Митрофанушка спасает мир

Эпизод первый, в котором спасают сатану

Митенька пришел домой поздно.

– Не надо было ждать! – раздраженно бросил он маме. – Я уже взрослый!

Мама посмотрела на его розовые щеки, на которых кое-где пробивался черный пух, но промолчала и принялась разогревать обед.

Между тем Митенька посмотрелся в зеркало, потрогал круглый, еще детский животик и отказался обедать.

Мама только развела руками:

– Сынок, я же старалась… Очень трудно полноценно есть на мою пенсию.

Но Митенька был непреклонен. Тогда мама использовала последнее средство, которое всегда срабатывало:

– Но надо же спасать еду! – заметила она тихо.

Она вообще была тихой. Когда-то у нее был командный голос – давно, когда мама еще работала, и она легко управлялась с подрастающим ребенком. Но с тех пор, как она вышла на инвалидность, голос ее становился все тише и тише: пенсия словно придавливала к земле. А Митя все рос. И правда, очень трудно становилось обеспечить ему полноценное питание.

– Есть что спасать? – хмыкнул Митенька.

И мама поняла, что она его уже почти уговорила.

– Пюрешечка с маслицем, котлетки куриные, огурчик свежий – с дачи! – радостно засуетилась она.

Митя сел кушать, но нашел новый повод для недовольства:

– Чего ты смотришь на меня в упор? – сердито сказал он. – Это неприлично – смотреть, как я пережевываю пищу!

– Смотрю, какой у меня хороший сынок вырос, – солгала мама и отвела взгляд.

На самом деле она давно уже жила впроголодь. Пенсия не располагала. А Митенька не понимал – маленький еще.

«Ну, и слава богу, – думала мама, – что не понимает! Рано ему еще что-то понимать в нашей паршивой жизни!»

Но, видимо, Митя уже кое-что понимал, потому что на шее у него багровел засос. Мама провела по нему рукой, но ничего не сказала.

– Девчонки в школе соревнуются, кто больше засосов поставит, – смущенно буркнул Митенька. – Я уворачивался, но ничего не получилось.

И тут мамина рука наткнулась на какую-то цепочку на Митиной шее. У них дома давно не было никаких украшений, только крестики. Митин крестильный и ее были привязаны на веревочке.

Митенька отвел ее руку и одним махом доел пюрешку.

– Вкусненько было? – заискивающе спросила мама.

Митя снисходительно кивнул.

***

Они уже давно «спасали еду». Рожденная до Перестройки мама помнила то чувство, когда дома нечего есть. Она вообще не переносила, когда выбрасывали хлеб. Это въелось в сердце вместе с рассказами прабабушки о блокаде Ленинграда.

Они – мама и Митя – не страдали никакой дистрофией. Наоборот, у обоих было немного лишнего веса от калорийного питания – точнее, от привычки заменять мясное мучным.

Но Митенька вдруг озаботился своим весом. С каждым днем заставить его «спасать еду» становилось все труднее.

«У мальчика появилась своя жизнь, – соображала мама. – Возможно, девушка…»

Однажды Митя попросил у нее абонемент в фитнес-клуб.

– Мама, ну Ксюша же ходит на фитнес, как я ее оставлю? – вполне резонно заметил он.

И мама сделала то, чего никогда не делала, – позвонила папе. Они купили ему абонемент пополам.

Так, наконец, мама узнала, что существует Ксюша, и цепочка на шее – видимо, Ксюшин подарок.

***

У них никогда не закрывали дверь в ванной. Занавеска – этого было достаточно. И в этот раз Митенька мылся с незапертой дверью.

Мама зашла по хозяйству и замерла: на полочке у ванны лежала дареная цепочка – Митенька снял ее, пока мылся. Мама протянула руку, чтобы рассмотреть, и обмерла: на витой серебряной цепочке красовалась подвеска – перевернутая пентаграмма и маленький пистолетик.

Она осторожно положила цепочку на место и вышла из ванной.

«Не с кем посоветоваться, – думала она. – Это же знак сатаны! Может, его девушка – сатанистка?»

Весь день мама места себе не находила. Наконец она позвонила своей подруге – такой же старой, такой же никчемной.

– Застрелится сын, как пить дать! – вещала подруга. – Это неспроста – такое ярмо на шее!

Мама была в отчаянии. Как же? Сын – крещеный, здоровый ребенок! Да, он никогда не интересовался церковной жизнью. Но чтобы сатанист…

– Может, он не знает, что это знак сатаны? – растерянно спросила она у подруг.

– Может, и не знает, – подтвердила подруга. – Надо к гадалке сходить, я знаю одну – православная гадалка.

Про православных гадалок мама слышала, что таких не бывает. Но тем не менее…

– Она все знает! – уверяла ее подруга. – Она на полене гадает.

***

Утром мама проводила сына в школу, как-то странно, по-особому перекрестив его. Митенька решил, что на маму «нашло очередное затмение», и только хмыкнул.

«Только бы не застрелился, пока я к гадалке хожу! – думала мама, торопливо собираясь. – Времени очень мало».

Она решительно опустошила маленький узелок с деньгами – «на подаяние», как сказала ей подруга, и поехала за город.

«Ее избу ты найдешь сразу, – вертелись у нее в голове слова подруги. – Она живет в самом конце деревни, за стогами…»

Стога в конце деревни действительно имелись. За ними стояла покосившаяся избушка на курьих ножках, где вместо стекол красовались подушки.

Мама осторожно постучала в дверь. На порог вышла неопрятная старуха: нос крючком, седые патлы торчат из-под платка вверх, развеваясь на осеннем ветру.

– Знаю твою беду, – проскрипела старуха, принимая «подаяние». – Позвоночник пришла лечить…

– Нет, – растерялась мама, расстроенная прозорливостью «ясновидящей».

– А зачем тогда? – баба Яга прищурилась.

– Сынок у меня – сатанист, – поведала свое горе мама.

Тут старуха своей костяной ногой выбила из-под мамы табурет и завизжала:

– Вон пошла! То-то я чувствую: нечистым духом воняет!

Мама с размаху села на пол, но твердо решила не уходить, пока не добьется от старухи чего-нибудь… Чего? Старуха явно была не в своем уме.

Между тем баба Яга зажгла лампаду и взяла полено. С этим поленом она обошла вокруг мамы, постукивая им по свободной ладони.

«Сейчас огреет меня, – подумала мама. – Только искры посыпятся!»

Старуха же ходила вокруг, пританцовывая на кривых ногах, и нашептывала:

– Изыди, сатана!

Потом заявила, прищурив левый глаз:

– Уходи! Нечистого народила! Ничего сделать не могу!

Мама поняла, что больше ждать нечего, и покинула избу.

***

«Может, в полицию заявить? – размышляла мама. Потом отбросила эту мысль: – А если он там уже кошек мучает и жертвы приносит?»

Но в ней утвердилось твердое мнение, что сына надо спасать.

Она пошла в храм – единственное место, где она была бы сейчас спокойна. Подошла к исповеди, но не знала, как рассказать батюшке свое горе. Опять же, сзади подпирали церковные старухи, сетуя, что она их задерживает. А мама все придумывала и придумывала себе новые грехи, не в силах сказать батюшке страшное.

Наконец батюшкино терпение лопнуло:

– Есть еще что сказать?

Из маминых глаз градом покатились слезы:

– К ведьме ходила… – выдавила она из себя самый страшный свой грех.

– К ведьме-то зачем? – не понял батюшка, но грех отпустил.

***

– Если старуха не помогла, надо к прозорливому старцу! – шептала в трубку всезнающая подруга. – Секта там!

– А деньги берет? – уточнила мама.

– Нет, бесплатно, – отвечала та. – За подаяние.

– На подаяние больше нет! – сердито ответила мама. – Я за бесплатно в полицию схожу!

«А какие у меня доказательства – про секту-то? – размышляла она. – Опять же, сын меня не простит».

***

Митенька опять пришел поздно, но в хорошем настроении.

– Дай-ка я еду спасу, – пошутил он. – Что у нас сегодня?

– Пироги с капустой, – вздохнула мама.

Когда нечего было есть из мясного, она всегда пекла пироги с капустой.

– Мить, а Мить, – вдруг пискнула она, – а что это у тебя на шее?

– Ксюшин подарок! – важно надулся Митенька.

– Девушки твоей? – тупо переспросила мама, боясь отвернуть его от разговора.

– Да. На годовщину со дня знакомства мы обменялись цепочками, – снова надулся Митенька.

