Театр хаоса

Глава 1

Ветер рвался в глаза, швырял в лицо дробь мелких льдин, стенал с нарастающим воем, пытаясь если не остановить дракона, то хотя бы заставить зажмуриться. Ингарион зарычал, с усилием распахивая веки. Нет! Драконы всегда летят с открытыми глазами, даже навстречу смерти! И он не опозорит имя своего рода!

Спину раздирала боль, тело, не желая подчиняться глупому сердцу, стремилось распахнуть крылья и взмыть в небо. Не зря он надел амулет, иначе точно не сдержал бы свою истинную сущность.

Сквозь ветер и слезы Ингарион видел приближающиеся пики скал, и сердце внезапно сжала тоска. Зачем?! Что он делает?! Киару это не вернет, а он еще мог бы спасти свой народ! Они с Лоренсом почти нашли выход!

Дракон сжал кулаки, отбрасывая запоздалое сожаление. Он всю жизнь был нерешительным слабаком, должен же он хоть умереть без страха и сомнений!

Тело смирилось с неизбежностью, и боль отступила. Даже ветер, казалось, отчаялся его остановить и уже не стенал, а тихо и безнадежно выл. Острие ближайшей скалы блеснуло ледником, словно облизываясь в предвкушении горячей крови, и Ингарион все-таки зажмурился.

Удар под дых вышиб воздух, сминая ребра, скалы сомкнули каменную челюсть на груди дракона, он силился разжать железную хватку и вырваться дальше, вниз, в надежде прекратить эту пытку и наконец забыться, но каменные зубы вдруг устремились вверх, унося его обратно навстречу стенающему ветру, хлещущему по щекам раскаленными до бела льдинами. Ингарион зарычал и закашлялся кровью, благодаря и одновременно проклиная схватившие его драконьи когти…

Ингвар распахнул глаза, задыхаясь от нахлынувшей реальности.

Сон. Безжалостный, бесполезный сон.

Дракон тяжело поднялся и распахнул окно, впуская горный воздух. Ни разу за тысячу лет он не вспоминал этот момент, и вдруг память с головой окунула его в пережитое некогда отчаяние.

Киара. Сестра… Единственное живое существо, которое он любил больше самого себя. Единственная, к чьим ногам он бы, не задумываясь, швырнул все миры, о которых рассказывала мать. Да что уж, он бы всех драконов отправил на смерть, лишь бы она была рядом…

Когда Первая Драконья Война уже скалилась лысым черепом всему их народу, большая часть выживших драконов предпочла заточить себя в камень в надежде, что собратья успеют найти лекарство и тогда уже освободить их. Но тех, на кого возлагались эти надежды, с каждым днем становилось все меньше, и Киара, бесстрашная драконья принцесса, истинная наследница великих владык, не побоялась рискнуть собой ради спасения народа и прекращения войны. Если бы она знала, что эта война была лишь первой…

Ингвар помнил, как она пришла к нему ночью. Зашла без стука, как никогда не позволяла себе, и упала на колени, умоляя помочь ей встретиться с Дораной Керинар, демонской королевой. Киара плакала, впервые на его памяти по ее щекам текли слезы, и чтобы она позволила ему их стереть, Ингарион готов был выполнить любую ее просьбу, не раздумывая и не спрашивая.

О чем говорила сестра с Дораной, какие слова подобрала, чтобы уговорить демонессу на это безумие, он не знал, но после этой встречи Дорана Керинар стала первым в истории демоном с тремя ипостасями, а Киара Роттерфорд – первой драконьей ипостасью демона…

Расчет был верным. Демоны и драконы, оглушенные и шокированные, уже утром сели за стол переговоров, а к вечеру заключили мир и поклялись совместно искать лекарство, а заодно и способ вновь разделить демона и дракона.

Так завершилась Первая Драконья Война и были заложены предпосылки второй. Потому что через десять мирных лет случилось то, что ни Киара, ни Дорана не смогли ни предвидеть, ни остановить. Ребенок. Демон с драконьей ипостасью. Дорана отдала все силы, производя его на свет, и не услышала даже первый крик. Вместе с ней умерла и драконья принцесса, успев явиться брату и взять с него клятву найти и защищать этого ребенка.

