Послание из будущего

Редактор Мария Нефёдова

Дизайнер обложки Артем Патрикеев

© Артем Юрьевич Патрикеев, 2019

© Артем Патрикеев, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4483-0910-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается Тюренкову Юрию Васильевичу (дяде Юре). Есть мнение, что когда-нибудь, в далеком-далеком будущем, люди придумают, как воскресить всех когда-либо живших людей. Однако почему бы не подумать о том, что людям будущего будет намного проще умирающих людей забирать к себе, в будущее, а на их месте оставлять точные копии?

Надеюсь, что так оно и есть, и дядя Юра теперь там, в будущем… Он всегда интересовался новыми знаниями. Думаю, что там их должно быть если и не в избытке, то уж точно в достатке.

Троллейбус будущего

– Не хочешь прокатиться на троллейбусе? – поинтересовался мой друг.

– А как же! Зачем спрашивать!

Всего несколько дней, проведенных в Москве будущего, могли довести до сумасшествия любого, и меня в том числе. Лишь заранее продуманные действия Института хронологии помогли мне адаптироваться. Ну, может, не совсем адаптироваться, но уж воспринимать адекватно окружающий мир – это точно.

И зачем только они меня вытащили? Двухтысячный год1 был не так уж и плох. Конечно, везде есть свои минусы…

Они утверждали, что через две секунды я должен был погибнуть под колесами случайного грузовика. Хотя я не верю в случайности, но почему-то никто никогда не говорит: «под колесами закономерного грузовика». А это было бы намного более правильным.

Помнится, я слышал свист тормозов за спиной, но повернуться не успел. Так что был ли это грузовик, или легковушка… Хотя тормоза не только свистели, но и скрипели, причем так, что логично было бы поверить.

Однако с чего они взяли, что машина не успеет затормозить или вильнуть в сторону? Сказали, что грузовику больше некуда было деваться, кроме как переехать меня. Белые халаты (запомнить имена экспериментаторов я так и не удосужился) обещали показать мне запись, но что-то никак не показывали, говоря, что я еще не готов. А как они представляют мою готовность? Насмотреться фильмов, насыщенных черным юмором, чтобы воспринимать любую смертельную неприятность, как веселый эпизод жизни? А что? Идея неплохая. Надо поразмыслить на досуге.

За неимением никаких других объяснений я принял всю информацию за чистую монету (но не без доли скептицизма) – кто знает, как, где, что и чем обернется.

– Так ты идешь? – голос моего нового знакомца вывел меня из задумчивости.

Хотя насколько можно считать его новым, если мы знакомы уже несколько дней? Порой я даже считаю его своим другом. Как там его зовут? Кирилл. Знавал я одного Кирилла, вечно какую-нибудь пакость мне устраивал. Сначала я и этого воспринял в штыки, но сейчас ничего, вроде отошел. Он пока меня нигде не подставлял (если, конечно, все, что происходит вокруг, не является сплошной подставой).

– Иду, иду.

Улица меня уже не удивляла. Ну, машины более-менее необычных форм, ну здания, закованные в стекло. Фонарей не видно – они встроены в окружающие объекты и включаются по мере затемнения территории. Интереснее всего смотрелись подсвеченные деревья: вживленные провода не только не мешали деревьям, но и подпитывались дополнительной энергией, используя силу токов древесных соков, а кроме того, обогревали деревья прямо изнутри, не давая им замерзать в тяжелые времена.

До сих пор меня удивляло лишь одно – свободные дороги. Весь частный, да и грузовой транспорт был убран под землю. Под землей, как мне рассказали (сам я еще туда не спускался), находилась гигантская дорожная сеть – собственно, практически такая же, как и наверху, даже более разветвленная. Подземные дороги подходят к каждому дому и переходят в подземные стоянки. То же самое относилось и к грузовым перевозкам, а вот городской транспорт – автобусы, троллейбусы, служебные машины (скорая помощь, пожарные и т.п.) – ездили сверху, вместе с колесерами.

Колесерами стали называть тех, кто для передвижения использует колеса (нет, не наркотики – не стоит путать понятия, хотя теперь уже все равно никто наркоту колесами не называет), т. е. ролики, велосипеды, скейты. Главное условие – никаких моторов. Первое время были любители проскочить на поверхность, но как только поставили «глушители», все сразу прекратилось. Глушители заглушали, а точнее – вырубали любой несанкционированный городом двигатель.

