Случайная станция во времени

Рождённый в бронежилете

Противник когда-то и здесь принял глупое решение стоять насмерть. К этому бойцы привыкли давно. И били, били, ввязывались в снайперские дуэли, не давая поднять головы, пока не выбили за пределы населённого пункта всех. Только изредка артсистемы врага, да оставленные им на территории мины продолжали угрожать оставшимся местным жителям.

Известный военкор, посетивший Межевую в этот победный день, работал не покладая рук, интервьюировал, опрашивал, снимал со своим напарником. И всё время боялся. Смерть всё время была рядом. Но радостное оживление царило во взявших посёлок войсках. Они сделали это! Теперь боевым составом ожидалось поздравление Командующего.

«Челленджер, это Щур-два! Объект в первом подъезде замер на входе и не шевелится. Видишь?.. Даю координаты…»

Этот день начался как обычно: после ночного вытеснения противника мы стали аккуратно зачищать районы и эвакуировать пострадавших в посёлке. Неприятные сюрпризы начались со второго дома у окраины и были два раза подряд. Оба раза стреляли по бойцу, когда тот случайно оставался один!

Никакой нормальный боец по одному человеку миной не стреляет в любой ситуации. А если стреляет, не оставляет в живых. Этот ненормальный ошибся два раза. И у некоторых сложилось впечатление, что Кирилл поцелован богом в самую макушку. Только Моджахед, которого звали раньше Лёхой Даниловым, успокоил:

– После такого везения должна пойти чёрная полоса и тебя, Удав, прикончат со стопроцентной гарантией. – при этом скривил хитрую рожу.

Кирилл, с позывным Удав, тоже был уверен, что какой-то конец везению наступит непременно, ведь тот чёрт по нему садит очень толково, просто врагу пока не везёт. Вокруг всё изрешечено осколочной шрапнелью,вынесены кирпичи и взрыта воронка у фундамента. Удава взрывной волной тоже плющило, но не сильно, на самом бойце и его амуниции – ни царапины!

Первый раз раздача бала днём, часов в десять. Приехали проверить подвалы почти разрушенного шестиэтажного дома, нашли группу из четырёх женщин, прятавшихся в подвале. Выходить было безопасно, противника ночью штурмовики отогнали почти до горизонта, а женщины без помощи бойцов выйти боялись. Напарник, Моджахед, пошёл в подвал, Удав остался сторожить вход. Акция обычная в условиях военной полосы.

И тут прилетел сюрприз, ухнуло, оглушило, кирпичи в двух шагах от Кирилла разлетелись в пыль, расширив дверной проём, остатки двери исчезли и ударная волна свалила бойца. Его понесло вниз в подвал. Чудо, что бронежилетом зацепился за перила и не ухнул в темноту.

Прибежавший с фонариком Моджахед, помогая подняться, спросил:

– Ты как, не ранен?

О чём его спрашивают Кирилл понял только по движениям губ, в ушах от взрыва стоял звон. Напрягая связки, рявкнул почти не слыша себя:

– Норма!

Для убедительности поднял вверх большой палец.

Но Моджахед не поверил, стал осматривать со всех сторон, просвечивая оседающий пыльный туман мощным фонариком. Потом что-то одобрительное промычал и хлопнул по спине. То есть, будешь живым, повреждений нет.

Рабочая, небронированная "буханка" для эвакуации стояла спрятанной за домом, и Кирилл с Лёхой, закинув автоматы за спину, почти бегом потащили женщин огибать дом и садиться в машину. Забравшись в кузов, одна из них, старшая, вдруг охнула:

– Батюшки! Воду-то оставили… Забыла бутылку там, на столе…

Вода у них, сидящих долгое время без удобств – самая большая ценность. И Моджахед, продолжая размещать спасаемых, кивнул Кириллу на лежащий на сиденье фонарь. Типа: сходи, словами их не успокоить!

Поддерживали друг друга бойцы всегда, и Кирилл, без обсуждения, взяв фонарь, двинулся обратно к дому.

Пережидать, будет ли обстрел, времени нет и Кирилл, решив преодолеть дистанцию по возможности быстро, для начала всё-таки выглянул за угол, прислушался. Уши не успели отойти после взрыва, поэтому ничего не услыхал и, пригнувшись, бросился вперёд, к первому подъезду с разнесённым накануне входом.

