Огонь

I

От правильного понимания слова "доброта" складывается правильный образ героя, который формирует в личности чувство уважения и пример для подражания.

08.01.2020

Густые каштановые волосы на фоне белых простыней. Мягкая бархатная кожа. Нежные пухлые губы. Очерченные скулы. Упругая грудь. Узкая талия и длинные стройные ноги – именно такой я представлял свою жену, когда вырасту, и вот, я вырос, мне сорок два года, моя жена спит рядом со мной в постели, а я, как мальчишка, разглядываю сексуальные части ее тела и наслаждаюсь ее красотой.

Она едва открыла свои сонные, голубые глаза.

– Фрэнк, что ты делаешь?

– Любуюсь тобой, дорогая.

– Перестань, – спросонья простонала она и лениво развернулась ко мне спиной, а затем, выдержав паузу, добавила, – было бы чем любоваться.

Она сознательно принижала свою красоту, и тем самым заставляла обращать на себя большее внимание; уверен, что по ту сторону кровати она улыбалась, и застыв, ждала моих активных действий. Брачные игры? Что ж, я игрок, который всегда выигрывает.

Я медленно положил руку под одеяло, дотронулся до ее бедер, проскользил по талии, минуя полоску трусиков, и нащупав грудь, добрался до шеи. Счет один-ноль в мою пользу, что дальше?

Она ответила – развернулась ко мне лицом, положила ладонь мне на щеку, посмотрела на меня своими большими, выразительными глазами, а затем, неожиданно рассмеялась.

– Что? – с недоумением спросил я. – Что такое?

– Ты сумасшедший! – смеясь, сказала она.

– Сумасшедший? – переспросил я. – Почему? Что не так?

Она резко навалилась на меня и с усилием, с характером, впилась в мои губы, вкладывая в этот поцелуй больше информации, чем могли бы содержать ее слова.

– Вставай, Фрэнк, – ее взгляд отливал пламенем. – Пошли завтракать.

Она соскочила с кровати, распахнула шторы и озарила свое обнаженное тело утренним светом, которое тут же прикрыла халатом. Странно, но она стеснялась своей внешности, – нет, она была красавицей, каких не сыщешь, но ее самооценка никак не соответствовала ее внешнему виду – закомплексованная, неуверенная в себе девушка, которая не могла выйти без косметики на улицу. Часами она проводила время за листанием женских журналов и постоянно экспериментировала с макияжем и гардеробом – выглядела она хорошо, с этим проблем нет, но вся ее одержимость красотой порой меня расстраивала. Впрочем, я любил ее. Ее красота сводила меня с ума и побуждала во мне животное чувство, которое не смог обуздать человек.

– Сумасшедший, – с выражением произнес я, будто этот эпитет означал мое достоинство.

Она смотрела на меня, стоя возле кровати, и прекрасно понимала, чего я хочу, но осознанно не давала мне этого. Дразнила меня. Играла со мной. Крутила волосы, прикусывала маникюр, а затем, перед тем как убежать из комнаты, проявила милость – подошла, наклонилась и нежно шепнула на ухо.

Я проводил ее взглядом – она вышла из комнаты, спустилась на кухню, а я, закинув руки за голову, откинулся на подушку и начал представлять события, которые будут происходить сегодняшним Вечером.

II

Дом был построен двенадцать лет назад, но въехали мы в него совсем недавно. Он был двухэтажный. Имел пять спален, три туалета и просторную гостиную, совмещенную с кухней. В большинстве своем люди в этом районе жили семьями – сюда приезжали, чтобы жить семьями – тихое место, идеальное для воспитания детей и формирования семейной жизни. Признаюсь, именно об этом я мечтал, и о чем мечтал, то и получил. Мне всегда хотелось большое дерево перед домом, аккуратный газон, качели, бассейн и собаку, – правда до собаки еще не дошли руки. Я мечтал о том, как выхожу с утра на улицу и ощущаю прохладу утренней росы. Я мечтал, как выхожу на улицу в полдень и чувствую тепло солнца. Я мечтал, что выйду на улицу ночью и посмотрю на небо, в тишине. Знаю, мои мечты могут казаться обыденными, но, возможно, потому я и получил все то, о чем мечтал – я был обычным человеком без высоких идей и никогда не мечтал о величии, но если подворачивался шанс, то я использовал его. Так я и познакомился с Грейс. Поначалу я не особо ей понравился, тем более, учитывая тот факт, что я был на двенадцать лет старше – я не обладал красотой, как молодые парни с обложек глянцевых журналов, – нет, я не был уродом, скорее, моя внешность была проста, обычна, непримечательна, и не вызывала любопытства у молодых девушек, но, после нашей первой встречи, Грейс все же обратила на меня свое внимание – возможно потому, что я вел себя как джентльмен, а возможно потому, что я относился к ней так, что у нее горели глаза.