Кирилл говорил, что под землей пробок нет. Я, конечно, ему не поверил. Какая разница? Раньше машины ездили поверху, теперь под землей. Убрали пробки с глаз долой – из сердца вон, вот всего и делов-то. Но Кирилл утверждает (только не смейтесь), что народ теперь предпочитает не пользоваться личным транспортом: слишком много возни.

Под землей вместо тротуаров бегущие дорожки («медленно бегущие», – уточнил Кирилл, – «чтобы никто не упал»). Кому добираться близко – встал и поехал, кому далеко – поднялся на поверхность, сел в троллейбус и поехал.

Все это звучало весьма удивительно. Вот спущусь вниз как-нибудь и проверю, а то вешают мне лапшу на уши… Сам я здесь еще ни на чем не катался.

Лаборатория находилась в двух шагах от гостиницы, в которую меня поселили. Далеко идти не пришлось, троллейбус был нарисован прямо на дороге.

– Это и есть остановка, – пояснил Кирилл. – Сразу видно, где остановится транспорт. Это касается и автобусов, и троллейбусов.

– Ничего себе. А если дождь? – мой практический склад ума не позволял так просто смириться с тем, что в будущем все должно быть удобнее и практичнее.

– Проще воспользоваться зонтом.

– Что? Обычным зонтом? И это будущее?

Я и в свое время зонтом не пользовался, считал это ниже своего достоинства, а эти братья наши старшие (или младшие – что правильнее, на мой взгляд) даже не смогли избавиться от зонтов.

– Да. А что ты ожидал? – он полез в карман. – Вот.

Он достал маленькую толстенькую монетку радиусом сантиметров пять и сунул мне в руку.

– Это на проезд?

– Нет, это зонт!

Поражаюсь выдержке этого парня – как же он спокойно воспринимал мою, пусть и невольную, невежественность.

– Ёксель-моксель! – не сдержался я. – А как он работает? Что-то я не вижу ни одной кнопочки?

– Положи его на ладонь, светлой стороной наверх, и нажми пальцем, – Кириллу явно нравилось меня учить, я был для него благодатным объектом для самосовершенствования.

Душа боязно поежилась, но в пятки не упала, в голову почему-то лезли всякие бомбы. Хорошо, что мой знакомый был совершенно спокоен, а то я бы еще подумал, нажимать кнопочку самому, или доверить кому-нибудь другому.

– Ладно, была не была, – решился я, чем ввел Кирилла в несколько изумленное состояние, и нажал на кнопку.

Кружочек приоткрылся, приподнялись четыре лепестка, но лишь на секунду. Дальше лепестки стали раскрываться на более мелкие лепестки, а те, в свою очередь, еще, и так далее. Одновременно снизу стала выдвигаться (вероятно, также размножаясь делением) тонкая ручка. Довольно скоро зонт принял свои обычные очертания (обычные для старого мира).

– Великолепно! – Я покрутил зонт в руках.

– Самое удобное то, что зонт быстро складывается обратно, выдавливая из себя всю воду. Так что его даже не надо сушить, – Кирилл смотрел на меня, очень довольный собой.

– А все равно его с собой приходится носить, – осадил его я, подбросив вновь собравшуюся монетку. – Да и потерять его легко.

Я подбросил монету-зонт еще раз.

– Носить, конечно, приходится, но вот насчет «потерять» – это ты неправ. Попробуй его уронить.

Я бросил монетку на дорогу. Та тут же подлетела и спряталась в моем правом кармане.

– Ух, ты! Чего это она?

– Притягивается, магнитный эффект.

– А если я ее подальше брошу? Она ведь тогда вернется не ко мне, а к тому, кто ближе?

– Нет. Зонтик продается вместе с одеждой – в твоем случае с пиджаком. И настроен он только на твой пиджак, так что ни к кому другому он улететь не сможет. Все просто, – пояснил Кирилл.

– Здорово… Действительно продумано. Во всяком случае, на первый взгляд.

– А вот и троллейбус… Троллейбус едет.