Но Ингариону Роттерфорду, потерявшему ту, кто была для него всем миром, было не до демонского детеныша. И хотя в нем текла кровь сестры, это было ничтожным утешением…

Если бы тогда Лоренс не вытащил его из пропасти…

– Ты уже проснулся? – Эмма вошла в комнату, небрежным движением зажгла камин и приблизилась к сыну. – Сядь, я осмотрю тебя.

Ингвар повиновался. Воспоминания опустошили душу, оставив лишь горьковатый осадок, и приход матери, как всегда без спросу и приглашения, дарил надежду хоть немного отвлечься.

Эмма обошла кресло и положила руки на голову сына:

– Расслабься, Инг. Мне нужно немного поработать с твоим ментальным планом.

Дракон откинулся на мягкую спинку и прикрыл глаза. Пусть делает, что хочет. Хуже от этого уже не будет. Впрочем, как и лучше. Вряд ли что-то сейчас способно вернуть ему если не хорошее настроение, то хотя бы стремление к активной деятельности.

– Ты слышал, что Пфейхер умер? – Убирая руки и проходя к креслу напротив, бросила Эмма.

Остатки тягостного сна треснули и скомкались, Ингвар сглотнул ком и распахнул глаза:

– Когда?

Мать протянула ему газету:

– Вчера в обед. Завтра похороны. Министерство решило сделать их открытыми. Не хочешь сходить?

Ингвар поморщился, вновь расслабляясь в кресле. Что ж, эта проблема, похоже, сама себя решила:

– Зачем? Я сказал ему все, что хотел, добавить мне больше нечего. Да и он все равно уже не услышит.

Эмма пожала плечами:

– Да, но ты же хотел поговорить с Кирой. Она там наверняка будет.

Дракон резко выпрямился, вцепляясь в подлокотники:

– Это она тебе сказала? Она вышла на связь?

Женщина покачала головой:

– Нет, Ингвар. Ее ментальный канал по-прежнему закрыт. Но я не думаю, что она пропустит похороны Пфейхера. Говорят, из всего Министерства он только с ней соглашался разговаривать о своих разработках.

Дракон оттолкнул подлокотник и встал:

– Даже если она не придет сама, там будут те, кто знает, где она и что с ней.

– Разверзнутся хляби небесныя и во пламени яростном явится сам король драконий в обличии истинном! И наступит… Да ты что творишь?!

– Сядь, Марк. – Бил бросил под стол разбитую о голову товарища глиняную пинту и надавил тому на плече, вынуждая опуститься. – Угомонись, тошно уже от твоего драконьего короля.

– Но я сам видел давеча алого дракона над городом! – рыжий соскреб с плеча пятерню Била и снова вскочил, размахивая куриным окороком, точно знаменем. – Наследник драконьего короля восстал из камня и носился над городом! Все как в пророчестве.

– Дурак! – лохматый темноволосый здоровяк стукнул кружкой по столу, обливая Била пивом. – Ты – дурак неграмотный, Марк, так молчал бы! В пророчестве говорится о последнем драконьем короле, Хэлдоне то бишь! Его приход и знаменует взрыв источника!

– Так! – Бил отер рукавом пивную пену с бровей и забрал у темного кружку. – Заткнулись оба и слушаем старшего!

Зал затих и обернулся, глядя на Била. Тот залпом осушил пинту и поднялся, опираясь на плечи товарищей:

– Значит, вот что. Пророчество ваше брешет, как драная псина. Источник – дело рук демонских, и возрождать его могут только они. И то не все, а самые, значит, мощные. – Бил потянулся было к пинте, но обнаружив, что он пуста, с силой хватил ею об стол. – Хол! Еще эля! Так вот. Я к тому, братцы, что ежли кто и может источники возрождать, так только демоны верховные, Керинар которые. Вот они и вернулись.