Я встретил ее на улице – молодая, симпатичная девушка, которая сидела на веранде кафе. Она сразу покорила меня своей красотой; была одета в деловой костюм нежно-бирюзового цвета, из-под пиджака которого выглядывала кремовая блузка с характерно-пышным жабо. Я рискнул подойти и поздороваться – ничего такого, что могли бы сказать испанские махо образца восемнадцатого века – обычное приветствие, возможно, даже чересчур обычное для сложившейся ситуации.

– Добрый день, – сказал я.

Знаете, знакомство с понравившейся девушкой всегда щепетильный момент – хочешь казаться лучше, чем ты есть, впечатлить объект своего внимания, выставить себя с лучшей стороны, понравиться, и в такой момент находишься будто на обрыве – шаг влево – упал; шаг вправо – ну вы поняли. Пульс зашкаливает, холод сковывает все тело, движения становятся едва контролируемыми, речь как после инсульта, и ты стоишь, и, несмотря на всё, пытаешься познакомиться, но, важно понимать, что тут есть секрет – главное не репетировать речь заранее. Все дело в том, что придумывая все эти виртуозные фразы, которые кружат голову девушкам и которые используют в кино, мужчина ограничивает себя, загоняет себя в рамки, которые сам и создает и под которые и подбирает слова – жизнь меняется каждую секунду, и никто не может обеспечить те жизненные ситуации-рамки, в которых придуманные фразы были бы идеальны – только экспромт, только импровизация, а дальше как повезет, и мне повезло, ну а если удача не улыбнулась, то нужно помнить, что поражение – неотъемлемая часть жизни любого мужчины.

– Здравствуйте, – официальным тоном ответила она.

Она не сразу подняла взгляд. Вела себя сдержанно. Неторопливо. Нервничала, но не сильно – ничего такого, что могло бы навредить знакомству. Плохо то, что своим официальным обращением она подчеркнула мой возраст, или, быть может, я надумал лишнего.

– Меня зовут Фрэнк.

– Грейс.

Грейс. Что же. Очень хорошо. Она сразу назвала свое имя. Без вопросов кто я такой и зачем пришел.

– Грейс, вы одна, или кого-то ждете?

Я специально дал ей выбор, чтобы она могла уйти от знакомства, если ей этого захочется, но она дала ясный ответ.

– Одна, – в типичной для себя, сдержанной манере, ответила она, а затем, неожиданно добавила, – присаживайтесь.

Очень любезно с ее стороны, однако не эта ли любезность может объяснить ее безразличие ко мне – человек, который зашел в кафе на обед и ищет свободное место. Сидя напротив нее, я чувствовал полную незаинтересованность с ее стороны. Она сидела, уставившись в телефон, и отводила взгляд от него только когда искала кружку с кофе, стоящую на столе.

Подошла официант и подала меню.

Я демонстративно, с серьезным видом, начал изучать список блюд, в надежде, что когда Грейс посмотрит на меня, то сделает вывод о моей зрелости, – да, я считал что серьезность мне к лицу, и когда хотел кому-то понравиться, то изрядно хмурил брови, но Грейс так и не проявила интереса. Ее внимание по-прежнему забирал телефон, и я понял, что если хочу с ней познакомиться, то мне нужно “устранить конкурента”.

– Грейс, – обратился я к ней, – я первый раз в этом кафе, и хочу попросить вашей помощи.

Она отвлеклась от телефона, но не сразу. Посмотрела на меня так, будто куда-то опаздывала.

– Не могли бы вы подсказать мне, что здесь самое вкусное, а то, мне кажется, у меня уже разбежались глаза от всего этого многообразия.

– Ой, не знаю. Я пью здесь только кофе и изредка заказываю французскую булочку, – сказала она, а затем, улыбнувшись и одобрительно кивнув головой, добавила, – но она вкусная!

