Пока светит солнце

Зато ожил дот – щедро осыпал свинцом левый борт броневика.

– Не страшно, этим мы не по зубам! – Ракутин ударом ноги распахнул дверь и выскочил наружу. – Шадрин! Курсовой ствол снимай! Гриша – «Гочкис» выволакивай! Собирай его здесь. Шведов там как – не достанут?

– Нет, – пробасил Деревянко. – Между нами и финнами два метра земли – никаким ружьём не пробить! Вот Игорю в башне поберечься надо бы – его-то видят!

– Пусть ещё на выстрел подойдут! – откликнулся пулемётчик в перерывах между очередями. – Метров на четыреста я их достану из крупнокалиберного, как нечего делать, а вот башню с такой дистанции прострелить – это фигушки! Тут ещё попасть, как следует, надобно!

Минут через пять импровизированную огневую точку подготовили к бою. Трофейный станкач оттащили на фланг. От дота его надежно прикрывал борт бронемашины. А солдаты в окопах его ещё не видели, потому и не стреляли. Водитель вытащил из машины курсовой «Лахти 33/36». А младший лейтенант вооружился «Льюисом».

– Миша, – повернулся он к водителю. – Тут такое дело… давай-ка дуй к нашим – они где-то там сидеть должны. Мы лахтарей стрельбой отвлечём, ты и проскочишь как надо.

– Товарищ младший лейтенант, а вы как?! Нешто я вас всех тут брошу?

– Это приказ, боец Шадрин! – успокоившись, Алексей продолжил уже мягче. – Мы тут сколько просидим? Час, два? А этих офицеров кто к нашим приволочёт?

– Так может… мы все? Тихонько, под бережком…

– А если дот реку простреливает? Там все и ляжем…

Коротко протрещал пулемет в башне броневика. Обычный, не крупнокалиберный.

– Что там? – повернулся Ракутин к броневику.

– Финны закопошились, вот я их и шуганул. К крупнокалиберному-то патронов немного, а к этому полно!

Вздохнув, Шадрин вскинул на плечо винтовку и, пригнувшись, выскользнул из ложбинки. Его уход остался незамечен противником: выстрелов со стороны окопов не последовало. На всякий случай, башенный «Лахти 33/36» дал несколько очередей по окопам и доту. Ответные пули взвихрили снег на гребне ложбинки и отзвенели по броне. Выждав пару минут, младший лейтенант приподнялся над гребнем и приложил к глазам бинокль.

Так, первым делом те, что с противотанковыми ружьями – где они?

Ага, вот лежит один стрелок, ружьё рядом валяется – молодец Илья! Второй… нет второго. И это плохо… А это кто?

От леса к окопам продвигались люди – к финнам шло подкрепление.

– Илья! От леса ещё солдаты идут! Врежь-ка им! Нам патроны с собою не тащить!

На этот раз огонь броневика вызвал сильное неудовольствие противника. От башни только искры полетели! Но и финнам на открытом месте было весьма несладко! До окопов они не дошли. Оставив на поле с десяток неподвижных тел, откатились назад. Ну да, днём тут разгуливать – себе дороже. Место открытое, пулемет сверху достаёт далеко. Повернув бинокль в сторону дота, Ракутин аж присвистнул! Пока Илья расправлялся с подкреплением, от дота выдвинулась группа солдат – человек пять. И они уже были совсем близко – метрах в восьмидесяти.

Расстреляв по ним диск из «Льюиса», младший лейтенант уложил троих, прочие бросились назад. Илья свалил ещё одного.

На какой-то момент стрельба затихла. Свесив наружу ноги, на пороге бронемашины сидел Григорий, переснаряжавший пулемётные диски. Вот он разорвал очередную патронную пачку, ссыпал патроны в шапку и прихватил рукою несколько штук.

– Что у нас с патронами?

– Для крупнокалиберного осталось почти три ленты – около двухсот штук. К прочим, – Деревянко заглянул в кабину бронемашины, – ещё около тысячи. Семь гранат. Ну и так… по мелочи… Воевать, в принципе, можно.

– Долго ли? Сколько там, у лахтарей ещё ружей противотанковых есть? Одно вижу, так не факт, что оно единственное было! Лупили-то по нам из двух стволов! И где сейчас второй?

В воздухе пронёсся странный звук – словно где-то заработал мотор, таща что-то неподъёмное. Все на секунду прервали разговор, прислушиваясь. Но звук смолк.

– Перекус у нас какой-нибудь есть? – снова нарушил молчание Ракутин. – Неохота на голодный желудок воевать.

– У нас – нет, – покачал головою Григорий. – А вот в броневике…

Его рука нырнула куда-то внутрь пропахшей порохом кабины.

– Вот!

– Ишь ты! – удивился младший лейтенант. – Шоколад?!

– Ага! Заморский какой-то… не видал я таких вот штучек.

– Английский, – рассмотрев упаковку, сказал Алексей. – По-ихнему написано. Давай, как раз – нам всем по плитке! И Шадрину одна останется.

– Там ещё фляга с водкой есть…

– Откуда знаешь? Пробовал?

– Так… по запаху…

– Из закрытой-то фляги? Ну да ладно… по глотку… по паре глотков!

После перекуса настроение резко повысилось. Эдак и до вечера тут просидеть можно… а что? Место удобное, пехотным оружием их не взять. А вечером можно будет уйти…

Всё-таки странно устроен человек!

Только что над головою свистели пули, и ты, припав щекою к прикладу, огрызался скупыми точными очередями. Казалось бы – какое желание сейчас станет самым важным? Побольше патронов, да поглубже окоп. Ан нет! Сидим и обсуждаем достоинства разных марок шоколада, вот! Плитки оказались разными и теперь, позабыв обо всём, маленький гарнизон увлечённо обменивается мнениями о достоинствах и недостатках и недостатки каждой марки шоколада.

– А вот твоя плитка, Илья, горькая! Должно быть – неправильный тебе шоколад достался! Испорченный какой-то…

– Нет, Гриша, – вступается за башнера младший лейтенант. – Это сорт такой – горький шоколад! Его специально так делают! И, чтоб ты знал – стоит он, как бы, и не подороже!

– Да ладно… Что ж там, товарищ командир, с ума все зараз съехали? Шоколад – он сладкий!

– Всякий бывает. Я, к примеру, даже соленый ел!

– Как же так? – удивляется Деревянко. – Солёный… Зачем такой нужен?

– Такой шоколад летчики с собой берут. На тот случай, если собьют или на вынужденную сядешь где-нибудь в глухих местах. Говорят, от соленого шоколада меньше пить хочется.

– И как? Действительно пить неохота?

– Да… как тебе сказать? Не распробовал я. Нам и досталось его всего по чуть-чуть.

– Это где же так?

– Да в Испании. Летчики знакомые принесли, когда мы там одну дату отмечали. Мы вина притащили, а они шоколад и фрукты всякие. Вот я ихний паёк в первый раз и увидел. И, что интересно – плитка там толстая, – раздвинул пальцы младший лейтенант, показывая толщину. – Его и не откусить просто так, твердый! Пришлось штыком колоть на кусочки, да и их не вдруг разгрызёшь! В рот засунул и как леденец его там гоняешь. Летчики говорили, это специально сделано, чтобы сразу много не съесть – а то обожрешься.

– Да рази ж им объесться можно?

– Этим – можно.

– А вино там какое? В смысле, в Испании.

– Всякое есть. И сладкое и кислое. Есть, почти как вода, и густое, на кефир похожее. Струйка, даже на вид, тяжело так льётся… Понятно, что на самом деле, это только кажется. Но когда его пьёшь… – Алексей мечтательно почмокал губами. – Сюда бы его… Хотя, по морозу – водка лучше. А испанцы вино часто пьют, почти и не пьянеют. Мы тоже, наравне со всеми, его там пользовали.

– А какие они, испанцы эти? Я вот в книжке читал, мол, горячие все и зазнаистые, – откликнулся со своего места Илья.

– Да тоже разные они встречаются. Что горячие – так про то верно написано. Как у них коррида, это они так бой быков называют, случается, что и вчерашние противники смотреть приходили. И про войну забывали – прям, как дети малые! Орут, кричат на трибунах. Зрелище… – покачал головою Ракутин. – Так и в бою. Были случаи, что динамитом обвешивались и под танк бросались.

– Надо же…

– Да… и там бойцы неслабые попадаются. Хотя, надо отдать должное, не только испанцы. Там, кстати говоря, и наши воевали. В смысле – русские. Но не из СССР. Многие из них во Франции жили и на войну эту сами явились, никто их не зазывал. Всё у них имелось, дом, деньги и жизнь хорошая. А вот пришли…

– Белые?

– Разные. Бывшие белые тоже встречались.

– И как они?

– Да, нормальные с виду мужики. Опытные и в бою злые – это не отнять. И с нами общались вполне себе ровно. Никто на нас бочку не катил и не злобствовал. А уж какие среди них спецы попадались… – поцокал языком младший лейтенант, – полковник наш уж как их только к нам в отряд не зазывал! Был там один дядька – Дедом его звали. Так он взрывник был – каких поискать! На кухне, наверное, взрывчатку соорудить мог! Такие штуки изобретал – просто волосы дыбом! Он ещё с царских времён специалист, снаряды да мины морские разряжал. В империалистическую его во Францию послали, что-то они там с союзниками тогда вместе делали. А опосля войны Дед в ихнем Иностранном легионе воевал. Между прочим, до капитана дошёл, а это у них непросто! Неохотно они такие чины дают, ежели не француз.

– И что с ним стало?

– Не знаю. Нас раньше отозвали, он там и остался. Погиб, должно быть… уж слишком его франкисты не любили. Да и было за что…

– Надо же… – покачал головою Деревянко. – Интересный человек получается у вас, товарищ командир. Всё, говорите, у него имелось – а воевать пошёл! И добро бы – свой дом защищать, а то в чужую страну!

– Знать, не чужая она ему была, раз пошел, – возразил ему Карпин, рассматривая окопы противника – его позиция была для этого наилучшей. – Товарищ младший лейтенант! А вон там, у леса шевелится ктось-то!

Алексей поднес к глазам бинокль. Да… какое-то неясное движение там обозначилось. Перебегали люди, что-то проволокли за собой.

– Илья! Это они ружьё противотанковое тащат! Ну-ка отвесь им пару ласковых!

Гулко ударил крупнокалиберный пулемет в башне. Тотчас же откликнулись пулеметы дота. Со стороны окопов поддержал их ещё один станкач. Зазвенела рикошетами броня, и перед лицом Ракутина в снег шлепнулась скрюченная в три погибели пуля. Карпин, однако, не умолкал. В бинокль было видно, как вокруг бегущих людей взвились фонтанчики попаданий. Но они упрямо продолжали своё движение и не бросали груз. Но вот, один из них споткнулся, второй… прочие бросились врассыпную. Груз остался лежать на снегу. Так! До вечера они за ним не придут – место открытое. Живём!

– Хорош стрелять! Патроны береги! – повернул голову в сторону броневика Алексей.

– Сей момент, командир!

Крупнокалиберный пулемет замолк, зато затараторил «Лахти». Щедро осыпав пулями окопы, Илья заставил притихнуть вражеский пулемет. Навряд ли он завалил пулеметчика, скорее всего, тот благоразумно нырнул на дно окопа. В противостоянии броневика и станкача однозначно побеждал броневик. Винтовочной пулей броню башни не пробить. Точно так же думал и Карпин, поэтому, в свою очередь, долго стрелять по доту не стал – этим калибром его не взять. Дал пару очередей для острастки и загремел в башне какими-то железяками – надо думать, перезаряжался.

Со стороны окопов пощелкивали одиночные выстрелы – раздосадованные финны вели беспокоящий огонь.

Снова пронесся в воздухе какой-то гул. Явно мотор! Но где? И что это за машина такая? Звук метался в воздухе, многократно отражаясь от леса и склонов оврага, и не давая возможности точно определить направление. Казалось, что неведомая машина совсем рядом.

Хлопок!

Дымная полоса прорезала воздух со стороны дота.

Ракета!

Зелёный шарик рассыпался искрами над башней броневика.

Злобно огрызнулся пулемет и, поднеся к глазам бинокль, младший лейтенант увидел падающего в снег солдата.

Ага, так вот кто ракету запустил!

Но, зачем?

Ответ себя ждать не заставил…

Дрогнули ветки кустов, осыпая снег, и из леса показался…

– Танки, командир!

Впрочем, Алексей уже и сам их хорошо рассмотрел.

«Виккерс финский» – он запомнил фотографии, которые показывали им на инструктаже.

Всё…

С этими парнями бодаться нечего. Находись они ближе, ещё имелся шанс устроить им какую-нибудь неприятность. Все-таки 13 миллиметров – достаточно серьёзный аргумент, даже и для танка. Подбить, скорее всего, не выйдет, но вот разбить приборы наблюдения или испортить пушку – шанс оставался. Не очень большой, но хоть какой-то.

– Илья! Уходи из броневика! Танки по нему в первую очередь стрелять станут!

Гулко замолотил крупнокалиберный – от бортов танка полетели искры.

Не слышит!

– Гришка!

– Я, командир!

– Хватай этих гавриков – и тащи их к нашим! Сейчас танки подойдут – всем капец! Шадрин без выстрела прошел – не видят они оврага!

– А вы как?!

– Дуй, говорят! Это приказ! Не задержим их тут, так и ты никуда не дотопаешь – с берега видно далеко, положат просто из пулеметов. Гранаты сюда давай – и вперед!

Отбросив в сторону «Льюис», младший лейтенант метнулся к станкачу. Если его догадки верны…

Хрясь!

И перед закрывавшим броневик земляным бугром, вырос, подсвеченный огнём, темный куст разрыва. Танки начали стрельбу с ходу. Достаточно неплохо начали, надо сказать.

Мелькнул над краем ложбины Деревянко, подталкивавший прикладом обоих шведов. И весьма немилосердно подталкивавший.

Хрясь!

Взвизгнули над головою осколки.

Свисток!

И над гребнем окопа выросла редкая цепь пехотинцев – финны пошли в атаку.

Значит, правильная мысль посетила лейтенантскую голову – угадал-таки! Ну, вот тут-то я вам, ребятки, и насыплю угольков за шиворот!

Станкач, хоть агрегат и относительно устаревший, однако ж, в данном случае оказался на своем месте. Разработанный ещё в Мировую войну, станковый «Гочкис» имел длинный ствол и отличался неплохой точностью стрельбы. Да и лупил прицельным боем аж на две версты. В умелых руках – жуткая штука! Алексей его ещё в Испании изучил неплохо и стрелять умел.

В чем немедленно и убедились финские пехотинцы.

Скошенная точной очередью, цепь моментально залегла. Уж десяток человек младший лейтенант однозначно завалил! А неча всех тут дураками считать!

Танк – это, конечно, серьёзно. Но наличия головы он не отменяет. Думать надо было финскому командиру, когда он своих солдат в атаку поднимал! Видел же, что броневик ещё стреляет! Вполне мог предположить и то, что такая вот выходка пехотинцев без должного ответа не останется. Не допер вовремя? «Сам себе злобный баклан» – как говаривал иногда Ракутину командир ещё в Испании.

Правда, надо отдать должное и танкистам – новую цель они обнаружили достаточно быстро. Один из танков развернул башню в эту сторону… и уползать пришлось уже младшему лейтенанту. Прихватив по пути ручной пулемет, он отполз подальше от своей прежней позиции. Там сейчас было плохо – финский стрелок оказался обидчивым (видать близко к сердцу принял тот пендель, которым Алексей попотчевал пехоту) и задался целью вскопать данное место качественно и быстро. По меньшей мере, пяток снарядов он положил достаточно точно – распахал гребень ложбины, будто трактором прошелся. Да и его товарищ тоже не отставал – броневику всё-таки досталось…

Умолк крупнокалиберный – близким разрывом заклинило башню. На какое-то время над полем боя повисла настороженная тишина – не стрелял и дот, потерявший из виду цель.

На секунду приподнявшись над гребнем, Ракутин увидел Григория – тот как раз подгонял пленных офицеров, перебираясь вместе с ними через реку.

Ну, хоть так вышло! Уйдет, теперь точно уйдёт! На тот берег поднимутся, всего-то метров двадцать и осталось. А там и до леса недалече, ещё с полсотни метров. И всё – поминай, как звали! Не добегут сюда финны, не успеют уже. Цел ещё Льюис, может быть и Илья чем-то пособит – слышно, как он лязгает в броневике какими-то железяками. Главное – жив!

А танки уже лязгают траками, приближаясь к ложбине. Крупнокалиберный молчит, угроза устранена. Стало быть, уже можно ничего не опасаться, подходить ближе. Пехота благоразумно не поднимает голову, ждёт, когда танки выйдут к нашей позиции. Их можно понять, не хотят ещё одной пулеметной очереди в упор. И так им уже сегодня досталось на орехи – как ни считай, а десятка полтора солдат мы сегодня положили однозначно! Пропишут их командиру теперь… мелькнула в голове злорадная мысль.

Над головою свистнули пули – танк обстреливал ложбину, хотя никакого движения в ней уже не наблюдалось. Ответного огня не последовало и, ободренная этим, из снега поднялась залегшая цепь финских солдат. Торопясь и оскальзываясь, они поспешили вслед за танком. Бежать по глубокому снегу было неудобно, и постепенно они сбились в кучку, следуя по проложенным гусеницами боевых машин колеям. И было этих солдат уже существенно меньше – станкач своё дело сделал.

А вот это плохо… Танк, он, в общем-то, слепой – вдали не видит. Так что уходящего Григория, гонящего перед собою шведов, попросту не заметит. Да и вдогонку не рванет – реку не перейти, увязнет. Гусеницы у «Виккерса» не шибко широкие – не очень-то на нём тут погоняешь. Вон, даже и по неглубокому снегу танки идут не так уж и быстро. Вот пехотинец – дело совсем другое… и очень хреновое. Эти, под прикрытием танковых пушек и пулеметов, могут запросто и на другой берег рвануть – с них станется. Финны в лесу воевать мастера, тем паче, что искать особо не потребуется – вот он след, четыре человека прошло! Та ещё тропа…

И что же из всего этого следует? Да нельзя сюда пехотинцев подпускать. Как можно дольше нельзя – пусть они лучше брюхом снег полируют. Да и вообще-то говоря, оборзели они вконец! Прямо-таки стадом за танками валят, совсем никакого к нам уважения не испытывают. Надо лечить…

Процесс лечения выразился в длинной, на весь диск, очереди из «Льюиса». Пули ударили прямо в толпу финнов, повалив передних и заставив мгновенно залечь всех остальных. Со стороны Карпенко никакой стрельбы не последовало и, обернувшись к нему, младший лейтенант успел заметить, как, сбросив полушубок, юркая фигура нырнула через вспаханный разрывами, гребень ложбины.

