Исповедь Сумасшедшего
Даня Киян
Исповедь Сумасшедшего
Предисловие
Эта книга будет непростым чтением для тебя, читатель. Здесь развернётся борьба разума и сердца, души и холодного расчёта. Долгое время, почти всю жизнь, я глядел на мир и понимал, что в этом месте нужно что-то менять. А для того чтобы что-то поменять, начать, конечно же, с себя. Вот я и начал это делать, думать, переставлять всё с места на место. Трогать, что запрещено, чтобы окунуться и узнать, а потом оказывалось, что узнать-то можно было и так, не залезая. Это так, на заметку себе и вам. Вообще, проще говоря, ходил кругами, наматывал леску на удочку без крючка, окунался в мир книг и не вылезал из него годами. Это предисловие, и оно не подготавливает, а углубляет ваше сознание, надеюсь, как и вся книга.
Глава 1,572
Начну с детства, ведь так положено. Родился я с волосами на спине, о чем папа с мамой напоминали мне не один год. Рос я в Москве и деревне летом. Во-первых, хочу рассказать о первых шагах. Первое, что я, наверно, понял, был такой момент: я иду по парку с родителями, они держат за руку меня каждый и подтягивают вверх, я смотрю на прохожих и удивляюсь, какие все разные, у всех своё лицо, свой голос, свой взгляд, и у меня появляется вопрос: каким образом Бог воссоздаёт из, казалось бы, простого макета столько разных черт, которые схожи одними деталями, но при этом отличаются. То есть, например: у одного глаза и уши такие же, как и у другого, но вот нос и рот у них разные. Чудесно, не правда ли?
Дальше я помню моменты те, что представляют образ паренька, который настраивается на ощущение весны. То есть, когда холод уходит и возвращается тепло. То есть период, когда страх превращается в бесстрашие, но при этом то бесстрашие, которое хочет оставить эту весну навсегда. Я разбирал по частям мысли других, ставил рядом со своими и смотрел, что же это: больше, чем надо, или нормально. У меня в тот период очень часто появлялась мысль, которую я обязательно должен рассказать, например маме, шёл, шёл, а потом бац! И та мысль исчезает перед миром образа других людей. И что я делал? Я шёл обратно по тем местам, где был, и там мысль за мыслью, слово за словом вытаскивал эту реальную мысль, реальную потому, что я без неё не мог существовать, существовать там, где и мысли других. Боялся я, но тем страхом, что не в груди, не в пятках, а в благоразумии. Ведь жизнь преподала мне важный урок. В тот раз я был у бабушки в деревне. Мы с младшим братом баловались, играли и придумывали. Но вдруг после того, как я сказал свою неокрепшую мысль, ко мне подходит его отец, мой дядя, и говорит: «Что ты делаешь с моим сыном, он станет таким, как ты, дураком!» Я, ещё не сталкивающийся прежде с подменой понятий и утаиванием истины, стушевался. И, так подумав, что дядя прав, что я такой плохой, сделал то, с чем тоже раньше не сталкивался, со злом. Я пошёл наверх нашей избушки и там, каков есть, сел на брата, и я не хотел бы поддаться искушению, как и мой брат, я помню, но тучи тогда сошлись, солнце исчезло, и была только эта комната, которая притворилась правдой (дядина ложь) и которую в нас использовали на миг, но миг был ужасен. Я не буду рассказывать подробности того, что произошло, но этого не выносит моя душа до сих пор. Из этого случая я вынес урок, именно на плечах вынес. Я ушёл за деревню и по дороге Бог дал лицезреть эту ситуацию, я поверил лжи.
И когда любовь к семье и брату пересилила эту подлость и зло, я раскаялся и почувствовал то, что прежде мною не читалось, это высокое чувство, и называется оно прощение, себя и других в этой ситуации. Я пошёл дальше, впереди оказалось много места поиску себя как личности, с которой общаются другие люди. Сначала я был деревенским пацаном с верой в просторы и дома с людьми, что стоят по всей России. Пока не защемила тоска, я стал интеллигентом, учтивым и внимательным к другим. По правде, мне сейчас не хватает тех чувств и образов. Эти метания привели меня к родному детскому саду. Меня звали на прогулке, если кто-то раскопал многоножку, и заворожённо смотрели, как она ползает по моей руке.
