Хранители 2

– Ты приедешь? – послышался из трубки телефона безжизненный, усталый голос отца.

– Нет, – безразлично ответил я. Мне совсем не хотелось возвращаться обратно в Москву. Тем более, после всего случившегося. Вот уже на протяжении нескольких недель он звонил, требовал, чтобы я вернулся домой. Я горько усмехнулся: мой всесильный отец – вожак стаи! переживал не лучшие времена в своей многовековой жизни. Ему тяжело далась последняя битва – ну и поделом ему!

Прошел месяц с того злополучного дня, но я все еще никак не мог простить ему, то, что он натворил и себе тоже. Ночами мне снились кошмары – смерть собратьев и товарищей рарогов легла тяжелым грузом на мои плечи. На электронную почту, отец прислал неутешительные списки погибших. Полторы сотни воинов погибло в тот жуткий день, из них тридцать семарглов и сто двадцать рарогов. Тысячу раз я проклинал себя за то, что отправил отцу древние тексты. Мне и в голову не могло прийти, что отец решит ими воспользоваться, да и не верилось в то, что они действительно точны.

Полтора месяца назад мне удалось отыскать «тайник богов», о котором часто рассказывал старейшина Богдан. Семарглы всегда сомневались в том, что таковой существует на свете. И все же я отправился на его поиски. Купил билет на самолет и улетел в Кемерово. Мне самому не верилось в то, что я найду его, больше всего хотелось тогда уехать подальше от дома.

Три с половиной недели я прочесывал окрестности Кемеровской области, а ночами штудировал старинные архивы, разыскивая хоть какую-то зацепку о таинственном тайнике. Отец уговаривал, чтобы я бросил эти поиски и вернулся домой, но мне все-таки удалось отыскать древний тайник – моей радости не было конца. Мой разум ликовал – мысленно праздновал триумф.

В тайнике, по древним сказаниям, хранился особенный меч дракона – лишь только он способен убить любого бога. Многие столетия знающие люди разыскивали тайник, и только мне одному удалось найти его!

Беда же заключалась в том, что в итоге тайник оказался разграбленным. Так что заветного меча дракона найти так и не пришлось. Раздосадованный этим, я вернулся обратно на съемную квартиру, но уже утром снова отправился к тайнику, надеясь, что мне удастся понять и выяснить, кто побывал в тайнике до меня.

В тайнике мне удалось отыскать старинные тексты, которые я тут же стал переводить. После долгих кропотливых ночей у меня в руках оказался перевод ритуала по вызову демона подземного царства. Весь ритуал основывался на жертвоприношениях. Змей, как известно, питался грехами и пороками умерших людей, правда, в человеческом мире он предпочитал молодых и здоровых девственников. Это объяснялось тем, что в их крови кипела нерастраченная энергия, такая кровь придавал Змею больше сил.

Ознакомившись с древнем ритуалом, я подумал, что это какой-то бред, но, не смотря на это, отправил тайные тексты и экземпляр перевода в Москву. Там мудрые старейшины должны были быстрее выяснить подлинность этой находки и разобраться что к чему…

Мне неизвестно, где ему удалось найти за такое короткое время девственников, но уже через несколько дней отец позвонил и сказал, что собирается вызвать Змея на бой; велел мне немедленно возвращаться в Москву. Сначала я пытался его отговорить от этой затеи и просил дождаться меня, но он был неумолим. Пророчество выело ему все мозги, и, теперь, он трясся только об одном упоминание о Залазе.

Отец решил, одним махом, покончить с пророчеством и очистить землю от нечисти. Я не стал ему объяснять, что невозможно уничтожить все то, зло за один день, что поражало нашу землю тысячелетия. Проще уничтожить всю жизнь на земле и планету целиком, нежели в одночасье искоренить всех демонов.