Это он со связками пополз!

Вот, стало быть, чем там лязгал Илья! Гранаты проволокой вязал! Ну да, у него, как раз шесть штук и оставалось – одну-то я забрал! Значит, две связки у него.

Ближайший танк бабахнул из пушки, и снаряд рванул снежный покров недалеко от Ракутина. Спасаясь от осколков, он пригнулся вниз и не увидел, как один из следовавших за вторым танком пехотинцев, вскинул винтовку.

Карпин не дополз до выбранного им рубежа всего несколько метров…

Рев танкового мотора слышался уже совсем недалеко, а вот разрывов гранат что-то и нет… Менявший расстрелянный диск, младший лейтенант поднял голову… чтобы увидеть, как рослый финн с размаху тычет штыком в тело Ильи.

Ах, ты ж… твою мать!

И единственная граната полетела в ту сторону.

Разрыв опрокинул финна, и ещё парочку оказавшихся рядом солдат.

Щелкнув, встал на место диск.

Так.

Ещё один есть в запасе, но надо быть реалистом – его отстрелять уже не дадут. Сорок семь патронов – это всё, на что можно рассчитывать. Да и то…

Взгляд назад – ветки кустов уже сомкнулись за ушедшими. Всё-таки, я успел это сделать! Теперь их не догнать!

Ну, а раз так… остаётся только заныкаться в ложбинке получше. Танк, скорее всего, мимо пройдёт – вблизи у него обзор плохой, есть шанс, что не заметят. А вот пехоту мы встретим… хорошо так встретим!

Затряслась земля – танк подошел уже совсем близко. Алексей откинулся спиною на край ложбины. Расстегнув клапан кобуры, он попробовал, как выходит оттуда револьвер. Отстегнул ремешок на ножнах.

Всё.

Готов.

Жалко, что гранат больше нет.

Перехватив пулемёт, прижал его ствол к левому плечу, чтобы быстро развернуться на цель при вставании.

Сверху посыпались комья земли – танк взбирался на гребень.

Бросив взгляд влево, младший лейтенант увидел, как вторая боевая машина уже перевалила в ложбину. Тонкий ствол танковой пушки, повернутой в сторону броневика, чуть-чуть не задел землю…

Гр-р-р-ум!

И на месте башни расцвел огненный цветок!

Взрывом её вывернуло наружу. Из пробоины в крыше вырвались языки огня – полетели вверх какие-то лохмотья… железяки, ещё что-то. В танке сдетонировал боезапас. Грозная машина как-то сразу стала ниже, словно присела. Ещё один снаряд ударил рядом с неподвижным танком, разбрасывая в стороны опешивших солдат.

Переведя взор на тот берег, Алексей увидел торчащие из леса стволы пушек – вот откуда финну прилетело!

За спиной ударил орудийный выстрел, и на голову Ракутина посыпался всякий мусор, поднятый с земли близким выхлопом танковой пушки. Это второй финн среагировал – быстро! Нечего сказать, там явно не первогодок в башне сидит. Разрыв снаряда вздыбил снег совсем недалеко от позиций артиллеристов на том берегу.

В ответ прилетело сразу несколько снарядов, и всё вокруг заходило ходуном. Стреляли не только из кустов (и как только наши ухитрились туда незаметно орудия затащить?), но и со стороны дороги. Взгляд в ту сторону – по ней шли танки. Наши – «Т-26».

Снова громыхнул нестройный залп – что-то загрохотало и залязгало за спиною младшего лейтенанта.

Потерявший гусеницу «Виккерс», крутился на месте. Всё, теперь ему каюк. Хода у машины больше нет, и артиллеристы, заодно с танкистами, вскроют его уже через пару минут. Как консервную банку топором.

Надо думать, что финны и сами пришли к подобному выводу. И резонно решили не испытывать судьбу. Распахнулся башенный люк, и на улицу стали выбираться танкисты.