По весне мы ловили кораблики, те ростки, что падали с деревьев. И наудачу совершали тайный обряд, тебе не расскажу, потому что он тайный. Зимой глядели на звёздное небо и удивлялись, что темнеет уже к четырём-пяти часам, времени выхода на прогулку. Я собирал новости и свои мысли, ожидания и чувствовал их отдельно друг от друга. Например, я сидел после обеда в тихий час и ждал маму, которая обещала что-то купить, такое ценное для меня, да и для всех моих сверстников. И вот тогда один, сидя в игрушках разных ребят, я видел лучи моего ожидания новой части «Пиратов Карибского моря», а отдельно висел луч размышления о судьбе какого-то человека, где его ущемили, и какое право у него есть ответить. Главное, что это было у меня без удержки и приходило само собой. Думаю, это гармония. Но было другое время, такое, что приходил домой и там неуверенно толкал себя к разговорам с сестрой и родителями об истине, что чувствовал всей душой и боролся, даже ночью (под кроватью с казаками), за право вести истину с собой в любых местах, где бы ты ни был. И появлялось чувство аскета. Например, я не мечтал до лет пяти и первый раз дал себе помечтать, как учитель ученику, то есть по правилам: мечтают дети о машинке, значит, и я буду о ней. Научиться мечтать – вообще сложная наука. Мечтать именно от своего сердца я научился лишь в школе и то не в первые четыре года. Но мечта была у нас верою, верою в то, что замечают лишь дети и дураки (юродивые), она черпалась из мультиков, книжек, маминых колыбельных и игр в пиратов. Вера в чудо сотворения живого в каждую мелочь, каждую пылинку на этом свете.
Ведь только в школе говорят и учат: смотри, человек – это живое, а камень – это неживое. И тут надо правильно воспринять: да, камень неживой, но он часть мира, в мире которого человек ходит по этому камню, стучит им или, в общем, просто замечает!
Первая любовь моя перешла из сада в начальную школу (они были совмещены) и длилась пять лет, но чувствую, в сердце, там, она-то есть. Её звали Катя, она была самой красивой девочкой в классе, и чувствовалось, что не одному мне так кажется (по секрету). Я хотел сидеть с ней за одной партой и разговаривать. Какое-то время так и было, я, безусловно, счастлив был. Но из-за этих как раз разговоров нас рассадили. Но появился как раз ВК, там было клёво тогда. Граффити на стенах, статусы: влюблён, свободен, в поиске, все сложно. Я решил, что это моя любовь на всю жизнь. Мы переписывались там почти каждый день, а в школе не разговаривали. Ну-ну-ну, что-то я слишком увлёкся про садик. Дальше. Я признался ей в чувствах только на выпускном из начальной школы, в самый последний день, когда мы виделись.
Глава 2
Часть 1
Начало сегодняшнего периода: сон-вдох-сон
Переезд
Я ни перед кем не отчитываюсь. Но это будет звучать, как льготная карта «Мир» для пенсионеров. Не было звука поезда или шума самолёта. Всё пришло в один миг, я здесь. Вот тут, ни друзей, ни родственников, ни знакомых. Я был ещё аскет, поэтому новая жизнь – лишь новые испытания. Непросто. Кто тут, в селе, поймёт образ мысли коренного москвича? Оторванный от родного, ты прижимаешься к земле. Оказалось, всё так, в принципе, в новой школе сельские ребята были грубы и фамильярны. Им казалось, что я просто дурак, а я считал дураками их. Тогда столкнулся именно с тем, что называется мышлением толпы. Когда мне казалось, что я классно подстригся, кто-нибудь да показывал: не, дурак ты. Я чувствовал гнёт их мыслей и иногда тушевался. Что случилось и в тот день. Был уже конец октября, и уже выпал первый снег. Мы играли в снежки, и я попал в голову парню на пару классов младше меня, он разозлился тем, что над ним начали дразниться. И начал драку со мной. И я стушевался, ведь не хотел, чтобы его дразнили, но и сам неловко выглядел бы в лице одноклассников. И тогда я настучал ему по голове, он разозлился ещё больше. Что же это? И, взяв огромный камень, захотел в нас его пульнуть. Мы разбежались, а он кричал нам вслед что-то обидное. Мне стало стыдно сразу. Но что делать, не идти же к нему в таком настроении, и пошёл домой. На следующий день оказалось, что он сын полицейской по делам несовершеннолетних. И тогда мне дали выбор: иди и извинись или полиция. Я решил извиниться, набравшись смелости, пошёл в другой корпус. И перед первым уроком зашёл к нему в класс. Все смотрели на меня и ждали, что я сделаю. Я подошёл к его парте и извинился. Как ребёнок ребёнку. Он сказал: прощаю, и мы пожали друг другу руки. Я вышел, чувствуя прощение и отпускающее меня давление. Одноклассникам ничего сильно не рассказывал и через пару недель перешёл в другую школу.
Новая школа была в городе. Я с энтузиазмом ждал её, чувствуя, что здесь мне понравится больше. (Ред.)
