Озеро: воскресшие

Люди страдают. Люди умирают. Целые экосистемы рушатся.

Мы находимся в начале массового вымирания,

и все, о чем вы можете говорить,

это деньги и сказки о вечном

экономическом росте.

Как вы смеете!

Г. Тунберг

Шкаф с ружьями

Вокруг было только озеро, усеянное мелкой рябью. Озябшее под промозглым ветром, оно покрылось гусиной кожей. Весельная лодка стояла на месте, раскачивалась из стороны в сторону. Что-то ударилось о днище, легко, едва заметно. Под левым бортом в ледяной воде тенью проскользнул рыбий хвост. «Их здесь видимо-невидимо», – подумала Мэри, зачерпывая воду ладонью.

– Тебе придется сплавать на разведку.

От раздавшегося за спиной голоса ей стало страшно. Она догадалась, что сейчас будет.

Еще секунда, и вода поглотила ее. Холод сковал легкие, надавил на грудь, сердце замерло так надолго, что казалось, не забьется снова. Озеро было чистым, прозрачным, будто смотришь через омытое дождем стекло. Вверху – тяжелая громада серых облаков. Лодка была так близко, стоило только протянуть руку, но на корме маячила все та же тень. Она изрыгала смех, источала злобу, исходила издевательствами. Тень все росла и росла, пока не заслонила собой небо.

Мимо проплыла крупная рыба. Она посмотрела на Мэри прозрачным невыразительным глазом, открыла рот – сквозь ее губу, разрывая плоть, торчал крючок. Мэри потянулась к рыбе, но та уже исчезла, затерялась среди длинных водорослей. Неба больше не было видно, до дна оставалось еще немного. Водоросли гладили тело Мэри, обвивали ей ноги, поворачивали лицом вниз, чтобы она могла насладиться падением в тишину, из которой уже не выплывет. Но ее слух вдруг уловил протяжный рев сирены. Может, так барабанные перепонки реагируют на давление воды? Вой все нарастал, монотонный, нота за нотой. И тут ужас овладел Мэри. Она начала истошно биться, пыталась всплыть, но тело уже не слушалось. Движения неловкие, как у жучка, свалившегося в воду. Наконец рев в ушах стал невыносимым, и пузыри воздуха метнулись к поверхности – Мэри закричала.

Она села на постели. Полумрак вокруг постепенно, один за одним, открывал перед ней контуры предметов в спальне. Черным прямоугольником восстал тяжелый дубовый шкаф, от стены отделилась кирпичная громада камина, проявились витые опоры балдахина, тянущиеся к потолку.

Звук сирены раздавался, казалось, со всех сторон и был более чем реален. Мэри, вся обращенная в слух, выглянула за дверь, – в длинном коридоре никого, только занавеска одного из окон парусом раздувается на ветру. Она закрыла за собой массивную дверь и, осторожно ступая по ковру, свернула в тупик, туда, где за гобеленом пряталась низкая потайная дверь. Крутая винтовая лестница вела прямиком на первый этаж. Десяток слепых поворотов, за каждым из которых можно было неожиданно наткнуться на кого-нибудь. Но здесь они появлялись редко – Замок был большим, а воскресших еще очень мало.

Войдя в просторную кухню, Мэри остановилась у разделочного стола. Четверка стояла у ящика с инструментами, перед ней в стене зияла глубокая дыра.

– Это наша озерная сирена? – обеспокоенно спросила Мэри Четверку.

– Нет. Это сигнал атлантического барьера, в бухте Кастлемаин. Один из «Моисеев» поднял тревогу, океан вышел на километр вглубь суши. Идут спасательные работы, – отчиталась Четверка. В последние месяцы андроиды получали информацию о наводнениях первыми, чтобы в случае опасности эвакуировать хозяев из зоны затопления.

– Атлантические барьеры подняли на семьдесят пять градусов на прошлой неделе. Скоро поднимут на девяносто. В Дублине вчера прорвало дамбу, – Мэри задумалась. – Как считаешь, это конец?

– Конец чему? – переспросила Четверка. У нее имелось несколько вариантов ответа в зависимости от того, что все-таки имела в виду Мэри.

– Человечеству, – уточнила Мэри, но Четверка только покачала головой.

– У меня нет данных по этому вопросу, – ответила она.

Мэри села на высокий трехногий табурет, оглядела открытые полки: банки со специями, продуктовые картриджи с ингредиентами для пищевого принтера, коробки с сушеными фруктами. Она искала глазами бутылку виски.

– А что, собственно, ты делаешь? – спросила Мэри, когда Четверка отогнула указательный палец, выкрутила его из сустава и на его место вставила отвертку из ящика с инструментами.

– Я монтирую еще две фотоловушки. Мы должны всегда знать, кто ходит по дому и что делает.

– Думаешь, кто-то из воскресших позарится на продукты в холодильнике? – усмехнулась Мэри. – Это физически невозможно. – Дотянувшись до верхней полки, Мэри достала бутылку виски.

– Тушеный цыпленок и твой шоколадный пудинг в безопасности. Но Райан хочет иметь полную сводку данных на каждого из воскресших: когда и что они делали, где появлялись.

– Ладно, ставь свои фотоловушки. Кстати, а где сам Райан?

– Когда я последний раз была в крипте, Райан работал над программой, – ответила Четверка. – Проведаешь его?

– Нет. Выпью, а потом пойду спать. Завтра новая экстракция. Мне нужен сменщик. Вот бы ты могла поработать с добровольцами вместо меня!

– Мне они ничего не расскажут. Я андроид. Откровенничать со мной – все равно что распинаться перед бездушным валуном, – сказала Четверка, сняла левую руку и аккуратно положила возле себя, прикрутив на ее место бур с массивным сверлом. С громким жужжанием сверло вгрызлось в камень стены, размолов его в труху. Четверка вставила еще одну фотокамеру в отверстие и зафиксировала ее карабином.

– Для меня ты – часть нашей семьи, – мягко сказала Мэри.

– Но весь остальной мир думает о таких, как я, по-другому. – Четверка была бесстрастна, словно говорила о погоде.

– Значит, весь мир не прав.

Мэри осмотрела бутылку:

– Двадцать один год выдержки, но совсем не мой вкус, – поморщившись, она отставила стакан. – Ты закончила на сегодня? Проводи меня обратно в спальню. Не хочу идти одна.

Они вышли в холл на первом этаже Замка. Под хрустальным канделябром, спускающимся с высокого потолка, Четверка остановилась. В ее глазах загорелся красный огонек. На секунду ее лицо обрело выражение, похожее на растерянность.

– Райан в крипте. Он правит коды, и система предупреждает о пятой ошибке за ночь. Мне нужно помочь ему.

– Все-таки побудь со мной немного, – попросила Мэри.

Четверка посмотрела на нее, губы дернулись, но она промолчала. Мэри удивилась.

– Так делают люди, когда хотят что-то сказать, но не решаются, – Мэри смотрела на Четверку во все глаза. – У тебя нет ошибок?

– Тебе показалось, – строго отозвалась Четверка. – Подобные ошибки давно исправлены. Андроиды не копируют эмоции людей.

– Прости, я тебя не обвиняю, – сказала Мэри примирительно.

Четверка промолчала и на этот раз. Мэри подумала, что слишком привыкла к ней и наделяет ее чертами, которых никак не может быть у этого андроида. Просто игра воображения, не более.

Они не стали зажигать свет – Замок спал и видел свои мрачные сны: что-то вздрагивало, где-то сыпалась штукатурка, откуда-то доносился неразборчивый шепот. По широкой парадной лестнице они поднимались на второй этаж. Деревянные половицы скрипели, отдавались гулким эхом по всему холлу. Тяжелые шаги андроида и шуршание тапочек Мэри вплетались в мелодию ночи: звуки просачивались снаружи и рождались внутри старых стен.

Мэри показалось, что Замок пуст. В любую другую ночь за полчаса, проведенные ею на первом этаже, она встретила бы пару-тройку воскресших. Но сейчас ни шагов, ни смеха, ни разговоров не было слышно. Только за окном свистел ветер, и луна окончательно скрылась за тучами.

Они свернули в коридор на втором этаже. Сквозняк промчался, задев оголенные ноги Мэри, и скрылся за поворотом. Четверка посмотрела в окно. В тусклом свете флуоресцентного клевера, рассаженного вдоль дорожек, шевелились человеческие тени.

– Все воскресшие собрались в саду. – Мэри стояла подле Четверки, касаясь ее плечом. – Посмотри, как они прекрасны. Иногда я думаю, что будет, если они вдруг выйдут за пределы сада?

– Будет жуткий скандал. Пресса сотрет Райана в порошок.