Кириллу пришлось обращаться ко мне дважды: я слишком заинтересовался зонтиком, разглядывая его и периодически бросая то на дорогу, то на тротуар. Зонтик всегда возвращался обратно, хотя я очень старался забросить его куда-нибудь подальше.

Народу собралось немало. Однако и троллейбус был раза в два длиннее наших, стародавних (ну вот, я уже сам называю свое родное время «стародавним» – быстро же человек перестраивается), да еще и двухэтажный. Его усики обхватывали провода, как человеческие пальцы.

– А если что случится? Как же «усики» переключать? – это я спрашивал уже потом, когда появилось время.

– «Усики» легко отцепляются: крепление сделано в виде ладони, которая сжимает и разжимает пальцы. Надо отцепиться – разжал и все. Не надо – пусть держатся. Зато сами «усики» никогда не отсоединятся произвольно. Раньше всем этим управлял водитель, нажимая на нужные кнопки, но теперь водитель уже не требуется. Все оказалось не так сложно, как думали вначале.

Троллейбус подъехал и остановился точно на остановке (на своем рисунке). За рулем я никого не разглядел, хотя переднее стекло было не настолько тонировано.

– Водителя нет, можешь не присматриваться, – Кирилл сразу понял мой интерес. – Троллейбус управляется компьютеризированной автоматикой. Маршруты известны, космические спутники дорогу отслеживают, накладок быть не может. Я не специалист во всей этой автоматике, но что-то вроде этого.

Люди никуда не торопились, чинно стоя на тротуаре напротив остановки.

– Только теперь спокойствие, – шепнул мне на ухо Кирилл.

Дверей у троллейбуса не наблюдалось. Я надеялся, что пойду за пассажирами, но все стояли на местах. Две женщины в одинаковых бежевых костюмах негромко переговаривались, не обращая на троллейбус никакого внимания. Остальные стояли сами по себе, глядели на троллейбус или по сторонам. Казалось, что никому нет никакого дела до прибывшего транспорта.

– Куда же входить? – не удержался я от вопроса.

– Входить не придется.

– Что?.. – начал я говорить, но действие уже началось.

Крыша и боковые стенки раскрылись одновременно. Сиденья на длинных гибких трубах из неизвестного мне материала выехали наружу. Точнее, выехали сиденья с первого этажа, а вот со второго они спустились, остановившись в полуметре над асфальтом. Вот теперь люди оживились и стали деловито занимать свободные места. Надо сказать, что мы садились на конечной, так что весь троллейбус был свободен.

Мы с Кириллом сели рядом на сиденья второго этажа. Когда все заняли свои места, кресла медленно и плавно вернулись обратно в троллейбус. Я воспринимал все происходящее, как веселый аттракцион, – сразу вспоминался Парк культуры или ВВЦ.

Хоп – и мы уже наверху. Стоячих мест здесь не предусматривалось. Все свободное место занимали сиденья. Но о людях здесь подумали: места между сиденьями вполне хватало, так что всегда можно было протянуть ноги (а кому и вытянуть), чтобы не засидеться. Как только все сиденья втянулись внутрь, стенка и крыша закрылись.

– Поехали! – Прозвучало банально, но так хотелось сказать это слово.

И мы действительно тронулись (я уже почти что тронулся мозгами).

– В ваше время аттракционы, небось, уже непопулярны?

– Не скажи. Всегда можно придумать, чем людей развлекать, – Кирилл больше смотрел на меня, чем по сторонам. Видимо, оценивал реакцию.

Я старался казаться совершенно беззаботным, однако в душе все клокотало.

– Проезд бесплатный? – Вот что мне было интересно. Технические новинки – ладно, а вот кто за все это платит?

– Отчего же? У каждого человека есть… это… Как там она у вас называлась? – Кирилл мучительно подбирал слово. – Своего рода кредитная карта. Как только человек садится в троллейбусное кресло, с карточки автоматически снимается нужная сумма.

– Но у меня же нет никакой карточки? – удивился я.

– Есть. На самом деле это микрочип. Он вживляется каждому человеку при рождении. Тебе мы тоже вживили чип и положили на счет кругленькую сумму.

– О-о! Это здорово, можно разгуляться, – пошутил я.

– Не торопись. Узнавать все надо постепенно, – Кирилл натянуто улыбнулся. Думаю, он сразу забеспокоился, что я очень быстро разбазарю все институтские деньги, какой бы круглой ни была сумма.

