Постоянный страх

© Евгений Зэд, 2020

ISBN 978-5-0051-5959-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Постоянный страх

Автор: Евгений Зэд.

1 января 2007 г. – 26 июня 2008 г.

«Начнем с простого факта: человек всегда осознавал, что он не одинок. В преданиях всех народов Земли тщательно хранятся рассказы о контактах с другими формами жизни и высшим разумом за пределами „отварного мира“. Особенно знаменательны утверждения, будто мы окружены бесплотными созданиями, способными проявлять себя в материальном мире неизвестными нам путями».

/Жак Валле. Параллельный мир/

ПРОЛОГ

Трудно себе представить, что где-то есть другая жизнь. Но хочется в это верить. Хотя очень трудно. Веры давно нет – она улетучилась, испарилась, сгорела в адском пламени, и ее пепел осел здесь. Те, кто верил в Бога – давно его проклинают… Или вообще о нем забыли.

Никто не знает, как это произошло, и происходило ли на самом деле. А может быть это сон, который никак не закончится? Ты хочешь проснуться, но не можешь, как бы не старался. А кошмар все продолжается и продолжается.

Стоит только выглянуть в окно, и вы поймете, что мир изменился. Мир погрузился во мрак. В такой мрак, который даже невозможно себе представить.

Деревья давно скинули свою листву, и больше она на них не появится (вы не сможете насладиться осенней прогулкой по ковру из опавших и пожелтевших листьев). Вы уже не увидите солнце или луну, и звезд на небе, потому что их больше нет, как нет и ветра, который бы трепал ваши волосы или одежду; согревал или наоборот: заставлял бы мерзнуть, дуя все сильнее и сильнее. Небо не изменяет свой цвет, оставаясь темно-серым, а черные облака вяло, и почти незаметно плывут по его течению.

Все звуки меняются, и вы их уже не узнаете; они слишком обманчивы. Вы не должны верить тому, что слышите.

Погода и времена года никогда не меняются. Они постоянны.

Вы смотрите фильм, но кадр не сменяется, будто кто-то нажал на «паузу».

Этот мир сер и омерзителен. Этот мир иррационален. Этот Мир давно мертв.

Забудьте о снах. Ими питаются Тени…

Я Вам говорю о мире, в котором живу…

Никто не мог спать, лишь за исключением некоторых «избранных». В их число входил и я. Нас так и называли – «спящие». Остальные же просто умирали, если им удавалось заснуть. Но сон спящих был лишь иллюзией для всех окружающих. На самом же деле мы не спали. Сон оказался для нас дверью в другой мир и в другое время. Мы могли возвращаться на много лет назад, к так называемой точке отсчета – моменту, когда началась «трансформация». Но все, кто возвращался оттуда – ничего не помнили. Чтобы узреть тот самый момент – нужно было не спать несколько дней и ночей (так говорили все, но никто не знал: почему именно так). Но в том – нормальном – мире никому этого не удавалось сделать. Все попытки многих «спящих» на протяжении десятилетий заканчивались неудачей, и многие стали нас проклинать и ненавидеть. Все верили, что есть хоть какой-то шанс разобраться во всем этом безумии, и все изменить. И этим шансом были мы. Но все менялось, и «спящих» становилось все меньше и меньше. Многих просто убили обезумевшие люди, которые считали, что мы – это Зло. «Спящие» стали изгоями. Нас сторонились. Боялись, как распространяющуюся чуму. Сколько спящих умерло от рук обычных людей, пока все не утряслось до сдержанного состояния.

Теперь нам приходилось выживать в этом безумном мире, и не только бороться со злом, но и защищаться от людей…

D’ou venons-nous? Que sommes-nous? Ou allons-nous?…1

1.

Они бежали по пустой и темной улице полуразрушенного города, напоминающего развалины некогда жившего полной жизнью древнего мегаполиса. Возможно, он отсчитывал уже несколько сот лет своей жизни, а когда время начало его забирать уже и не помнил. Уже давно никто не знал, как он назывался. Да и зачем? Кому какое дело? В этом проклятом мире многие вещи потеряли свой смысл…

Им нельзя было останавливаться. Их преследовали. Они были уже близко, и голодны. Их дикий и пронзительный крик резал уши, и разносился на десятки кварталов.