– «Воскресшие сбежали из Замка и топчут вересковые пустоши Килларни», представляешь? – Мэри усмехнулась. – Хотя красиво, конечно. Загадочно…

Опершись локтями о подоконник, Мэри всматривалась в едва различимые силуэты, вслушивалась в тихие голоса. Декабрь в Ирландии был по-летнему теплым. Ветер трепал сочные травы на полях, налетал на Замок, лупил его по серым бокам стен, ломился в высокие окна, искал скрытые от глаз мышиные норы и кротовьи лазы, через которые мог бы прорваться внутрь и навести в Замке свой порядок. И найдя, например, открытое окно, победно лютовал, свистел разбойничьим свистом и кружил флюгера на башнях. Но даже он, натыкаясь на воскресших, старался обойти их стороной, не задев, словно боялся дотронуться до тех, кому не было места на этой земле.

Четверка первая вошла в спальню, щелкнула выключателем, и яркие лампы, разгоняющие эфемерный страх хозяйки, озарили каждый уголок.

– Здесь никого нет, можешь спокойно спать, – произнесла андроид.

– Спасибо, что терпишь мои ночные приступы паники и говоришь со мной, – сказала Мэри, закутываясь в одеяло.

– Это заложено в моих паттернах поведения, – равнодушно ответила Четверка. – Утром я приготовлю тебе завтрак.

– Спроси у Райана, может, позавтракаем втроем? Ты, я и он?

– Хорошо. Если успею сделать все дела за ночь, составлю вам компанию за столом, – ответила Четверка и, выходя, погасила свет.

Замок завораживал Мэри множеством звуков: шуршание, скрежет, шепот и лязг. Всякий раз она закрывала глаза и пыталась представить себе, что могло издавать их, но редко находила ответ в своем воображении. В грузных облаках образовался просвет, и луна взглянула на землю любопытным белым глазом. Она увидела молодую женщину по имени Мэри, бледную, хрупкую, с копной рыжих волос. И женщина посмотрела на нее в ответ. Смутившись, глаз луны снова спрятался за тучами.

По черепице на крыше застучали торопливые шаги. Мэри приподнялась, навострив слух. Видимо, это была белка, хотя они редко забирались так высоко. Стук лапок стих так же неожиданно, как и появился. Вдруг за окном загрохотало, что-то упало на подоконник, ударившись о стекло. Мэри вскрикнула. Просто кусок черепицы соскользнул со ската. Но Мэри поняла, что не одна вскрикнула в темноте.

– Белки скоро тут все разнесут, – мужской голос раздался в дальнем углу спальни за шторой. – А мне не к лицу пугаться грызунов.

Мэри забилась в угол кровати, под балдахин. Пожилой сутулый мужчина неторопливо пересек комнату, встал спиной к окну и, покачиваясь взад и вперед на носках, холодно смотрел на Мэри, ничуть не тревожась тем, что напугал ее.

– Черт возьми, мистер Эштон… – выдохнула Мэри, узнав его.

– Добрый вечер, мисс Филлипс.

Мужчина подошел ближе к Мэри.

Линда, жена мистера Эштона, говорила, что ее муж при жизни был милейшим шутником, при этом он и мухи не обидел. Мэри готова была вздохнуть с облегчением, тем более что никто из воскресших не мог никаким образом навредить хозяевам Замка. Запрет был изначально заложен в их кодах. Но, взглянув на лицо «милейшего шутника», она почему-то занервничала.

– Что вы делаете в моей спальне? Идите в сад, сегодня там будет весело. Райан обещал запустить станцию виртуальной реальности. Поиграете с остальными.

Мистер Эштон задумался, провел пальцем по щеке.

– Не вам указывать мне, что делать, мисс Мэри. Вы плохо воспитаны, – ответил он, пристально глядя на нее. – Я, пожалуй, останусь здесь, с вами, – посмотрю, как вы спите. Ложитесь обратно в постель, да поживее.

Эштон провоцировал ее. Его усмешка, циничный блеск его глаз говорили об этом красноречивее всяких слов. От пожилого улыбчивого джентльмена, воспроизведенного в крипте его женой, не осталось и следа. Этот был агрессивен. Ничего подобного не могло быть! Или же…

Мэри протянула руку к столику, но телефона там не было.

– Я вызову Четверку, и она выведет вас отсюда, – сказала Мэри, не подумав. Угрожать Эштону было большой ошибкой.

– Ладно, – Эштон разочарованно вздохнул, подошел к двери и уже взялся за ручку, но вдруг обернулся. – Или нет? А что, если мне преподать тебе урок вежливости?

– Да пропади ты пропадом, – испуганно проговорила Мэри, пятясь по кровати.

Быстро обогнув лакированный столик, мужчина ловко отодвинул с дороги массивное кресло.

– Я не позволю какой-то сучке собой распоряжаться. Ты как она, как Линда, такая же зазнайка, чертова высокомерная дура. Я тебе не марионетка, которую можно дергать за ниточки!

Эштон навис над Мэри, и она вдруг увидела того, кем он был на самом деле, – престарелого ублюдка, готового распустить руки. Он смотрел в глаза Мэри. Сжатые губы, немигающий взгляд – он казался ей помешанным, готовым во что бы то ни стало причинить ей вред. И куда делся этот чертов телефон?!

– С вами нельзя иначе! Дрессировать и воспитывать – вот секрет общения с женщиной!

Мэри закричала что есть сил и бросилась прямиком через широкую постель, но запуталась ступней во всклокоченном одеяле, повалилась на пол, едва успев выставить вперед руки. Эштон одним скачком настиг Мэри, застывшую на полу от ужаса. Он схватил ее за волосы, она почувствовала легкое электрическое покалывание, по ее телу пробежали мурашки.

– Сейчас я преподам тебе урок, чертова сучка, – прошипел Эштон.

Он поволок Мэри вон из комнаты. Она кричала, но Четверка не слышала зова о помощи – видимо, ушла к Райану в подземную крипту. Мэри казалось, Эштон вот-вот вырвет ей волосы. Боль и страх, страх и боль, так Эштон поступал с женщинами, которых ненавидел. Он тащил брыкающуюся Мэри по коридору, подол ее ночной сорочки зацепился за выступ порога, порвался, на ноге появилась кровь. Эштон был силен, несмотря на преклонный возраст. Мэри совершала одну глупость за другой: она то хватала Эштона за руки и царапала их ногтями, не нанося ему никакого вреда, то начинала кричать и умолять его, не понимая, что его это только распаляет. Зажмурившись, Мэри перестала извиваться, ей нужно было подумать. Чего он от нее хочет?

– Мистер Эштон, простите меня! – закричала Мэри отчаянно.

Мужчина остановился. Неужели все было так просто?

– Этого недостаточно, – холодно сказал Эштон. Он наклонился, взял Мэри за подбородок – ей пришлось посмотреть ему в глаза.

– Я не должна была унижать вас, – пролепетала Мэри.

Она почти окаменела от ужаса, с трудом выговаривала слова и сама не понимала, зачем вообще говорит ему все это, но страх заставлял ее действовать.

– Мне очень жаль, вы достойны всяческого уважения.

Эштон злобно усмехнулся. Похоже, в такие минуты все женщины ведут себя примерно одинаково, и теперь Мэри казалось, что она и Линда стали одним целым, жертвами, чья жизнь зависела от прихоти того, кто волочет их, беспомощных, по полу. Мэри надеялась, что он вот-вот отпустит ее и все наконец закончится. Но безумный старик только начал играть с ней в кошки-мышки.

– Иди, детка, – сказал он спокойно и разжал пальцы.

Мэри встала, ноги подгибались, ее всю трясло, как в лихорадке. Боясь повернуться к нему спиной, она попятилась к парадной лестнице, чтобы спуститься на первый этаж, выскочить на улицу и позвать Четверку или Райана. И тут Эштон начал свистеть. Он смотрел на нее, не моргая. В его глазах был азарт, веселье, словно он готовился начать охоту. Мэри нащупала рукой деревянные перила, повернулась и бросилась вниз по лестнице. Она подворачивала ноги, но не замечала боли. На нижних ступенях Мэри обернулась. Эштон стоял наверху, нацелив на нее охотничье ружье. И ее нога соскользнула со ступени. Через секунду Мэри уже летела, беспомощно хватая руками воздух, не находя опоры, и с силой ударилась головой об пол. Ей показалось, что череп вот-вот расколется надвое. В глазах потемнело, и последнее, что она услышала, были тяжелые быстрые шаги Четверки, спешившей к ней на помощь.

Пару раз Мэри приподнимала веки, но все вокруг плыло и кружилось. Ее размеренно покачивало – Четверка несла ее на руках, и походка андроида была на удивление плавной. А потом она провалилась в темноту, ту самую, озерную, беспросветную, сквозь которую не просачивается ни единый луч света.

