Игорь Куберский
ИНГРИД
Рассказ
Я летел из Санкт-Петербурга в Нью-Йорк. Путь неблизкий, и после завтрака я задремал в своем кресле. Кресла в самолете не очень удобные – особенно для головы. Перекладываешь ее туда-сюда, и все равно шея затекает.
Мне приснилось, что я плаваю в море среди каких-то чемоданов и выуживаю что-то длинное, бело-шелковое, с воланами, имеющее назначение быть свадебным платьем. Я протягиваю его юной женщине, которая появляется рядом со мной. Она надевает это платье, совершенно сухое, шелестящее, переливающееся под светом яркого южного солнца, ложится на дно лодки и приглашает меня лечь рядом.
– Тебе надо отдохнуть. Набраться сил, – говорит она, и во сне этого кажется вполне достаточно, чтобы я, лежа на боку, прижался чреслами к ее атласно-упругой попке.
Поначалу я ухитряюсь, втягивая живот, скрывать свое несообразное ни с моментом, ни с местом действия возбуждение, но мой орган заявляет о себе все громче и громче. Я делаю попытку привстать, чтобы не навязывать юной женщине свои проблемы. Она молчит, не поворачиваясь ко мне, и вдруг по ее неподвижности, по напряжению ее плеч я чувствую ожидание женщины, которая готова на все, однако без проявления хотя бы малейшей инициативы. Она из тех, кого надо брать решительно, но искусно – малейшая оплошность, и вместо ослепительной страсти ты получишь мешок с послушными костями. Такие женщины взлетают высоко и горят ярко, но коротко, как фейерверк. А потом любят порыдать. Впрочем, иногда я сам прошу их об этом.
Я смущенно хмыкаю и прижимаюсь лбом к ее спине между лопаток. Боже мой, как все это просто, понятно, и как каждый раз невероятно сложно. Словно заново рождаешься на свет. И страшно. Она принимает мой маневр – но ничего не изменяется в ней, в ее позе, она не отвергает меня, но и не идет навстречу, а словно следит за мной, как за слаломистом, несущимся с огромной горы. Разница лишь в том, что внизу нет ворот с надписью «финиш», и каким образом это кончится, пока не знает никто. Ее обтянутые шелковым платьем ягодицы невероятно возбуждают меня. Не отвергающая и не поощряющая неподвижность юной женщины напоминает мне мои собственные полудетские, полуподростковые сексуальные лабиринты, когда я, скажем, мечтал иметь маленькую послушную женщину размером с карманную куклу. Секс как состояние души, а не как отправления плоти. Но как же теперь важна была плоть – слияние, взаимный поступательный ритм, погружение в неведомые глубины. Я начинаю медленно водить средним пальцем левой руки вдоль ложбинки спины, словно нащупывая дальний путь. Нежная клавиатура позвонков, взлет на пригорок крестцовой кости и с нее плавное приземление в лунку под копчиком, откуда исходит двойная, видимо, подернутая пушком упругая мякоть. Я долго не решаюсь пуститься дальше, оглаживая восхитительные выпуклости, разделенные горячим промежутком, тесным пальцу. То, что я двигаюсь поверх платья и, естественно, не могу далеко зайти, служит как бы репетицией и одновременно камуфляжем намерений, готовых пока притвориться чистой лаской. Но тут я улавливаю первое движение юной женщины – ее задок чуть, на миллиметры, подается ко мне, невольно и робко проверяя мою вооруженность. Даже если это лишь женское любопытство – его вполне можно принять за ответ, поэтому я опускаю вдоль ее тела левую руку, пробую пальцами подробности впадинки на сгибе ее левой ноги, легкую лепнину колена и тихо плыву по внутренней стороне бедра вверх, чувствуя, как с каждым сантиметром поднимается его температура. Вблизи паха влажным жаром обдает тыльную, чувствительную кожу пальцев, но я целомудренно проношу их мимо, выходя на высокий холм тазовой кости. Это и есть точка, отделяющая то, что было, от того, что будет, – момент истины. Остается только, зажмурив глаза, ринуться вниз. Но я и тут стараюсь приструнить себя, вознамерившись превратить эту стыдливую тихоню в беснующуюся от страсти вакханку. Поэтому я скольжу к мягкой впалости ее живота, задерживаюсь возле пупка и перехожу на лобок, подстриженный и ухоженный – видно, специально перед дальней поездкой. Лобок ее приветливо выпукл, и мне хочется тут же прижаться к нему лбом. Пальцы мои вопросительно замирают, позволив себе лишь распрямлять слабые пружинки волосков, как если бы я решил выстроить их по ранжиру в затылок друг другу. И, словно испугавшись, что на подобное намерение уйдет слишком много времени, юная женщина вдруг хватает мою руку и сама нетерпеливо кладет ее себе между ног. Мой безымянный палец невзначай попадает в область горячей влаги, но я не даю ему там освоиться, вовсе убираю руку, приподнимаюсь над юной женщиной и трогаю ее за колени. Ее глаза полуприкрыты, опущены вниз, когда она, помогая себе локтями и пятками, переворачивается на спину и, чуть разведя колени, предоставляет дальнейшее мне…
Это была ее ошибка, и, собственно говоря, на этом можно было бы и поставить точку, потому что психология кончилась, истина обозначилась слишком явно – и остальное было лишь вопросом техники. Но в том-то и дело, что я всегда старался искать там, где, по общему мнению, ничего не было. Загвоздки на ровном месте – это мое хобби. Правда, в моей жизни были две-три встречи, когда женщины задавали мне в постели такие головоломки, что у меня, как говорится, крыша ехала, не говоря обо всем остальном – но то были прирожденные психопатки, садомазохистки и гетеры. Сексуальная же психология нормального человека проста, как табуретка. Ну а я не то чтобы развлекался из сластолюбия – нет, скорее из свойственной мне исследовательской жилки. Как-никак я занимаюсь бизнесом, а там без знания человеческой психологии делать нечего.