– А ты какую подвеску подарил? – холодея, спросила мама.

– С сердечком, конечно! – Митя с аппетитом «спасал» восьмой пирожок.

– А у тебя что?

Тут Митенька замялся и покраснел. И маму обожгло: «Знает, что это такое!»

– Ну, это пистолетик и перевернутая пентаграмма, – заявил Митя и снова покраснел.

– Это знак сатаны! – неожиданно взвизгнула мама. – Ты что, сатанист?!

Митю взяла оторопь, и он отложил последний пирожок.

– Ты что, мама? – насупился он. – Это же из сериала!

Тут оторопь взяла маму:

– Из какого сериала? Про что он?

– Ты не понимаешь, мама! – разгорячился Митенька. – Про сатану сериал.

– Где ты его видел?! – снова завизжала мама с явным намерением все это прекратить. – В Телеграм-канале?!

– Не, на центральном телеканале! – обиделся Митенька. – Ты что, не понимаешь? Не смотрела? Там Бог обидел сатану…

Мама присела и растеряно повторила:

– Бог обидел сатану?

– Да! – Митя на глазах обретал уверенность. – Сатана был самый умный, а Бог его обидел и прогнал…

Мама начала тихонько смеяться.

– А знак его зачем носить на себе?

– Ну, это просто модно, мам! – Митя притянул маму к себе и поцеловал в макушку. – И вообще, я считаю, что сатану надо спасать! Чем больше людей носит его знак, тем больше у него веса там, в потустороннем мире, – и Митенька ткнул рукой с пирожком в потолок.

– Давай-ка снимем его, сынок…, – сквозь истерический смех проговорила мама. – Не хочу ничего объяснять, просто ради меня.

– Но это Ксюшин подарок! – пытался упрямиться Митенька, но мама уже аккуратно снимала с него цепочку.

– Пироги спасай! – шикнула она на него.

***

Цепочка с подвеской лежала, как самая большая драгоценность, на дне маминой шкатулки. Она ее спрятала от Митеньки там, где он никогда не найдет, пока сын не опомнился и опять не заупрямился.

– Что с цепочкой-то делать? – спрашивала она у подруги.

– Я-то почем знаю! – блеяла та в трубку, и мама, казалось, видела, как она разводит руками.

– Может, в церковь отнести? – размышляла мама. – Там-то знают, как с ней поступить.

– Вот еще – в церковь! – раздражалась подруга. – Слишком много чести!

Тогда мама, оставшись как-то дома одна, разобрала цепочку по звеньям и оторвала подвеску. Потом отнесла на помойку и выбросила на самое дно бачка.

Но Митенька не прекратил спасать… как минимум, пирожки.

Эпизод второй, в котором спасают говядину

С красным лицом, отдуваясь, Митенька тащил кадку с фикусом, чтобы погрузить ее в «Газель».

– Мам, фикус-то зачем с собой везти?

– Засохнет он, пока на мы на даче, – жалела цветок мама. – Все ж живая душа!

– Мам, переведи мне двести рублей.

– А на что тебе? – прищурилась мама, доставая старенький немодный смартфон.

– На парикмахерскую, – отвечал Митя. – Побриться хочу налысо.

– Зачем? – изумилась мама.

– Чтобы не жарко на даче было и голова не потела.

***

У них был старый, сырой дом в деревне, которая держалась за свой колхоз и молокозавод. В общем, у этой деревни в чем только душа держалась в нынешних условиях. Жили там, в основном, крепкие бабы с крутыми бедрами, которые и сено на вилы могли поднять, и скотину обиходить.

Мама казалась соседкам мягкотелой.

– Какая инвалидность? – спрашивали они. – Вон у Мишки инвалидность, ему в конвейер обе ноги затянуло – не ходит, за ним дохаживать надо.

В их доме постоянно жила бабушка – простая женщина без образования, всю жизнь проработавшая на молокозаводе. А мама с Митенькой приезжали к ней каждый год на лето.

Когда Митенька прибыл в деревню, он уже сверкал на солнце розовой бритой лысиной. Но этого оказалось мало.

– Мам, баб, у нас есть трикотажная ткань? – спросил он на второй день.

– Есть небольшой отрез, – подтвердила бабушка. – А что?

– Да мне штаны надо пошить…

– Тебе что, мама штаны купить не может? – бабушка кинула уничижительный взгляд на маму.

