Избранное

Петр Михайлович Баранов

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тебе, Жека

Осень пахнет водой.Что ж, любимая, снова промокнем.И пропустим пустой,И вослед ему свистнем и охнем.Не сердись, мы пешком,Мы раззявы, нам дай осмотреться,Повертеть головой,Но от осени не отвертеться.Все продует – насквозь.Пустит по ветру треп и трепет,Сунет шило в подвздошную кость,Мы – соплей не бросаем на ветер,Так что, брось!Не щадя живота,Дай нам, осень, слоенок с корицей,Мы пройдем до моста,Чтоб за пивом к причалу спуститься,И потрогать рукой,Хорошо, что забыли перчатки,Шар земной, шар земной,И на нем сапогов отпечатки.Сорок третий и сороковой,Правый стоптан и дышит на ладан.Да ведь это же наши с тобой.Хорошо, что стояли мы рядом.

Луна

Пока я спал, ты перекочевала,Над лесом прочертила небосвод,Порозовела и похожа сталаНа то «светило, вставшее из вод»,Чьим отраженьем дерзким, воспаленнымМорочила ты головы влюбленным.Надежный крюк ловцов девичьих душ,Последний рубль проевших вдохновенье,Ночей очарованье, изумленьеИ собеседник горестных собак,Свидетель драк, распятий и объятий,Введенья войск, отмены ятей,Торчишь над лесом, будто бы всегдаЖдала с обрезом.А для многих пьяниц,Таких, как я,Ты – горькая звезда.

Сон

Я шел домой, промок до ниткиИ никому не возражал,Меня схватили под микитки,И привезли меня в подвал.И там под пристальною лампойЯ отрезвел и вмиг просох,Я горячился, на пол капалИ подводил себе итог.Я рассказал, как ухмылялся,Как трусил и не возражал.Но вот о тех, в кого влюблялся,Я ничего не рассказал.Хотя я верил – понимают,И в глубине души – простят.Потом, конечно, расстреляют.Но ведь сперва поговорят.

Замечательно

Как замечательно в сандалияхБродить по пасмурному городу,И замечать девичьи талии,Чесать в задумчивости бороду,Дышать прохладным дуновением,Бежать за грохотом трамвая,Приехать в гости в воскресение,Читать, часов не наблюдая.

Лошадь

Лошадь известна характером строгим,И доверяет лошадь немногим,Тех, кто не плачет и маме не врёт,Лошадь с собою в дорогу берёт.Лошадь умна и мгновенно раскуситТех, кто в минуты опасности трусит,И не найдёт у неё снисхожденьяТот, кто жалеет конфет и печенья.Лошади любят и лошади плачут,В небе летают, по прерии скачут,Тенью мелькая по лунной стене,К добрым и смелым приходят во сне.Если в сердечке таится тепло —Тронь за уздечку. И прыгай в седло.

Трамвай

Скажите, почему трамваиС несносной грацией железнойВесной по сердцу громыхаютСредь улиц высохших, облезлых,Летят, захлебываясь, небоКроя кровавыми бортамиАх, если сам трамваем не был,Ты не поймёшь, что было с нами,Когда на перекрёстке КемеровскойИ бывшей улицы СкорбящинскойРассыпался пантограф веером,Кропя бутылочные ящики,Ультрамариновыми, синимиРасцвечивая небо птицами,И награждая глаз павлиньимиКругами, стрелками и спицами.Когда впиваясь в рельс ребордамиВагон сворачивает к рынку,И мы с простуженными мордамиСидим на колбасе в обнимку.

Омск

В Башенном переулке – водонапорная башня,В Банковском – богатые банки,Там под замком клиентыДержат с деньгами склянки,И провизор в АптечномСидит одиноко в аптеке.Со всех сторон переулкиОмывают реки.Смывают, уносят в мореПечаль и другие хвори,Чтоб люди ходили в банкиИ не ходили в аптеки.Чтоб лазали люди на башниИ заводили шашни,Гуляли бы по переулкам,Под ручку ведя домашних.К чему кашне и ботинки,Пионы и маргаритки,Смотри – полыхают сливыНа Захламинском рынке!Смотри – между жёлтых пятенДомов на проспекте Мира,Над Университетом и колесом обзора,Если взлететь высоко, увидишь на карте мираРеки и переулки.То есть – любимый город.

Новый год

Новый год при ярком светеФонарей, шутих, ракетницВсе мы дети, все мы детиБезответны и прекрасныВ самом деле – что нам стоитПолюбить хоть раз – навечно,И забыть свои печалиРядом с ёлкой золотой.Мы в руках держали небо,Мы в груди носили солнце,Золотым, зелёным, синим,Разноцветным колдовствомПривораживали женщин,Чтобы жить, не умираяВ жёлтом пламени бенгальскомРаз в году – под Новый Год.

Почему я люблю писать письма

Лицом к лицу мужчины гнут свое.А женщина, когда она полюбит,Не даст и рта раскрыть. И так споет,Что пением любую мысль погубит,Одну оставив, точно ржавый гвоздьТорчащую под вами в табурете:«Дай тишины, дай тишины, Господь!И кружку пива!»Тут приходят дети.

Набережная

По набережной пустынной,Рекламную минуя вязь,Старуха в плащ-палатке длиннойШагала в порт не торопясь.Сухая, строгая, прямая,Косой висок, мальчиший взгляд,Коляску пред собой толкая,Везла мужчину. Без наградИ кителя. Без ног обеих.В цивильном чёрном пиджаке.Воротничок багровил шею.Рассвет дымился на реке.Не думал, что среди блестящих,Наполненных деньгами днейЯ повстречаю настоящих,Из крови сделанных людей.Наверно и они ругались,В пылу швыряли блюда оземь,Но вместе меж двумя мостамиИдут они, глотая осень.Война двоих соединила —Смерть приберёт их налегке.Старуха в плащ-палатке длинной.Любимый в чёрном пиджаке.

Апрель

Снег сойдёт, в Апреле ветерСтанет горек, станет светел,Сколько комьев, сколько сплетенРазметёт, развяжет петель,И подарит за бесценокНебесам такой оттенокЧтоб красавицы рыдалиВ Павлово-Посадской шали.

Неожиданный визит

Я за столом читал.Нагрянув, как холераТы постучала в дверь.Я отложил Бодлера.Теперь не до стихов —Я достаю бутылкуИ складываю ротВ блаженную ухмылку.Твой рост и интеллект,А также аппетитыПриятны, но моиИсчерпаны кредиты.Я сам привёл тебяВо тьму дурных привычек —Мне не на что теперьКупить коробку спичек.Я так устал, не сплюНаверно день четвёртый.Сейчас допьём виноИ я свалюсь, как мёртвый.Свидания с тобойПридётся нам урезать.Но снова приходи,Когда я стану Крезом.

Когда я не знал о причинах дня

Когда я не знал о причинах дняИ ходил в траве босикомВсе называли ребёнком меняИ никто не считал дураком.Я прочёл сотню книг – верь не верь,Я отпустил усы,Я был уверен, что вот теперьВсем я утёр носы.И я умею прикуривать от огняИ пользоваться молотком.Никто не считает ребёнком меня.Но многие – дураком.

Свидание

Я шёл на встречу около восьми,Земля вращалась вкруг своей оси —Вокруг меня. От моего дыханияГудели и раскачивались здания.Я позвонил – услышал тишину.Я закурил и проглотил слюну.Толпа людей, гонимая пожаром,По мне промчалась. Я был тротуаром.Я пил из горла, изогнувши выю,Шагаю прямо – улицы кривые,Я – Геркулес, шарахаются люди.Что ни случись – меня уж не убудет.В теченье дня я был Герой и Порох.Потом – Подонок. Был морально порот.И только сын, проснувшийся от храпа,Сказал: «Але, нельзя ль потише, Папа!»

Петербург

Там, где бродит индейское лето,Задевая троллейбус пером,И листва на асфальте монетномОтливает к утру серебром,Там, где волны и водоворотыРазмывают творения рук,Я прогуливался до Охты,От Московского делая круг.Чтил шагами твою топонимику,Запахнувшись джинсой, как в бушлат,И гранитную впитывал мимику,Колоннадой Казанского сжат.И, обучен колодезным эхом,Лифт на верхних не ждал этажах,А бросался в проёмы с разбега,Тень любимой ловя в виражах.Пара дней, пять ночей – ненаглядная осеньВсё стучит в моё сердце, как в мешочке молочные зубы.Может быть мы по Невскому вновь поматросим,Под влюблённых закосим и снова упрячемся в шубы.

Сергею Курехину

Чем я занят сейчас? Разрезаю столовым ножомДве странички почившего в бозе поэта.Слушаю фортепиано.Немыслимым тиражомВыпускает листву типография позднего лета.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги

Авторизация