История жизни одного россиянина кавказской национальности

© Арутюнян А.М., 2020

© ООО «Издательство Родина», 2020

Переезд

Моя бабушка с дедушкой и четырьмя детьми жили в Пятигорске. Бабушка была женщиной властной. Она уговорила своего мужа Арутюна вместе с детьми переехать в село Арцеваник, расположенное в Армении в Кафанском районе, недалеко от реки Араке. В селе семья имела несколько домов, большой Нижний сад и стадо овец.

Добирались в село через Баку, где сделали небольшую остановку. В Баку случилась беда. Мужа бабушки отравили и ограбили. В село бабушка с детьми добралась уже без мужа. Бабушка тяжело переживала эту утрату, а тут – другая беда. Появилась эпидемия простуд, и все дети заболели ангиной, да так, что не могли дышать. Из-за удушья умер младший сын. Остальных двух сыновей и дочь она спасла тем, что… с помощью деревянной ложки выдавила гной из горла. Село Арцеваник находилось на расстоянии 16 километров от Кафанского райцентра и добраться до райцентра практически было невозможным.

Со временем дети выздоровели, бабушка оставила на хозяйстве старшего сына Михаила, и с дочерью и другим сыном выехала в Баку.

Батрак

В обязанность Михаила входило в первую очередь следить за стадом овец. Чтобы Михаил мог выполнить свою задачу, его дядя – брат отца (один из совладельцев нефтяных приисков в Баку) – обеспечил его всем необходимым, в том числе ружьем (двустволкой) и лошадью. Михаил фактически был батраком у своего дяди.

В селе в это время жила семья, состоящая из трёх детей – мальчика Артёма, девочек Маруси и Шушаник и их отца. Матери у детей не было. Она умерла при рождении младшей дочери.

Михаил стал встречаться с Шушаник, и в начале 1930-х годов ХХ века женился на ней. Жили они дружно, и 03.01.1933 года родился я. Бабушка сразу же приехала в село. Теперь она была полной хозяйкой в доме и меня носила в ЗАГС райцентра, где и зарегистрировала. Когда она принесла меня в ЗАГС регистрировать, у неё спросили, чей ребёнок, она же ответила: Арутюнов. По имени своего мужа. Так меня и записали: Арутюнян Ашот Михайлович (вместо Бабаджанян Ашот Михайлович).

В это время вовсю шла коллективизация. Михаил, всё что находилось под его охраной, привёл во двор сельсовета и сдал, оставив у себя ружье, нескольких овец, коз и ослика. Сельский Совет всё принял, а Михаила назначил скотоводом колхоза. Михаилу работа нравилась. Коллектив на ферме был дружным и состоял из мужчин и женщин. Михаил часто бывал дома и всегда приходил с дичью, поскольку дичи было много, особенно зайцев.

В скором времени в семье появились двое детей: Рубен 1935 года рождения и Пакрат 1937 года рождения. Бабушка при посторонних нашу мать называла: Шушаник, а вместе с нами она называла её Шуши или более ласково – Шушик. Мы свою мать звали также, как бабушка, то есть или Шуши, или Шушик.

В первый класс

В селе Арцеваник было 150 дворов и школа-десятилетка. В 1941 году я поступил в 1-й класс.

В детстве я любил «игрушки», которые стреляют. Я был очень рад, когда отец куда-нибудь уходил с ружьем и брал меня с собой. Иногда он меня брал на колхозную животноводческую ферму, где работал. Каждая работница фермы, где работал отец, старалась обнять меня и наградить поцелуями. Наверное поэтому я, будучи взрослым, не любил целоваться.

С раннего детства я любил сам изготавливать себе игрушки, особенно рогатки. Они получались у меня классные, особенно, когда для их изготовления использовалась резина от противогаза.

Началась Великая Отечественная Война.

Отец своё ружье и перед призывом на войну оставил у Шамира, отца девушки, которая была женой дяди Арменака – брата отца. К нашему общему несчастью, она умерла во время родов, но наши семьи всегда оставались в хороших дружеских отношениях. А мне отец как-то сказал: «Ружье тебе отдам, кодга тебе будет шестнадцать лет». Так что теперь я думал о том, как изготовить (добыть) оружие без помощи отца.

