Второй был в красном плаще с лицом классического трагика. На голове торчал серебристый, под Ньютона деланный, парик. Его выпученные глаза отсвечивали нездоровым блеском. Хитрые такие глаза. Вдобавок к этому, он всё время что-то пережёвывал и был не совсем удачно выбрит.
Третий из этой компании имел статус обыкновенного компьютерного монстра с рогами, клыками, бородавками и грубой кожей. Он был одет в какую-то военную сбрую, а на поясе бряцал здоровенный тесак. Почему-то я сразу понял, что это существо может сразу уебать по башке, не испытывая при этом каких-либо угрызений совести или там сострадания какого.
А вот четвёртый персонаж заставил меня вздрогнуть и покрыться известными всем мурашками. Это был Лев Толстой. Да это был чёртов граф Лев Толстой! Я это понял сразу и наверняка. Эта борода и мятая крестьянская одежда. Лапти, блядь! Ну, точно, это оно – «зеркало там… революции». И смотрел этот граф прямо на меня. В упор, замечу вам, смотрел! Ну, вот! Вы мне, читатели, не верили, а зря! Теперь-то поверили?
Все эти граждане чинно взошли на кафедру и уселись на высокие кресла с замысловатой резьбой.
Харя в чёрном костюме правильным голосом произнесла:
– Развяжите обвиняемых!
Ну ни хуя бы себе! Каких обвиняемых? Нас что ли?
Действительно, нас резво освободили от жёстких пут и подвели ближе к кафедре, после чего усадили на холодную и влажную скамью. По бокам пристроились чернокожие накачанные молодцы. Я понял, что сейчас нас, возможно, будут равнять с говном. Это не походило на советский гуманный суд – это напоминало что-то из времён благопристного Томаса Торквемады.
Гражданин в чёрном костюме снова заговорил:
– Заседание инквизиторской четвёрки объявляю открытым. На повестке один вопрос – что делать с сидящими перед нами негодяями?
Шофер Грохотов вскочил со скамьи и хотел что-то сказать, но его грубо вернули на место и показали острый средневековый предмет летального свойства. Журналист Якин весь напрягся и не сводил глаз с рогатого монстра. Один только Зуаб с детским любопытством взирал на происходящее и чесал свою шею. Я, честно говоря, волновался неимоверно. Какое, блядь, заседание? На хуя всё это?
А с кафедры неслось страшное:
– Беспяткин, такого-то года рождения. Откровенная сталинистская сволочь. Пьёт много и разно, но не считает себя алкоголиком. Моральный облик не соответствует библейским нормам. Более того, он не имеет вообще никакого морального облика. Беспяткин напрочь отвергает существование Святой Троицы и бредит построением социализма. Эта замшелая личность своим поведением смущает законопослушных сограждан и портит вид родного города. В общей картине мироздания он не представляет ничего серьёзного. Он не подарил миру «Солдата Чонкина» и «Архипелаг ГУЛаг». Он даже не знает, кто такие Никита Михалков и Джорж Сорос. Обвиняемый злонамеренно вращается в добропорядочном обществе депутатов городского собрания, чиновников городской администрации, представителей СМИ, православных алкоголиков, бомжей, проституток. Вдобавок ко всему, он люто ненавидит всеми уважаемого графа Льва Толстого и с маниакальным постоянством разбивает его портреты. Это краткая характеристика представленного здесь злодея.
Пока обладатель бриллиантовых запонок произносил этот тост, все, включая Грохотова, Якина и Зуаба, внимательно пялились на меня. Но я не краснел и даже не смущался. Мне было просто обидно, что я не знаю, кто такой Никита Михалков и почему депутаты и чиновники включены в список добропорядочных лиц.
А господин в чёрном костюме продолжал:
– Якин Федор, вот такого-то года рождения. Скандальный журналист и такой же запойный пьяница. Изменяет жене и Родине. Двуличен и ложно оппозиционен во всём. В начале карьеры он написал художественную жалобу на своего редактора (прекрасную женщину!) и с тех пор её не принимают на работу, даже в сфере дешёвого интим-досуга. В периоды финансового кризиса занимается стравливанием губернаторов и олигархов, на чём скотским образом наживается. Талантлив. Но использует свои способности во вред обществу и препятствует созидательной деятельности государственных мужей. Активен. Не брезгует никакой информацией для опорочивания достойных граждан. Не любит физической работы. Осторожно признаёт Бога и не верит в сатану. И это с его-то познаниями в теологии. Идиот!
Все вздрогнули, когда оратор выкрикнул последнее слово. Я сразу понял, кто читает наши характеристики, да и остальные тоже. Якин побледнел. Он почувствовал, что пиздец не за горами и даже не за холмами.
Грохотов почесал затылок и вздохнул, словно святой Валентин. А воздух содрогался под давлением его личного дела.
– Грохотов Владимир. Водитель первого класса. Личный шофер мэра города Н-ска. Подвержен блуду, наравне со своим начальником. Пьёт большими дозами грешные напитки и склонен к мордобою. Атеист в седьмом поколении. Спекулирует запасными автозапчастями, а на полученные средства покупает спиртное. Он не так опасен для общества, как предыдущие негодяи. Но, тем не менее, потенциально не нужен. Короче, может пойти «паровозом».
Сатана, перевел дух и продолжил:
– Гражданин Заира Зуаб Тхото. Сын вождя племени Транды, случайно попавший в Россию с дружественной делегацией по приглашению Н-ской городской администрации. Крепко попал под дурное влияние вышеперечисленных лиц и совместно с ними пропивает часть денег своего племени, собранных для необходимой взятки на предмет закупки списанной сельхозтехники. Всесторонне открыт порокам. Дерзок и опасен.
Все смотрели теперь на негра, который продолжал скалиться в открытой дикой улыбке, с трудом понимая речь оратора. Нам, как стопроцентным подонкам, было приятно, что даже негр понял цену душевной свободы и цвет кожи не имеет значения в выборе настоящих ценностей. Браво, Зуаб!
– Выслушаем обвиняемых, – сказал Сатана, зыркнув зелёными глазами на меня.
Я встал и спокойно начал:
– Ваша речь, уважаемый Сатана, отличается чёткостью и информативностью, но изначально и в корне неверна. Это исключительный пиздёж с вашей стороны. Нельзя вот так просто взять и…
Я тут же почувствовал резкую боль в ключице. В глазах моих предательски потемнело, как будто пидорасы из горэлектросетей опять вырубили свет в нашем районе.
Я упал на колени, но сознание не потерял, услышав при этом:
– Беспяткин лишается слова до вынесения приговора.
Якин отказался от слова. Грохотов сказал, что согласен со мной, но хотел бы добавить, что ебал он все эти их обвинения в рот. Он тоже был сражен ударом средневековой дубинки промеж лопаток.
Зуабу слова вообще не дали. Зато пригласили свидетеля. И этой сволочью оказался снабженец Тухленко. А впрочем, кто ещё тут мог быть свидетелем?
Свидетель поливал нас отменным поносом клеветы и правды. Лев Толстой злорадно щерился и уже с открытым бесовским торжеством глядел на меня. Клиент в парике и плаще мутно смотрел перед собой и продолжал свои жевательные движения. Монстр громко щелкал костяшками корявых пальцев. Горбатые уроды шевелились вокруг нас, как змеи. А накачанные стражники были неподвижны и их лица не выражали ничего – ну, в смысле, ничего хорошего, разумеется.
Чистилище, ёб вашу мать! Судьи, блядь! Решаете нашу участь! Мы видим вашу силу, но вы не знаете нашу. А Тухленко, мразь, ещё своё получит, если мы останемся в живых. Хотя, блядь, в каких живых? В это ебучее помещение живые не попадают. Хотя хуй его знает, кто сюда вообще попадает и зачем.
Так думал я, пока нас равняли, как и было сказано, с говном. И ещё я думал, где бы достать выпить и есть ли здесь вообще спиртное? Глянув на Якина, я понял, что он думает о том же. Блядь, как хочется водки! Полцарства за поллитру!
В это время на сцене произошло некое движение. Сатана и трое остальных резко встали и последний произнес:
– Четверка удаляется на совещание.
Они неторопливо, гуськом, вышли из зала. Наступило мучительное ожидание.
– Ты всё ещё думаешь, что это галлюцинации? – прошептал я Якину.
– Нет, это реальность. Не могу объяснить почему, но это реальность. Самая кошмарная в моей жизни, – ответил тот.
– А этот снабженец, в рот его, сука, крыса… – встрял Грохотов и показал кулак бледному Тухленко, окруженному противными горбунами. Тот был похож на взъерошенного попугая в период спаривания.
– Не волноваться, люди! – вдруг громко сказал негр, за что получил по спине дубинкой.
Я почему-то успокоился. Что-то во мне вдруг заговорило – всё будет хорошо или, во всяком случае, относительно неплохо.
В это время ебучая четвёрка, взошла на кафедру, и Сатана провозгласил:
– Я передаю слово представителю светлой стороны – Иоанну Крестителю.
Гражданин в парике подошёл к краю сцены и неожиданно приятным баритоном произнес:
– Мне, как помощнику Господа в делах «верховного суда», доверено огласить приговор, вынесенный на закрытом совещании. Итак. За нарушение общественного порядка в общественном же месте, за деморализацию населения, за сквернословие и пьянство, «верховный суд» в лице инквизиторской четверки постановил: человеков Беспяткина, Якина, Грохотова и Тхото приговорить к исправительным работам на постройке бараков для грешников в шестом отделении Ада на неопределённый срок, без конфискации имущества. Занести всю информацию в базу данных райской канцелярии (копию в Ад). Заключить вышеупомянутых граждан под стражу в зале суда и передать их в распоряжение главного демона адской администрации Дрочио (при этих словах рогатый монстр кровожадно ухмыльнулся). А также, по настоятельной просьбе уважаемого графа Льва Толстого, назначить гражданина Тухленко ответственным за снабжение стройматериалами упомянутого строительства (снабженец упал в обморок и на этот раз, кровожадно ухмыльнулся Грохотов). Приговор привести в исполнение немедленно.
Сразу же всё пришло в движение. Нас окружили горбуны и вновь прибывшие стражники с огромными палашами. Помогая себе этими инструментами, они повели нас прочь из зала. При этом я смотрел на Льва Толстого, а он на меня.
– Тварь, – шёпотом про себя думал я.
Что думал граф, мне не известно. Но его глаза светились утолённой местью и ещё чем-то, для меня очень неприятным.
А нас уже грузили в какой то широченный лифт, исписанный неприличными словами на разных языках. Потом лифт, скрипя и дёргаясь, стал опускаться куда-то в ебеня, долго и обречённо. Наш негр с неподдельным любопытством рассматривал лифт, как будто задумал совершить побег в ближайшем будущем.
Какой тут нахуй побег, если мы попали в лапы кровожадного демона Дрочио, да ещё с подачи самого Сатаны! А тут ещё привязалось настойчивое желание выпить водки. Мир сошёл с ума, а у нас даже не спросили последнего желания. Суки!