В Москву я так и не вернулся: просто не желал участвовать в этой сомнительной черной комедии, да и не верил в то, что им удастся вызвать демона на бой. Это же не сантехника по телефону на дом вызвать…

И, вот теперь, отец звонил мне и просил вернуться. А куда возвращаться? Никогда не был сентиментальным, но встречаться с близкими совсем не хотелось. Я прикрыл глаза – представил себе на минуту выплаканные глаза тетки и сестры: по моей коже пробежался мороз. Лика потерял в этой битве двух сыновей, а Настя одного, да еще и внука. Возвращаться в храм боли, отчаянья и утраты было выше моих сил.

Но больше всего, конечно, я боялся встречи лишь с одним человеком, и этим человеком была Кира…

– Прошу тебя, Кирилл, приезжай домой, – просьба отца вырвала меня из горьких размышлений. Я прочистил горло, которое сильно саднило от нахлынувших на меня чувств, и немного грубовато ответил:

– Нет, не приеду, даже не проси!

– Мне нужна твоя помощь, Кирилл! Кире невыносимо плохо, и я не знаю чем ей помочь.

– Действительно? Ну, представь себе, я тоже здесь абсолютно бессилен, – сквозь зубы процедил я. Упоминание о Кире заставило мое сердце биться быстрее, а в горле встал сухой ком, грозивший разодрать глотку в кровь. Глаза тоже загорели, мне с трудом удалось сдержать наворачивающиеся слезы. Бедная девочка потеряла самое ценное в своей жизни. Мне тут же вспомнились ее отчаянные слова, когда она оправдывала своего возлюбленного.

«Я всегда буду его защищать, до последнего вздоха, до последней минуты своей жизни, но никому не позволю отнять его у меня!»

О такой безрассудной любви мне оставалось лишь мечтать…

– Кирилл, ты не понял меня. Кира умирает, – сердито взревел в трубку отец – чувствовалось, что у него опускаются руки, но затем все-таки угомонил свой пыл и заговорил чуть мягче: – Она ни пьет, ни ест, она похудела на двадцать килограмм – стала легкой, как перышко. Я не могу смотреть на нее без слез. Она не дает ставить себе капельницы, и лекарства ей почти не помогают. Прошу тебя, Кирилл, приезжай, я же знаю, что ты любишь ее.

Сказав это, отец бросил трубку. Короткие гудки стали доноситься до моего слуха словно издалека. Мое сердце судорожно сжалось в груди…

Стоило только увидеть впервые Киру, как она сразу же поселилась в моем сердце. Я и сейчас помню ее хрупкий и нежный образ…

В тот день мне не хотелось идти на торжественное посвящение, которое отец устроил для Киры. Да и вообще с самого начала я всем сердцем желал чтобы ее никогда не нашли.

Я заочно возненавидел Киру, стоило отцу только почувствовать перерождение новой самки, и мой обычный мир рухну. Отец прожужжал мне все уши, «вынес» все мозги, о предстоящей женитьбе и о моей будущей невесте.

Он отправил на поиски волчицы почти всех хранителей, но я остался. Совсем не жаждал принимать в этом никакого участия. Дух противоречия овладел мной: мысль о предстоящей женитьбе стала для меня ненавистной – омерзительной.

И все же, когда Киру нашли и привезли в Москву, меня одолело любопытство. Я специально отправился в бальный зал, чтобы посмотреть на свою нареченную. Для приветствия Киры собрались две семьи. Повсюду мелькали и блистали разноцветные шелка вечерних нарядов, дорогие украшения.

Весь зал пропитался духами да дорогим парфюмом. Запах стоял невыносимый: другим словом, как зловоние я назвать его не мог. Тем более, что у всех присутствующих был отменный нюх. Не думаю, что меня это волновало больше чем всех, но другие в отличие от меня, беззаботно прибывали в бальном зале, болтали и приветствовали друг друга. Мне же приходилось постоянно прикрывать нос рукой, чтобы не начать чихать.