Тени – они всегда появлялись внезапно, как и большинство прочих тварей, обитавших в этом ужасном мире. Их практически невозможно было заметить, но они выдавали себя своим мерзким звуком. Что бы не происходило: смотреть в их сторону нельзя. Те, кому довелось с ними встречаться, знали, что Тени гипнотизируют, вводя человека в необъяснимый транс. Они двигаются рывками, иногда застывая на месте, буквально на секунду. Не многим людям удалось вырваться из плена этих созданий, а те, кому все же удалось – просто сошли с ума.

Женщина уже не могла бежать. Её босые ноги давно кровоточили, и ступать по развалинам было очень трудно и больно. Она хотела спрятать своего ребенка в одном из заброшенных домов. Что ей двигало в эти моменты? Материнские чувства? Возможно. А ведь несколько минут назад… Что случилось с этими самыми «материнскими чувствами»? Но теперь она была уверена как никогда, что должна сделать то, что задумала. Спрятать свою маленькую девочку, чтобы эти твари до нее не добрались.

Оставалось совсем немного, но девочка споткнулась и упала, а через мгновение она начала рыдать. Кто бы решил тронуть ее, когда она так плакала. Скорее всего, ни один нормальный человек. Но преследователи не были людьми.

Тени уже приближались, и не переставали с издевкой кричать. Этот крик напоминал возгласы одного из пернатых, которых уже давно не существовало в этом мире, возможно орла или ему подобных. Но изредка этот крик напоминал смесь человеческого, и какого-то еще.

Мать из последних сил подбежала к своему дитя и упала. Силы покидали ее. Еще немного и она потеряет сознание; все плыло перед глазами. Но все же во тьме она смогла разглядеть, что произошло. Девочка запуталась в мотке тонкой проволоки и не могла подняться; она рыдала, и ничего не могла сделать. Она прекрасно знала, что ее ждет, так же как и ее любимую мамочку. Если бы она могла знать, что эти мерзкие твари, именуемые Тенями, спасли ей жизнь.

Женщина пыталась распутать ноги своей дочери, но очень спешила, и поэтому у нее ничего не получалось. Она уже чувствовала, как приближались Тени. Она чувствовала их зловонное дыхание. Да, они уже настигли их. Они уже не кричали, а мурлыкали от удовольствия; при этом изредка проскакивало завораживающее стрекотание. Тени довольно улыбались, хотя, их улыбку невозможно было увидеть. Только почувствовать. Они предвкушали. Они играли с жертвами, как кот играет с мышкой, мурлыкая, и не давая ей убежать, как бы она не старалась. Сейчас, еще немного и они насытятся. Еда у них в руках: нужно только ее взять.

Девочка, вдруг, почувствовала, что ей уже никто не помогает. Она с трудом повернула голову и увидела, как ее мать стремительно поднялась над землей и зависла на несколько секунд. Это Тени высасывали ее жизнь; всю, до последней капли. Жадно и нетерпеливо. Когда это происходило – от человека оставался лишь пепел, и больше ничего. Они пожирали все до последнего куска, как стаи голодных гиен.

Девочка хотела закричать, но не могла; она была слишком напугана, и парализована страхом. Но сегодня судьба была благосклонна к ней. Тени, вдруг, исчезли. Но этому было объяснение. Они отправились на поиски своих новых жертв, для того чтобы не встречаться с одним из «спящих». По непонятным причинам вся Нечисть почему-то побаивалась избранных, и старалась держаться на расстоянии от них. Но эта спасенная жизнь практически ничего не значила ведь Тени все-равно будут продолжать убивать, пока они вдоволь не насытятся, и не залягут в спячку, до следующей охоты. Такова их натура, и тут уж ничего не поделаешь.

Девочке повезло, так как рядом пробирался по развалинам один из «спящих». Его звали Хамелеон. Это прозвище он получил из-за того, что славился мастером маскировки. Но многие считали, что это еще один его дар. Но все можно было бы объяснить очень просто – это его одежда. Хамелеон как любой здравомыслящий человек одевался во все черное, чтобы его не было видно в темноте. В его одежде не было ни одной детали другого цвета, кроме как черного. Но все же это в полной мере не могло объяснить его свойство – быть невидимым. Даже его длинные волосы казались чернее ночи, а его лицо редко кому приходилось видеть, и то лишь его несколько грубоватые черты. Но все же было что-то еще. Что-то необъяснимое. Он действительно был невидим для всех. Дар. Именно так и никак иначе.

