Дом на улице Ленина. Серия «Созвездие Девы»

«Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы».

Евангелие от Марка

Глава 1

Похоронили Аньку почти через месяц после убийства. Все это время ее тело находилось невостребованным в морге.

Обстоятельства сложились так, что хоронить убитую женщину пришлось ее соседям. Смерть Аньки по умолчанию для ее семьи большим горем не могла быть. Ее исчезновение из жизни и семьи вообще могло остаться незамеченным. Еще при жизни соседи старались при встрече торопливо обойти ее стороной или сделать вид, что не замечают ее присутствие на своем пути. Друзей у нее не было. Были собутыльники, но эти всегда были в отключке от выпитого убойной дозы спиртного или в торопливом поиске чего бы еще, и поскорее, выпить. Ну, ушла из жизни беспутная во всех смыслах женщина, туда ей и дорога: пользы-то от нее ни для общества, ни для семьи никакой. Пустельга, дармоедка и никудышная мамаша.

Да, конечно, Анька при жизни не была примерной женой и хорошей матерью, но семья у нее все-таки была. И семья эта на удивление состояла из порядочных людей. Поэтому беспутная жизнь и нелепая смерть Аньки не могла стать причиной отказа ее семьи от организации и проведения похорон. Как-никак Анька была матерью взрослого сына Дмитрия и бывшей женой трудолюбивого чудака Геннадия, который даже после развода не снял с себя ответственность за всю семью, главой которой он был почти десять лет. Тем более, что рядом с Анькой жила его родная и горячо любимая десятилетняя дочь Лиза. Они бы, конечно, похоронили и даже с почестями, каких Анька не заслуживала.

Но сразу после смерти Аньки ее семья, как карточный домик, мгновенно рассыпалась. Единственный член семьи – маленькая Лиза, была цела и невредима. Но это был беспомощный ребенок, и предать тело своей матери земле она не могла. Папу Лизы сразу после обнаружения тела Аньки арестовали, и на время проведения следственных мероприятий поместили в СИЗО. Геннадий по версии следствия стал подозреваемым в убийстве бывшей жены, пока в одном числе.

Второй совершеннолетний член семьи, сын Аньки от первого брака Дмитрий, в день убийства Аньки пропал. Его телефон на вызовы не отвечал, затем и вовсе отключился, видимо, разрядилась батарея.

Опергруппа, работавшая по раскрытию убийства, Дмитрия в качестве убийцы своей матери не рассматривала. Участковый офицер милиции, старший лейтенант Андрей Голубев, хорошо знал не только саму Аньку, но и родословную всех членов ее семьи. Не менее одного раза в неделю, а иногда и гораздо чаще, старший лейтенант приходил в дом на улице Ленина, чтобы в очередной раз провести с Анькой воспитательную работу и направить ее на путь праведной жизни. Во время своих визитов общался он и с детьми Аньки – взрослым Дмитрием и малолетней Лизой, и поражался терпению и мужеству паренька.

Дмитрий всегда пытался как-то защитить свою мать, спрятать от посторонних глаз ее очередной запой и мерзопакостное поведение. Соседи Аньки также в один голос утверждали, что Димка не убийца. Конечно, от своей мамаши парень настрадался. Родила она его и бросила на выживание. Так детство и прошло – без заботы и любви матери. Бабушка и соседи – вот и все его воспоминания о детстве. С самого рождения жил в голоде, нужде и постоянных стрессах, но убить мать он не мог. Не того характера был парнишка. Это он нянчил Лизу, когда его отчим уезжал в другие города на заработки, кормил, поил, оберегал от пьяной матери.

После развода Геннадий снял для себя комнату в соседнем доме. Лизу навещал, приносил продукты, покупал одежду. Иногда забирал Лизу к себе на выходные, когда Лиза пошла в школу, ходил на родительские собрания. Но главным человеком в жизни Лизы был и продолжал им оставаться ее брат, Дмитрий. Когда пришло время, и Диму призвали на срочную военную службу, Геннадий на два года забрал Лизу к себе. После возвращения Димы домой, буквально на следующий день, рядом с ним уже была и Лизанька. И вовсе не потому, что Геннадий устал от обязательств по содержанию и уходу за маленькой девочкой. Причина здесь была другая – сама Лиза ежедневно считала в календаре оставшиеся дни до встречи с братом.

По факту убийства Аньки было возбуждено уголовное дело. По большому счету убийство Аньки среди населения небольшого городка большого интереса не вызвало – пила без разбору все, что попадалось под руку, вот и допилась до своей смерти. Можно было дело и вовсе не возбуждать, мол, умерла от большой дозы выпитого алкоголя плохого качества. Для милиции это был бы самый приемлемый вариант. Но обнаружили Аньку соседи в подъезде своего дома с полиэтиленовым мешком на голове. Получается, что Аньку задушили. И кому это понадобилось? Кому мешала спившаяся, опустившаяся женщина? Только бывшему мужу – сделала вывод следственная группа. При разводе Геннадий претендовал на квартиру, в которой проживала семья, и он в том числе. Но суд не стал выселять Аньку из квартиры и плодить городских бомжей, кроме того, таким же образом мог лишиться жилья и сын Аньки от первого брака, что вообще было недопустимо. Поэтому в иске Геннадию отказали, мол, живите там все вместе, и находите компромисс самостоятельно. Отказали, правда, частично – судом ему была официально выделена для дальнейшего проживания одна комната, на которую в то время оформили отдельный лицевой счет. Следственная группа усмотрела в действиях Геннадия при разводе мотив для сегодняшнего преступления – все та же квартира в доме на улице Ленина. Бывшего мужа арестовали и поместили в следственный изолятор. Но это поспешное решение милиция приняла еще и потому, что вне зависимости от личности убитой женщины – искать ее убийцу все-равно придется. Много лет в соседях у неблагополучной семьи жила уважаемая всем городом Дарья Викторовна Сенокосова – ныне свежеиспеченная пенсионерка, а ранее судья и, одновременно, председатель городского суда города Марьин Лог. Дарью Викторовну в городе уважали за ее безупречную репутацию судьи, справедливость и честность в принятии решений по разбираемым делам.

Именно поэтому начальник городской милиции молча выслушал рапорт опергруппы, выезжавшей на убийство Аньки, и отдал короткий приказ – «возбуждайте уголовное дело». Он понимал, что вскоре ему позвонит «сама» и попросит проинформировать о проделанной работе по раскрытию преступления. Если в «проделанной работе» ее что-то насторожит, то от нее может последовать звонок не только в другие правоохранительные органы города, но и в их вышестоящие областные инстанции. Да мало ли еще куда? На пенсию она вышла по доброй воле, решила, что молодежь должна расти, а не топтаться за спиной «старой тетки», которая компьютер толком не знает, а в новых электронных технологиях вообще полный профан. Ее отпустили на заслуженный отдых при условии, что будет помогать молодежи и, в случае необходимости, сообщать по инстанциям и даже править их неадекватные решения, если таковые появятся. Всем давно известно, что в разрешении спора между двумя сторонами всегда бывает побежденный, и он же обиженный, как ему кажется на несправедливое решение судьи. Но с Дарьей Викторовной этого не случилось. Ей удавалось найти компромисс в любом споре и принять справедливое решение. Именно поэтому обиженных земляков лично на нее, в родном городе практически не было. При встречах ей продолжали учтиво кланяться и осведомляться о здоровье. Лейтенант милиции Голубев, недавно подросший до звания старший лейтенант, по-прежнему не возражал против «Андрюша» от Дарьи Викторовны, хотя с другими жильцами поднадзорного участка стал строг и официален. Новые погоны обязывали.

Через два дня после убийства Аньки Голубев обнаружил, что пропал Дима. Как обычно участковый навестил квартиру, в которой совсем недавно жила убитая женщина вместе со своей семьей и обнаружил в ней только Лизу. Лиза привычно распахнула перед офицером дверь своей квартиры и застыла в ожидании указаний от дяди участкового. Но так как Андрей молча смотрел на нее, то инициативу в разговоре взяла на себя:

– Дядя милиционер, вы сегодня к кому пришли? Мама сейчас в больнице, в морге, ее убили. Папа в милиции, его арестовали и закрыли в какой-то комнате на замок. А Димка после того, как вы здесь были, пошел вечером в магазин за пельменями и домой не возвращался.

Андрей прошел на кухню и обнаружил пустые кастрюли на плите и такого же содержания старенький, обшарпанный холодильник.

– Понятно, – пояснил себе ситуацию Андрей и обратился к Лизе, – скажи, Лиза, а что ты сегодня ела?