Ага… только вас тут и не хватало…

Дождавшийся своего часа «Льюис» выплюнул полтора десятка пуль, и вылезавший из люка финн повис в его проёме. Второго отбросило к борту, и он сполз вниз изломанной куклой. Третий, не задетый пулями, испуганно прижался к земле.

Недвусмысленно поведя стволом пулемета, Алексей кивком головы указал ему направление движения.

– Сюда ползи, эй! Понял?

Танкист быстро закивал головой. Дошло… ну да, когда в руках такой универсальный переводчик, тут не то, что по-русски, на суахили заговоришь! (Это непонятное словечко, обозначавшее какой-то чужой язык, Ракутин услышал от знакомого студента лет пять назад. И с тех пор частенько любил его ввернуть в разговор, подчеркивая свою ученость. На девушек действовало…)

Быстрый взгляд в сторону пехотинцев – а нет их никого! Вон, бегут – только пятки сверкают! Ну-ну… далеко вы от танков убежите… До леса почти полверсты – не успеть.

Они и не успели – головной танк выстрелил из пушки. Снаряд ударил точно посередине группы убегающих солдат. Да-а… смотреть там теперь уже не на кого.

За дорогой взрыкнул пулемет – проснулся дот. Ну да, это тебе не с пехотой воевать, милок. Броню таким образом не пробить.

Проснувшийся пулемет, однако же привлек к себе внимание не только Ракутина. Шедший вторым танк, волочивший за собою броневые сани с лежащим там десантом, повернул к доту.

Тотчас же пулеметчик дота перенес огонь на новую цель. Было видно, как рикошетят от брони трассирующие пули. Пехотинцы в санях спрятали головы, оставив торчать над бортом только винтовочные стволы.

Танк продвинулся ещё немного… повел стволом…

Ф-ф-ух!

Громадное, окаймленное по краям дымом, огненное полотнище растянулось над землёй.

Поперхнулся и замолк пулемет, казалось бы, надежно упрятанный под толстым слоем бетона и стали.

Огнеметный танк – вот это что! Приходилось о таких штуках слыхивать…

– Ну, вы и лоси! – Комполка прошелся по маленькой комнатушке, в которой размещался командный пункт. – По нетронутому снегу ваш водитель так пер – ажно пар валил! Здоровый парень, нечего сказать!

– Стараемся, товарищ майор… – после всего пережитого Алексея колотил неслабый озноб. Осматривавший его санинструктор обнаружил, что несколько осколков пробили-таки полушубок и слегка поранили младшего лейтенанта в спину. Наложенные медиком бинты непривычно ограничивали подвижность. Да и вообще… Ракутин уже совсем было свыкся с возможностью скорой смерти и, возвратившись снова к жизни, слегка опьянел от этого события. Обычные слова сейчас удавались с трудом, но комполка этого, казалось, совсем не замечал.

– Сколько дней уже с этим мостом бодаемся! – стукнул кулаком по стене майор. – По ночам тайком бревна подтаскивали, чтобы финские секреты чего не углядели. Землю в мешки насыпали – реку заваливать собрались. Деревья за ночь подпилили и подпорками укрепили – дорогу для танков и пушек готовили. Обходную – основная из дота просматривается. А у финнов где-то пушки стоят. Чуть что – накрывают огнем!

– Стояли, товарищ майор, – облизал пересохшие губы Алексей. – Их наши самолеты накрыли, сам видел. Почти все там вдребезги и пополам разнесли – наш водитель с финским офицером говорил, тот и рассказал об этом.

– Ну и здорово! Ещё один кирпич с души долой! Не станут они по нам сегодня стрелять. Откровенно говоря, младшой, я, как вас увидел, думал – всё, кирдык операции! Сейчас хай-шум поднимется, финны за вами на наш берег рванут… и засекут все мои приготовления! А дальше сызнова пушки заработают…

– Мы же не знали… – потупился Ракутин.