– А от Ночной Стужи? – спросила Корлат.
– Постойте, а разве Аномандер Рейк не убил ее при осаде Крепи? – вмешался Воевода.
– Нет. Ночная Стужа стала жертвой предательства высшего имперского мага Тайскренна, – ответила тисте анди. – Мы выяснили, что вскоре после падения города Тайскренн спешно бежал и вернулся к императрице Ласин… – Корлат повернулась к Мхиби. – А что ты сумела узнать про Ночную Стужу?
– Я видела вспышки тьмы в душе Серебряной Лисы, – с неохотой ответила рхиви. – Неукротимый гнев, жажду мщения. Наверное, она мечтает отомстить Тайскренну. И еще. Ночная Стужа и Рваная Снасть не смогут делить власть. Между ними обязательно произойдет битва за первенство, и победительница станет управлять душой моей дочери.
– Чем мы можем помочь Рваной Снасти? – после недолгих раздумий осведомился Каладан Бруд.
– Малазанцы тоже ищут способ помочь этой колдунье. Многое зависит от них, и здесь мы должны положиться на Скворца и на капитана Парана. В прошлом он был возлюбленным Рваной Снасти.
– Я встречалась и говорила со Скворцом, – сообщила Корлат. – Это человек непоколебимой честности. В высшей степени достойный.
– В твоих словах я слышу голос сердца, – заметил ей Бруд.
– Тем меньше у тебя поводов сомневаться в их искренности, Каладан. Ты ведь знаешь: легкомыслие мне несвойственно.
Воевода пристально посмотрел на тисте анди.
– Не волнуйся, дальнейших расспросов на этот счет не будет, – лукаво улыбнулся он. – А ты, Мхиби, внимательно следи за дочерью. Едва лишь заметишь, что Ночная Стужа начинает брать верх и подминать Рваную Снасть, – сразу же дай мне знать.
– И тогда ты распорядишься убить мою дочь? – вырвалось у нее.
– Ошибаешься, рхиви, – покачал головой Каладан Бруд. – Я имел в виду совсем другое. Если это случится, я постараюсь помочь малазанцам и… Рваной Снасти.
– Но как и чем ты сможешь им помочь, Воевода? – удивилась Мхиби.
– Пока не знаю. Доверься мне – это все, что я могу тебе сказать.
Бедная женщина тяжело вздохнула:
– Хорошо. Я непременно дам тебе знать.
Полог шатра отодвинулся. Внутрь вошел Хурлокель, знаменосец Бруда:
– Господин командующий, делегация Даруджистана приближается к лагерю.
– Что ж, идемте их встречать, – ответил Воевода.
Едва лишь шестерка великолепных лошадей в упряжи, щедро украшенной драгоценными камнями, остановилась, возница низко надвинул капюшон, откинулся на спинку и замер, словно бы уснул. Двойные дверцы роскошной просторной кареты распахнулись, и оттуда высунулась нога в бархатном башмаке сочного темно-синего цвета. Напротив полукругом выстроились встречающие делегацию. Слева стояли Дуджек, Скворец, Меченый и капитан Паран, а справа – Каладан Бруд, Каллор, Корлат и Серебряная Лиса с Мхиби.
Бедная рхиви едва держалась на ногах. События минувшей ночи и последующая беседа с Брудом отняли у нее последние силы. Но Мхиби не жалела, что поговорила с Воеводой. Она должна была увидеть его глаза, услышать его суровые, безжалостные вопросы. Однако женщина сказала ему не всю правду. На самом деле встреча ее дочери с капитаном Параном прошла куда более напряженно, чем она описывала Бруду. Хуже того, эта встреча, кажется, пробудила что-то в Серебряной Лисе: с того момента девочка вычерпала у Мхиби необычайно много сил, буквально впилась в мать, за считаные часы высосав из той несколько лет ее угасающей жизни.
«Кто же так лихорадочно домогается моих жизненных сил? Ты, Рваная Снасть? Или ты, таинственная Ночная Стужа?
Ничего, скоро все кончится. Я не боюсь оказаться в объятиях Худа. Наоборот, я жажду попасть туда как можно скорее. У Серебряной Лисы теперь есть союзники. Они сделают все, что нужно. Духи рхиви, прошу вас о помощи. Мое время на исходе, но окружающие все еще продолжают уповать на меня. Я устала. Я так больше не могу…»
Темно-синий башмак нерешительно застыл, но потом ступня все-таки нащупала твердую почву. Затем показались пухлая лодыжка, колено и бедро. Вслед за первой ногой на землю опустилась и вторая. И вот уже из экипажа вылез пузатый коротышка, наряженный в шелковые одежды всех цветов радуги. Но если в радуге цвета мирно уживаются друг с другом, то в наряде толстяка они вовсю соперничали, будто торговцы, ругающиеся из-за лучшего места на рынке. В пухлой руке даруджийца был зажат ярко-красный платок, которым он тут же вытер обильно вспотевший лоб. Очутившись на земле, коротышка громко вздохнул:
– Клянусь пылающим сердцем Огни, ну и жара!
Воевода выступил вперед:
– Добро пожаловать, посланец Даруджистана. Освободительные армии рады приветствовать тебя. Одну из них возглавляю я, Каладан Бруд. Другую – Дуджек Однорукий…
Толстяк близоруко заморгал, еще раз вытер лоб, после чего расплылся в улыбке.
– Вы назвали меня посланцем Даруджистана? В какой-то мере это действительно так. Однако перед вами не кто иной, как Крупп – смиренный житель этого славного города, – который, потворствуя своему любопытству, с самыми добрыми намерениями явился сюда, дабы собственными глазами узреть сие великое событие. Крупп искренне обрадован… нет, правильнее будет сказать, он просто потрясен вашим радушием. И если вы встретили так его, простого горожанина, то Крупп просто сгорает от любопытства, предвкушая, с каким грандиозным почетом вы встретите официальных посланцев городского Совета Даруджистана. И любопытство смиренного Круппа нарастает буквально с каждой секундой! Обратите ваши взоры к югу! Карета с нашей делегацией стремительно приближается!
Когда даруджиец, имевший довольно странную привычку говорить о себе в третьем лице, закончил свою цветистую витиеватую речь, воцарилась тишина, которую нарушало лишь хихиканье великой воронихи. Конечно же, это была Карга, которая никак не могла пропустить такое зрелище.
Даже Мхиби, сама тоже не желая, улыбнулась.
«А ведь я знаю этого человека», – подумала она. А вслух сказала:
– Я помню тебя, господин. Я была в твоих снах.
Крупп взглянул на рхиви, и глаза его округлились. Коротышка явно оторопел и принялся отирать лоб.
– Что-то я не припоминаю, любезнейшая, – вежливо ответил он, – хотя в этом мире все возможно…
Карга вновь зашлась каркающим смехом.
– Тогда я выглядела моложе и к тому же была беременна, – добавила Мхиби. – С нами вместе там были заклинатель костей и древний бог.
Улыбка на раскрасневшемся лице Круппа почти мгновенно сменилась испугом. Он еще раз взглянул на рхиви, затем посмотрел на стоящую рядом с нею девочку. Близорукие глазки даруджийца сощурились.
«Он сразу все понял! – пронеслось в мозгу Мхиби. – Но как? И откуда я знаю, что он обо всем догадался? Неужели мы как-то связаны? Если да, то насколько крепко?»
– Дорогой Крупп, не успели вы ступить на нашу землю, а уже сообщили нам весьма ценные сведения, – промолвил Каладан Бруд. – Обстоятельства рождения этой девочки, которую зовут Серебряная Лиса, постепенно проясняются. Итак, вы и есть тот смертный, кто присутствовал при ее появлении на свет. Правда, мы не знаем, какой древний бог почтил своим присутствием это событие. Не назовете ли вы нам его имя? Ответ на этот вопрос может во многом определить… наше отношение к Серебряной Лисе.
Коротышка растерянно моргал, слушая Воеводу, и вытирал платком двойной подбородок.
– Крупп осознаёт важность ответа. Он прекрасно все понимает, ибо чувствует напряженное внимание, с коим достопочтенные встречающие ждут, что же он им скажет. Итак, кто из древних богов присутствовал при рождении этого милого ребенка?.. Знали бы вы, как жаждет Крупп вам ответить… Но, увы, забывчивость – вечное проклятие Круппа из Даруджистана… Возможно, то был… хотя нет, точно не он. Сие мне только показалось.
Болтливый толстяк оглянулся на приближающуюся карету с официальной делегацией и в который уже раз приложил ко лбу платок.
– Поспешные ответы способны увести в сторону… нет, еще хуже. Они способны создать ложное впечатление. Чем же тут можно помочь?
– Никак это Крупп? – воскликнул возница подъехавшей кареты. – Худ тебя побери, а ты-то что тут делаешь?
Коротышка повернулся и отвесил глубокий поклон с потугами на изящество:
– Ты ли это, Мурильо? Ужель ты избрал себе новое ремесло? Ну надо же, а Крупп даже и не подозревал в тебе таких способностей. А может, ты из скромности никогда не упоминал о своих талантах? Но осмелюсь заметить: ты выбрал не самых лучших коней. Для такого лихого кучера, как ты…
Возница хмуро поглядел на шестерку лошадей, впряженных в карету толстяка:
– Я тоже не подозревал, что ты способен подбить Мизу на заурядную кражу. А мы-то головы ломали, когда накануне отъезда из конюшни вдруг пропали все лошади. Сейчас я гляжу на этих и никак не могу отделаться от мысли, что они здорово похожи на тех, что таинственным образом исчезли.