…И все-таки было приятно откидывать на стройные колени моей девы длинный шелковистый подол свадебного платья, под которым рдела желанная цель. Я взял лукавую скромницу за легкие щиколотки и раскрыл, как книгу, положив ее ноги на борта лодки. Что же там такое написано, чего я еще не знаю? Мне было тридцать три, возраст Христа, но я давно уже кружил на месте, вступив в область повторений. В школьные годы это называлось закреплением пройденного материала. Какое, однако, скучное занятие, господа… Покорность юной женщины, легкость, с которой мне досталась победа, убили во мне пафос первооткрывателя, и я в позе вины, досады и разочарования покаянно прижался лбом к островку лобка, украшенному круглым газончиком блеклых волосков, на свету выглядевших, признаюсь, довольно жалко. Мои пальцы уже без трепета обежали по краешку предмет вожделения и погрузились в него, как в спелую хурму, нагретую самаркандским солнцем. Ощущение было знакомо-приятным и давало надежды, что мой освобожденный от преград понуро опущенный орган как-то откликнется. Но, увы и ах, – обычно загоравшийся даже от дымка воображения, теперь он требовал по меньшей мере волшебной палочки феи, а скорее – ее скользящего поцелуя.
И тут я почувствовал руку послушной девы на своей голове. Она как школьнику почесала мне затылок – дескать, не горюй, с кем не бывает. Была такая картина в моем учебнике – «Опять двойка». Похоже, моя тихоня даже обрадовалась перемене ролей и тут же без прежней робости отыскала другой рукой мой мешочек. Она слегка приподняла его на раскрытой ладони, оценивая, сколько в нем унций разных удовольствий, и легонько сжала, поощрив их все вместе и каждое в отдельности. И тут же без переходов мой орган изогнулся, как лук, и зазвенел, как туго натянутая струна. Я поднес его как кубок победителя к лицу девы, и она, приподнявшись на локтях, пригубила мое вожделение. Ее губы и язык были умело проворны и нежны, но орган мой был слишком перенапряжен и перенакачан, чтобы отзываться на тонкие ласки. Поэтому, вынув его вместе со жгутиком прозрачной слюны, жадно рванувшейся следом, я перенес направление атаки и, не вглядываясь, не целясь, наугад попал в то, что для пальцев было спелой сладкой хурмой, а теперь походило на узкую норку, скользко-упругую, как рыбка. Стенки этой норки сразу впились в меня с жадностью актинии, миллионы невидимых волосков-присосок ласкали меня в ритме прибрежных водорослей – туда-сюда, – и издалека до меня донесся тихий благодарящий, молящий и заклинающий стон.
От этой неземной, горней музыки уши у меня встали топориком, в голове что-то поплыло, чресла мои задымились и вспыхнули, и я почувствовал в себе мощь созидателя, творца, способного на невероятные, нечеловеческие по размаху деяния. В миг я понял, что никогда прежде не знал женщин и того, чем они могут одарять, и что весь мой жалкий опыт, все мои пятьсот пятьдесят пять или семьсот семьдесят семь предыдущих возлюбленных (за цифрой я никогда не гнался), все они ничто рядом с этой хрупкой, едва ли заметной в толпе блондиночкой с пристальными серыми глазами, узкими косточками и сивым, почти вульгарно выстриженным лобком. Если бы в этот миг рядом оказалась плаха и мне бы сказали – вынь и иди куда подальше, не то поплатишься головой, я бы лучше отдал голову, чем свой гибкий мощный меч, входивший в нежные ножны по самый эфес моих бедер с непередаваемым звуком, лишь отдаленно напоминавшим испуганный чмок вскрываемой устрицы.