Как обычно, за ночь Четверка успела прибраться и накрыть к завтраку длинный дубовый стол в гостиной. Несмотря на пасмурный день, здесь было по-своему уютно: на столиках и комодах стояли вазы с живыми цветами, в тарелках дымилась каша, под колпаками на блюдах прятались яичница и бобы. Четверка успела распечатать на пищевом принтере картофельные оладьи.

Ни у кого из присутствующих не было желания завтракать. Райан был вне себя от злости, Мэри чувствовала себя уставшей и разбитой. Только Четверка была абсолютно невозмутима, она сидела на своем стуле, через спинку которого был протянут кабель зарядного устройства.

– Я уже избавилась от Эштона, можешь не волноваться, Мэри, – произнесла Четверка.

– Как такое вообще могло случиться? Воскресшие не могут причинить нам вреда, ни при каких обстоятельствах. Разве нет? – Мэри внимательно посмотрела на Райана, но тот отвел глаза.

– Вчера я дал маху. Продолжал апрувить невалидные коды. Даже не задумался, почему ошибки возникают снова и снова. Код, допускающий проявление агрессии, вот что это было. Теперь я понимаю. Нужно было перепроверить настройки воскресших еще раз, – ответил он быстро. – Вопрос в другом, зачем Линде понадобилось воскрешать этого ублюдка?

– Может, хотела убить его еще раз, – предположила Четверка.

Мэри и Райан насторожились. Андроид не могла разбрасываться подобными обвинениями.

– Я проанализировала язык ее тела во время экстракции. Она до смерти боялась мужа. Он погиб двадцать лет назад от случайной, но меткой ружейной пули на вылазке шотландского охотничьего клуба. Больше сотни участников – неудивительно, что виновного так и не нашли. Списали на случайный выстрел. Линда была безутешна. Тем не менее в моей базе с десяток интервью, где она противоречит сама себе.

– Может, стоит сообщить в полицию? – сказала Мэри.

Райан задумался.

– Не надо, репутация Замка будет под угрозой. Мы не можем сдавать наших добровольцев. Оставим все как есть. Но ноги Линды здесь больше не будет!

В саду раздался смех, несколько голосов говорили одновременно. Ветер принес в гостиную медовый запах вереска с пустоши.

– Прости, что не прислушался к тебе, Четверка. Ты предупреждала, что Линда не договаривает что-то важное, а я не поверил, – голос у Райана был сухим, резким. Он терпеть не мог признавать свою неправоту.

– Так ты знал?! – оживилась Мэри.

От нахлынувшего гнева она резко встала, задела рукой покачнувшийся стакан сока.

– Ты был так самонадеян, что не послушал Четверку? Она же не ошибается! Так это ты во всем… – Мэри осеклась. Закончить эту фразу было бы несправедливо. Самоуверенности Райана не было предела, и она считала эту особенность его характера чем-то вроде болезни, в которой он не виноват.

– Во-первых, Четверка просто предположила, что Линда утаивает ту часть воспоминаний, которую она не хотела показывать нам на сеансе. Однако экстрактор памяти все равно извлек их. Ну и во-вторых, нам-то какая разница, будь он хоть Джеком Потрошителем! Даже у меня нет доступа к исходным кодам, которые могли бы нарушить непреложные правила воскресших и дать им возможность навредить людям. Я до сих пор не знаю, как это могло произойти, – раздраженно ответил Райан.

– Я могу пройтись по твоим правкам… – предложила Четверка.

– Я запрещаю! – прозвучало грубо, слишком резко для Райана, он никогда не говорил так со своим андроидом.

– Что бы там ни было, я связалась с Линдой и запретила ей отныне появляться в Замке, – спокойно доложила Четверка.

– Кстати, откуда Эштон взял ружье? – Райан мерял шагами гостиную, то и дело присаживался к столу, чтобы ухватить кусочек яичницы, но еда не лезла в горло.

– В стеклянном шкафу возле библиотеки – из охотничьей коллекции. Но ружья давно не заряжали, патронов внутри не было. Мэри ничто не угрожало, – добавила Четверка так, словно беспокоиться о направленном в лицо Мэри черном дуле было нелепо.

– Я волнуюсь только о том, что был так невнимателен, – Райан ласково посмотрел на Мэри, на секунду сжал ее руку. – Обещаю, больше такого не повторится.

И снова Мэри уловила в его тоне ту бескомпромиссную уверенность, которой на этот раз было уже недостаточно, чтобы успокоить ее.

