Берендей растерянно глянул на Юльку. Он бы ни за что не обратил внимания на слова глупого мальчишки, если бы ее не было рядом.
– Мне не нравится твой вопрос, – он сузил глаза и посмотрел на Андрея так, как бер смотрит на соперника.
– Да? И что же я такого сказал? Я только спросил, читал ли ты книгу, – усмехнулся Андрей.
– Нет, ты сказал совсем не это. Тебе объяснить, что ты сказал? – Берендей приподнялся, ему было неудобно говорить, сидя на полу. – Или ты и сам догадаешься?
– Андрюха, ты неправ! – констатировала Людмила. Она откровенно скучала до тех пор, пока речь шла о Булгакове, но едва начал прорисовываться конфликт, сразу навострила уши. Да и Наташа напряглась. А Юлькина мама старалась не мешать, только качала головой.
– Я сказал то, что сказал, – гордо ответил Андрей, – и не понимаю, почему не могу говорить того, что думаю.
– Лучше бы ты думал, что говоришь, – рыкнул Берендей.
Ну почему Юлька так старательно прячет глаза? Неужели ей безразлично? Неужели он совсем ее не интересует? Когда ему показалось, что между ними протянулась ниточка, он испугался. Но стоило этой ниточке разорваться, и он пришел в отчаянье. За столом сидят ее старые друзья, и Андрей – тоже ее старый друг. Почему она должна вставать на сторону случайного знакомого? Он всего лишь случайный знакомый. Не более.
– Ты просто ничего не можешь противопоставить моим словам, поэтому тебя это злит, – Андрей поднял голову.
– Повтори, пожалуйста, слова, которым я должен что-то противопоставить. А то я не разобрался, – Берендей хмыкнул. – Умею ли я читать? Да, умею. Что-нибудь еще?
– Уметь читать – это очень мало, – Андрей сделал умное лицо.
– Мне этого достаточно, – Берендей кивнул, отвернулся и сел обратно на пол, давая понять, что вопрос исчерпан.
– Каждому свое, – усмехнулся Андрей многозначительно. – Кто-то умеет читать, кто-то писать. А кто-то и то и другое вместе.
Ему явно хотелось продолжения. Берендей решил проигнорировать. И тут в разговор вступила Юлька:
– Что ты лезешь к нему? Ты что, не понимаешь, что обижаешь человека? Держи при себе свой идиотский снобизм!
В ее голосе было столько отчаянья, что Берендей на секунду поверил в то, что не является для нее случайным знакомым. Но все равно было противно, что ей приходится его защищать. И если Андрей сейчас что-нибудь Юльке ответит, Берендей точно выйдет из себя.
– А тебе-то что? – мирно пожал плечами Андрей. – Мы просто разговариваем.
Юлька покраснела и отвернулась к стене.
– Мне – ничего, – тихо ответила она.
Зачем ей ссориться с друзьями из-за случайного знакомого? Берендей снова отвернулся к огню.
Юлькина мама присела рядом с ним на низкую скамеечку.
– Не доверяете? – усмехнулся Берендей.
– Продолжай-продолжай, – усмехнулась она в ответ, и он почувствовал себя медвежонком. – Не сердись на него, он глупый мальчишка и не хочет видеть того, что бросается в глаза.
– А что должно броситься ему в глаза?
– Я люблю огонь, – вздохнула она, не ответив на его вопрос. – Конечно, котел не печка, но тоже ничего. Жарко горит. Я однажды сковородку положила прокаливаться, так она у меня вытекла оттуда.
– Алюминиевая? – спросил Берендей.
Она кивнула и тихонько засмеялась. Берендей подумал, что она очень похожа на Юльку. Или Юлька на нее. Они обе легко смеялись над собой. А умение смеяться над собой он приписывал только сильным и уверенным в себе людям. Наверное, потому что сам над собой смеяться не умел. Вот его отец легко над собой смеялся.
– Ты не знаешь, что с Юлькой сегодня такое? Какая-то колючая и несчастная.
Берендей пожал плечами. Он и сам хотел знать, что с ней такое сегодня.
– Это хорошо, что ты был с ними в Новый год.
Он удивленно поднял брови.
– Они же дети совсем. А ты уже взрослый парень. Не представляю, что бы они тут без тебя натворили.
– Да нет, все было хорошо. Я только котел топил. Ну, насос еще поправил, там смазка застыла.
На веранде громко хлопнула входная дверь. Под шумный разговор студентов никто не услышал, как к дому подъехала машина. Берендей напрягся, но не пошевелился, а вот Антонина Алексеевна поднялась, и ему тоже пришлось встать, чтобы оказаться между ею и дверью. Мало ли что можно ожидать от бандита-депутата?
Дверь кухни распахнулась на всю ширину и ударилась о лестницу на веранде. Их было трое. Первым зашел человек, в котором сразу угадывался большой босс. Он был очень высоким и толстым, поэтому спина его горделиво перегибалась назад, и получалось, что он смотрит на окружающих сверху вниз. На толстой шее сидела маленькая голова с плотно прижатыми ушами, как это бывает у боксеров. Нос был свернут на сторону и расплющен. Только глаза – большие и яркие, под черными бровями – делали его безобразное лицо необычным и по-своему притягательным.
Следом за ним вошел и остановился у порога седой усатый тип, полная противоположность своему большому боссу: ростом с Берендея, легкий, подтянутый, несмотря на далеко не юный возраст – около пятидесяти, а может, и больше. У него были маленькие и проницательные глаза, и взгляд из-под прищура резал пространство, как луч оптического прицела. Берендею показалось, что этот взгляд царапнул ему лицо. Только на большого босса эти царапающие глаза смотрели ласково и снисходительно – так мать смотрит на расшалившееся дитя.
А позади маячила фигура с бочкообразной грудью и увесистыми кулаками, готовыми к бою.
Большой босс зашел гордо, как к себе домой, и не поздоровался.
– Кто здесь Людмила? – спросил он и оглядел присутствующих. Прозвучало это так, будто он хотел добавить: «Дайте ее мне, я порву ее на куски».
Людмила изрядно перетрусила и тихо сказала:
– Это я.
– Где Иван?
– Иван уехал еще в Новый год, – промямлила она.
– Куда он уехал? Почему он уехал?
– Я не знаю, куда он уехал, – Людмила наконец взяла себя в руки, развернула плечи и гордо подняла голову, – ему здесь не понравилось.
– Сюда он приехал с тобой? – продолжал допрашивать большой босс.
– Да, это я его пригласила.
– Как? – вдруг воскликнула Юлька и приподнялась с места. – Разве…
И тут же покраснела и закрыла лицо ладонями.
– Если он приехал с тобой, почему ты отпустила его отсюда одного? – отчаянно выкрикнул босс, и лицо его налилось кровью.