Я впервые увидел ее улыбку и замер, подобно моряку, проплывающему мимо легендарного острова, который взглянул на одну из сирен.

Грейс вновь уставилась в телефон. Она не обращала на меня никакого внимания, не испытывала заинтересованность, симпатию – ничего. Ее телефон содержал намного больше интересной информации, чем я. Она умело набирала текст на клавиатуре, переписывалась с кем-то, делилась своими чувствами, что-то обсуждала, а я смотрел на нее влюбленным взглядом, и ничего не мог поделать – был беспомощен, подавлен, разбит.

Кофе в ее чашке постепенно заканчивался, а пальцы стали уставать – периодически она разминала запястья вращательными движениями, чтобы усилить приток крови к кисти, и ко всему прочему, в ее поведении появилась некая особенность – все говорило о том, что скоро она встанет со своего стула и не обернувшись уйдет, что для меня будет означать провал – поражение неотъемлемая часть жизни мужчины, но я не хотел проигрывать.

Сидя напротив Грейс с дурацким меню в руках, я перебирал разные варианты знакомств.

Здесь я рассказываю интересный факт о кофе.

Здесь я приглашаю Грейс на танец под знаменитое танго «Por una Сabeza».

А здесь я делаю комплимент, который трогает ее сердце.

Я представлял много вариантов, но все из воображаемого мной было навеяно романтикой, и демонстрировало, скорее, признаки невербальной симпатии, нежели реальное желание познакомиться, поэтому, сидя напротив Грейс и наблюдая, должно быть, в последний раз ее неорганизованные сборы, я понял, что если сейчас упущу свой шанс, то другого шанса у меня уже не будет.

В тот момент, импульсивно махнув на все рукой, я собрался с мыслями, отложил в сторону меню, которое было скорее реквизитом для создания театрального образа, чем полезным и нужным предметом, и, набравшись смелости, признался

– Грейс, вы сходите со мной на свидание?

Она отложила телефон. Подняла взгляд на меня. Удивилась.

– Я? – переспросила она.

– Да, – ответил я. Я слегка принизил голос, чтобы выглядеть серьезнее и показать, что я не шучу.

– Вы понравились мне, как только я вас увидел, а все это, – я указал руками на кафе и меню, – лишь неудачная игра.

Глядя на ее удивление, я почувствовал уверенность.

Она задумалась. Рефлекторно опустила взгляд на телефон, который держала в руках, у коленей, но тут же, не отводя головы, посмотрела в сторону. Думала. Размышляла, а затем посмотрела на меня и сказала

– Я согласна, – небольшая пауза, и вновь элегантная улыбка.

Она смотрела на меня так, как минуту назад смотрела на экран своего телефона – с интересом, с любопытством, с ожиданием чего-то нового, а я призадумался – вернее сказать, услышав согласие Грейс пойти со мной на свидание, я оторвался от земли и улетел на небеса, – вроде бы так описывают чувство непомерной радости, которое окрыляет и “поднимает ввысь”, но, опустившись на землю, сидя напротив Грейс и улыбаясь во весь рот, я постарался выразить свое чувство

– Красивая девушка согласилась пойти со мной на свидание – должно быть, главная удача в моей жизни?!

– Фрэнк, – прикрывая радостный смех пальцами, ответила Грейс, – спасибо за комплимент.

Увидев ее смех, мне захотелось открыться ей и сказать, что я не шучу и действительно считаю ее самой красивой женщиной в своей жизни, – а я умел ценить красоту, смотреть на вещи иначе и находить прекрасное, – но, представив как прозвучат мои слова, я осознал, что с признаниями такого рода стоит повременить.

– Не нужно слов благодарности, – сказал я. – Это я должен благодарить вас за то, что вы согласились пойти со мной на свидание, – я использовал интонацию, которая отвечает за юмор. – Честно говоря, если бы я знал, что сегодня встречу девушку такой красоты, то надел бы галстук!

– Фрэнк, – изогнув губы в очередной улыбке, ответила Грейс. – Спасибо, но вы выглядите более чем хорошо! – она провела взглядом по моей одежде, – чувствуется классический стиль, элегантность, сдержанность – она еще раз окинула взглядом одежду, но затем посмотрела мне в глаза, – классика никогда не выйдет из моды!