– Ничего, я в порядке. Хорошо, что Эштон не схватился за нож. Ножи мы точим регулярно, – Мэри помотала головой, будто стряхивала жуткое наваждение. – Теперь мы поняли главное – невозможно предсказать, кто из воскресших на что способен. Я больше не чувствую себя в безопасности.

Она выпила только чашку кофе, едва прикоснулась к оладьям, но уже отодвинула тарелку. Место ушиба на голове все еще болело, легкое головокружение напоминало Мэри о том, что произошло ночью.

– Мы никогда не были в безопасности здесь. Иногда мне кажется, что даже стены нас ненавидят. – Райан вздохнул.

– У нас сегодня назначена экстракция? – спросил он, сменив тему, потрогал кофейник ладонью и наполнил чашку Мэри до краев.

– Да. – Четверка сверилась с расписанием в своей памяти. Когда она пользовалась банком данных, пара красных огоньков загоралась в ее освобожденной от искусственной кожи части черепа.

Мэри посмотрела на Четверку. Андроиды первой серии были очень красивыми. Таких перестали делать много лет назад, чтобы у людей не возникало излишних чувств к этим физически совершенным созданиям. Согласно требованиям нового закона, Райану пришлось оголить Четверке фрагмент затылка, снять кусок нежной бионической кожи, чтобы стали видны платы и процессоры под защитным прозрачным пластиком, заменявшим Четверке черепную коробку. После процедуры андроид долго сидела неподвижно и смотрела на себя в зеркало. Райан и Мэри не стали ее тревожить, только переглянулись и пошли прочь, каждый по своим делам, но у обоих на глаза наворачивались слезы жалости.

Они с Четверкой никогда больше не вспоминали тот день, словно она так и сошла с конвейера – длинная, крепкая, идеальная, вечно молодая и стройная, только без единого волоска на голове и с оголенным «мозгом».

– Если хочешь, я могу отменить сеанс, – предложил Райан, глядя на усталую Мэри с синяками под глазами.

– Спасибо за заботу, – она с трудом улыбнулась. – Но мы не можем отказать добровольцу накануне сеанса. Она ждала, готовилась, сходит с ума от волнения.

Райан только пожал плечами, досадуя, что, как обычно, Мэри ставит интересы добровольцев превыше собственных.

Четверка отключилась от источника питания, потянулась, похрустела суставами пальцев. Так она сигнализировала, что полностью заряжена и готова к работе.

Втроем они вышли в сад через открытые настежь стеклянные двери гостиной. Погода разгулялась. Декабрь в Ирландии выдался теплым, даже жарким. Несмотря на усилия экологов, времена года по всему миру будто застряли на одном месте, не желая сменяться. И так несколько лет подряд. Где-то наступила вечная раскаленная засуха, где-то шли проливные дожди и вышедшие из берегов реки и озера затапливали целые города, уничтожая все в своих буйных потоках. Но Ирландии повезло: нескончаемое лето – правда, начисто лишенное осадков, – царствовало над островом и не желало сдавать позиции.

Воскрешение Евы

Райан посмотрел на часы, прядь темных с проседью волос упала ему на лоб.

– Пора готовить оборудование. Четверка, встреть добровольца у ворот и проводи в крипту.

Они шли через перелесок. В ветвях деревьев играли в прятки ослепительные солнечные зайчики. Мэри едва ли пару раз за месяц накинула на плечи кофту, а Райан уже полгода носил майки, от чего на его руках появилась россыпь веснушек. Оба мечтали, чтобы в этом году зима все-таки заглянула в Ирландию, хоть на денек, но надежды было мало.

На мосту через почти высохший ручей стоял Акира Ито.

– Что читаешь? – спросил Райан, глядя на книгу в его руках.

– «Посох времени» Чинито Морелло, когда-то он вдохновлял меня до безумия. Или на безумия… Как посмотреть. Ему я посвятил пару глав своей книги.

– Это я помню, – мечтательно покачал головой Райан. – «Опаленные стога сена циферблатами разлеглись под раскаленным небом».

Теперь они оба, свесившись с перил мостика, смотрели на тощий, но живучий ручеек.

– У тебя в библиотеке все романы, которые я успел написать, – с благодарностью сказал Акира. Он поправил галстук с хаотично разбросанными разноцветными пятнами краски: зеленой, синей, желтой. Тяжелый перстень с черепом смотрел ввысь пустыми глазницами, – матовое серебро, почерневшее, мрачное, на длинном пальце молодого знаменитого писателя.