– Я вчера и сегодня ела все, что нам подавали на обед в школе. Сегодня даже Светкину порцию доела, она мне разрешила, – похвасталась Лиза, – а дома у нас еды нет. Димка обещал купить пельмени и еще чего-то вкусненького, но домой уже два дня не приходит. Наверное, на работе задержался или просто меня бросил.

– Так, понятно, – снова подвел итог увиденного и услышанного Андрей, – давай, девонька, собирай свои учебники, одежки-обувки и пойдем мы с тобой в гости к Дарье Викторовне. Поясним ей ситуацию и узнаем, что она по этому поводу думает. Димка домой не приходит по какой-то личной причине или он просто сбежал от милиции? Может, это он убил вашу мамашу?

– Нет, он не убивал, – заверила Лиза участкового, – наверное, мама сама задушилась от плохой жизни. Она часто мне говорила, что надоела ей такая жизнь и лучше повеситься, чем нам прислуживать и выслушивать папу и Димку. Вот и задушилась.

Лиза быстро собрала свой рюкзачок, она любила бывать в гостях у Дарьи Викторовны. Они спустились на первый этаж и «дядя участковый» нажал кнопочку звонка на двери в квартиру любимой Лизиной соседки. Вскоре девочка поела и перешла в комнату, где ей было выделено рабочее место для подготовки домашнего задания. Там же имелось и спальное место. Эту комнату Дарья Викторовна называла «гостевой» и сейчас сюда селила на проживание Лизу. Девочку нужно было как-то обустраивать, да и школу ей никто не отменял.

Теперь Дарья Викторовна могла поговорить с Андрюшей:

– Садись, Андрюша, за стол. Чай будем пить. Как мне показалась, у тебя есть ко мне какой-то вопрос?

– Не совсем это вопрос, – ответил Андрей, усаживаясь за стол, – это скорее предположение. Дмитрий исчез сразу после убийства матери. Вы не считаете, что это может быть побег от милиции? Возможно, это он убил свою мать, а потом понял, что за это нужно будет отвечать по закону, испугался и где-то спрятался.

– Нет, я в это не верю, – не согласилась Дарья Викторовна, – Дима не убийца. Но ты продолжай. Попробуем рассмотреть твою версию на фактах.

– Фактически Дима вырастил свою сестру, с пеленок и по сегодняшний день. Они расстались на два года, это была служба Дмитрия в армии. После демобилизации у Димы был выбор, как строить свою жизнь дальше. За два года службы Дима получил удостоверение на вождение машин всех категорий и хорошо изучил компьютер. Он имел пользующиеся спросом на рынке труда две прекрасные профессии, мог начать самостоятельную жизнь и уйти из этой семьи. Но он не только сам вернулся в семью, но забрал туда же сестру. И продолжал о ней заботиться. И вдруг Дима куда-то пропадает. Это можно рассматривать как аргумент в пользу того, что он совершил преступление и сбежал от милиции?

– Нет, – возразила Дарья Викторовна, – это аргумент в пользу того, что у Димы возникли некие трудности или даже непреодолимые препятствия, в результате которых он не может вернуться в семью. Что еще?

– Кое, что есть в довесок к этой версии, – продолжил Андрей, – Геннадий, отчим Димы, никогда не страдал какими-то психическими расстройствами. По моему мнению, этот человек вполне адекватен, всегда мыслил трезво и в какой-то степени расчетливо. Вчера меня вызывал руководитель следственной группы по убийству Анны. Мне был задан единственный вопрос – замечал ли я психические расстройства у Геннадия? Оказывается, на допросах Геннадий категорично отрицает свою причастность к убийству бывшей жены, но в то же время он настаивает, даже просит внести в протокол определенную чушь. Геннадий утверждает, что год назад он подписал смертный приговор Анне. Подписание этого документа, по словам Геннадия, произошло в сельсовете, во время праздничного застолья. По какому случаю был накрыт стол, он не помнит. Но на столе стояли тарелки с дорогими закусками и несколько бутылок хорошего вина. Была даже бутылка импортного шампанского. Подписание приговора происходило при свидетелях – рядом с Геннадием за столом сидели две женщины: молодая и старушка, «божий одуванчик». Геннадий даже описал ручку, которой он подписал этот жуткий документ. Причем Геннадия допросили дважды, разные следователи. И он четко, слово в слово, во второй раз повторил все, что он говорил на первом допросе. Психиатр предположил, что это может быть дежавю, ложная память о каких-то прошлых событиях или лицах. Для постановки точного диагноза Геннадия могут перевести в тюремную психушку. Наблюдается в его поведении дежавю или нет, установят медики, но сейчас у следователей сложилось мнение, что Геннадий хитрит и запутывает следствие. Наверняка он что-то скрывает, или недоговаривает. Возможно, он знает, кто убил Анну, но не в его интересах это имя называть. А кого Геннадий может прикрывать в первую очередь, как Вы полагаете? А тут нечего было гадать, конечно же, только своего пасынка, Дмитрия. Себя Геннадий считает человеком без будущего, поэтому передает свою дочь Лизу на воспитание пасынку. В свою очередь Дмитрий не знает, какие показания дает его отчим, поэтому решил где-то отсидеться пока идет следствие. А теперь скажите, где я не прав?

– Ложная память, говоришь? Верю, что в жизни Геннадия раньше, например, год назад, могло произойти событие, которое его память сейчас воспроизводит в перевернутом виде. Сильный стресс, хроническая усталость от жизни – вот и сдвиги в коре головного мозга. Кроме того, Геннадий пару лет живет в другом доме, за это время всякое могло с ним произойти, а мы и не заметили, – высказала свое предположение Дарья Викторовна, – ты, Андрюша, вот что сделай: попроси следователей еще раз допросить Геннадия. Пусть Геннадий опишет женщин, которые присутствовали в сельсовете при подписании смертного приговора Аньке. Возможно, эти портреты помогут следствию, подскажут другие версии убийства? Ну, а по поводу причастности Димы к убийству своей матери ты меня не убедил.

– Хорошо, значит, я должен сообщить милиции по поводу исчезновения Дмитрия. И нужно что-то решать с Лизой. Не могу же я оставить девочку в пустой квартире?

– Конечно, Андрюша, – согласилась Дарья Викторовна, – решение ты принял правильное – нужно заявить об исчезновении Дмитрия. Пусть его поисками займется милиция. А девочку я пока оставлю у себя, затем разберемся, как ей помочь. Если Дима не найдется, то нужно определять ребенку какое-то другое место проживания. Конечно, не детский дом. Но над этим вопросом я подумаю сама. Скоро Лизой заинтересуются социальные службы, вот тогда и примем конкретное решение.

Через несколько дней после нового года старший лейтенант снова появился на пороге квартиры Дарьи Викторовны. Большой пакет с фруктами и прочими вкусностями от городских стражей порядка предназначался Елизавете, толстый конверт с наличностью также девочке.

– Вот, Дарья Викторовна, подарки Лизе, деньги тоже ей. Наш начальник кое-что смог выделить из милицейского фонда материального поощрения, ну, и мы скинулись. Распоряжайтесь! Но это еще не все. Анну через недельку можно забрать из морга и похоронить. Разрешение на стадии оформления. Правда, забирать ее некому. Может, Вы знаете каких-то дальних родственников Анны, которые бы занялись ее похоронами?

– Нет у нее никого. Конечно, кроме Лизы и Дмитрия, – ответила Дарья Викторовна, – Что с Дмитрием? Что-то прояснилось?

– Дмитрия объявили в розыск, но пока без результата. Никто его не видел и поиск ничего не дал. Это плохо, но у меня имеется еще одна, невероятно плохая новость. Самая плохая! Я Вам говорил, что Геннадия должны были перевести в тюремную больницу. Все так и произошло – перед новым годом его поместили в психоневрологическое отделение тюремной больницы. Были выходные дни, поэтому Геннадию определили койко-место, поставили на довольствие и с легким сердцем оставили в больничке. Все осмотры и назначения планировали начинать после праздника. Но не пришлось… В новогоднюю ночь Геннадий вскрыл себе вены, и никто этот факт не заметил. Гремел телевизор, пациенты бегали по палатам, чокались чашками с чаем и поздравляли друг друга с новым годом. Утром нянечка обнаружила мертвого Геннадия под кроватью. Рядом с Геннадием лежало толстое одеяло, насквозь пропитанное его кровью. Как видите, Геннадий на психа не похож. Чтобы ему не помешали умереть, он положил одеяло, которое не позволило крови протечь из-под кровати. Геннадий на последнем допросе все-таки согласился, что он не только подписал смертный приговор Анне, но и убил ее своими руками. Вел Геннадий понятную игру – переводил стрелки на себя, спасал своего пасынка. Лиза осталась сиротой и нуждается в защите. Вот я и пришел к Вам, чтобы обсудить проблемы с похоронами Аньки и Геннадия, и обустройством жизни Лизы.

