Шиповник обошла располовиненного монстра и попробовала вытащить юношу из-под придавившей его кишки-шеи. Сил не было совсем, и девушка заревела от усталости, растирая слезы по щекам, опустилась рядом на колени, пока Унро с трудом выпутывался сам. Лицо и руки его было в ссадинах и царапинах.
– Я же кричал: беги, – устало сказал он разбитыми губами, присев рядом с ней.
– Ты что, дурак?.. – со слезами спросила Шиповник, пытаясь ощупать его руки и ребра, не сразу догадавшись запустить сканирующий щуп на поиск переломов. – Дурак, да?.. Я так испугалась! Я думала, он тебя убивает…
– Прости, – раскаянно шептал Унро, гладя ее по голове. – Прости. Я больше так не буду.
Потом они осмотрели место происшествия. Разделенное будто по линейке существо не подавало и признаков жизни. Неглубокая просека разделила ельник позади него метров на десять.
– Как ты это сделала? – спросил Унро, содрогаясь от мысли, что и его тело могло оказаться на линии разрыва.
– Я… поймала половину его тела в пространственный карман и сместила на несколько сантиметров… с глубиной не получилось рассчитать, поэтому деревья задело.
– Я не уверен, – тщательно подбирая слова, сказал Унро, – что местные это оценят, но… по-моему, это было круто.
Шиповник тоже не была уверена, ее просто трясло. Юноша снова помог ей встать и повел обратно; Шиповник обеими руками держалась за его плечо, оказавшееся на удивление твердым.
Когда они вышли из леса, появилась мобильная связь – и сразу зазвонил телефон. Шиповник немного заторможенно смотрела на экран, на котором светилось имя Энцы, потом ответила на звонок.
С пригорка к ним навстречу бежал Вервольф.
– Вы где? – в панике спросила Энца. – Я уже полтора часа пытаюсь кому-нибудь из вас дозвониться, мне сказали, что вы пошли на ликвидацию монстр-объекта… Что случилось? Если надо, я прямо сейчас к вам поеду.
– Не надо, – слабым голосом сказала Шиповник. – Мы уже все. Мы его… ликвидировали. Я его разрубила…Пространственной ловушкой.
– Ты – что?.. Вот это да! – неподдельное восхищение в голосе Энцы благодатным бальзамом пролилось на душу Шиповник. – Круто! Слушай, ты такая молодец! Унро-то как, цел?
Шиповник засмеялась – сначала тихо, потом громче и громче. Она сунула телефон Унро, а сама сложилась пополам, не в силах унять хохот.
Она даже не ожидала, что это так… приятно. Что похвала от Энцы будет настолько воодушевляющей.
Впрочем, второй раз в лес она бы не сунулась. Даже ради этого необъятного чувства восторга одержанной победы.
– Привет, – сказал в трубку Унро, беспокойно поглядывая в сторону Шиповник. – Да, я в порядке. Ага, и она тоже. Ой, вот спасибо! Мы как раз сейчас туда поедем и… поздно? Ну, не знаю, может, тут договоримся, где-то переночуем… Да, конечно. Я позвоню.
Он прервал связь и сказал успокоившейся уже Шиповник, которая вытирала ладонью слезы с глаз.
– Пока мы по лесу ходили, Энца прочитала те байки, про ведьму, что я ей послал, и поговорила с архивариусом в Хрыпно, так что нас уже там целая подборка ждет.
– Я вас к себе домой сейчас отвезу, – решительно сказал Вервольф. – Моя подруга готовит обалденно. Накормлю и доставлю в архив, все, как договаривались. И за мной еще отчет в Гражин. И… если вам негде остановится, то я вас могу устроить.
– Столько добра – и все нам одним? – фыркнула Шиповник, уже приходя в себя и обретая присутствие духа.
Как там жил Вервольф, как выглядела его подруга и что они ели, Шиповник не запомнила совсем. Она устала, но больше всего ей хотелось приняться за свою настоящую работу и потом вернуться домой.
Ну, пусть в общежитие.
Главное – вернуться уже, и чтобы все было как следует, без неопределенностей, неожиданностей и поездок этих дурацких.
Когда их довезли до здания службы магической охраны города, было уже около пяти. Шиповник даже удивилась: ей-то казалось, что прошел целый день или два с того далекого утра в отделе.
Здесь их ждал стол, заваленный бумагами и подобранными подшивками, папками и коробками с документами, старенький компьютер с выходом в сеть и пожилой архивариус, который показал, что и где лежит, и как искать остальное, если понадобится.
По рассказам деревенских бабок, которые сами не помнили ведьму, но слышали истории от своих теток-матерей, на том конце деревни, где сейчас был поросший бурьяном холм, стояли три дома. Не отдельно стояли, улица была, потом две избенки выгорели аккурат между ними и остальными, так и получилось, что дома на отшибе.
Люди там жили самые обычные, звезд с неба не хватали, работали на поле, за скотиной ходили, детей растили. Ни магов, ни монстров в округе почти и не водилось.
А вот однажды осенью вернулись с солдатской службы сразу трое: одноногий Митька Кабан и братья Вуричи. Братья-то каждый с женкой вернулись, у старшего молодая да смазливая хохотушка, а у младшего степенная вдовушка с дочкой. Дочке было всего ничего, от первого мужа она осталась, но отчим ее как родную любил, своих-то детей сразу завести не удавалось.
Хоть и приезжие бабы, а все как-никак в общую жизнь влились, обе работящие, хоть и старшого жена слишком уж остра на язык была.
Энца с архивариусом подняли записи имперского регистратора по этой волости и сумели примерно рассчитать, что после женитьбы братья вернулись в деревню в девятьсот седьмом, за год до пропажи егерей.
Помаленьку и жили, пока по весне не началось дурное. Сначала дохли свиньи да козы, не скопом, а по одной – еще подумали, что болячка какая прицепилась. Потом разом пали три коровы у старостиной свояченицы, а дальше, как лето пришло, такое стало твориться…
Тут байки расходились кардинально, пестря всевозможными ужасами, таинственными знаками, пропажами людей и найденными обескровленными трупами. Звали магов из Хрыпно, те амулетов навешали везде, ворота размалевали знаками своими да уехали.
Люди пропадали. С Вуричами перестали знаться – и с мужиками, и с бабами – которые, верно, и были всему причиной, потому как приезжие.
Прекратилось вдруг само. Когда именно, никто вспомнить не смог, да и про Вуричей – куда они делись, померли или уехали, было неизвестно.
– Нет, ничего нет! – Шиповник с досадой хлопнула очередной картонной папкой о стол. – Ну что это такое, а? Зачем мы чуть не померли в этом дурацком лесу! Егери даже не заехали в город, чтобы отметиться! Унро… А вдруг они ехали на телеге, она перевернулась и все умерли? Или, может, на них разбойники напали? А?
В документах не было ни одного упоминания отряда егерей. Не было зарегистрировано и обращение старосты, – но это понятно, вполне может быть, что тот писал сразу в Гражин. Зато были несколько других упоминаний Утиц – вот ведь дурное место, то одно, то другое происходит. Просьба выслать мага для лечения скота и проведения очистительного ритуала. Жалобы на то, что в озере неподалеку постоянно тонут люди, что луна красным каждую ночь, что ягоды в окрестном лесу враз сгнили и еще столько же разнообразных жалоб.
Унро подозревал, что раз выборка только по их деревне, то еще неизвестно, какие прошения и жалобы строчили жители других деревень.
– По-моему, в этой дыре не ведьма жила, а целый ковен, и в хлеву у них не коровы были, а монстры с той стороны… Вот смотри, еще один отчет: по прошению населения деревни Утиц выехали трое охотников, отловили несколько умертвий и упокоили. Тут даже карта с отметкой, где могильник… Ну откуда там умертвия? Она вообще ничего не боялась, эта ведьма?..
Шиповник пыталась шутить, но злое пробивалось в ее голосе, который то и дело срывался. Встревоженный Унро быстро встал и, прежде чем девушка сообразила, что он хочет, подошел и обхватил ладонями ее голову. Заставил посмотреть на себя.
– Тихо, тихо, – мягко сказал он. – Мы не зря в лес ходили. И сюда не зря ехали. Надо только во всем разобраться, хорошо?
Его светлые глаза смотрели прямо и бесхитростно. Шиповник вздохнула, отведя взгляд. Дурак Унро улыбался ей, хотя наверняка ему было больно из-за разбитых губ. И вообще… он себе много позволяет. Шиповник нервно дернула головой, скидывая его ладони, и собиралась уже отчитать его, как юноша костяшками пальцев провел по ее щеке, убирая выбившуюся прядь за ухо.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Унро отвернулся и вышел, сказав: «Я сейчас».
Горячий след его пальцев еще ощущался на щеке, и Шиповник невольно потрогала ее, а потом рассердилась и ущипнула себя, чтобы прогнать неуместную растерянность.
Вернулся он с еще одной стопкой папок и деревянным гребнем.
И был это совершенно обычный Унро, который смущался и запинался, а вовсе не тот пугающий незнакомец, что минуту назад.
– Вот, – сказал Унро, кладя перед ней гребень. – У тебя после леса волосы… немного запутались…
Шиповник ахнула, поняв, что после всей этой передряги даже в зеркало на себя не смотрела… а ей никак нельзя было допускать, чтобы волосы спутались – их и с чарами не удастся потом толком расчесать. Она с ужасом ощупала разлохмаченную косу и воронье гнездо на макушке и, схватив гребень, понеслась в уборную приводить себя в порядок. Унро и его наглость были моментально забыты.
– Я посмотрю то, что они подобрали по населению, может, что-то про семью найду, – сказала Шиповник, вернувшись. – А ты снова поищи по сводкам службы, что там к деревне относится.