Хамелеон, как и все «спящие» входил в сообщество изгоев, и сам сторонился людей. Но он не мог не помочь маленькой девочке, и поэтому теперь был здесь. Судьба? Карма? Что-то еще? Он подошел к ней и начал распутывать проволоку, как, позади, послышалась какая-то возня. Это Тени скались по- близости. Хамелеон чувствовал, что эти твари что-то готовили; они почему-то решили вернуться. Они ему всегда напоминали гиен – падальщиков, которые всегда скутся при виде добычи, и иногда рискуют своей жизнью лишь бы заполучить свой кусок. Хамелеон торопился, и не мог распутать проволоку. Тогда он просто схватил девочку и быстро побежал, а через мгновение он исчез во тьме; растворился. Тени не стали его преследовать, а быстро уползли, возможно, в поисках новых жертв. Когда Хамелеон это понял, он остановился, и опустил девочку на землю (бережно и аккуратно). Она все- еще пребывала в шоковом состоянии. Но когда пришла немного в себя – громко закричала.

– Тихо… тихо. – почти шепотом произнес Хамелеон, и добавил несколько секунд спустя. – Я тебя не трону. Все в порядке. Они ушли.

Он даже не ожидал, но девочка тут же замолчала, и выпучила свои маленькие глазенки прямо на него, при этом открыв свой рот (комичная гримаса удивления и интереса застыла на ее лице). Она молчала. Хамелеон тоже застыл на месте. Он не знал, что ему нужно делать. Он находился в состоянии небольшого замешательства (впервые за многие годы).

– Так. И что дальше? – произнес он и сел прямо на землю, а потом задал вопрос девочке. – Куда тебя вести? – хотя он чувствовал, что вопрос излишен.

Но она молчала, и не переставала пристально смотреть на Хамелеона.

– У тебя есть родные? – продолжал тот. – Есть еще кто-нибудь? Отец, дяди, тети? Хоть кто-нибудь.

Я почти уверен, что эти твари сожрали ее мать, подумал он. Она хоть понимает, что произошло?…думаю, не стоит говорить.

Хамелеон не видел никакой реакции. Девочка просто остолбенела.

– Понятно. – сказал Хамелеон, и принялся распутывать проволоку, которая окутывала ноги девочки. Весь процесс не занял много времени, так как теперь никакой спешки в его действиях не было. Затем он скомкал моток и выбросил его (от греха по-дальше).

– Да, Хэм, вот такие вот дела. – продолжал Хамелеон, но теперь он разговаривал сам с собой. – Вечно ты попадаешь в такие ситуации. Чего делать-то? Будь я зверем каким – вообще бы ничего не делал, и проблем бы не было…

– Спасибо. – вдруг, произнесла девочка, и положила свою маленькую ладонь на плечо Хэма. Тот сразу замолк. Он немного опешил. Но быстро пришел в себя и произнес, как-то робко:

– Да не за что.

– У меня никого нет больше. Они съели мою маму…

Она все знает и понимает… Вот черт.

Хамелеон видел, как глаза у девочки покрываются влагой. Но он опять был удивлен. Девочка не плакала, но у нее почему-то текли слезы. Она опять продолжала смотреть на Хэма, не произнося ни слова. Он смотрел на нее и видел себя. Он – маленький мальчик, и он совсем один. Стоит среди развалин города, и не знает, что ему делать. Хэму казалось, что он все забыл, но этот эпизод, неожиданно для него, вдруг всплыл в его сознании. Он не помнил, что было до этого, или спустя многие годы, но именно этот эпизод, видимо, крепко засел у него в голове. Он не знал, почему остался один. Он не помнил своих родителей. Лишь обрывочные, неразборчивые воспоминания, которые он хотел вспомнить, но не мог.

– Хорошо… пойдешь со мной… пока. А потом придумаем, что дальше делать.

Он взял девочку за руку, и они растворились во тьме.

2.