– Не, а как же дракон-то над городом? – рассеяно облизывая с пальцев жир, спросил рыжий детина. – Ведь был же он, Бил! Королем клянусь!

– Был, – Бил обвел зал победным пьяным взглядом. – Был, Марк. На празднике над ристалищем.

– Бил, твою бездонную глотку! – Хол бухнул на стол поднос и сердито упер руки в бока. – Снова кружки колотишь! Смотри мне, еще одна разлетится – больше не налью!

Здоровяк заглянул под стол, ногой выгребая оттуда глиняные черепки:

– Не серчай, Хол. Я ж за правду.

– Да ты брешешь не меньше этих идиотов! Они-то дракона и впрямь видели, хоть и попутали по-пьяни, что и где, а ты три буквы знаешь и грамотным возомнился! Тьфу! – Хол выгрузил кружки на стол и собрал на поднос черепки.

– А ты, хозяин, чем ругаться, пошел бы да выяснил у ледички, как дело-то было на самом деле, – пискнул из угла тощий чернявый бакалейщик. – Уж она-то правду знает и врать народу не станет. А то чего ж она молчит?

– Занята знамо, раз молчит. Будто дел у нее других нет, кроме как идиотам пьяным науку растолковывать! – огрызнулся Хол, направляясь к кухне. – Иди вот сам и спроси.

– А ты и впрямь сходи да спроси, Хол. Нас-то к Министерству на выстрел не подпустят, а тебя там знают, – откликнулся собутыльник бакалейщика, дородный узкоглазый мясник. – А я тебе мяска по входящей цене подгоню утречком. Ну?

– Хол, у меня там мешок муки лишний образовался. Думал на ярмарку везти, да до тебя ближе будет, – поддержал его мельник. – Давай, за половину отдам.

– Ух, задницы драконьи! – ухмыляясь, фыркнул Хол. – Ладно уж, чего не сделаешь для своих.

Добившись от хозяина обещания выяснить правду, народ понемногу начал расползаться.

– Кто был в кабинете, кроме моей дочери?! – нависая над худым мужчиной в длинном черном халате, прорычал Ронатан.

Тот поправил очки и поднялся с корточек:

– При отсутствии сравнительных образцов могу только сказать, что это, вероятно, некромант не ниже демонского девятого ранга, а, судя вот по этим следам, значительно выше. И был он здесь не больше шести часов назад. Следов физической или магической борьбы нет, вероятно, леди Олрикс сама ушла с ним.

Ронатан бросил уничтожающий взгляд на следы ауры и снова повернулся к некроманту:

– Харон?

Тот стянул перчатки и убрал их в чемоданчик:

– Есть определенные основания предполагать, что это был он. Но за неимением сравнительных образцов сделать категорический вывод не представляется возможным.

Камин вспыхнул, лорд Олрикс сжал кулаки и отвернулся:

– Где я тебе образцы возьму?!

Некромант развел руками:

– А без образцов методика не позволяет однозначный вывод делать, лорд Олрикс.

– К драконам методику! – Ронатан схватил из камина сгусток пламени и швырнул его в стену. – Мне нужно знать, где моя дочь! Ее увел Харон?

Мужчина застегнул чемоданчик и выпрямился:

– Если не для протокола, то действительно похоже, что леди Олрикс увел Харон. Я могу идти?

«Нет, Степан, не идти, – бежать!»

– Иди. – Не оборачиваясь, бросил лорд Олрикс.

– Иди, Кириана. Я всегда рад тебе в моем замке, но сейчас твое отсутствие начинает натягивать паутину. – Харон прикоснулся губами к ее руке. – Иди и прими последствия своего выбора.

– Ты не скажешь мне, кто он? – Кира пристально вглядывалась в изумрудные глаза, но там отражалась лишь растерянная и испуганная девчонка с растрепанными рыжими волосами.

– Нет, Кириана. Теперь это уже не имеет значения, – Бог смерти махнул рукой, открывая портал. – Иди.