Но сделал это неудачно, через два шага одна нога зацепилась за кусок бетона, другая, когда искал точку опоры, провалилась в выемку под стеной и, потеряв равновесие, Кирилл растянулся, глухо стукнувшись каской в кучу обломков. И тут снова ухнуло! Привычно прижался к земле, пережидая град осколков. Потом вскочил и, перепрыгнув свежую воронку перед кучей которая спасла, рванулся ещё раз, заскочил в подъезд. Это было второе, не менее сказочное, везение. Снова ни одного осколка, спасло удачное падение.

В подвале с помощью фонарика он нашёл стол, заваленный осыпавшейся штукатуркой последнего обстрела, отыскал упавшую со стола пятилитровую бутыль, полную мутной воды, схватил и кинулся обратно. Выбежав за угол, нос к носу столкнулся с бежавшим навстречу Лёхой.

Тот, зафиксировав как после скрытия Удава за углом, раздался взрыв, тут же сорвался, побежал спасать товарища и был поражён, встретив его снова живым и невредимым.

Так они вдвоём вернулись, залезли в "буханку". Кирилл поставил воду у ног успокоившихся женщин. А командир, продолжавший сидеть рядом с водителем Штурмом, обернулся и спросил:

– Парни, откуда стреляли?

– Откуда-то из-за посёлка… – выдал свою версию Моджахед.

– С лесополосы, там, метров сто пятьдесят за башней… – уточнил Удав, вспомнив где перед взрывом видел пороховой дымок.

– Совсем рядом. – оценил Моджахед. – Могли бы поставить снайпера, нас прищучить.

– Сейчас передам наблюдателю, им артой врежут! – резюмировал командир и поднял с колен цифровик.

Штурм завёл двигатель, шепнул: «Поехали», тронулся, и они покатили обратно к точке сбора в районе колледжа, где сейчас готовили прикрытие спасательному конвою. Та женщина, что вспомнила о воде, смотрела на Кирилла всю дорогу с участием, а когда доехали, тронула за рукав:

– Прости, солдатик…

– Удав! – на автомате назвался он. Вроде как представился.

– Его Кириллом звать! – тихо подкорректировал Лёха, и открыл дверь.

– Удав – нехорошее имя. – рассудила женщина, поднимая с пола воду. – Ну какой же ты удав?

– Я, как мудрый Каа… – помогая женщинам выйти, попытался оправдать кличку Кирилл.

А когда все вышли и они остались снаружи одни, Моджахед подкатил:

– Верно сказала женщина. Ты не Удав! Два раза в шаге прилетело, а на тебе ни царапинки. Расскажу, ребята не поверят, будут звать Везунчиком, Большой Удачей!

– Тогда ещё лучше – Счастье Привалило, или Сбыча Мечт… Нет-нет! – возразил Кирилл. – На шильде я "Удав", значит Удав.

– Я тебе, друг, сегодня вечером всё красиво исправлю! Был Удав, станет Удача…

– О чём спорим? – лейтенант вышел из передней двери транспорта.

– Ему дважды фартило. – объяснил Лёха. – Я предложил сменить Удава на Удачу, а он не хочет.

– Ты, Кирилл, с нами месяц. Шестерых за это время только из обновления затрёхсотило в куда меньших передрягах. Ты точно рождён в бронежилете! – улыбнулся командир.

– Просто случай. – пробормотал Удав. – С кем не бывает…

В просьбе Грома обработать участок полосы, где вчера выкуривали киевский танк, не мог отказать. Мы оба понимаем, что на таком расстоянии работать тяжело и легко одновременно. Сказал: «Сделаю!», и мои архаровцы уже стали заряжать нашу «Нону».

Оставшуюся с ночи половину боекомплекта выложили по району за несколько быстрых минут. Наводчик сказал: «Всё!» и обстрел прекратили.

Через полчаса они снова были там, у кромки артобстрела, где уже звенела тишина. По лесополосе за башней пушкари успели отработать по-полной. Часть деревьев в том месте стояла без листьев, с обрубленными ветками и заваленными стволами. Если перед этим, те, кто был там, не успели уйти, то теперь уже о них и их оружии можно забыть.

Так думал Кирилл, из-за кустов возле шестиэтажки разглядывая причёсанную лесополосу в бинокль лейтенанта.

– Всё? – спросил командир, принимая бинокль.

– Насыпали густо, весь ближний лес прозрачный. Только у них было несколько минут на уход, могли уйти, спрятаться.

– У нас здесь ещё два подъезда, – возразил командир, – попрошу оператора запустить туда «птичку». Пусть понаблюдает за…

И тут бесшумная мина прилетела третий раз! И рванула так, что всё остальное смолкло. Подброшенный взрывом за спиной, лейтенант, нелепо взмахнув руками, рухнул на Удава, уже поваленного ударной волной на землю. Снова в ушах звон и чувствительные удары сердца в груди. И мысли: «Я живой? А как лейтенант?». Взрыв случился не дальше четырёх метров. Удава спас командир.

Кирилл перевернул его на спину, вгляделся в удивлённое выражение лица с открытыми глазами, всё понял, подхватил на руки, взвалил на плечо и метнулся к «буханке». Одновременно с ним успел и Лёха-Моджахед. Удав крикнул ему, укладывая лейтенанта на сиденье в салоне:

– Отвези Грома медикам, а я свяжусь с оператором птички. Надо выяснить, кто и откуда бьёт.

Объект нападения стал совершенно понятным, ведь стреляют по нему. Кирилл ещё на бегу к машине поймал слетевшую с плеча командира цифровую рацию и, когда "буханка" двинулась, набрал канал наблюдателя.

– Баллистик, это Удав! Где сейчас твой коптер? Нужно посмотреть старое место за башней. Проверь, снова стреляют! Повиси там сколько сможешь.

– Понял, Удав! До связи… – ответил наблюдатель и отключился.

Удав вернулся к углу дома и оттуда оглядывал небо в поисках вражеского дрона, корректирующего огонь. Без этой коррекции попасть в одиночную мишень невозможно.

– Удав, это Баллистик! – ожила рация. – Мой коптер сейчас южнее, но от танкистов слышал, видели ребята в лесополосе человека в тёмном хаки, который потом пропал…

– Куда пропал?

– Не знаю, попрошу картинку, потом поговорим. До связи!

Лейтенант Гром таких длинных разговоров не позволял. Один вопрос, один ответ, и сразу выход: «до связи». Так делалось с целью не дать радиоразведке противника засечь место, откуда запускает Баллистик свой квадрокоптер.

Удав должен был не задавать глупых вопросов, сказать только положенное: «Понял».

Пропажа тёмного хаки была не фикцией, он действительно исчез. Коптер артишников ровно двигался над лесополосой, тёмная тень на сбитых стволах шевельнулась и исчезла почти в самый момент, когда фокус стал удлиняться и картинка приблизилась, так оператор пытался настроиться на обнаруженную фигуру. Баллистик тщательно просмотрел остановленный кадр, но там никакого образа с тенью уже не существовало. Он просматривал момент исчезновения в движении снова и снова, пытаясь найти следы маскировки. Один момент, и человек исчезает! С таким мощным камуфляжем ещё сталкиваться не приходилось.

– Удав, это Баллистик! Там что-то непонятное, я материал этот с Громом хочу обсудить. Где он?

– Затрёхсочен. – ответил тот, намекая на ранение командира. – Моджахед повёз в санбат, я пока ничего не знаю. До связи…

Кирилл остался на линии один и теперь отвечал за всех: за себя, свою группу, свой АК-12 на плече и цифровую рацию, оставшуюся у него. Одному биться нельзя ни по какой системе, заниматься разведкой тоже плохо, но ждать приказов, стоять на месте, ничего не делая, хуже. Впереди враг, которому ты важен, и отступать поэтому никак нельзя. В посёлке ночью штурмовая группа взяла последний квартал, выбила противника изо всех скрытых точек. Только один, именно этот, противник об этом, похоже, не знал. Спрятался в лесополосе и садит минами так, что шорох стоит!

К точке в лесополосе за башней если подойти ночью, противник очнётся и, пользуясь темнотой, тоже побежит. Ждать этого момента Удав не согласен. Там, в порубленной артой лесополосе, притаился тот, кто ранил лейтенанта. И должен за это ответить!

Ребята взвода, сражавшиеся этой ночью, отсыпаются, зализывают раны, работы у них было выше крыши, сейчас прикрывать Кирилла некому. Напарник со Штурмом увёзли Грома, Баллистик единственный, которому так или иначе придётся помочь Удаву подойти к противнику.

Желание найти и наказать не погасить!

Удав перебегает открытую с обоих концов улицу и затихает на перепаханном снарядами участке с руинами частного дома. Строение почти без кровли, с закопчённой чернотой вокруг окон на чудом стоящих стенах.

Проверил снаряжение: на груди, в карманах бронежилета, четыре полных рожка, пара гранат для подствольника и одна серо-оливковая РГД-5, граната для нападения, с небольшим радиусом разлёта осколков. Всё это сегодня ещё не стреляло, но находится в полной готовности.

Приближаясь к противнику важно быть готовым к любым сюрпризам. Перевёл автомат в режим коротких очередей, проверил затвор и оглянулся.

Вертеть головой на 360 градусов – подарок инструкторов, продлевающий жизнь не только в бою, но и вблизи линии соприкосновения. Каждый новый шаг начинался с оглядки. Просканировал пустой горизонт, на всякий случай поднял голову и осмотрел небо.

Зрение Кирилла острое, замерший в вышине дрон светился чёрной точкой на фоне твёрдой лазури. Вот тот, кто помогает его врагу и, значит, тоже враг! Но попасть в него на такой высоте из АК нечего и думать. Дрон висит высоко сзади, следит за спиной одинокого бойца, дрону одинокий боец виден во всех подробностях. Поэтому Кирилл перебежал за стену, упал, закатил себя под примыкающий куст, перевернулся на спину, отполз от стены и затих.

Прятаться в ясный день от птичек, не теряя их из виду, учили с первого дня на фронте. Чёрная точка за листьями появилась через мгновение и, выписывая петли, стала двигаться над развалинами дома. Всё верно, это она.

Если сейчас готовится мина, после разрыва лучше уйти. Другой способ: подождать пока разрядится дрон, если пилот действительно потерял объект наблюдения. В конце концов они его ищут и обязательно найдут, пользуясь всеми возможностями современной техники. В частности, такими, как радиопоиск, позволяющий определять положение включенного радиоисточника.

Пока никто не ищет лейтенанта, Удав на время отключил цифровик.

«Щур-два, с тобой Челленджер. Потерял его?.. Не молчи!»

Первая мина упала с противоположной стороны руин, другая попала между стенами. Всё всколыхнулось, в воздух взвились большие облака дыма, загородившее дрон. Мысль воспользоваться облаком пришла спонтанно. Слабый ветер с востока гонит облако к башне. И под его прикрытием Кирилл пересекает несколько участков. На пути много железа, в основном крупных осколков, но мин под ноги не попалось.

На следующей улице почти всё облако осело к земле, фигуру с тенью могли легко вычислить. Удав сел, притаился в тени обгоревшего кузова мерсюка Майбах. Этот скелет здесь уже давно и успел порыжеть от ржавчины, что почти сливалось с цветом камуфляжа Удава. Он опять уставился в синюю вышину.

Второй раз он дрон разглядел с трудом. Тот, продолжая двигаться к башне, набрал ещё большую высоту, позволяющую разглядеть движение на значительной площади, поэтому теперь казался мельче мошки. Менял галсы, продолжая двигаться к лесу, как бы разыскивал жертву. Удав решил, что это подтверждает верность выбранного им пути, дрон сам ведёт его к точке откуда стреляют.

Эта связь между ним и противником стала очевидной. За Удавом охотились, не пытаясь это скрыть! Задумываться о причинах такого не имело смысла. Просто такая связь существовала и ей можно пользоваться. Раз он здесь и начальная точка сектора обстрела перед ним, есть смысл идти до конца!

Рацией, а значит и помощью Баллистика, пользоваться нельзя, надо выбрать точку повыше и постараться самому, без квадрокоптера, разглядеть противника на той стороне.

Когда птичка перестала маячить в небе, Удав поднялся, сделал марш-бросок к башне. Название «башня» эти развалины получили из-за оставшегося угла дома, двух стен, подпиравших высокую кирпичную трубу. Два дня назад стены были в более живом состоянии, была нетронутой даже часть крыши у трубы. Но уже тогда залезть на верхнюю точку без специального оборудования никто бы не взялся.

Самому взобраться на этот, со всех сторон всем взглядам открытый наблюдательный пункт, можно было только одним способом.

Будет гром

Грома больше нет… Лёхе хочется кричать! Командира, который был всегда за своих бойцов, они с Удавом не сумели уберечь.

Ещё там, у хирургов, которые уже не надеялись привести в сознание безнадёжно утихнувшего больного, Моджахеда связали с комдивом, которому он доложил о гибели лейтенанта и задержке работ по разминированию из-за опасной близости работающего миномёта. Комдив ответил:

– Приказываю вам, Алексей Григорьевич, взять на себя командование роты до того как у вас будет сменщик лейтенанта Егорова! Пока никаких боевых действий не проводите, занимайтесь обычным: спасайте гражданских и наблюдайте. Удачи!

– Слушаюсь! – не к месту отозвался боец.

Вот так! Он – комвзвода и все ребята теперь ему подчиняются… А связь осталась у Кирилла. Впрочем это и хорошо! Не сможет он спокойно сказать парням, что командир убит.

Всю дорогу голова лейтенанта лежала у Лёхи на коленях пока он пытался спасти командира от потери крови. Всю свою аптечку израсходовал, и форма на коленях и рукавах густо пропиталась красным. Гром умер ещё там, в машине. Неожиданно напрягся, схватил руку с бинтом и держал сильными пальцами, потом отпустил и, не прийдя в сознание, расклеился, ослаб. Это не первый, кто умирал у Лёхи на руках, как всё происходит, он знал не понаслышке.

Внутри труба была достаточной для того чтобы пролезть вверх. Удав умел это делать своим способом.

Как-то в детстве, когда Кире было семь, старшие пацаны-футболисты предложили достать упавший в глубокий колодец мяч и Кира достал. И потом не уставал гордиться подвигом. Так что, когда потом, в пятом классе, одноклассники придумали соревноваться в прохождении колодцев на строящемся рядом со школой доме, тут же согласился. Вертикальный колодец был узким и длинным, и те, кто организовывал соревнование, рассчитывали как видно, посмеяться над Кириллом, уверенные, что он не сможет.

Скоб, как в подземном колодце, там не было. Кириллу пришлось находить опору в мелких неровностях. Упираясь в противоположные стенки, он удерживал себя от соскальзывания, а быстрыми и точными движениями добился эффективного подъёма. Опускаться в своём величии ниже мальчик был не согласен. Взял высоту и заставил всех поверить в свою исключительность.

Когда пробрался в подвал под башней, Кирилл разделся, уже привык после сурового молчания матери, увидевшей к каким результатам привёл тогда геройский подвиг сына. К тому же ноги без ткани имели лучшее сцепление с гладким кирпичом.

Оставил в дровах у печки автомат с боезапасом на бронежилете, сложил всё со снятой экипировкой «Ратника», разобрал решётку за дверцей, протиснул себя и, выкинув изнутри обломки и захватив рацию, стал карабкаться вверх. На поднятие к первому пролому на уровне трёх метров ушло больше времени чем ожидалось. В трубе темнота, не видно во что упираться. Но выше пошло легче, и через десять минут он выглянул в удачный пролом со стороны лесополосы на уровне крыши, в метре до верхнего среза трубы. Появляться над срезом было смертельно опасным.

Труба, похоже, давно не нюхала дыма. Красный кирпич вверху был чистого цвета, только со следами сажи на швах. Это Удав определил лишь поднявшись до проломов, куда проникал яркий свет.

Выглянул наружу, присмотрелся. Лесополоса, которую увидел с другого ракурса, уходила на запад до горизонта. Весь интересующий участок, обработанный взрывами, был на виду! И, сколько он ни смотрел, разглядеть признаки вражеского миномёта не смог. Бомбисты прятались хорошо.

Пришло в голову спросить авиацию. Это небезопасно, но другого пути уже нет. Включил висящий на груди цифровик на канал Баллистика:

– Баллистик, это Удав! Что с картинкой по лесополосе? Расскажи! Я от них в двух сотнях метров.

Баллистик ответил:

– Человек с миномётом исчезает у сваленного толстого дуба. Как исчезает не понял, нужна экспертиза! Коптер заряжается, пока подняться не смогу.

– Понял. До связи. – завершил беседу Удав и снова отключился.

То есть, Баллистик ничего не разглядел, создал только ненужные вопросы, и помощи от него сейчас не будет. Впрочем, словесные координаты Баллистика были из трубы хорошо видны. И Удав стал следить за ориентирами.

Минуту ничего не происходило, но в какой-то момент случилось, за коряво лежащим стволом дуба появилась короткая тень…

Челленджер, по сигналу из назначенного времени, снова скакнул. Система достаточно надёжная, можно сказать, проверенная временем.

Миномётчик хохотнул над придуманной самим фразой. Сам сейчас временем проверял эту систему. Мощная квадросигнатура осталась глубоко в слоях будущего. У него на шее только аннигилятор, стиравший в прошлом следы проникновения. Чик! – и нету, будто и не было ничего. Кровавый след оставит только мина, произведённая в будущем по технологиям древнего времени и выпущенная им точно по объекту. Сам же он очнётся в своём настоящем-будущем, будто ничего и не делал. Время такая штука, что даже тени от этого человека не останется. Всё будет сделано так, что и не подкопаешься.

Задача проверки работоспособности проекта была именно в том, чтобы ликвидировать в прошлом одного из политиков, за которым в будущем ведётся круглосуточное наблюдение. Такая хитрая система должна оставить большую дырку в политической системе. И всё будет тип-топ, в лучших традициях!..

Самый короткий путь к этой личности вёл через двадцать четвёртый год, где он ещё не был политиком и геройствовал в новых российских территориях. Свои люди под благородным предлогом связались с его другом, Алексеем Григорьевичем Даниловым, воевавшим вместе с ним. И тот подробно рассказал где и когда этот человек был на передовой.

Тогда выбрали желательной датой пятницу, 30 августа, а местом – квартал перед лесополосой этого маленького, тогда ещё считавшегося украинским посёлка. И образовавшаяся на тот момент небоевая обстановка выполнению задания не должна мешать. Челленджер подумал, что это даже должно помочь.

Там, в зелёном месиве порубленных взрывами стволов, возникла двигающаяся тень человека. Мгновением позже другая тень скользнула по освещённым солнцем кирпичам пролома возле лица. Это не птица, здесь в воздухе мог быть только проклятый дрон… Его звук быстро достиг максимума.

Оба эти события, произошедшие в одно время, сказали о нежелательном изменении ситуации. Удава за те секунды успели засечь за переговорами, теперь начнут утюжить район где засекли, точнее, эту трубу. Единственное, что могло спасти, уносить ноги как можно скорее, юркнув в подвал. Чтобы было не так позорно умирать: безоружным, в трубе разбитого дома, спуститься, взять оружие, принять бой.

Первый же взрыв колыхнул трубу так, что казалось она сейчас рухнет. На голову, не защищённую каской, посыпались кирпичи выше пролома. Стараясь не обращать на мелкие травмы внимания, Удав, закинув рацию за спину, заработал руками и ногами, царапаясь о стенки до крови. Спускаться тяжелей, чем лезть вверх, условия торопили. Работал за гранью возможностей и до малого пролома первого этажа соскользнул за десять секунд. Дальше ждал участок лишённый света. В темноте скорость спуска упала, выискивал невидимые точки опоры, соскальзывал и снова цеплялся.

Второй взрыв достал, когда Удав вылезал из топки. Там его повело… повело-повело… повело-повело-повело… и он взмыл… и полетел… Сверху земля казалась ажурно нарисованной на плоском листе бумаги, с точностью до листика на дереве, до травинки на земле и до жучка на этой травинке. Парил теперь над аккуратно восстановленной лесополосой. Деревья одинаковые, словно солдаты в парадном строю. Но их листья были только камуфляжем, под которым скрывались вражеские диверсанты. Два диверсанта под каждым зонтиком из веток, готовы по команде сбросить камуфляж и открыть огонь!..

Вдох… Удав глубоко вздохнул, открыл глаза. Это был просто сон, теперь сна как не бывало. Воздух наполнен пылью до упора. Пыль на всём: в воздухе, на ресницах и языке. И на вещах в подвале. Подвал тот самый, через который он лез в трубу. Свет из отверстия, пробитого в стене, тусклый, но привыкшие ко мраку глаза, режет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.