Хэм сидел в своем любимом кресле (Сколько же ему было лет? В этом мире вообще осталось мало вещей.), которое вот-вот должно было развалиться, и пристально смотрел в старую, потертую книгу, пожелтевшие страницы которой готовы были рассыпаться в любой момент. Создавалось впечатление, что он читал, но на самом деле он думал. А девочка ходила по его жилищу и осматривалась. Не очень просторная комната с пошарпаными стенами, выкрашенными в серый цвет. Из мебели только большое кожаное кресло, которое располагалось в центре помещения, диван, стоящий справа от него, металлический стол возле стены на котором валялся всякий хлам, и еще одно непонятное кресло, которое стояло в углу комнаты. Окон в комнате не было. Все помещение освещали несколько галогеновых ламп (где-то монотонно гудел генератор, который вырабатывал электричество). Слева от кожаного кресла можно было видеть кухню.

Любопытство было присуще всем детям. Да, дети все любопытны, – как однажды сказал Дедуля, – ведь с помощью него они и учатся, познают мир. А детей в этом мире рождалось все меньше и меньше…

– А почему мы не спим?.. в смысле – люди. – неожиданно спросила она. Хэм даже вздрогнул, но ничего не ответил. Он продолжал смотреть в книгу, погруженный в свои размышления.

– …ведь людям нужно отдыхать. – продолжала девочка. – я это знаю… Это ведь ненормально…

– Слушай, девочка. – перебил ее Хамелеон. – ты можешь просто помолчать…

– Меня зовут Мила.

– Да. Очень мило. – усмехнулся Хэм. – Но все- равно помолчи.

Мила остановилась и как-то строго посмотрела на своего спасителя. Тот не отрывался от книги. Зачем он делал вид, что читает? Возможно, книга служила своеобразным щитом. Но смысл знал только Хэм, хотя и этот факт вызывал сомнение.

– А тебя как зовут?

– Я же попросил… черт… хоть недолго помолчать. Я, между прочим, пытаюсь думать.

Думать? – Пробежало у Милы в голове, – А зачем тогда книга в руках?

Без сомнений, девочка была умна не по годам. Не зря Хэм был поражен ее стойкостью, когда она потеряла свою мать, хотя сначала принял это за шок.

– Ты ведь не плохой. Ты меня спас…

– Меня все зовут Хамелеоном… или просто Хэм… Только замолчи… пожалуйста.

– Хорошо. – согласилась Мила, и действительно Хэм ее больше не слышал (по крайней мере какое-то время).

С виду Хамелеон мог показаться грубым и неотесанным мужланом, но на самом деле он действительно был хорошим человеком, и очень часто проклинал себя за это. Он считал это своей слабостью, но ничего не мог с этим поделать. Своеобразный комплекс. Первый, самый главный, и единственный.

Он уже давно не видел других людей, и поэтому чувствовал себя как-то неловко в присутствии маленькой девочки. Он до сих пор не мог понять, как она и ее мать здесь оказались. В этом районе – радиусом в несколько десятков километров – уже давно никто не жил. Это была одна из сумеречных зон, в которых лишь изредка можно было встретить «спящих». Любой здравомыслящий человек даже и не подумал бы сунуться в это жуткое место. Только если не было какой-то веской причины. А она по-видимому была. Но какая? Что за причина заставила их зайти так далеко? Хотя, возможно, они просто заблудились. Сделали это неосознанно.

По-видимому, Мила ничего не понимала (но лишь на первый взгляд). С виду ей можно было бы дать лет шесть-семь. Но Хэм пока не решался заговорить с девочкой. Он пытался придумать, что ему с ней делать, но ничего в голову не приходило. Одно было ясно – ей нельзя было оставаться в этом месте, вместе с ним.

Мила не сидела на месте, а продолжала расхаживать по скромному жилищу Хэма, как привидение, не говоря ни слова и почти не создавая шума.

Хамелеон уже практически ни о чем не думал. Он тупо смотрел в книгу, и даже не шевелился. Со стороны могло показаться, что он просто заснул, но в таком случае книга, которую Хэм держал в руках должна была бы упасть. Но она все-еще находилась на прежнем месте (в руках Хэма). Проходящая возле него Мила, вдруг, остановилась, и ее ярко-синие глаза уставились в одну точку. Хэм почувствовал этот взгляд. Мила смотрела прямо ему в глаза. Какое-то время спустя она произнесла всего несколько слов, но от них Хамелеона бросило в дрожь. Ему показалось, что Мила их прошептала, но этот шепот отозвался много раз в его мозгу, как эхо: «Она хотела бросить меня здесь… потому что я тоже могу спать… как и ты.».

3.