Кира помедлила, разглядывая темный провал, окаймленный изумрудным сиянием, потом сердито сжала кулаки и обернулась:

– Если это кто-то из близких, то мы с тобой скоро встретимся по ту сторону Пелены.

Харон поморщился:

– Это будет крайне безответственно с твоей стороны, мой пламенный цветок. Подумай, сколько жизней ты утянешь, если решишь обрезать свою нить.

Кира отвернулась и, зажмурившись, шагнула в портал.

У книжного шкафа, уткнувшись взглядом в стену и скрестив руки на груди, стоял отец, и Кира невольно испытала облегчение.

«Значит, не он».

– Отец! – Кира бросилась к нему, но тут же остановилась, не в силах сделать шаг. Облегчение сменилось внезапно нахлынувшим страхом. Если отец здесь, а не возле Врат, значит, случилось что-то страшное. – Отец, что случилось?

Ронатан резко обернулся, и Кира ощутила, как камин за спиной вздымается огненной стеной и тут же опадает.

– Кира, – выдохнул демон и опустился на диван. – Ты меня спрашиваешь, что случилось?

«Братья! Кто-то из братьев,» – промелькнуло в голове.

Кира попятилась, опираясь спиной о камин и тяжело дыша. Она убила кого-то из братьев. Кого? Чью нить она обрезала? Климентина? Алекса? Старших близнецов? Или…

Сердце отчаянно заскакало, спотыкаясь на каждом ударе, перед глазами поплыло.

Младшие лорды… Что если она убила кого-то из малышей?

– Кира, что с тобой?

Теплые руки отца подхватили ее, сильный поток лечебной и ментальной магии пытался удержать в реальности, но Кира не хотела в ней держаться, боялась услышать имя обрезанной нити.

– Прости, отец, я не хотела. – Прошептала она, сползая в успокоительную темноту.

Глава 2

– С ума сошли так нервничать, леди Олрикс?

Кира открыла глаза. Над ней всей своей грузной фигурой возвышалась мастер Йотун.

– Так, за пальцами моими следим, – лекарка защелкала пальцами над головой. Кира послушно перемещала взгляд вслед за пухлымии розовыми, как у большой куклы, руками и пыталась сообразить, что произошло. Память вернулась резко, ударяя по сердцу и заставляя задыхаться от боли. Братья! Она убила кого-то из братьев.

Кира попыталась вскочить, но пухлые руки резко прижали ее к полу:

– А ну лежать!

Кира жалобно пискнула, когда плечи пронзила острая боль, из глаз брызнули слезы.

– Не зажили еще? – чуть ослабляя хватку, мягче спросила Оливия.

Кира зажмурилась и мотнула головой.

– Ну так а куда поскакали-то? Полежите, я укольчик сделаю, – голос лекарки приобрел теплоту и мягкость. Она всегда так говорила, когда собиралась сделать что-то болезненное.

Кира всхлипнула, даже не пытаясь сдержать слезы.

– Полно сердце-то мучить, леди Олрикс. Ну, нельзя Вам сейчас так нервничать, – пухлые пальцы стерли слезы, погладили по голове, окутывая лечебной магией, потом переместились на левую руку.

– Где отец? – кое-как успокаивая дыхание, прошептала Кира.

– Я здесь, Кира, – темная фигура перекрыла свет от окна и опустилась справа. Теплые руки легли на виски, чуть поглаживая дочь по щекам. – Все в порядке. Я здесь.

Кира закусила губу и мотнула головой, пытаясь освободиться от рук, но те не отпускали, продолжая вплетать ментальную магию. Сердце нехотя успокаивалось, отчаяние сменилось опустошением и отрешенностью:

– Где братья?

Ронатан переместил одну руку на лоб, а другую под затылок дочери и снова пустил магию:

– Там, где им и положено сейчас быть. Климентин и Алекс у Врат, Джонатан и Джейкан в Академии, младшие лорды дома.

– Живы? Все? – робкая надежда вновь заставила сердце ускорить бег.

Лорд Олрикс чуть склонил голову на бок и напряженно посмотрел на дочь:

– Полминуты назад все были живы.

Кира снова закрыла глаза и медленно выдохнула:

– Эрнст?

Ронатан пожал плечами и на секунду замер, потом уверенно кивнул:

– Он уверяет, что в порядке.

Высохшие было слезы потекли с новой силой.

«Живы! Они все живы! Это была не их нить… Но чья?»

Кира сжала кулаки и села, отбиваясь от пытающихся ее удержать рук:

– Кто-то умер сегодня. Кто?

Ронатан коротко кивнул Оливии, дождался пока та, не переставая ворчать, исчезнет в портале, и опустился на корточки рядом с дочерью:

– Кира, посмотри на меня.

Кира повернула к отцу заплаканное лицо, рефлекторно выставляя ментальный щит. В ее голове сейчас слишком много такого, что без предварительного анализа лучше не показывать никому.

Лорд Олрикс вздохнул и покачал головой:

– Я не буду трогать твой ментальный план, тебе сейчас такие вмешательства опасны. Но объясни мне, пожалуйста, что здесь произошло.

Кира облизала пересохшие губы. Что произошло? Да какая разница?! Кто-то умер! Она кого-то убила!

– Да что с тобой, Кира?! – Ронатан обхватил руками голову дочери, не давая ей отвернуться. – Кириана Керинар, что здесь произошло в мое отсутствие?!

Имя рода плетью опоясало расползающиеся мысли и резко стянуло их в кучу.

– Я пробудила источник ментальной магии у Академии.

Лорд Олрикс отпустил дочь и сел на пол:

– Зачем?

Кира пожала плечами и поднялась, направляясь к буфету.

«Зачем? Что за вопрос?!»

Плеснув в стакан воды, она медленно выдохнула и сделала глоток.

– Власти захотела, леди Керинар?! – поднимая на дочь потяжелевший взгляд, с угрозой спросил лорд Олрикс.

Кира поперхнулась и закашлялась, пытаясь продышаться, но возмущение душило сильнее воды. Воздушная магия ударила под дых, опрокидывая назад и заставляя сильно вдохнуть.

– Нет, не власти, – поддерживая дочь и помогая ей выпрямиться, задумчиво протянул Ронатан. – Тогда зачем?

Кира сердито выпуталась из его рук и отвернулась к камину.

«Вдох-выдох, Кириана! Сперва остынь, потом отвечай».

Она снова медленно выдохнула и с опаской покосилась на замирающий на полу стакан.

– Кира, выпей и успокойся, – демон протянул ей другой стакан с мутной зеленоватой жидкостью, проследил за тем, как дочь медленно его опустошает, и налил второй себе. – Рассказывай.

– Нет! – Кира сердито сжала стакан в руке. – Кто умер? Ответь!

– Упрямая девчонка! – Ронатан швырнул стакан в камин и отвернулся. – Пфейхер твой помер. В обед.

«Пфейхер? Безумный профессор? Но почему он?»

Имя оглушило сильнее, чем она ожидала. Да, Кира была счастлива, что это не отец и не кто-то из братьев, но Йозеф Пфейхер… Он не хранил какую-то ужасную тайну, из-за которой Кира и оказалась перед паутиной с ножницами в руках, не занимал сколько-нибудь видного положения на карте мира. Просто жертва, и без того несчастная и больная. Почему он? Убить этого сумасшедшего было все равно, что утопить котенка…

– Я удовлетворил твое любопытство, Кириана, – поворачиваясь к дочери, сухо бросил лорд Олрикс. – Твой черед.

«Любопытство? – Кира закусила губу, вглядываясь в пляску огня в камине. – Я человека убила, невинного. Любопытство?»

– Кириана, хватит! – Ронатан зарычал, сминая в руках салфетку. – У меня нет времени ждать, пока ты успокоишься! Там фон Вайриксы ломятся, а я с тобой в няньку играю! Рассказывай!

«Давай, Кириана, соберись с мыслями! Каждая минута, что отец проводит здесь, подвергает опасности сотни жизней».

Кира отвернулась от камина и встретилась с раздраженным взглядом отца. Вокруг глаз лорда Олрикса залегли глубокие морщины, брови сдвинулись, образуя складку над переносицей, на щеках вздулись желваки.

– А ты постарел, отец.

Демон опешил и выронил салфетку. На несколько секунд взгляд его сделался по-детски растерянным и беспомощным, и только когда он резко отвернулся, Кира поняла, что произнесла это вслух.

– Рассказывай уже, Кириана, – как-то совсем устало выдохнул лорд Олрикс и, не глядя на дочь, опустился на диван.

Рассказ занял не больше пяти минут. Кира старалась выдавать отцу только сухие факты, отбросив эмоции и то, что касалось драконов. Эта информация требовала более тщательного осмысления, и она все еще не была уверена, что стоит делиться ею с лордом Олриксом.

– Когда Харон отправил меня назад, я застала в кабинете тебя и подумала, что что-то случилось с братьями… – Чайник выскользнул из дрогнувших рук и стремительно понесся к серым камням, но Кира сердито подхватила его у самого пола. – Или с Эрнстом. Дальше ты знаешь.

Ронатан кивнул и подвинул свою чашку. Усталость и растерянность словно смыло, отец снова был собранный и деловой, каким его всегда знала Кира.

– Ладно. Пфейхера похороним за счет Министерства. Источник у Академии Маркус осмотрел, работает нормально. Я еще загляну туда, проверю перед уходом. Профессор Рей быстро восстанавливается, его отпустили зализывать раны домой, – лорд Олрикс проглотил чай и поднялся. – Теперь что касается твоей истинной ипостаси, Кириана.

Кира замерла и опустила чашку обратно на стол. Ронатан обвел дочь внимательным взглядом и накинул на кабинет еще один купол тишины:

– Да, я осмотрел печать, пока ты была без сознания. И нам с тобой, можно сказать, повезло, что дракон оказался не в силах расправить крылья, – демон сделал паузу, наблюдая за ее реакцией, но Кира только кивнула, не поднимая глаз от чашки. – Я видел, ты пыталась восстановить печать. И у тебя даже получилось как-то скрепить ее, это хорошо. Но впредь тебе придется быть с ней предельно осторожной. Предельно, Кириана!

Кира снова кивнула и наконец подняла на отца напряженный взгляд:

– Ты восстановишь печать?

– Нет, Кира. Я не могу, – демон отвернулся и замер перед камином. – Нельзя два раза запечатывать ипостаси, тем более такие сильные, как твои. Даже если бы было можно, эти печати ставил не я, и восстановить их я не смогу. Да и что говорить, если все равно этого делать нельзя. – Ронатан обернулся, разглядывая дочь. – Не спросишь, почему?

Кира пожала плечами:

– Если ты не скажешь, я прочитаю где-нибудь.

Демон угрюмо кивнул:

– Прочитаешь. И еще дюжину способов запечатывания ипостаси найдешь, – он резко приблизился, наставляя на дочь палец. – Даже не думай, Кириана! Твоя человеческая сущность сейчас не переживет повторного наложения печати и утянет следом остальные. Так что тебе придется быть еще осторожнее и внимательнее, чем прежде, – на последних словах он не удержал усмешку. – И сдержаннее.

– Ой, ну чего она такая нервная у тебя? – Морана всплеснула руками и бережно поправила нить паутины.

– Женщины все такие, – поморщился некромант и снова погрузился в графики.

– Да что вы говорите?! – Пряха возмущенно хлопнула руками по бедрам и обернулась к сыну. – Ты вон на Роттерфорда младшего полюбуйся! Уж более нервного найти сложно на всей паутине!

Харон поморщился:

– Роттерфорд за свое прошлое расплачивается. И пусть скажет спасибо Керинар, теперь ему придется это делать чуть дольше. А девочку мы просто рано дернули, надо было еще лет двести подождать, тогда она была бы готова. К тому же, ей тяжело без привычки работать с магией смерти, – прикладывая линейку и резко отчерчивая линию, продолжил Харон. – Хотя и легче, чем я ожидал. По идее она не должна была живой до кабинета добраться. Я подготовил пару нитей на случай, если придется ее возвращать из-за Пелены.

– Которые? – Морана снова повернулась к паутине, щура подслеповатые глаза.

– Синяя и зеленая с левого края, – не поднимая головы, отозвался Бог Смерти.

– Вот эти что ли? Да ты их чуть не порвал, олух!

– Для того и приготовил, – проводя еще одну линию, спокойно произнес Харон. – Не понадобились. Можешь ослабить натяжение.

– Тьфу, чтоб тебя! – тихо прошипела Пряха, высвобождая тонкие нити и пуская их свободно тянуться. – И все-таки надо было ее чаем с зефиром угостить на дорожку. Глядишь, подуспокоилась бы.

– Еще успеется, – по губам некроманта скользнула тонкая улыбка.

– И то верно, – Морана немного отошла, придирчиво разглядывая получившийся узор. – Не последний раз видимся.

– Жизнь – очень хрупкая, Хол. И непредсказуемая, – глядя на догорающий костер, вздохнула Кира. – Вчера он требовал на обед бифштекс из твоего трактира, а сегодня, смотри, только пепел остался.

Хол стоял бледной статуей, не смея отвести взгляд от уносящегося в небо пламени. Глаза слезились и зажмуривались, но трактирщик усилием воли открывал их, продолжая смотреть на огонь.

«Ой, Хол, бедовая твоя голова! Смотри в пламя и не смей моргать! Ледичка предупредила – если ты еще хоть раз позволишь себе эдакую наглость, от твоего трактира тоже останется только пепел. И от тебя самого не больше. Ох-ох, бедная, бедная твоя голова бестолковая!»

Хол жалобно заскулил и попятился, но Кира, погруженная в свои мысли, этого не замечала.

– Он тоже про источник спрашивал, но ответ получить так и не успел, – совсем тихо произнесла Кира и опустила голову. – К чему эти знания, если ты можешь не успеть их даже осмыслить как следует?

Хол тихо взвыл, комкая в руках салфетку, которую по привычке прихватил из «Хмельного дракона». Кира вздрогнула и сжала кулаки.

«Мамочка родная! Разгневал ледичку-то сильно! Ох-ох… Не скули ты, коли хочешь ноги унести, боги дадут, смилуется».

Но из губ против воли вырывался тихий вой. Хол скомкал салфетку поплотнее и засунул ее в рот.

– Ты пробрался сюда, чтобы узнать, что случилось с источником? – приглушенный голос леди Олрикс словно кожу живьем снимал.

Хол повалился на землю, изо всех сил стараясь проглотить салфетку и мысленно костеря на чем свет стоит всех, кто подговаривал его пойти к ледичке.

«Кем возомнил-то себя, пинта ты дырявая! Ой-ой-ой! Ледичка, ежли нужным посчитала бы, сама бы позвала тебя, а то и своим визитом осчастливила, а теперь…»

Кира подняла руку, и Хол затаил дыхание, наблюдая за быстрой пляской тонких, унизанных колечками пальчиков. Нет, не за ними, а за тенью на земле перед его носом, поднять глаза он бы не посмел. Он не умел управлять огнем, только слабая бытовая магия да пара заклинаний от запора да поноса слушались его толстых пальцев. Но глаз у трактирщика был цепок до мелких движений, и всевозможные фокусники и карманники быстро забыли к нему дорогу. Знал его глаз и несколько заклинаний, особливо из тех, что применяла ледичка. Сейчас она собирала к себе языки пламени с каменного постамента, и вот-вот в руке ее вспыхнет огромный огненный шар, который, Хол знал это, должно будет непременно обо что-то хорошенечко бахнуть. И трактирщик, задыхаясь от застрявшей в горле салфетки, мысленно взывал то к Харону, то к Моране, то к самому Великому Создателю, умоляя, чтобы ледичка забыла о его существовании на этот миг.