Вскоре передо мной предстал Денис. Этого парня я знал давно – отличный малый, только вот в этот раз он оказал мне медвежью услугу. Если бы не он, то я бы сейчас не торчал здесь и не ждал появления своей будущей жены. Конечно, на руку Киры имелся еще один претендент Руслан, но почему-то он не казался мен достойным соперником. Правда, сегодня я молил богов, чтобы кузен понравился Кире. Если девушка выберет его, то отец уже ничего не сможет с этим поделать и отстанет от меня со своей навязчивой идеей о женитьбе.

В зале заиграла музыка: родственники и гости немного взбодрились и загалдели, как неугомонные сороки на куче с мусором. Меня стало забавлять это сборище, и я даже улыбнулся, представив, как все разочаруются, увидев новоявленную волчицу. Почему-то я представлял ее себе немыслимо безобразной. Мне очень хотелось, чтобы она была толстой как гиппопотам.

Мне даже пришла в голову идея, встать в центре залы, прямо напротив дверей, из-за которых должна была появиться Кира. Мои глаза с нетерпением смотрели на двери: часы показывали двенадцать, а объект моего веселья еще не появился. «Наверное, испугалась собственного отражения в зеркале и решила не приходить совсем», – злорадно подумал я и меня разобрал безудержный смех…

Но вскоре что-то изменилось в окружающей обстановке: мой слух престал улавливать голоса. Мои глаза по-прежнему смотрели на дверь, на закрытую дверь. И вдруг я услышал восхищенный вздох, он заставил меня резко повернуться. Мой взгляд метнулся к лестнице и замер на верхней ступени. Раздались бурные аплодисменты.

Перед моими глазами предстала сияющая богиня, в свете тысячи огней она казалась нереальной, неземной – словно сама луна спустила на землю. Мое дыхание участилось, а в горле пересохло, я судорожно сглотнул слюну, чтобы горло перестало саднить.

Мягким облаком она плыла ко мне навстречу: никогда в жизни не видел ничего подобного и прекраснее, чем ее лицо. Мне безумно хотелось подойти к ней и прижаться к ее лилейной коже. Но я не осмелился, мой разум взбунтовался вновь. Я никогда не верил в любовь и уж тем более, никогда не влюблялся. И тому, что сейчас творилось у меня в душе, мне не удавалось найти разумного объяснения. Я с трудом заставил себя оторвать свой взгляд от Киры и быстро как только мог зашагал прочь из залы…

Таксист с нетерпением прохаживался около машины. Я снял с плеча сумку и сбежал с крыльца. Водитель открыл багажник и помог мне загрузить сумки. Мы сели в машину, направились к аэропорту. Мой взгляд бессмысленно блуждал по белым сугробам и черным стволам деревьев.

Водитель вел машину неторопливо, не смотря на то, что дорога оказалась практически пустой. Стрелки на часах показывали восемь утра. После телефонного звонка отца я поспешил собрать свои вещи, вызвал машину и спустился вниз.

Слова отца удивили меня: не думал, что этот старый лис так хорошо во мне разбирается. Мне почему-то казалось, что если бы мой старик знал о моих чувствах к Кире, то никогда бы не позволил уехать. Итак, выходило, что отец меня знает куда лучше, чем я от него этого ожидал.

После нашей встречи с Кирой не проходило и минуты, чтобы я не думал о ней. Но, не смотря на это, я ничем не выказывал своего отношения, свои чувства умело скрывал от всех. Я перестал ходить в столовую, лишь бы не встречаться с Кирой. И отказался от охоты, на которой девушке предстояло впервые охотиться, хотя отец настаивал на моем присутствии. А потом я сильно жалел, что не отправился со всеми. Мне думалось, что будь я там, то не позволил бы никому похитить Киру и этого странного демона просто бы разорвал на части.

После охоты я стал следить за ней. Никогда не думал, что кого-то можно так сильно ревновать. Рарога Дениса я просто возненавидел – этот похотливый самец при каждом удобном случае лапал Киру. Боясь, что в одночасье сверну ему шею, я перестал следить за Кирой. И, чтобы мои мысли и желания не довели меня до сумасшествия, с головой окунулся в работу.