Словно летишь по бесконечному тоннелю. Всюду свет, и ничего больше нет вокруг. Только этот гул, который способен свести с ума. Но этого не происходит, потому что все внезапно исчезает. Ты уже не летишь, и света нет. Больше ничего нет. Только тьма и убивающая тишина, которая может заставить любого человека сойти с ума. А потом ты начинаешь тонуть в черной слизи, которая пытается тебя задушить (словно живой организм), проникая в горло через нос и рот. Тебе хочется закричать, но ты не можешь. Остается только смириться и ждать, когда придет этот момент. Сначала может показаться, что ты умер, но мертвый человек не может мыслить, и ты в очередной раз понимаешь, что тьма опять окутывает тебя… Но яркая вспышка заставляет тебя проснуться. Как всегда. Как обычно. Как написано черной краской на белом фоне.

– Хэм… Хэм… очнись… дыши. Ну давай же. – кричала Мила, и била Хамелеона по лицу. Тот пытался подняться, но не мог. Его сердце билось с бешеной скоростью, а легкие отказывались дышать. Но мгновение спустя, Хэм почувствовал как в его шею воткнулась игла, а затем последовала жуткая боль, которая распространялась от места укола по всему телу. Эти чувства он испытывал довольно часто, и даже отчасти привык к ним. Хотя, конечно же нельзя привыкнуть к боли. Но все повторялось раз от раза. Снова и снова.

Вскоре все прошло. Сердце начало биться в нормальном ритме, дыхание восстановилось, и боль тоже утихла, а вскоре и совсем сошла на нет.

Глубоко вздохнув несколько раз, Хэм медленно встал с кресла и посмотрел на Милу. Она просто стояла и как-то странно улыбалась. Он любил эту улыбку, и знал что она означает. Не нужны были никакие слова. Только она: «фирменная» улыбка Милы. Но как обычно, после этого следовали вполне стандартные фразы, которые Хэм слушал на протяжении нескольких лет:

– Ты меня в могилу загонишь. Ты же знаешь, что это может тебя убить. Тем более ты уже не в том возрасте, чтобы геройствовать… – слова «рассерженной жены», которая любит своего мужа и наставляет его на путь истинный. Но она не была его женой, хотя и сердилась в данный момент.

Хэм, как семидесятилетний старик встал с дивана, и слегка тряхнул головой несколько раз, затем сделал гимнастику глаз, и пару раз зевнул. После этого можно было вставать, что он, собственно, и сделал.

– Неужели так старо выгляжу? – с иронией спросил он, и пошел куда-то, потягиваясь и крутя головой, разминая шею, которая все-еще жутко болела от укола.

– Я не о том. – продолжала Мила. – А вот у меня точно скоро инфаркт случится…

– Ну извини. – промычал из кухни Хэм. Он жевал сухой поек и запивал приготовленным Милой чаем (да, чай у Милы получался чертовски вкусным; Хэм думал, что она что-то в него добавляла, но всегда забывал ее об этом спросить).

– Неужели ты не помнишь, что было в последний раз?

Последовала короткая пауза. И дом показался пустым. Хэм даже перестал жевать.

– Что?

«Рассерженная жена» положила свои руки на талию, разведя локти в стороны.

– Не валяй дурака… Ты чуть не умер. Мне пришлось вколоть двойную дозу, что в принципе тоже приравнивается к смерти. – последние слова она произнесла чуть ли не шепотом (по крайней мере Хэм их не услышал).

– Да, Бог меня наверно любит… Чего ты переживаешь? Даже, если что-то со мной и случится… Ты ведь уже не маленькая девочка… Для нашего мира ты уже вполне взрослая, и сможешь обходиться и без меня… Сколько там тебе лет-то… блин… А?

– Сегодня исполнилось шестнадцать. – сухо произнесла Мила, и бросила шприц-пистолет куда-то в сторону (последовал глухой звук; он упал на кресло Хэма). Через мгновение она уже шла к входной двери. Единственное, что она напоследок услышала – это досадный возглас Хэма:

– Черт…

Мила вышла на улицу и встала, уставившись в одну точку. Ей нужно было остаться одной. Но такой возможности не представилось. Хамелеон вышел следом за ней. Какое-то время они просто стояли, смотрели куда-то в пустоту, и молчали. Облака все также безжизненно висели в небе, но, казалось, что они изредка изменяют свою форму. Звезды, глядя на которые можно было бы поразмышлять о Великой Вселенной и другие миры, находящиеся за пределами Млечного пути, как всегда: не сияли; их просто не было.

