыто ставнями.

Собственно, слабый отсвет фонаря на переулке коробейников я приметил ещё издали, только не придал этому большого значения. Мне не терпелось вернуться в свою берлогу и детально ознакомиться с попавшими в руки сокровищами, после чего я намеревался одну часть припрятать, а с другой явиться в гильдию для отчёта. Доля тени – две трети – казалась мне справедливой лишь в бытность неопытным пронырой. В те непростые времена я получал всего-то половину от добычи, к тому же мог рассчитывать только на самые простые подряды. Да и кто доверил бы уличному оборванцу серьёзное дело? Моим первым поручением было отвлечение внимания некого заморского купца, пока более опытные проныры потрошили тюки с его добром. За успех в этом предприятии я получил один лишь жалкий медяк, который тут же обменял на кусок пирога с зайчатиной. До сих пор помню этот вкус.

Погрузившись в воспоминания, я не сразу среагировал, когда какой-то человек резко вышел из укрытия и беззвучно преградил путь. В неровном, колеблющемся свете фонаря я успел разглядеть, что одет он был в льняную рубаху не первой свежести, а через плечо носил кожаную перевязь с креплениями, удерживающими несколько метательных ножей. На лице у незнакомца была маска из тёмной ткани с прорезями для глаз.

– Постой, цыпка! – раздался хриплый окрик сзади.

Я быстро обернулся, и увидел спешно догоняющего меня второго человека в пыльном плаще с низко надвинутым капюшоном. В его правой руке угрожающе блестел длинный кинжал. Приближаясь, он успокаивающе приговаривал осиплым, будто застуженным голосом:

– Ты не робей, мы ж к дитям завсегда ласково. Снимай суму-то свою и ступай подобру-поздорову.

Голос незнакомый. Это не гильдия, да и вообще, похоже, не местные. Ничем хорошим такая встреча обернуться не может, тут и думать нечего. Наткнуться на засаду в такой близости от дома, да ещё и когда сумка лопается от золота…

– Ты очами-то не зыркай, от нас не утечёшь, – предупредил Сиплый.

Выступать против двух взрослых вооружённых головорезов было бы просто самоубийством, но и расставаться с золотом как-то не тянуло.

– Вы не смеете преграждать путь тени! – попытался припугнуть их я, но голос предательски сорвался, превратив угрозу в мольбу.

– Не знал, что в тени берут эдаких цыплят, – хохотнул Сиплый.

Он приблизился уже достаточно, чтобы один вид его огромного кинжала окатил меня нервной дрожью. Тесная улица не оставляла большого манёвра для бегства, а звать на помощь в этом квартале означало лишь попусту сотрясать воздух. Как-то лично довелось проверить, пусть и не в роли жертвы.

Место засады пришлось на узкий проход меж двух купеческих каменных домов, окна и двери которых в этот час были наглухо заперты. Укрыться негде. За спиной первого разбойника виднелся спуск на рыночную площадь, откуда было рукой подать до моей берлоги, но я подозревал, что метательные ножи у негодяя были отнюдь не для украшения.