– Похороны – это не проблема, – отозвалась ошеломленная новостями Дарья Викторовна, – я этим займусь. Как я поняла, тело Геннадия пока останется в морге?

– Да, – подтвердил Андрей, – осмотры, заключения от криминалистов. Объяснения от должностных лиц. Это не несколько дней, а пару недель. Это время тело его бывшей жены может тоже полежать в морге. Два тела хоронить в один день морально легче и материально выгоднее, чем каждым заниматься персонально. В организации похорон я Вам помогу. Начальник городского отдела милиции после гибели Геннадия принял решение похороны организовать силами, и за счет, милиции. Правда, в этом случае у нас возникнут дополнительные проблемы с отчетами по результатам деятельности. Получится, что это мы довели подозреваемого до суицида, а потом пытались загладить свою вину. Вот я и внес предложение: похоронить Анну вместе с Геннадием силами, и по инициативе, соседей. Ну, а в процессе – мы вам поможем.

– Правильное решение, Андрюша, – сказала Дарья Викторовна, – передай своему начальнику: пусть не волнуется. Никто Геннадия не доводил до суицида. Он сам принял такое решение. И я думаю, что это решение не спонтанное – Геннадий в могилу унес какую-то тайну, которую приобрел в последние годы жизни. Не на пустом же месте он упорно твердил о каком-то смертном приговоре и женщинах, которые были в свидетелях. Ты успел до суицида Геннадия передать просьбу следственной группе о дополнительном допросе Геннадия по поводу внешности этих женщин? Об этом я тебя просила. Не забыл?

– Ну, что Вы, Дарья Викторовна, разве мог я забыть Вашу просьбу? – удивился старший лейтенант, – Конечно, я все передал. Правда, результат мне пока неизвестен. Буду в отделении, обязательно уточню.

– Я тут, Андрюша, решила Лизу на какое-то время вывезти из города, – сообщила Дарья Викторовна, – ты запиши адрес ее будущего места пребывания, а квартиру, пожалуйста, опечатай. Хочу Лизу оградить от стрессов. Наш город маленький, слух о суициде ее отца скоро дойдет до школы, и, несомненно, до Лизы. Отца девочка любила, поэтому эта новость может стать для ребенка большим ударом по психике. Да и с Димой может все закончиться большой трагедией. Я почти уверена, что с Димой случилась беда. Когда-то милиция его найдет. Вполне вероятно, весной. Когда сойдет снег с земли и лед с реки. Вот такое у меня предчувствие. Меня дома дня три не будет, так ты и за моей квартирой присматривай. Вернусь – сразу тебе позвоню, а потом и похоронами займусь. Закажу все ритуальные принадлежности, заключу договор с похоронной фирмой, пусть похоронят родителей Лизы с соблюдением всех католических и православных традиций. Геннадий был католиком, а Анна – православная. Поэтому нужно пригласить ксендза и батюшку. Правда, есть одно препятствие – Геннадий совершил суицид. Ну, да разберемся. Все это потом, а сейчас забираю Лизу, тем более, что у нее зимние каникулы и сегодня же в путь. У меня какие-то дурные предчувствия, поэтому, Андрюша, внимательно присматривай не только за квартирами, но и за домом.

– В чем предчувствия? Может, Вы со мной поделитесь, а я чем смогу, тем и помогу? – спросил Андрей.

– Обязательно поделюсь. Но сначала устрою Лизу. Вернусь, вот тогда и поговорим.

Дарья Викторовна уезжала к своей младшей сестре Наташе Мазуровой, которая жила в восточной части страны. В настоящее время Наташа Мазурова не работала. Она, как шутили в ее семье, находилась «в декретном отпуске» по уходу за долгожданным внуком, годовалым Коленькой. Филолог по образование с многолетним учительским стажем, Наташа с удовольствием присмотрит и Лизаньку. На этот счет между сестрами уже были достигнуты определенные договоренности.

Когда-то у Дарьи и Натальи был старший брат Иван и дружные родители-фронтовики. Поселились родители в древнем городе Марьин Лог в пятидесятые годы прошлого столетия, тяжелые послевоенные годы восстановления разрушенной страны. Небольшой, до основания уничтоженный фашистами городок в западной части СССР приютил фронтовиков, дал работу и сначала временный, а потом и роскошный по тем временам кров в новом кирпичном доме. Дом строил бюджет города и предназначался он для расселения приглашенных молодых специалистов на восстановленную промышленность города. Дом построили в центре города, разместили в нем четыре квартиры, обустроили доступными в то время постройками роскоши – забор из металлической сетки, за ним приличный кусок земли под огороды, ряд кирпичных сараев. В противоположном углу двора, вдоль глухого забора – полуподземные подвалы и наружная туалетная постройка. В каждой квартире сияли кафельными боками печи. Старались власти города привязать специалистов не только к возрожденному предприятию, но и к благоустроенному быту.

Но дому было не суждено стать элитным жильем для молодых специалистов. Все молодые специалисты добровольно разместились на съемное жилье в старых домах у бабушек-старушек, а выделенные им квартиры уступили фронтовикам, пусть отдыхают от ужасов войны. Так Сергеевы получили квартиру в центре древнего городка на западной окраине СССР. Нарожали троих детей и дружно жили на своих квадратных метрах, при собственном огороде и подвале для хранения овощей.

Где же черпали силы и деньги советские граждане, чтобы возродиться и в буквальном смысле восстать из пепла? Огромная Россия после революции рассыпалась на ряд независимых республик. У каждой республики был свой бюджет и самостоятельная хозяйственная деятельность. Но в этот вопрос война внесла свои коррективы – горе общее, поэтому и бюджеты общие. Восстановление растерзанных немецкой оккупацией городов и сел стало первоочередной задачей всех советских людей. Марьин Лог тоже пережил несколько лет фашисткой неволи, был разрушен и разграблен. Потому и восстанавливали его всем миром. В первые послевоенные годы для временного жилья в городе появились бараки, а вслед за ними строились добротные, кирпичные дома.

Кирпичный дом на улице Ленина был заселен фронтовиками, а эти люди далеко не долгожители. Поэтому состав жильцов там уже неоднократно сменился и появились новые владельцы квартир. Фронтовики ушли из жизни, их жилплощадь получили наследники, а сам дом заметно обветшал. Теперь дом не был украшением и главным объектом центральной улицы города, а наоборот выглядел убогим и одиноким старичком, которому давно пора освободить престижное место для какой-нибудь шикарной застройки.

В отличие от дома на улице Ленина, западный городок, Марьин Лог, как и прежде, жил своей толерантной жизнью. В мире и добрососедстве здесь прекрасно себя чувствовали люди разных национальностей и вероисповеданий. С одинаковой любовью и заботой жители города относились к старинным постройкам, старались содержать их в чистоте и не допускать вандализма. Невзирая на возраст в несколько веков, православная церковь сияла чистотой и порядком не только снаружи, но и внутри. Таким же ухоженным выглядел древний старец католический костел.

На улице Ленина была еще одна историческая ценность – кошары, в которых до 1939 года размещались части войска Польского, затем в эти же казармы заселились красноармейцы. После войны кошары опустели, одноэтажные, деревянные здания имели вид ветхих строений. Но и тогда горожане не позволяли ни себе, ни пришлым людям разворовывать окна, двери и полы на доски из казарменных сооружений. Правда, пустошь внутри закрытого двора, в послевоенные годы все-таки разделали под огороды. Это никто не запрещал – время было такое, голодное. Затем власти города нашли какие-то средства на ремонт зданий исторического значения, одновременно и огороды ликвидировали. Будки, предназначенные для «удобства на улице» снесли. Вокруг обновленных казарм посадили сирень, жасмин и виноград, на пустующей земле разбили клумбы и цветники. Четыре реставрированные казармы сдали в аренду предпринимателям. Вскоре там открыли множество торговых лавок и маленьких кафе. Невостребованными остались две дальние казармы. Там неоднократно пытались открыть центры по услугам населению, но услуги от частного лица жителями города не воспринимались всерьез. От частных услуг из-за не востребованности пришлось отказаться. Кому в маленьком городке с законопослушным населением нужна риэлтерская или адвокатская контора? Люди привыкли решать свои проблемы в государственном предприятии, кстати, там и стоимость услуг гораздо дешевле, чем в частной конторе. Так освободились и стали пустовать две казармы. Городские власти установили там решетки на окна, навесили на двери замки, и с ситуацией смирились. Пустые, так пустые, главное, чтобы не добрались до них воры и не растащили все, что можно было снять. Казармы эти тоже относились к зданиям исторической ценности, их следовало беречь.