А с рогаткой была такая неприятность. У нас в селе двери не замыкались. Поэтому я свою рогатку прятал под подушкой. И вдруг её там не оказалось. Вскоре я увидел свою рогатку в руках сына соседки. Я к нему… Он плачет и кричит, что это его рогатка.

Мне было его жаль. Он был больным глухонемым мальчиком.

После этого случая я перестал заниматься рогатками. Подумывал о настоящем оружии. У нас дома от отцовского ружья остались порох, дробь, пистоны…

В это время я дружил со своим соседом Юрой, и мы с ним вдвоём занимались изготовлением оружия, тем более, что в окрестных лесах появились турецкие банды, которые ночью воровали у сельчан скот, а новобранцев, которых военкомат призывал на фронт, встречали на пути в военкомат и убивали. Милиция устроила на них облаву, и они были наконец ликвидированы, но главарю удалось скрыться. Погиб и один наш милиционер. Его тело на полуторке через наше село везли в райцентр.

Дела у меня с Юрой шли неплохо. Мы с ним изготовили пистолет, который состоял из медной трубки с внутренним диаметром 8 миллиметров, приплюснутый с одной стороны и согнутый под углом. Таким был наш ствол. Мы его прикрепили к небольшому прикладу под пистолет, который удобно удерживался в руке. У основания проделали отверстие, через которое мы поджигали заряд, который нами был сделан заранее. Оставалось произвести пробный выстрел. Но в селе трудно было найти удобное место для нашей затеи. В конце концов мы пришли к выводу, что лучше всего произвести выстрел у порога Юриного дома. Мы соответствующим образом закрепили наше оружие. Дальше всё было очень просто. Взяли огонёк из печки и подожгли «фитиль». Выстрел был к нашей радости изумительный. Но каковы были последствия…

Выстрел был услышан в сельсовете. А поскольку в селе были одни женщины, старики, больные и дети, то все кругом забегали, но и мы со всеми вместе, как ни в чём не бывало. Позже мы с Юрой от пистолетов отказались. Решили найти ствол и сделать настоящее ружьё. Такой ствол мы нашли под патрон 32-го калибра, ну а гильз к нему у нас хватало.

Сделали приклад, закрепили на нём ствол и подобрали к нему гильзы. У основания гильз сделали отверстие. Патрон вставлялся в ствол так, чтобы его отверстие находилось сбоку с правой стороны. И для того, чтобы при выстреле за счёт отдачи патрон не вылетел в противоположном направлении, мы сделали, как нам казалось, надёжное препятствие. Напротив отверстия установили петлю, в которую вставлялась спичка. А поскольку со спичками был дефицит (кстати от моей матери мне часто доставалось из-за спичек, так что я даже убегал из дома), то нам пришлось разжечь костёр. У нас было ещё одно препятствие. У Юры была сестра, и если память мне не изменяет, её звали Асей. Она старалась не отставать ни в чём от своего брата, и если он терялся из виду, то она со своего двора кричала на всё село: «Юрааа… ай… Юрааа, ты гдеее… Юрииик…»

И она, как и следовало ожидать, привязалась к нам, так что мы никак не могли от нее убежать. В конце концов мы решили взять её с собой. Когда всё уже было готово, мы выбрали за селом место рядом с колхозным садом, установили мишень, Юра лёг за бруствером и стал целиться. У меня была задача добыть огня. И когда я поднес огонь к отверстию патрона, то прозвучал выстрел и одновременно прорезался крик Аси. Мы перепугались. Посмотрели на Асю, а она держала одной рукой большой палец другой руки, который на наших глазах посинел и опух.

Мы стали успокаивать Асю и очень просили, чтобы она никому не рассказывала о нас. Она пообещала и своё обещание выполнила.

Это случилось потому, что нами рассчитанная опора оказалась не достаточно надёжной, что и привело к преодолению патроном опоры и свободному полёту, а поскольку Ася всё время вертелась вокруг нас, то гильза и встретилась с её пальцем.