– Да не волнуйся, вы же меня наверняка знаете, не зря же отслеживали, – отмахнулся я.

– Отслеживали. Но даже сейчас, в невероятно развитом обществе, мы не всегда можем до конца понять другого человека. Тем более если этот человек прибыл из прошлого.

– Слушай, – вернулся я к своим баранам. – А если я сел, а денег у меня нет? Что он будет считывать?

– Ничего. Просто ударит вас током – и все, – Кирилл невозмутимо пожал плечами.

– Насмерть?!

– Нет, конечно, но очень заметно. Поверь мне на слово, – Его тон намекал на знакомство с электрической системой данной конструкции.

Я ненадолго задумался, глазея по сторонам. В спинке кресел (как эти сиденья назвал Кирилл) находились телевизоры с кучей разных каналов. Мне было несколько лениво пялиться в экран, так что я пощелкал по кнопкам лишь для проформы, но объемное звучание и картинка впечатляли.

– А ничего, что звук моего телевизора мешает остальным пассажирам? – ехидно поинтересовался я.

– А он не мешает, – самоуверенно ответил Кирилл и улыбнулся. – Направленный звук.

– Чего?

– Звук направляется только на одно пассажирское кресло. В частности, на твое. Даже я не слышу, что у тебя идет, хотя сижу рядом.

Я понимающе покивал головой, хотя на самом деле мало чего понял. Кроме, конечно, главного – наушники не нужны.

– Во! – Хорошо поразмыслив, я все же нашел небольшой изъян в системе, как мне показалось.

Кирилл с интересом посмотрел на меня.

– А если я уже сел в кресло, а меня позвали. Я встал с кресла и ушел, а деньги-то у меня уже сняли! – Наверняка моя физиономия сейчас сияла.

Я очень надеялся, что застал Кирилла врасплох, но он лишь усмехнулся.

– Если ты сел и встал до того, как кресло подняло тебя в троллейбус, деньги вернутся. А вот если тебе понадобится выходить уже из троллейбуса, то извините – придется платить. В ваше время было не лучше: оплатив поездку, ты уже не мог вернуть деньги, как бы и кто бы тебя ни звал. Ведь так?

– Ну… да… – пришлось согласиться мне. – Пробил талончик, всё – кранты, обратной дороги нет.

Люди садились и выходили (или выезжали). Мало кто ехал далеко, дольше чем на две-три остановки почти никого не хватало. Кирилл пояснил, что в основном люди живут, работают, развлекаются не так далеко от дома. Все устроено так, чтобы всего везде хватало. Даже работы. Получалось, что у человека образовывался своеобразный ареал обитания, за который он выходил довольно редко. Если вообще когда-нибудь выходил. Такое построение общества меня потрясло, но говорить об этом вслух не хотелось. Над проблемой еще предстояло подумать.

На одной из остановок, когда троллейбус уже убрал все кресла и закрылся, к нему подбежал молодой человек, махая рукой. Он явно куда-то торопился. «Ага, щас!» – подумал я. – «Водителя нет, кто проявит сострадание к опоздавшему?» Но, на мое удивление, крыша троллейбуса приоткрылась ровно для одного кресла, которое быстро выдвинулось наружу, подхватило пассажира и вернулось обратно. На все про все ушло не более десяти секунд. И вот мы уже снова в пути.

– Хе-хе, – не удержался я. – А если пассажиры так и будут подходить по одному? Троллейбус будет стоять бесконечно долго, или пока все места не будут заполнены?

– Нет, есть резервное время, которое троллейбус может потратить на остановке. Если времени хватает, то он обязательно подождет опаздывающего. А вот если времени уже нет, то уезжает. В большинстве случаев это обозначает лишь то, что быстрее дождаться нового троллейбуса, чем торопиться в этот.

Мы проехали по всему маршруту туда и обратно. Обернулись часа за полтора, если не ошибаюсь. Но я совершенно не устал сидеть. Меня развлекали виды из окна, пассажиры (своим видом и поведением), да незначительные разговоры с Кириллом. Анатомически подстраивающееся кресло совершенно не позволяло моей пятой точке затекать или просиживаться. Когда кресло поставило меня на асфальт на конечной остановке, я встал на ноги совершенно спокойно, как будто и не было этих сидячих полутора часов.