Если проплывающие в те часы по Атлантическому океану или пролетающие над ним слышали крики раненой чайки, пусть знают – это кричала Ингрид. Да, так ее звали. Она была и осталась женщиной моей мечты. Помню красный закат, огромное опускающееся за горизонт солнце – обнаженное тело Ингрид было освещено им и реяло надо мной, как вечерний флаг. В неиссякаемой жажде я вновь и вновь припадал к ней – и она вновь и вновь давала мне животворящий напиток и пила вместе со мной. Одно из последних воспоминаний о ней – мое лицо между ее ног, откуда я слизываю сок наших несчетных оргазмов, ее запах, перемешавшийся с моим, ее трепет, переходящий в мой вздрог. Последние ее слова – голос ее прозвучал где-то надо мной, устало-счастливый, смеющийся: «Держи меня крепче» – и по напряжению ее дивных бедер я понял, что она откинулась назад, повиснув над водой и купая в ней пряди волос. Потом она дернулась раз и два, как в судороге очередного оргазма, и ноги ее сразу обмякли. Я подумал, что она потеряла сознание – так бывает, – и быстро приподнялся, чтобы уложить ее. Но Ингрид не было. Она кончалась где-то возле талии. Дальше вместо Ингрид были клочья разорванной плоти и торчащий из этого кровавого месива короткий белый штырь позвоночника.
Вот такой сон. Хотите верьте – хотите нет. Проснулся я от криков. Все, кто был в салоне, прильнули к окнам с левой стороны. Я тоже глянул и похолодел от ужаса: один из двух двигателей, подвешенных на левом крыле, был объят пламенем. Самолет резко встряхивало, и казалось, что двигатели вот-вот оторвутся. В динамиках салона раздался голос командира корабля. Он велел нам пристегнуться и соблюдать спокойствие – самолет идет на вынужденную посадку. «Интересно: куда?» – подумал я, ведь мы уже два часа как летели над океаном. Я попытался вспомнить: есть ли на трассе нашего полета какие-нибудь острова, но не вспомнил. А если даже и есть, то наверняка без бетонных взлетно-посадочных полос, которые могли бы принять наш огромный аэробус. Вот и все, подумал я. Люди умирают по-разному – одни от пули, другие от болезни, третьи от старости. Я надеялся оказаться среди третьих и умереть во сне. Тогда бы я так никогда и не узнал, что умер. Я же умру – как четвертые – в катастрофе, и не какой-нибудь мгновенной дорожной, а – медленной и страшной, падая с высоты десять тысяч метров.
Тем временем стюардессы пробежали обратно. На них были красные спасательные жилеты. Значит, мы будем садиться на воду. Только два часа назад нам демонстрировали, как застегивать и надувать их. Никто не смотрел и не слушал. Хорошо, что лето, подумал я, вода должна быть теплой. Если бы только удалось приводниться. Слева от меня, закрыв глаза и откинув голову, сидела молодая женщина, скорее даже девушка, блондинка, в строгом деловом костюме. Она судорожно стискивала ручки кресла.
– Наденьте жилет! – сказал я.
Она открыла глаза, и я понял, что она меня не слышит. Я выдернул из-под ее кресла жилет, но она покачала головой:
– Все равно это конец.
– А если нет? – сказал я, хотя думал так же, как и она. Если мы даже и приводнимся благополучно, то только отдалим смерть на какое-то время. Чтобы нам спастись, следовало совпасть десятку разных «если». Так в жизни не бывает.
И все-таки девушка успела надеть жилет и надуть его. А я, не знаю зачем, успел спросить, как ее зовут. Ответа ее я не услышал. А может, его и не было.
Последовал страшный толчок, все загрохотало, и на меня обрушился водопад. Я не думал, что это произойдет так скоро. Салон тут же наполнился водой, меня прижало лицом к окошку, как к иллюминатору подводного аппарата, – за ним ничего не было, только стремительно проносились пузыри. Тонем, подумал я, и это было так странно, потому что еще секунду назад мы падали. Вода была светлой – значит, до поверхности еще близко. В это последнее мгновение, отделяющее жизнь от смерти, я вдруг увидел над собой большую рваную дыру, откуда, быстро убывая, струился свет дня, и, расстегнув ремень безопасности, тащивший меня во тьму небытия, я из последних сил оттолкнулся ногами от кресла.
Видимо, в этот момент я и потерял сознание, потому что не помню, как оказался на поверхности. Меня выбросил наверх надутый жилет. Будь я мертв, он поступил бы точно так же. Наверху не было никого, только поодаль горела вода, то есть, авиационное горючее, и плавали какие-то тряпки да пустая банка из-под «пепси-колы», вскоре затонувшая. Пока она плавала, я еще сохранял присутствие духа, а потом я закричал. Потому что не хотел умирать. Потому что мне было страшно. Потому что подо мной все дальше и дальше во тьму опускался дюралюминиевый гроб, заточивший в себе почти триста пассажиров, и экипаж со стюардессами, и молодую женщину, имя которой я так и не узнал. Я кричал, пока не осознал, что это глупо. Потому что кричат, рассчитывая быть услышанными. Меня же могли услышать только рыбы да птицы. Хотя я не видел ни тех, ни других. Правда, еще можно кричать от боли.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги