– За него не переживай. Чтобы такого деда в лесу отловить… – Гальченко покачал головой. – Я даже и представить не могу, каким надо быть сыщиком. Все! С этого момента – молчок! Любые сообщения по делу – только условными сигналами. Черт их знает, этих немцев, вдруг они дюже чуткие и даже мышиный шорох за версту различать могут?
Захрипел динамик радиостанции, началась очередная перекличка постов. Надвинув наушники, девушка занялась знакомым делом. И понеслось… Пальцы быстро вспомнили привычные манипуляции. И вскоре работа полностью поглотила девушку.
И только через полчаса она сдвинула наушники, прислушиваясь к разговору.
– Да! – поднял трубку мнимый ефрейтор. – Один? Удаление, курс? Принято! Маринка, передавай – одиночный самолет, удаление до двух километров. Курс сто семьдесят пять! Высота около полутора тысяч метров.
Спустя некоторое время на столе появился стакан. С горячим чаем. Машинально из него отхлебнув, она кивнула.
«Стоп!»
Марина еще раз мельком глянула на стол.
(Стакан… полный стакан – выдвижение на позиции завершено. Горячий – немцы готовы к броску.)
Вот так, милая… а ты чего ждала?
Шорох под крыльцом привлек внимание часового. Отбросив в сторону веточку, которую до этого вертел в руках, боец поднялся. Потянулся и шагнул к крыльцу.
Р-раз!
Гибкая фигура в черном комбинезоне выметнулась откуда-то снизу.
Блямс!
Мощный удар сапогом отбросил бойца в сторону. И в следующее мгновение острие ножа, качнувшегося у него перед глазами, недвусмысленно намекнуло на ненужность поднятия шума.
Сидевший у стола старшина увлеченно копался в потрохах телефона. Так что на скрип двери он только недовольно буркнул: «Чего надо?»
Не дождавшись ответа, поднял голову, подслеповато прищуриваясь и пытаясь разглядеть вошедшего. И краем глаза увидел, как сидевший справа от двери телефонист поднимает руки.
– Т-с-с-с! – стоявший напротив человек с пистолетом приложил палец к губам. – Тихо!
Увлеченная работой на ключе, Марина почти ничего не слышала вокруг, привычно вылавливая в шорохе и треске помех знакомые сочетания точек-тире. Закончив передачу, отпустила ключ и расслабленно встряхнула в воздухе кистями рук.
– Уф! Федорыч, чего-то сегодня народ прорвало! А? – она повернула голову в сторону майора.
Как выяснилось, в комнате прибавилось действующих лиц. Гальченко притиснули к стене, и он сидел ровно, положив на стол руки. Около него стоял человек в темном комбинезоне, покачивая в руке пистолет.
Еще один, точно такой же, стоял сейчас около нее.
– А?! Что такое? – ее рука метнулась в сторону винтовки, которая должна была стоять сбоку от стола.
Должна. Но ее там не оказалось.
– Не надо так волноваться, мадмуазель, – стоявший рядом с нею человек покачал головой. – Оружие вам не потребуется.
– Кто вы такой?! И что тут делаете?
– Немцы это, – не меня положения, хриплым от волнения голосом сказал майор. – Похоже, что всех нас повязали уже…
– Вы не ошиблись, – кивнул немец. – Позвольте представиться – обер-лейтенант Рауф! Вы все взяты в плен, и от того, как будете себя вести, зависит то, что с вами произойдет дальше.
– Что вы хотите? – поинтересовался майор.
– Вы старший?
– Нет. Старшина Федоров, он в той комнате, – движением головы указал Гальченко.
– Кто дежурит на связи?
– Я. И младший сержант. У старшины тоже есть телефон, он может звонить, минуя нас.
– Хорошо. Продолжайте вашу работу. И… дорогуша, это касается именно вас – постарайтесь вести себя так, чтобы у ваших корреспондентов не возникало бы ненужных вопросов. Вы меня понимаете? Учтите, жизни всех, кто сейчас находится здесь, зависят именно от этого. Не буду скрывать, если что-то пойдет не так… то я вынужден буду отсюда уйти. И никто из персонала поста мне в этом случае не будет нужен. Я ясно выражаюсь?
– Да… – Марина не узнала своего голоса. – Пусть мне дадут воды…
Тихо ступая, в комнату вошел еще один десантник. Пристроившись сбоку от стола, он быстро развернул на нем свою радиостанцию.
– Клаус будет вас контролировать, фройляйн. Так что постарайтесь не вызвать у него подозрений.
Топоча сапогами, в комнату вошли еще несколько человек. Двое здоровенных десантников подталкивали перед собою обезоруженных бойцов. Мельком бросив на них взгляд, Котенок облегченно вздохнула – все целы. Половину лица у Женьки Маркова занимал здоровенный синяк. Именно Женька сейчас играл роль часового, надо полагать, его фрицы при захвате приголубили. По команде Рауфа их всех усадили на пол в углу. Напротив пленных расположился плечистый десантник с ручным пулеметом. В комнате сразу стало тесно и душно.
– Окно…
– Что? – приподнял бровь офицер.
– Нечем дышать, может быть, вы прикажете приоткрыть его? – произнесла Марина.
Немец осмотрел комнату. Приняв какое-то решение, отдал приказ. Один из десантников подошел к окну, осмотрел рамы и, не найдя ничего подозрительного, открыл створки. Демонстративно оттянув затвор у автомата, плавным движением выскользнул в оконный проем и, надо думать, занял позицию напротив него или где-то поблизости.
В наушниках послышались сигналы – вызывал соседний пост.
– Отвечайте, фройляйн, – кивнул на рацию Рауф. – И – помните…
Пулеметчик лязгнул своим оружием.
Рука девушки легла на ключ. Странно, но, занявшись привычным делом, она даже перестала думать о сопящем над ухом фрице. Пальцы заработали, посылая в эфир сочетания точек и тире. Краем глаза она уловила одобрительный кивок Клауса – немец никаких подвохов не заметил.
«… направление движения цели – курс сто девяносто пять. Высота полета – двадцать восемь тысяч метров…» – снова вышел в эфир соседний пост.
Хмыкнув, Марина автоматически исправила неверную цифру – не двадцать восемь тысяч метров, а две тысячи восемьсот.
Уловив вопросительный взгляд немецкого радиста, пояснила: «Сейчас вечер, на такой высоте самолет просто не увидят. Да и не летает никто настолько высоко».
Удовлетворенный объяснением, немец кивнул.
«А русский язык он знает! И неплохо…».