Ещё одно событие произошло со мной в те годы, которое я не могу забыть. Я любил изготавливать свистки весной, когда начиналось сокодвижение. В это время кора легко стаскивалась (снималась) с молодой лозы. У нас в середине села росло старое тутовое дерево. На нём всегда было много молодых отростков. И вот я, вооружившись кухонным ножом, забрался на это дерево и стал отрезать отростки, а внизу с нетерпением ждали меня мои деревенские товарищи. Когда я отрезал три лозы, услышал голос снизу:

– А ну-ка слазь и отдай мне нож.

Это был посыльный сельсовета. Я быстро кинул нож в дупло дерева и слез. Посыльный легко достал нож, взял в одну руку три отрезанных лозы, а другой взял меня за руку и повёл меня в сельсовет. Председателем сельсовета была симпатичная женщина. Тут в сельсовете оказалась и моя мать. Перед председателем я стоял и молчал. Последовала команда председателя сельсовета:

– А ну-ка возьми эти лозы и сосчитай, сколько на них почек.

Я взял лозы и начал считать. Сколько же на них почек? Оказалось, на каждой лозе находилось 50 почек. Посчитав, я ответил, что всего почек 150 штук.

– Ну вот нам придётся удержать у твоей мамы 150 рублей. А как ты в школе учишься?

И тут раздался голос из среды присутствующих:

– Он в школе отличник.

– В таком случае не будем взыскивать 150 рублей. Можешь идти домой.

Моя мама тут же взяла меня за руку и повела домой.

Такое происшествие было связано с тем, что село должно сдать государству определённое количество коконов шелкопряда. Колхоз, то есть село, получал определённое количество червей, кормили их листьями тутового дерева до образования коконов, так что колхозу (селу) необходимо было беречь каждое тутовое дерево.

Шёл 1944-й год. Нам с Юрой не удавалось заниматься нашими делами. Получилось так, что я заболел малярией и приходилось лежать дома. Ко мне приходили многие, в том числе моя любимая учительница, а мой дядя Арменак даже умудрился принести мёд с колхозной пасеки. Приехал из районной больницы врач. Такой очаровательный седой русский доктор. Он сел рядом со мной, достал свою деревянную «флейту» и начал выслушивать сигналы моего тела. Затем выдал мне лекарства против малярии, то ли хину, то ли Хинин. Я попил это лекарство, и малярия отстала от меня навсегда.

Когда же мы всей семьёй оказались в приморском селе Лазаревке, то первое время жили на 18-ом километре Марьинского шоссе и к нам часто заходил Председатель Лазаревского Охотничьего союза, поскольку мой отец был охотником. Когда он узнал о моём страстном увлечении оружием, то пригласил к себе домой в той же Лазаревке. Когда же я пришел к нему, он показал мне кучу старого оружия, в основном одни стволы. Он мне и говорит: «Возьми, который тебе нравится». Я выбрал ствол старинного ружья (берданки). Ствол этого ружья был массивным, со ствольной коробкой. Ствольная коробка легко снималась и что было очень важно, её можно было заменить ствольной коробкой от современного ружья двадцать восьмого калибра. Что я и сделал. Я узнал, что ствольная коробка вместе с затвором имеется у токаря Судоверфи, а поскольку она ему была не нужна, то он мне отдал ее за кусок сала. Теперь осталось сделать приклад и произвести опытные стрельбы.

После проведения стрельб ружьё оказалось классным, и я с ним ходил на охоту вплоть до призыва в армию, а ружьё оставил у младшего брата Андрея. О ружье, конечно же, знали охотники, и когда я служил в Советской армии, черкесы (адыгейцы) выклянчили его у брата, и брат отдал это ружьё им. Какова дальнейшая судьба этого моего ружья, я не знаю.