– Кажется, теперь моя очередь смущаться и говорить спасибо, – я осторожно подвел задуманную шутку к ее кульминации. – Спасибо за комплимент, Грейс!

Грейс рассмеялась.

– Это точно! – сказала она, распознав в моих словах пародию на себя. – Комплимент что надо!

Уж не знаю, был ли я забавен в тот день, но я старался развеселить ее – мой отец всегда говорил, что если хочешь расположить человека к себе, то нужно его как следует рассмешить. Возможно я был весел, а возможно глуп, но, смотря на Грейс во время моих дурачеств, я видел смех. В моменты улыбок она казалась мне счастливой, и от счастья у нее горели глаза.

Еще какое-то время мы болтали, шутили, улыбались и смеялись, а затем Грейс посмотрела на часы.

– Фрэнк, мне пора идти.

Она встала из-за стола и протянула руку. Я – проявил учтивость.

Мы обменялись контактами, пожали руки, как новые знакомые, и попрощались. Она направилась в сторону выхода. Я, стоя, провожал ее взглядом – грациозная походка, шарм – она прошла метров десять, а затем обернулась.

III

Говорят, что завтрак – самый важный прием пищи, и я полностью согласен с этим утверждением. Нет ничего важнее того, чтобы с утра обрести энергию на весь день и провести его продуктивно – познакомиться с новыми людьми, понять то, чего раньше не понимал, сделать что-то, на что раньше не хватало сил, а в конце дня лечь в постель и насладиться осознанием того, что сегодня ты стал лучше, чем был вчера. Жизнь состоит из множества таких дней, и каждый может принести что-то новое, при условии, конечно же, правильного завтрака.

Грейс стояла у плиты и готовила овсянку. Как и большинство замужних женщин, она прекрасно осознавала свою негласную обязанность – мужчинам важно, когда их жены готовят им еду, от этого появляется чувство умиротворения, гармонии, вселенской правильности, и принятия себя самого как мужчины – культура, которая берет свое начало за много тысяч лет, и до сегодняшнего дня – от отца к сыну; от матери к дочери.

Я спустился на первый этаж, вышел на улицу, глотнул свежего утреннего воздуха и зашел обратно в дом. Мой день начался.

– Грейс, ты не видела пульт от телевизора?

– Он был на диване, посмотри там.

Я подошел к дивану.

– Здесь его нет.

– Посмотри за подушками. Наверное, он завалился.

Я отодвинул подушку дивана и провел рукой между складками – пульт был там.

– Нашел? – спросила она, но я не ответил – триумфально показал пульт в своей руке, а затем сел за стол и включил телевизор.

Грейс варила кофе.

– Джулия, – взяв на тон выше протянула она, – спускайся завтракать!

Спорт: бокс, футбол, теннис – неинтересно.

Музыка – кто слушает такую музыку?

Канал о дикой природе – передача про змей – познавательно, но не сегодня.

Канал с фильмами. «Запах женщины». Последний монолог. Моя любимая сцена.

Грейс подала завтрак.

Я отложил пульт в сторону, взял в руку ложку и зачерпнул кашу. Грейс села напротив меня.

– Каждый раз смотрю, и каждый раз удивляюсь этой сцене, – я облизал ложку и указал ей на телевизор, – как правдоподобно отыгрывает свою роль Аль Пачино.

Она просто улыбнулась, но я почуял недомолвку, а затем, когда понял что к чему, резко опустил руки на стол и застыл.

– Ты не смотрела «Запах женщины»? – удивленно, с вопросительной интонацией утверждал я.

Она пожала плечами.

– Как этот фильм можно было не посмотреть? Он прекрасен!

Я немного перевозбудился, но тут же успокоился. Проглотил порцию еды.

– Мы обязательно должны наверстать упущенное.

Грейс ничего не ответила, отвлеклась на Джулию, которая спускалась из своей комнаты.

– Милая, – произнесла она, – все хорошо?

Джулии было восемь лет. Она подбежала к столу и села на свое место.

– Доброе утро, Джулия.

Она была маленькой копией своей мамы – те же каштановые волосы, те же голубые глаза, аккуратные уши, маленький нос, да и вообще, они с Грейс были очень близки – мужчина не может рассказать своей дочери о том, каково это – быть женщиной. Ответственность за это лежит на плечах матери, а отец.., – нет, я, конечно, рассказывал Джулии о том, что плохо, и что хорошо, и когда дело дойдет до общения с парнями, то я тоже проявлю инициативу, но в таком раннем возрасте я не хотел, чтобы Джулия знала о том, каким жестоким может быть мир.