– Сынок, у тебя шорты есть и джинсы, – жалко проблеяла та.

– Нет, мне шаровары надо, – Митенька скосил глаза в сторону. – Широкие, и чтобы снизу резинки были…

Мама хотела спросить, зачем ему шаровары, но при бабушке не посмела.

– Сошью, маленький! – радостно засуетилась старуха. – В лучшем виде будет! – И задумчиво добавила: – Какая мода, однако, странная!

– Спасибо, бабуля! – Митенька чмокнул ее в морщинистую щеку.

А маму никто и не спрашивал, хотя она уже подозревала неладное.

***

Митя ходил по деревне в коричневых, цвета перепрелого навоза, шароварах и майке-тельняшке.

– Чудят городские! – переговаривались старые бабы и крутили у виска: – Все потому, что в храм не ходят.

В храм ходила только мама. Бабушка была старой советской закалки, поэтому молитве предпочитала почистить курятник.

А Митенька повадился каждый вечер запираться в комнате на чердаке.

«Что он там делает?» – размышляла мама.

Но щеки у Митеньки стали круглыми и красными от свежего молока, лицо загорело и обветрилось. А пока ребенок выглядит здоровым и хорошо кушает, родители спокойны.

Но скоро Митенька перестал хорошо кушать.

– Говядинка тушеная в горшочке! – как-то раз предложила мама Митеньке, радуясь, что ей удалось раздобыть парное мясо.

– Что-то не хочется, – уклончиво ответил Митенька.

– Живот болит?

– Да, болит немного, – снова уклончиво ответил Митя.

– Молоко было несвежее, наверное! – озабоченно вмешалась бабушка.

– Пойду но-шпу принесу, – расстроилась мама.

– Не надо, – снова туманно ответил Митя и отправился на чердак.

***

«Что он там делает по вечерам? – размышляла мама. – Даже телефон оставляет в кухне».

Однажды она прокралась в верхнюю комнату и приоткрыла щелочку двери.

Ее глазам предстала удручающая картина. Митя, в своих коричневых шароварах и тельняшке, сидел на сене в невероятной позе – прижав пятку одной ноги к уху и подогнув другую. И тут мама отчетливо услышала:

– Омм бен са…

Она распахнула дверь и вскричала:

– Сынок, ты что буддист?!

Митенька не пошевелился, но приоткрыл глаза и строго ответил:

– Мама, я йог.

– А в чем разница? – растерянно спросила мама. – Йога – это буддистское учение, так ведь?

– Йога – это для здоровья, – пояснил Митя. – Внерелигиозное учение.

– Сынок, а ты что, нездоров?

– Так я буду еще здоровее.

– А мне казалось, что йоги – это буддистские воины, – не унималась мама.

– В далеком прошлом. – Митя наконец-то оторвал розовую пятку от уха. – Не мешай!

Мама не нашла что сказать, потопталась и вышла.

***

Митя отказывался есть мясо, потому что он – йог. В русской печке портилась мамина парная говядина.

– Йоги этично относятся к животным, – разглагольствовал Митенька. – Нам запрещено есть трупы, это тамасичная пища!

– Какая? – услышала незнакомое слово бабушка.

– Необразованная ты женщина! – попрекнул ее Митя. – Тамас – это тьма, смерть, разрушение, невежество, лень и безумие. Читать надо больше!

– Особенно интернет, – притворно поддакнула мама.

– А хорошая пища – это какая? – изумленно спросила бабушка.

– Злаки, бобовые, фрукты, овощи, молочные продукты, – важно ответил Митенька.

– Спасибо, что молочные продукты можно, – снова съязвила мама.

– Пожалуйста! – съязвил в ответ Митя.

– Внучок, но ты же так ноги протянешь… Мама специально привезла тебя в деревню, потому что хотела, чтобы ты был здоровым. Говядину надо кушать!

– Да?! – разъярился Митя. – Я не хочу быть ленивым и безумным, как вы! Не хочу вашу говядину! Коров надо спасать от таких живодеров! – он ткнул пальцем в мамину сторону и снова вскричал: – Фикус ей жалко, а корову не жалко!

И вихрем выскочил из дома на улицу.

***

– Мой сын – буддист, – мама покатала слово «буддист» на языке и снова повторила, только громче: – Мой сын – буддист!