Наши ученые изобрели прибор, реагирующий на ритм нашего сердца. У семарглов и у рарогов сердце билось немного медленнее, чем у людей и в тепловом спектре мы выглядели не красного цвета, а желтого. Теперь мне приходилось объезжать города и испытывать этот уникальный прибор, разыскивая себе подобных.

Недолгое время меня это занятие отвлекало от мыслей о Кире, но вскоре начались занятия в нашем институте, в котором вот уже три года я преподавал предмет демонологии. Мне было известно абсолютно все про демонов, их повадки, их пристрастия – я, не раздумывая, мог перечислить пантеон любых богов, каких либо живущих или придуманных на нашей планете. Самое забавное лишь заключалось в том, что мне никогда не узнать, что из этого является ложью, а что правдой, даже не смотря на то, что я сам был потомком бога…

Автомобиль бесшумно остановился, распрощавшись с водителем, я поспешил к аэропорту. Холодный ветер стал трепать мое пальто, волосы и шарф. Недавно сделал себе новую стрижку и, теперь, чувствовал себя голым.

Мне удалось купить билет на самолет на утренний рейс, кто-то из пассажиров в последний час отказался от полета. И благодаря этому сейчас я сидел в небольшой столовой и ждал посадки.

Мои руки нервно теребили малюсенькую кофейную ложечку, четыре точно такие же пластмасски лежали на столе. За час с небольшим уговорил пять кружек кофе, хорошо, что кружки были тоже кофейные, а иначе пришлось бы разыскивать уборную. В раздумьях время всегда проносилось мгновенно, и вот уже диктор объявил о посадке на самолет.

На автопилоте я поднялся со стула, подхватил свои сумки и направился к персоналу. Милая девушка улыбалась пассажирам во весь рот, но я не замечал ее радушия. Все мои мысли находились рядом с Кирой. Отец просил помочь ему, но мне ничего не приходило в голову. Я совсем не знал, что скажу Кире, когда приду ее навестить. Смерть возлюбленного это очень большая потеря. Чтобы понимать чувства Киры надо оказаться на ее месте. Но я даже боялся себе представить, что Кира когда-нибудь умрет. Одна только мысль заставляла меня содрогаться от ужаса.

На лбу выступил пот, я вытер его рукавом рубашки и поспешил занять место у иллюминатора. Тут же ко мне подскочила девушка и предложила принести еды и напитки. Я отказался. Самолет взлетал в десять: время завтрака давно миновало, а обеда не наступило. Да и есть, особо не хотелось, кофе все еще булькал в желудке.

Вскоре загудели двигатели самолета; стюардесса попросила проверить пристегнуты ли ремни и предупредила о взлете. Я прикрыл глаза и откинулся на кресло: люблю летать на самолете, особенно, обожаю, момент взлета – самолет разгоняется и давление прижимает тебя к креслу.

Тихий шум турбин укачивал, немного погодя я заснул. Мне снова снилась Кира, такая нежная, желанная, но не моя. Влад умер, но его образ продолжал преследовать меня во сне, в мыслях. Сегодня Кира снова его целовала, я стоял в трех метрах от машины, смотрел на них: сердце обливалось кровью. До боли сжал кулаки; из груди рвался волчий рев. Влад оглянулся, посмотрел на меня черными глазами; за спиной вмиг развернулись крылья, он схватил Киру, громко рассмеялся и взлетел в небо – исчез…

В моих снах Влад всегда забирал у меня Киру. Я знал, что он мертв и, что не стоит бояться этого сна, и все же сны продолжали сниться, преследовать и тревожить меня.

С ненавистью я вспоминал этого демона, а порой винил себя во всем, мне казалось, что все этого могло и не случится. Если бы я не позволил Кире встретиться с ним, то она никогда бы его не полюбила и теперь не страдала от утраты.