Часть 2
Я начинал каждый новый путь с большим волнением и трепетом. Так было и в этот раз. В школе, она мне показалась очень динамичной и переполненной, я пришёл на первый урок. Это был ОБЖ, меня встретил ряд дружных глаз и маленький человек с усами. Да, он был необычайно серьёзен. Я спросил, какой это класс, мне ответили 5 «а», я сел, куда мне сказали, и так поехало-полетело. Лицей был одной из немногих школ этого города, и в нём чувствовалась эта гордость. Но жизнь тем не менее была непроста, у меня уже был родной брат. Он был смешной, маленький и как-то по-особенному круглый, поэтому мы называли его Пузырëк. Думаю, он скрасил нашу жизнь. Когда столько перемен на всех фронтах. Папа же построил магазин в нашем селе. И много сил и времени было направлено туда. Так, например, я один раз после школы ждал отца пять часов, чтобы он меня забрал (ещё из сельской). Но всё было неплохо, правда. Наш дом не был достроен, и мы жили в двух комнатах, хотя их было не меньше пятнадцати, если считать цоколь. Ну да ладно. Дальше важным событием стал шестой класс. Тогда к нам перевелась новенькая, она мне сразу понравилась, но не только мне (по секрету). И тут я уже начал общаться вживую больше, чем в ВК. Она мне казалась необычной и чем-то похожей, она тоже переехала из другого города. Она показала мне разнообразность мышления, у неё были крутые фантазии и мысли. Так протёк шестой класс, она знала о моей привязанности, но была тактична и не говорила об этом (то есть не отвечала взаимностью). Следующий год как бы выпадает из этого города, но не из моей жизни. Родилась ещё одна сестра (да, у меня есть и старшая). Папа с мамой поссорились, и мы переехали к бабушке обратно в Москву. Это было интересно, ведь жили мы в том же районе, что и раньше, просто на другой улице. Там были и мои старые друзья, но и опять новая школа, хоть в ней учились и одноклассники из начальной. Всё проходило неплохо. Мы баловались, играли в футбол в школе и во дворе. Особенно мне нравилось в школе. Там я был одним из лучших. Интересное положение после долгих лет аскетства. Я играл вдохновенно, просто повинуясь сердцу, финтил, давал классные пасы, красивые голы. Там моё сердце воспаряло и отдыхало. Мы с школьной командой даже пробились на какую-то стадию соревнований среди округов Москвы. Кстати, в той школе была и первая любовь Катя, но тех чувств, что раньше, уже не было. Мы классно дружили и даже опять сидели за одной партой, но просто как хорошие друзья. Папа звонил изредка, и я был рад с ним пообщаться. Росли мои сестры и брат. По телевизору было много каналов, штук четыреста. И я, в общем-то, был милым простым пареньком. Но следующее лето было трагичным, бабушка с дедом решили продать наш дом и переехать ближе к Москве. Какое-то неприятное чувство я испытывал со старшей сестрой. Чего-то неприятного, понимаешь, читатель?
Иногда это что-то сложное, то есть заплываешь за буйки, и тебя никто вроде и не должен охранять теперь. Так же было и со мной в восьмом классе, мама с папой помирились, и мы вернулись в наше село. В лицее есть система распределения по профилям после седьмого класса. Надо сдать экзамен по своему выбору и поступить в физико-математический, социально-гуманитарный или в химико-биологический. Я выбрал физико-математический, хотя и хотел в социальный. Мне нравилось название и то, что там были подруги. Но быть с пацанами перевесило эти весы. Они стали моими пацанами не сразу. Каждый был внутри себя и не сразу привык к другим. Например, шёл урок географии, и я сел с Вовой. Он мне показался закрытым и всё больше погружающимся в себя человек. Но как бы не так, мы играли с ним в крестики-нолики. И тут он говорит: «Я вижу, ты хочешь пообщаться с другими пацанами, но, сори, сейчас ты со мной, подожди немного». Меня это удивило, и таких ситуаций становилось всё больше. Мы смеялись, смеялись, ленились и снова смеялись. При этом я старался никого не задевать, но в моментах вовлекался в те времена в пошлые и обидные шутки и становился более наглым, кровожадным до смеха человеком. Это отразилось и на футболе, как только я пришёл на первые тренировки городской команды. У меня многое получалось так же, как и в Москве, по сердцу и я чувствовал, как тренер в меня верит, в мою неординарность на поле. Но все хотели быть круче друг друга, и это не способствовало продвижению своей игры, и я стал мельчать, мельчать и в итоге оказался на вторых ролях. Этот период в жизни был прерван одним удивительным событием. Меня и сестру отправили в платный лагерь на весенние каникулы. Я ощутил поддержку, внимание и поле для себя, как показ того, что накопилось внутри. Эта неделя пролетела очень быстро. И немаловажной точкой, вдохновившей меня, была победа в командном турнире пения, где я сыграл и пытался петь под фонограмму (конечно, ведь английский для меня не разговорный язык) парня, потерявшего навсегда девушку в несчастном случае. Злость и эго пытались во мне пробиться в той неделе, но если и сыграли роль, то очень маловажную. Горько, да?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги