Про Чёрное море. Белую Одессу. И немножко про кино

При оформлении обложки и в самой книге использованы рисунки Н. Свительского и фотографии из личного архива.

© Свительский Н., 2020

Про Чёрное море и белую Одессу

Итак, после окончания курсов зам. директоров, «Дерзость» (Подполковник Шиманский) – моя первая картина, на которой предстоит работать в должности замдиректора к/к.

Сейчас, стоя у бассейна для комбинированных сьёмок, глядя на море с высоты холма, на котором расположена киностудия, я пытался представить, что меня ждёт в этой кино экспедиции.

Ко мне подошел Марк Пальтерман, фотограф, как всегда с фотокамерой на шее.

– Я тоже люблю смотреть с этой точки. Бассейн сливается с морем и оно кажется бесконечным, – начал он разговор и неожиданно сообщил, – сегодня узнал, что меня прикрепили к «Подполковнику Шиманскому» – Юнгвальда-Хилькевича, так что будем работать в одной группе.

– Очень рад, – ответил я, пожимая протянутую руку.

Мне действительно было интересно поближе познакомиться с этим человеком. Личность на киностудии приметная. Его старались заполучить все режиссёры-постановщики. Фоторепортажи со съёмок были готовой рекламой будущего фильма. Да и вообще, личность оригинальная. На киностудию приезжал на своём «Виллисе», вызывая завистливые взгляды. Носил потёртые до основания «Левисы» и такую же потёртую лётную кожаную куртку. Зимой и летом в кожаной бейсболке с большим козырьком. Внешне независим, но без позёрства. Высокий, спортивный, доброжелательный. Серьёзно увлекался боксом и подводным плаваньем. Владел в совершенстве двумя языками-английским и немецким. Его часто приглашали на озвучку.

– Смотрю на море и каждый раз задаю себе вопрос: почему его назвали Чёрным. Как для меня, так оно разное, сейчас вот почти белое.

– Это отблеск, эффект атмосферы и неба, а ещё и от бассейна. Отойди в сторону и оно будет синее. А вообще гипотез много. Одна из них основывается на том, что металлические предметы, например якоря, опущенные в море глубже 150 метров на длительное время, покрывались налётом чёрного цвета из-за воздействия на металл сероводорода.

Марк говорил о том, что знал не понаслышке.

– Но бывает оно тёмно-синее и просто тёмное. Настоящее Чёрное море можно увидеть только на Каролино-Бугазе.

– Не был ни разу, только слышал.

– До экспедиции в Ивано-Франковск и Винницу ещё есть время, съездим как-нибудь.

– С радостью, – ответил я.

– Между прочим, такого бассейна как у нас, чтоб сливался с морем в одно целое, нет ни на одной киностудии.

– Да, я знаю.

– Ты на киностудии недавно? Раньше я тебя не видел, – спросил он, явно желая продолжить разговор.

– Я больше в командировках, подготовка кино экспедиций: гостиницы, объекты для будущих съёмок и всякое такое. Неделя, как вернулся из Риги, а теперь вот Ивано-франковск, Винница.

– Тяжело, наверное, пробивать всё это. Я бы никогда не смог, не люблю просить.

– Мне нравится. Новые города, интересные люди. Могу на месяцы уезжать в командировки, делать хорошо то, что умею, и зависеть только от успешного решения поставленной передо мной задачи.

– Я слышал, ты у директоров картин нарасхват, режиссёры настаивают, чтобы экспедицию готовил именно ты. Как тебе это удаётся, особенно с гостиницами, в них никогда нет мест.

– В каждом городе по-разному, не просто. Что касается просить, я тоже не люблю и стараюсь все вопросы решать на взаимовыгодных условиях.

– Как это?

– Я же сказал: не просто, но решаемо. До киностудии я много перебрал профессий. От каждой что-то осталось полезного. Научился сохранять контакты с хорошими людьми, их не так уж много. Иногда хотелось стать просто Диогеном, ходить среди белого дня с фонарём, чтобы их найти.

– Находил?

– Да. Однажды в Москве на ВДНХ познакомился с таким человеком, Борисом Пильщиковым. В павильоне «Образование» он выставлялся с макетом своего пульта, разработанным его конструкторским бюро технических средств обучения. Он был в виде какой-то космической полусферы, очень удобен в управлении любым процессом, связанным с электроникой. Пультом заинтересовались космонавты и предложили Борису Пильщикову разработать модель для подготовки космонавтов, пригласили работать в ЦПК, в Звёздный городок. Мы с Борисом подружились и он мне рассказал, что все детали и оснастку для своего изделия собирал чуть ли не на помойках, пока не познакомился с мало кому известной базой неликвидов, собранных со всего Советского Союза. Находилась она в «Берёзовых аллеях», примыкающих к ВДНХ.

«Там есть всё, даже то, чего в природе не существует, – сказал Борис улыбаясь, когда мы вместе поехали искать нужные ему комплектующие, – а главное, за копейки. Нина Кузьминична там царица. Познакомлю, авось пригодится».

Въезжая на территорию этого «царства», я увидел огромное количество металлических ангаров. Среди густо растущих кустов рябины и черёмухи стояло несколько финских домиков. Возле некоторых были квадраты, похожие на огороды.

«Это для персонала. У них тут своё хозяйство: картошка, помидоры, огурцы, – пояснил Борис, – здесь свой микроклимат». То, что находилось в этих ангарах-складах, поразило меня. Я никак не мог понять, почему целые штабеля напольной плитки, огромное количество линолеума, ковролина, унитазов, электромоторов и трансформаторов – неликвидны. Организации, приобретавшие в хозяйстве Нины Кузьминичны неликвиды, за копейки, привозили в Москву всё, чем были богаты, в виде благодарности. Единицы знали о существовании неликвидов, перечня всего, что там сосредоточено. После знакомства с Ниной Кузьминичной у меня появилась большая объёмистая папка с подробным описанием и ценами по каждой позиции. Нужно было только знать, кому и как предложить на «взаимовыгодных» условиях то, что в ней хранилось.

– Сдаюсь, старик, – Марк не скрывал своего восхищения. Жаль, что для моего «Виллиса» там ничего нет.

– К сожалению, для автомобилей ничего, тем более для твоего «Виллиса».

– Ну, и как, помогли тебе неликвиды?

– Ещё бы! Первый случай, когда я воспользовался своей папкой, был Судак, гостиница «Горизонт». Единственная в городе с горячей водой и более менее приличными номерами. Мне предстояло разместить группу на два месяца в самый разгар курортного сезона. Сам понимаешь, что это такое.

Гостиница относительно новая, но уже нуждалась в ремонте; длинные коридоры на всех этажах были в линолеуме, все в заплатках. И тогда я предложил директору гостиницы поменять линолеум, который смогу доставить по смешным ценам. Предварительно показал образцы, которыми меня снабдила Нина Кузьминична. Узнав, что я еду на подготовку кино экспедиции в Судак, попросила: «Там с гостиницами кошмар, никогда нет свободных номеров. Если будут, обязательно сообщи. Хочу поехать отдохнуть с дочкой».

Всё получилось, как я и задумал. После ремонта нам выделили тридцать номеров на период кино сьёмок. Для Нины Кузьминичны полулюкс на две недели. А после её знакомства с директором гостиницы и общения по общей для них теме, для неё был гарантирован этот номер в любое время года. Позже я узнал, что с помощью неликвидов, в гостинице были заменены все унитазы, ванные и даже двери в номерах.

На Каролино-Бугаз мы с Марком отправились в выходные дни. По дороге он рассказал о «Виллисе»:

– Я нашёл его в курятнике на хуторе подо Львовом, мы там снимали эпизоды военного времени, он был загажен помётом по самые колёса и выглядел уродливее Ремарковского «Карла». Ты же читал его – «Три товарища»?

– Конечно, до сих пор ищу двоих, – ответил я.

– Считай, что одного нашел, – Марк провёл ладонью по приборной панели, – провозился целый год. Пришлось перебрать всё, что снималось и откручивалось. Что-то пришлось делать заново, даже оба крыла, по шаблону конечно. Двигатель перебрал полностью, на удивление оказался в идеальном состоянии. Американцы поработали на совесть.

– Ты специально сделал его матовым? Очень подходит этот цвет, сам придумал?

– Конечно, так он кажется живым.

– И не только тебе. Я, когда увидел, было ощущение, что он вот-вот заговорит. А как ты его назвал, для себя конечно?

– Просто «Сэм», ведь он рождён у дядюшки «Сэма», за океаном. К нам попал по Ленд-Лизу. Воевал! Было пробито пулями стекло со стороны водителя.

Рассказывая, Марк добавлял газу и звук мотора напоминал урчание породистой овчарки, довольной вниманием хозяина.

– Хороший звук, – сказал я.

– Для меня этот звук, как музыка Шопена, а запах бензина приятнее всех Шанелей.

– Скажи, а почему фотографом? Это что, твоя профессия?

Он ответил не сразу:

– Ты не первый, кто у меня спрашивает об этом. Как тебе сказать, чтобы душе был покой; да, профессия. Я тоже ни от кого не завишу. Только от своей фотокамеры и моего воображения, пока они меня не подвели. Конечно, мечтаю о другом, как и все, наверное, хочу увидеть мир. Только моя мечта пока неосуществима, сам понимаешь.

Каждый раз, открывая что-то новое в Марке, я всё больше и больше проникался уважением к нему и желанием быть рядом.

– А как ты решаешь проблемы с ГАИ, у них ведь драконовские требования к «личным инициативам» наших умельцев, даже покраска должна соответствовать строго стандарту: серая, как асфальт или зелёная, как болотная лягушка.

– А очень просто, я дружу с начальником ГАИ.

Увидев недоверие в моих глазах, пояснил:

– У него трофейный «Мерседес – Бенц» и поддерживать машину доверяет только мне. Этот «Мерседес-Бенц» возил какого-то шишку из окружения Геринга. Он его в сорок пятом из Берлина привёз, с личного разрешения маршала Конева. Наш майор-милиционер был фронтовым разведчиком.

За разговорами не заметили, как въехали на мост, соединяющий песчаную косу, которая разделяет лиман от моря. Меня поразила отливающая золотом лента вдоль моря и само море. Оно было действительно чёрным! Но самое замечательное – это полоска суши между Днестровским лиманом и морем.

– Что может быть прекраснее? С одной стороны чистейшее море и бесконечный пляж из песка, а с другой лиман с пресной водой, – восторженно прокричал Марк, притормаживая, чтобы заглушить звук мотора. Мы подъехали к строению, похожему на спасательную вышку, возле которого сидела необычная компания.

– Хэлоу, «Американец»! Мы тебя заждались! Присоединяйся!

– Хотя это просто село, под Одессой, – пояснил Марк, ответив на приветствие бородача, вытаскивая из Виллиса какие-то палки и большой свёрток в брезентовом мешке, – но существует байка, что именно здесь вышла из моря царевна Несмеяна, и берег превратился в мягкий песок, на котором она отдыхала после морских путешествий.

– А как здесь с едой? Есть кафе или столовая?

– А зачем столовая? Есть рыба и вино, кстати, очень неплохое. Всё это нам доставляет Валькерия, дочка местного рыбака Захара Дыбы. А у деда её, который живёт в Затоке, лучший виноградник в этих местах.

Прикрывая от солнца глаза, Марк посмотрел в сторону села:

– Скоро сам познакомишься с нашей «столовой».

– Валькерия скачет! – Раздался радостный крик со спасательной вышки.

– Ребята, пора мангал разжигать, – вскочил маленького роста парень в пробковом шлеме. Передавая гитару сидящему рядом бородачу, направился к стоящему невдалеке мангалу.

И тут я увидел: скачущую по самой кромке песчаной косы лошадь и на ней всадницу. На некотором расстоянии, заливаясь радостным лаем, бежала собака, чёрная как уголёк.

– «Чернуха», как всегда, сопровождает Валькерию, – подметил бородач.

С чьей-то подсказки, имя Вальки-рыбачки превратилось в Валькерию. И оно ей, кажется, самой нравилось больше, чем просто Валька. Лошадь при ней со временем как-то сама собой вписалась в это имя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.