– Да не ори ты так! – одернула ее бабушка. – Соседи услышат, позора не оберешься!

Они сидели у дома на завалинке и разговаривали.

– Ну и что, что буддист, – рассуждала бабушка. – Главное, чтобы человек был хороший: работал, зарплату в дом приносил, а не сидел целыми днями пяткой к уху.

Но для мамы главное было, чтобы Митенька хорошо ел.

– Как же он без мяса будет? – вопрошала она. – Гемоглобин упадет, не сможет нормально учиться!

– Да он у тебя здоров как бык! – махнула рукой бабушка. – У него только зрение слабое.

– Да, но это результат моей кропотливой работы и заботы на протяжении многих лет! – рассерженно зашипела мама. – Это не просто руками на завалинке помахать! – И прибавила: – А теперь все прахом пойдет!

Так они ни в чем и не сошлись.

***

– Митенька, иди, я тебе молока с хлебом поставила! – крикнула мама.

– Мам, отстань, у меня занятие! – Митя уткнулся в телефон.

– Какое занятие, сынок?

– Мы сегодня изучаем прану, – важно надулся Митя.

– Вот что! – рассерженно вскричала мама. – Я это прекращу! Ты у меня уже месяц одной праной питаешься!

– Я тебе что, жить мешаю?! – азартно вступил в скандал Митенька. – Живи и мне дай жить!

– А то я тебе не даю!

– Мама! – Митенька возмущенно закатил глаза. – Я не буду есть мясо! Я все сказал!

– Да какого черта?! – помянула нечистого мама. – Всё интернет поганый! Больше не буду твой телефон оплачивать!

Митя присмирел и нашел нужным объясниться:

– Мама, мы же на вершине пищевой цепочки. От нас все зависят. И коровы тоже. А мы их жизни лишаем!

Мама подбоченилась:

– Вот именно, что мы на вершине пищевой цепочки! А у тебя получается, что как раз там – коровы!

– Но если я мясо буду есть, то не смогу выполнять некоторые асаны, как ты не понимаешь! А я хочу стать хорошим йогом!

– В цирке будешь выступать? – снова съязвила мама.

– Может, и в цирке! – набычился Митя.

Мама села за стол, наклонила голову, чтобы снять платок, и устало сказала:

– Разве в этом дело, сынок? Я тебя родила здоровым, крестила в православие. Господь наш Иисус Христос всех спас, а ты говядину спасаешь…

– Где в твоем Новом Завете написано, что я не могу йогой заниматься?! – Митя начал вредничать. – Покажи мне эту строчку!

– Написано, – спокойно ответила мама. – Но ты сам должен прочитать и найти.

– Давай его сюда!

Мама достала из сумки Новый Завет и положила перед Митей.

***

К бабушке пришли соседки-подруги и устроились на завалинке. Там же Митя читал Новый Завет. Он хотел уйти, но бабушка задержала его:

– Что ты, внучок, глаза портишь? Тебя не для этого в деревню привезли. Сходил бы на речку, пескарика бы поймал…

– Ищу, где в Евангелиях написано, что йогой заниматься нельзя, – хмуро ответил Митя.

– Так ты йог? – шамкнула беззубая баба Клава и поддала бабушке локтем в бок.

– Я – православный йог, – снова нахмурился Митя.

– Так православный или йог? – вытаращила глаза бабушка.

– А штаны-то такие зачем надел? – залились смехом старухи.

– Мода такая! – попыталась защитить внука бабушка. – Сами-то, небось, бабетты носили!

Митя понуро пошел на чердак.

***

Так Митя стал читать Евангелие, и однажды у них с мамой состоялся разговор.

– Мам, – мамкнул Митенька, – я не нашел в Новом Завете место, где запрещено заниматься йогой.

– Нет такого места, – вздохнула мама. – Просто вера, сынок, предполагает, что надо быть верным.

– Ну, так я верен своим принципам, – ответил Митя. – Я – православный йог.

– Йок-йок! – пошутила мама и поставила на стол свинину: – Если сейчас скажешь, что ты – мусульманин и не ешь свинину, то я, кажется, не очень удивлюсь.

– Какой бардак у них в голове из-за интернета! – поддержала бабушка. – Полный ералаш!

– Нарушение национальной и религиозной идентификации, – тихо ввернула мама незнакомое, где-то вычитанное ранее словечко.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.