Война

22-го июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Вскоре к нам приехали из Баку бабушка вместе с младшим братом отца Арменаком. Отец вскоре был призван на фронт. А Арменак был инвалидом, поэтому его не направили на фронт. В детстве они с отцом баловались с динамитом, который взорвался у них в руках, в результате чего дядя Арменак лишился глаза. Но тем не менее его зачислили в рабочий батальон, который обслуживал важную дорогу Кафан – Горис. Колхоз поддерживал школьников питанием, чтобы они не голодали.

Победа!!!

В центре села на телефонном столбе висел «Колокольчик» (громкоговоритель), через который всё село узнало о нашей Победе. Мы победили!!!

После Победы отец в сентябре демобилизовался и приехал в село. Здесь он побыл месяц, забрал меня с собой, и мы поехали в Лазаревку. Отец хотел работать на судостроительном заводе, который он защищал во время войны. В Лазаревке мы остановились у знакомых отца, пока он устраивался на завод. Место работы отца оказалось на 18-ом километре Марьинского шоссе.

Здесь проживало несколько семей, которые приняли нас. Работа отца заключалась в заготовке леса для постройки шлюпок, которые очень были нужны кораблям.

Осталась ещё одна важная проблема. Это – моя учёба. Я ведь учился в армянской школе, где русскому языку начинали обучать с четвёртого класса. Я совсем не знал русский язык. Знал только одно слово «волк» (дело в том, что в окрестностях села было очень много волков. Они прямо из села таскали барашек, коз, собак). Решили, что я вместе с местными детьми пойду в школу, в которой они учатся.

Со школой была такая ситуация: вдоль Марьинского шоссе и берега реки Псезуапсе находились сёла: Алексеевка, Татьяновка, аул имени Кирова и Марьино. Ближе всего к нам находился аул имени Кирова, но здесь вели занятия на адыгейском (черкесском) языке. Оставалась только Татьяновка, а она располагалась на расстоянии шести километров от нас. Школа находилась не в самой Татьяновке, а на расстоянии 0,5 км от села. В школе учителем был Степан Петрович. Он учил детей от первого до четвёртого класса. Когда мы пришли в школу, мои спутники рассказали Степану Петровичу обо мне. Я же как мог, тоже рассказал о себе. Он меня выслушал и определил в 3-й класс. Самым трудным для меня был русский язык. Особенно диктант. А когда я читал рассказы по Букварю, то весь класс «падал» от смеха (Лягушка путешес-с-т-в-ё-н-н-н-н-ц-а). Степан Петрович требовал, чтобы я рассказы по книге читал вслух. Закончил 3-й класс. А 4-й, поскольку он был выпускной, то мы должны были сдать экзамены в Алексеевской школе. Экзамены были сданы. Теперь я имел начальное образование. Учиться в пятом классе мне не пришлось. Дело в том, что десятилетка находилась в Лазаревке, а у нас в Лазаревке на тот момент не было жилья.

Пятый класс

Когда дядя Андрюша узнал о том, что я не стал учиться в пятом классе из-за отсутствия жилья, то он отругал отца, и сказал, что заберёт меня, и что я буду жить с ним и его женой тётей Марусей, и учиться дальше в школе. Так я стал жить у дяди Андрюши с тётей Марусей, у которых был свой дом в Лазаревке, на первом километре Марьинского шоссе, и учиться в пятом классе.

Ребята 5-го класса (и не только) помимо учёбы увлекались самыми разными делами, такими, как футбол, изготовление самокатов (тачанки), изготовление поджига (нагана)…

В школе я подружился с Михаилом Южаковым, и мы вместе были в поиске, чем заняться помимо учёбы в школе. Играли в футбол. Кстати, в центре Лазаревки находилось Судоверфенское футбольное поле, где мы и играли в футбол. Но вот мы загорелись желанием сделать самокат (то есть, тачанку). Самым трудным было найти колёса, но только такие, чтобы они не тарахтели при езде. Мы нашли такие четыре колеса. Это были подшипники достаточно большого диаметра, но самое главное – у подшипников обода были резиновые, и это позволяло нам кататься без шума. Таким образом в конечном итоге у нас полнилась классная тачанка. На нём мы с Мишей с ветерком спускались с достаточно большой высоты до моста через реку Пзезуапсе.

Но однажды мы с Мишей добрались до места, откуда дорога спускалась вниз в сторону Сочи, а нам надо было в сторону Лазаревки. Мы нагрузили тачанку сеном доверху, я забрался наверх, а Миша, как всегда, был управляющим, и мы поехали. Мы ехали с ветерком и были счастливы. На самом последнем повороте перед мостом Миша как-то замешкался и наша тачанка вместе с нами оказалась лежащей на боку. Короче, наша тачанка перевернулась. Всё обошлось, травм никаких мы не получили.

Однако мы с Мишей не могли обойти стороной и изготовление поджига (пистолета). Поскольку в этом деле у меня был немалый опыт, то мы изготовили аккуратный, удобный пистолетик, который хорошо держался в ладони, оставалось лишь произвести опытные стрельбы. Был только один недостаток, он был однозарядным. Место для стрельб выбрали на Церковной горке. Здесь росли ветвистые дубы, мы на них развесили пустые бутылки и по ним стреляли. Стрельбы прошли отлично. Осколки от «расстрелянных» бутылок разлетались в разные стороны.

Во время учёбы в пятом классе я увлёкся также радиоделом. Мне очень хотелось построить детекторный радиоприёмник прямого усиления, схемы которых приводились в журнале «Радио». Увлечение радиоделом, фактически, определило мою судьбу. Самым трудным было найти необходимые детали. Мне в этом деле повезло. Я случайно познакомился с Петром Васильевичем Волковым, который жил в дома номер 35 по Марьинскому шоссе.

У Петра Васильевича были «золотые руки». Он в Лазаревку приехал из Баку, где занимался реставрацией исторических экспонатов. Одновременно он был радиолюбителем и сам своими руками собрал четырёхламповый радиоприёмник (и это в 30-е годы ХХ века), участвовал в выставке радиолюбителей в Москве со своими изделиями. Он жил со своей женой. Детей у них не было. Вот он-то мне и помог с радиодеталями.

Как-то он меня спросил: «Ты вечерами не наблюдаешь закат солнца?» Я говорю: «Нет». А он: «А я вот вечерами смотрю на закат, если бы Айвазовский видел тот закат, который видел я, то у него случился бы разрыв сердца». Я это высказывание Петра Васильевича помнил всегда и сказал себе, что при каждой возможности буду смотреть на закат солнца.

Когда я стал учиться в 6-м классе, школа выделила мне место в Интернате, так как от дяди Андрюши до школы было далековато. Закончил 6-й класс, а после 7-го я с Тумаковым – моим одноклассником – решили поехать в Новочеркасск поступать в Новочеркасский Геологоразведочный техникум. Мы так и сделали, но по конкурсу не прошли. Было очень стыдно. Сначала мы решили поступить в какой-нибудь другой техникум. Пришли в Сельскохозяйственный, и Тумаков подал документы, но мне что-то не хотелось. Я подошел к нему и говорю: «Ты знаешь, Коля, что-то мне не хочется». А он мне: «А мне тоже не хочется». Забрал свои документы, и мы вместе вернулись домой.

Дальше я стал учиться в 8-м классе Вечерней школы. К этому времени мы уже жили в Лазаревке. Отцу дали участок земли рядом с дядей Андрюшей.

«Анчихрист»

Живя уже в своём доме, я продолжал заниматься радиоделом. Мне намного стало легче, теперь у меня было в наличии необходимое количество радиодеталей благодаря помощи Петра Васильевича Волкова. Из-за радиоприёмника я отказывался со всеми вместе идти в лес собирать каштаны. Из-за этого меня все осуждали.

Как-то отец приходит от дяди Андрюши и говорит: «Вот что, если эта твоя штука не будет работать, то я всё твоё барахло соберу и выброшу в речку». А речка находится ниже нашего дома на расстоянии около 100 метров. А на это отца настроили тётя Маруся со своей сестрой тётей Зиной. Они отцу говорили: «Ну как это возможно без проводов слушать Москву? Будет полезнее, если он (то есть, я) соберёт мешок каштанов».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.