– Как спалось, Джулия?

– Я спала хорошооооо, – она улыбалась во весь рот. Баловалась.

– Джулия! – пригрозила Грейс, – воспитанные девочки так себя не ведут.

– А вот и ведут! Спала хорошооооо. Хорошо спалааа, – она не могла усидеть на месте.

– Джулия! – Грейс нахмурила брови, но Джулию было не остановить. Слишком хорошим было ее настроение в то утро. Она баловалась и приглашала нас в свою игру, и отказываться от ее приглашения было бы грубо.

Мы завтракали и смеялись. Улыбались. Щекотали друг друга по очереди и дурачились. Даже Грейс пару раз скорчила рожу, что говорило о беззаботной радости, которую она испытывала в тот момент – теперь она сама стала взрослой копией своей дочери, которую абсолютно не волновали ни ее внешний вид, ни ее манеры, ни то, как она выглядит в глазах людей, и ни то, что о ней думают – она была собой и не чувствовала посторонних взглядов со стороны, и в этом была вся прелесть того утра, пока по телевизору не начались новости.

Грейс и Джулия продолжали играть, а я откинулся на спинку стула, глотнул полуостывший кофе и переключил канал, на котором давно уже шел другой, незнакомый мне фильм.

– А сейчас к главным новостям. Пожары в Австралии продолжаются уже пятый месяц. За это время погибло двадцать четыре человека, уничтожено шесть миллионов гектаров леса и, по приблизительным подсчетам, погиб миллиард зверей. Власти Австралии бьют тревогу. Человеческих сил не хватает, чтобы остановить огонь…

Грейс развернулась к телевизору.

– Многие знаменитости откликнулись на призыв о помощи. Актер Рассел Кроу выставил на аукцион свою кепку, пообещав утроить самую высокую ставку и пожертвовать вырученные деньги. Крис Хемсворт пожертвовал миллион долларов. Кайли Миноуг, Николь Кидман, Элтон Джон и Леонардо ди Каприо также не остались в стороне и пожертвовали крупные суммы на борьбу с огнем.

С ее лица сошла улыбка. Пропало счастье. Она смотрела репортаж из новостей и, сопереживала? Ей было жалко людей, жалко зверей, жалко всех тех, кто пострадал от сил природы – всем своим видом она показывала, будто чувствовала боль, будто страдала вместе с людьми, будто этот пожар коснулся ее так же, как и коснулся всех тех, о ком говорили в новостях.

– По предварительным данным, Австралия будет восстанавливаться от пожаров более ста лет, но в полном объеме восстановиться не сможет никогда.

Я никогда не разделял сочувствие – не был эмпатом и не понимал, как можно сочувствовать кому-то. Я понимал проблему людей, и мог помочь, если меня об этом попросят, но, чтобы проблема кого-то вызвала у меня сочувствие – нет. Это было неведомое мне чувство, впрочем, я допускал, что другие люди могут сочувствовать и представлять страдания других на себе, но я, к сожалению, или, может быть, к счастью, этого сделать не мог. Я не понимал, какое отношение проблема другого имеет ко мне, и почему я должен помогать просто так, не получая выгоду за потраченные мною силы? Возможно, потому что я реалист. Возможно, потому что я понимал, что всем помочь нельзя, и для того, чтобы кто-то жил хорошо, кто-то должен жить плохо.

Грейс со слезами на глазах стояла в стороне. Джулия смотрела на маму, и я уже вставал из-за стола, чтобы подойти к своей жене и успокоить ее, как зазвонил телефон.

– Барри, доброе утро!

Барри был мужем сестры Грейс. Он был мерзавцем, но я, местами, неплохо с ним ладил – эдакая семейная дружба, где у каждого есть свой интерес.

– Да. Давно не виделись. Как ты?

Последний раз мы виделись в новогоднюю ночь.

– Заняты ли мы сегодня?

Я отложил трубку за ухо.

– Грейс, это Барри, он спрашивает, заняты ли мы сегодня, и если нет, то сможем ли мы прийти в гости?

Грейс была расстроена. Она отвела свой взгляд, но через мгновение вновь посмотрела на меня.

– Скажи, что мы не возражаем.

– Барри, ты еще тут? Грейс гово…

И вот что интересно. Я продолжил разговор по телефону, но заметил интересную особенность Грейс, которую ранее не замечал – пожары в Австралии тронули ее до глубины души, и я рад, что моя жена обладает сочувствием и сможет передать эту черту нашей дочери, но, когда Грейс узнала, что Барри приглашает нас в гости, она стала другим человеком, изменилась в лице – та Грейс, которая минуту назад сопереживала жителям Австралии и всем этим мертвым зверям ушла, и на ее месте появилась Грейс, которая собирается весело проводить свое время в приятной компании. С ее лица в момент пропала печаль, ее расстроенный, даже, будет вернее сказать, заплаканный взгляд сменился взглядом предвкушающим радость – подобно ребенку, который плачет от того, что ему не разрешили завести щенка, но стоит родителю удовлетворить желание ребенка, как печаль пропадает на глазах.

Она уточнила

– Что он сказал?

– Барри приглашает в гости, говорит мы давно не виделись – мясо, вино, разговоры – все как всегда.

Я стоял напротив Грейс, а она смотрела на меня все тем же взглядом, каким смотрела обычно; взглядом, к которому я привык – тем взглядом, в который я влюбился, но почему-то сейчас я ощущал, будто смотрю в глаза змее.

IV

Финальная сцена произведения может перевернуть мнение обо всем, что было до нее – так, например, в главной сцене фильма «Запах женщины», герой Аль Пачино предстает в образе доброго и порядочного человека, хотя на протяжении всего фильма его выставляли тем еще мерзавцем. Не знаю почему, но меня зацепил этот фильм, и с момента своего первого просмотра я хотел быть похожим на Фрэнка Слэйда – он был мужествен, уверен в себе, справедлив, и защищал того, кто нуждался в защите. А еще у него было особенное, уважительное отношение к женщинам, и я считал это правильным.

Грейс вышла из дома вместе с Джулией. Они спустились по мощеной тропинке вниз, прошли мимо рукодельного фонтана, обогнули дерево, из-за которого я купил этот дом, и вышли к гаражу, а затем обе сели в машину, захлопнули за собой дверь и пристегнулись.

Я завел «Кадиллак», снял его с ручного тормоза и, нажав на педаль газа, отправился в гости к Барри и Линетт вместе с семьей. Наш дом остался позади.

Еще до того, как мы тронулись, я обратил внимание на резкий запах, что исходил от Грейс, и направил нос по его течению.

Грейс это заметила.

– Тебе не нравится? – с настороженным видом спросила она, не сводя с меня взгляда.

Она ждала моего ответа. Была не уверена в своем выборе духов – для Грейс всегда было очень важно выглядеть идеально, и она сомневалась, правильно ли она поступила, использовав новый, незнакомый ранее флакон – я понял это по бренчащим звукам фурнитуры, навешанной на ее сумочке, покой которой нарушала утонченная женская кисть с тонкими, но длинными пальцами, один из которых был украшен обручальным кольцом с блестящим камнем – в такие неясные моменты, когда одолевают сомнения, лично я руководствуюсь интуицией – неким поверхностным анализом происходящего вокруг, который, по моим наблюдениям, всегда говорит правду – сомнения Грейс были оправданы, и духи были действительно немного резки, но не мог же я сказать своей жене, что она была красива, как и утром, но сейчас от нее пахло не увлажняющим экстрактом кокосового молочка, который содержится в геле для душа и ласкает мое обоняние по утрам, а духами, которые пахнут запахом скотного двора. Я ничего не имею против аромата ромашки, сена, запаха свежескошенной травы и, к моему удивлению – терпкого и стойкого запаха кожи, перемешанного с древесиной, но этот букет абсолютно не подходит элегантной красавице, скорее наоборот, ее образ должен оттенить запах гвоздики, ландыша или дикой розы, вперемешку с лавандовым настоем, но никак не грубый и резкий аромат. Впрочем, Грейс совсем нечего было бояться, она выглядела как всегда красиво, но если бы духи были подобраны удачно, то она выглядела бы лучше – то же самое как к девяти прибавить единицу и получить десять – простая математика, которая в данном случае призвана усилить женскую красоту.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».