Но я прятался от нее, от своих чувств, и сейчас уже ничего невозможно изменить. Хотя судьба все сама расставила на места. Мне не хотелось признаваться в этом даже себе, но я искренне радовался тому, что Влад погиб, и уверен, что когда-нибудь мне еще придется об этом сожалеть.

Нехотя я разлепил глаза, щурясь, посмотрел в иллюминатор: светило яркое солнце, а внизу багровели облака. Стюардесса сообщила о посадке. Через некоторое время самолет затрясло, а затем он плавно сел на посадочную полосу и остановился.

Митя встретил меня в аэропорту, схватил одну сумку и зашагал к выходу. Обычно всегда приветливый, веселый он сегодня выглядел мрачнее тучи. Митя приходился Ставру правнуком. Могучий бесстрашный семаргл, как и многие другие, погиб на поле боя. Для всей семьи это была большая потеря, что уж говорить о самых близких.

Мы сели в машину, Митя включил на всю громкость магнитолу. Наверное, ему не хотелось разговаривать со мной, бередить еще свежие раны. Меня это немного успокоило, я и сам еще не был готов к разговорам. Мне с трудом удавалось сдержать себя, чтобы не высказать Мити сочувствие по поводу гибели Ставра. У нас в семье было не принято выказывать сочувствие. Так проще и быстрее забыть про все. Эта наша бессмертная жизнь длинная и горькая, любимые люди стареют, умирают – уходят из наших жизней, а мы продолжаем жить дальше, оставляя в сердцах только крупицы памяти о них, да горечь утраты. Многие думают, что бессмертие – это дар, когда-то и я так думал, но потом пришел к выводу, что это все-таки проклятье…

Автомобиль свернул на Беговую улицу и замедлил скорость. Я оторвал свой взгляд от стекла. На дворе стояло десятое декабря, а снег только тротуар припорошил. Никогда не любил зиму в Москве. Другое дело на севере, все кругом чистое, белое, а здесь грязь слякоть – мерзость.

Я вылез из машины, вынул свои вещи и зашагал к дому, не стал ждать, когда мне поможет Митя. На улице практически стемнело, хотя еще не было и пяти часов. Мой взгляд скользнул по темному зданию, по его светящимся окнам и задержался на тринадцатом этаже. Живот скрутило. Мне захотелось немедленно сорваться с места и побежать к Кире. Мы не виделись с ней два месяца, и я сильно соскучился по ней. Не думаю, что она соскучилась по мне хоть чуточку, скорее всего, она вообще не захочет меня видеть. И все же я решил навестить ее сразу, как только избавлюсь от своих сумок и переоденусь.

Двери лифта медленно разъехались, пропустили меня внутрь. Оказавшись в лифте, я поставил на пол сумки и стал расстегивать пальто. Вдруг стало невыносимо жарко, а еще меня немного потрушивало, обычно больной человек чувствует себя так при небольшой температуре.

Панель лифта показывала номера этажей: девятый, десятый. Я машинально нажал на кнопку тринадцатого этажа. Двери вскоре открылись, и я бросился бежать к Кириной комнате. Какая-то неведомая сила тянула туда. У двери немного замешкался, и, заметив, что та чуть открыта, отварил дверь и вошел внутрь.

Мурашки побежали по коже, когда включился свет. Киры нигде не было видно. Кровать вся разобрана. На полу валяется разбитая капельница и покрывало. Я подошел к кровати приподнял подушку. Нет, конечно, я не собирался искать Киру под ней. Просто я давно не видел ее и совсем забыл, как она пахнет. Мои легкие втянули слабый аромат: подушка пахла абрикосовым мылом. Любимый аромат Киры. От нее так всегда пахло. Мои глаза чуть прикрылись, и я сильнее втянул запах ее кожи. Легкая дрожь прошлась по моему телу, я мог бы часами наслаждаться этим великолепным запахом.