Две фигуры в полумраке просто стояли и смотрели в пустоту.

Но вскоре Хэм заговорил:

– Извини. Я правда забыл. Обещаю, что это больше не повторится… Ты ведь прекрасно понимаешь, как важно то, что я делаю… мы делаем.

Мила молчала. Ее хрупкую, изящную фигуру едва было видно в полумраке. Черный комбинезон из тонкого материала плотно облегал ее тело, а поверх него было одето непонятное платье – так же черного цвета, за исключением нескольких темно-серых вставок. Это все не стыковалось с массивными полусапожками (что-то подобное можно было наблюдать у военных из параллельного мира; хотя на них обувка смотрелась как-то грубовато), которые в свою очередь плотно облегали ее голени.

– …ты же знаешь, что я не умею говорить… – продолжал Хамелеон, – …так что…

Он прервался, не договорив до конца то, что хотел сказать. Но в этот момент он даже забыл что именно. Нет, он не был потрясен, и уж более того не ошарашен. Но легкое и привычное удивление всегда настигало его в эти моменты. Моменты прозрения, как выражался Хэм.

Мила начала говорить как-то однотонно и еле слышно:

– Уже совсем близко… Они очень голодны… и никогда не боятся… Черный туман приближается… Скоро… уже скоро…

Мила почему-то не договорила. Наверно оборвалась та невидимая связь…

Хамелеон уже давно привык к этому. Но его беспокоило то, что видения у Милы за последнее время участились. Хотя он всегда практически ничего понять не мог, а когда Мила выходила из этого состояния, то ничего не помнила, и не могла объяснить. Но одно было ясно – это был ее второй дар. И, возможно, не последний.

Иногда она находилась в таком состоянии до получаса. Но очень часто видения напоминали просто вспышки – набор обрывочных, и на первый взгляд, не связанных между собой слов.

Но в данный момент Хэм пришел к выводу, что надвигается что-то нехорошее. Черный туман. Да, это может быть что угодно: Тени, Черные призраки, стаи темного воронья… Очень голодны. Эти твари всегда голодны; тут и говорить нечего. А вот, что, черт возьми, значит: «никогда не боятся». Большинство тварей побаиваются «спящих». Значит, это кто-то из «элиты».

Он часто пытался расшифровать хоть небольшую часть этих видений, но практически всегда это оказывалось непосильной для него задачей.

Хамелеон еще не совсем отошел от своего «путешествия», и поэтому плохо соображал. Он решил пока не ломать себе голову, а немного отдохнуть.

Хэм взял Милу за руку и повел в дом. Там он положил ее в кровать, чтобы она смогла отдохнуть, а сам сел в свое любимое кресло, как всегда уставив перед собой старую потертую книгу. Он практически никогда ее не читал, но почему-то всегда брал ее в руки, перед тем как сесть в кресло, которое противно скрипело, когда тело Хэма водружалось на него.

– Смотри только не засни. – тихо произнес он, но Мила его уже не слышала. Ее глаза закрылись несколько секунд назад, а свинцовые веки уже не в силах были открыться. И откуда-то издалека она слышала глухой и тихий голос Хэма, но в тоже время было понятно, что он кричал, кричал изо всех сил: «Проснись… открой глаза! Открой… откр-о-о-о-о-й…».

Здравствуй, старая подруга – Пустота.

4.

Все как обычно. Этот жуткий процесс перемещения. Но потом ты понимаешь, что все изменилось. Даже запахи стали другими. Открываешь глаза, и видишь, что все вокруг совсем другое. Даже темнота не пугает. Ведь где-то поблизости виден свет, мигающие разноцветные огни. Звезды на небе, которые в городе сияют не так ярко, но все же они есть. На них можно смотреть, и ими можно любоваться. Хотя мало кто это делает. Они уже привыкли, и не видят в этом ничего особенного. Яркая луна, из-за света которой ночь не кажется такой темной. Сотни или тысячи запахов (большей частью противных), но совершенно новых и реальных. Все кажется таким красивым. Безумно красивым. Но иногда эта красота бывает обманчива. Такие чувства возникают у тех, кто очень редко попадает сюда, или оказались здесь в первый раз. Чувство эйфории обычно длится недолго, и очень часто после нее наступает чувство жуткой депрессии.