Оказалось, для того, чтобы выйти (точнее, чтобы тебя вынесли наружу), в кресле была предусмотрена специальная «кнопка катапультирования», как в шутку назвал ее Кирилл. Нажал ее – и на ближайшей остановке тебя высадят. А можно было сделать еще проще. На экране телевизора высветить весь маршрут и нажать на нужную остановку. Тогда можно было ехать и ни о чем не задумываться, даже спать можно было совершенно спокойно – кресло само вынесет тебя наружу, а если не будешь вставать (заснул, например), то еще и разбудит. Жаль, не на ком было проверять, а использовать себя в качестве испытуемого я, как назло, не догадался, а то интересно было бы посмотреть, как это кресло будет будить.

– Какая замечательная поездка! – Я восхищенным взглядом провожал уезжающий троллейбус, одновременно пожимая Кириллу руку.

– Я рад, что вам понравилось. Но это всего лишь начало. Вы еще даже не представляете всего, что вас ждет впереди.

Я улыбнулся, подумав о том, какие еще сюрпризы может мне преподнести встреча с будущим. На этом мы с ним и расстались. Кирилл отправился в институт, пообещав зайти завтра пораньше, а я отправился в гостиницу, отдыхать и приводить свои мысли в порядок. Голова уже с большим трудом ворочала накопившийся материал. Столько всего предстояло переварить и осмыслить!

Я усмехнулся, поглядев вслед очередному троллейбусу, и быстрым шагом направился в гостиницу. Сейчас мне хотелось забраться в ванну и валяться в ней… валяться… валяться…

Немного пояснений

Как я оказался в будущем? Забрали меня туда из прошлого. Как же еще? Но вот вопрос посерьезнее: как вы читаете эти строки? Это я попробую пояснить.

Мне почти ничего не разрешили рассказывать о самом будущем. Это и понятно, люди сами должны до всего дойти. Но зато о том, о чем мечтали люди еще совсем недавно, можно.

По вечерам, после основной работы в институте я начал читать сборник рассказов, который написали самые разные люди – начиная от младших школьников и кончая известными докторами наук. Все рассказы стилистически были приведены к некоторому единообразию выпускающим редактором. Условие, при котором рассказ мог попасть в сборник, было одно: текст должен был рассказывать о будущем. И о новинках, которые могли в скором времени появиться. Так как сборник составлялся лет сто назад (относительно того времени, в котором я сейчас нахожусь), то на данном этапе вполне можно определить, что же сбылось, а что так и осталось лишь голой мыслью, обычной (а может быть, и необычной) фантазией. Разобраться во всем этом мне помогает домашний робот, который делает уборку, следит за моим питанием, да и вообще ведет себя как настоящий домохозяин. Впрочем, это я его роботом называю, по виду от человека его не отличишь, так что, может быть, более правильно было бы назвать его «киборг», но после фильма «Терминатор» это слово никак не хотело ложиться в мой лексикон. Точнее, оно там было, конечно, но вот использовать его в мирных целях как-то не хотелось. Тем более что у робота имелось имя – Василий. Так я к нему и обращаюсь.

Каждый день я прочитывал по одному рассказу, после чего пытался его обдумывать и обсуждать с Васей. Мне нравятся в нем спокойствие, точность ответов, иногда слегка заумные, на мой взгляд, но забавные рассуждения.

Люди будущего казались мне совсем чужими. Даже Кирилл, который прошел специальную подготовку для общения с такими, как я, пришельцами, был для меня менее близок и понятен, чем Вася. Кирилл и помог мне переправить тетрадь в прошлое. Впрочем, то прошлое, в которое попадет тетрадь, для них уже давно пройдено, и все значимые или просто интересные события они наверняка знают и отслеживают. Наверное, именно поэтому мне разрешили использовать эти тексты, но пока не разрешили рассказывать о том, что меня окружает в реальности. Только «Троллейбус» получил одобрение. Однако если появление тетради в прошлом ничего не изменило, то есть вероятность, что мне разрешат написать о том, что я тут вижу и чем пользуюсь.

Честно говоря, во всех этих правилах я уже слегка запутался. Ведь люди будущего должны знать, что я послал тетрадь или, скажем, написал вторую, к чему привели или не привели эти записи в прошлом. Почему что-то можно, а что-то нельзя? Все от времени зависит? Или это эксперимент, который пока продолжается и требует определенной последовательности действий? На эти вопросы я надеюсь получить ответы в будущем (смешно звучит, конечно, учитывая, что я и так сейчас нахожусь в далеком будущем).

Тетрадь написана электронными чернилами, которые выглядят почти как настоящие, разве что делают мой почерк более читабельным. А это очень важно. В школе мне всегда снижали оценки по русскому языку из-за большого количества помарок, плохо читаемых букв, слов, которые трудно разобрать. Зато с этой подаренной мне ручкой проблем нет. Да и бумага не подкачала. Помарки исправляются, буквы подправляются – даже если я очень постараюсь, написать что-то совсем нечитаемое не получится. Впрочем, стараться я и не хочу. Пишу то, что интересно, стараюсь точно передать наши разговоры с Васей, свои мысли и чувства. В общем, может, и ничего интересного, зато рассказы, если попадут в нужные руки, вполне могут повлиять на изобретательские умы. Некоторым достаточно дать только намек – и тут же идея преобразуется в действие, а там и до реального изобретения недалеко.

А теперь перейду к своему дневнику с текстами. Надеюсь, вы не заснете раньше, чем нужно.

Погружение

Раскрыв бумажную довольно толстую книгу, я не сразу сосредоточил свое внимание на самих рассказах. Их специально распечатали именно таким образом, чтобы дать мне возможность побыть в привычной обстановке – с книгой в руке и тишиной вокруг. Вася скрылся где-то за дверью, проявляя ненавязчивую вежливость. Мягкий приглушенный свет создавал сказочную атмосферу таинственности, но его вполне хватало, чтобы читать текст без напряжения. Я забрался на огромное мягкое, пушистое кресло с ногами и уютно устроился на нем, легко перебирая пальцами шуршащие страницы.

Я нахожусь в этом будущем уже больше трех недель и, несмотря на все новые впечатления, соскучился по книгам. Обычным бумажным книгам. Именно поэтому я сейчас сижу и просто перелистываю страницы. Вдыхаю запах, наслаждаюсь тактильными ощущениями…

Да что это я все о себе. Перейду, пожалуй, к первому рассказу. Итак, «Погружение».

Мы погружались уже десятый час, но до дна было еще далеко. Члены семьи, что находились на борту, от глухого уныния перешли к апатии. Ведь не каждый день семья теряет мужа, отца и главного кормильца. За бортом батискафа вода оставалась все такой же прозрачной, но однообразной. Мелкие рыбки мелькали перед толстыми стеклами иллюминаторов. Они сверкали, как маленькие звездочки, причем так ярко, что даже прозрачная синева воды никак не могла их приглушить.

Капитан (а я и есть капитан этого судна, хоть у нас всего два члена команды на корабле – я и мой помощник; и нечего смеяться: ведь кто-то из нас должен быть капитаном, и на данный момент этим капитаном был я) привычно отдавал приказы.

Я говорю «вода», говорю «рыбы», но это всего лишь привычные для нас названия. На планете Таилия было только подобие воды. Точный состав так до сих пор никто и не смог разложить по полочкам. Как это ни удивительно, но вода – уж позвольте так ее называть – постоянно менялась. Еще не известные науке элементы никак не хотели выделяться из общей формулы. Ученые работали, не покладая рук, уже добрых семь лет, но ничего нового выдать так и не смогли.

Вроде бы чуть проще дело обстояло с рыбами – точнее, возможным их аналогом, но и тут оказалось всё не так легко. Скелет их ничем особым не отличался. Кремниевая основа с хитиновым покрытием – на слух звучит полным бредом, но так показали приборы. Вот здесь ученые просто развели руками. Содержать водных жителей на станции, находящейся на орбите, не представлялось возможным – те погибали, лишь только покидали водную среду, причем не просто погибали, они рассыпались в мелкий желтый песок.

Планета никак не хотела раскрывать своих тайн. Рабочие роботы создавали на поверхности плавучие станции, и они постепенно превращались в небольшие научные городки и заселялись людьми, которые хотели узнать новую планету, научиться использовать ее богатства, понять ее логику. Но пока все усилия были тщетными.