– Простой я человек. Если знать, под каким углом глядеть.
– Расскажете?
– Не проблема, товарищ майор. Только вот, увы, всего рассказать просто не могу. Права не имею.
– Ну да ладно, об этом мы после поговорим, – он пристально на меня смотрит. – Нам удалось установить связь со своими. За линией фронта.
И какой реакции он от меня ждет? Я должен от радости запрыгать? На руки встать? Лично мне от этого не жарко и не холодно. Но разочаровывать его не станем…
– Это – действительно хорошая новость, товарищ майор.
– Вам ничего передать не нужно?
Иными словами – подтвердите свои полномочия, дорогой товарищ.
– Боюсь, товарищ майор, что это будет прямым нарушением полученного мною приказа.
– Как хотите, – пожимает он плечами. – Мы получили приказ на прорыв. Вы идете с нами?
– Странный вопрос, товарищ майор. Разумеется, иду. Или, – тут уже я смотрю на него подозрительно, – у вас есть свои соображения на этот счет?
Осадчий смутился.
– Нет, конечно, нет. Мы все идем вместе. Только вот… – он вопросительно на меня смотрит, – в каком качестве вы рассчитываете это делать?
И когда же тебе, майор, надоест в шпионов играть?
– В качестве командира…
Осадчий ощутимо напрягся.
– … отдельной разведгруппы. Как это и есть на сегодняшний день. Или у вас, товарищ майор, есть другие предложения?
– Но… как же ваше задание?
– Вы же не собираетесь оставить все найденные вещи и документы (знать бы еще – какие?!) в этом бункере? В этом случае мне, действительно, придется решать этот вопрос самому…
– То есть вы намерены и впредь оставаться для окружающих рядовым бойцом?
– И чем дольше это будет – тем лучше. Согласитесь, что мое внезапное преображение вызовет ненужные вопросы… и привлечет излишнее внимание. У меня есть только одна просьба, товарищ майор.
– Какая же?
– Я должен лично удостовериться в том, что мы уносим с собою в с е.
– Каким образом?
– Осмотреть место обнаружения тела и все найденные при нем вещи.
– А что, у вас есть основания подозревать нас в невнимательности?
– Есть. Вы же не знаете, что могло при нем еще быть.
– А вы?
Хотел бы я это знать!
– Номера оружия и прочие подробности вас не убедили?
Майор молчит и смотрит на меня. Встает и кивает на дверь.
– Пошли…
Пройдя по коридору метров двадцать, он открывает еще одну дверь, и мы спускаемся вниз по узкой лесенке. Поворот, еще один, короткий коридор и тупик. Там, перед закрытой железной дверью, расхаживает часовой с автоматом. Верхний запорный рычаг двери обмотан тросом, на концах которого имеются две проушины. В проушинах троса болтается обыкновенный амбарный замок.
– Левченко, – говорит ему майор, – посмотрите здесь…
Тот молча отходит в сторону. Осадчий вытаскивает из кармана ключ и снимает замок.
Скрежещут петли, и дверь приоткрывается.
Вот я и у цели…
Осадчий подходит к обыкновенному канцелярскому шкафу и открывает его.
– Смотрите.
На полках шкафа лежат оружие, полевая сумка, обгорелый комбинезон. В нижнем отделении стоят сапоги.
Беру в руки знакомый мне по прошлому (будущему?) нож. Надо же… вот уж не думал, что еще раз доведется мне его увидеть. Интересно, а как он к своему последнему хозяину попал? И попадет ли теперь?
Нож все тот же. Только не такой старый, да и царапин на нем нет.
А вот и ТТ. Тот самый, на десять патронов.
Кладу все оружие на место.
Что тут еще?
Комбинезон. На левом плече уцелевший погон. Правого плеча нет, тут капитально выгорело.
– Вам известно, что это? – майор зашел чуть сбоку и внимательно следит за моими действиями.
– Да, товарищ майор. Это погон. Только вот второго не вижу.
– А его и не было. Я же говорил, что тело сильно обгорело. Чему соответствуют эти обозначения?
– Майор. Танкист.
