Японцы бы собрали флот для нападения на Порт-Артур, но не было его у Гардарики. А был защищённый расстояниями, сопками и батареями крепостных одиннадцати дюймовок «пиратский» Владивосток, откуда выходили под водительством магов на свободную охоту крейсера. И плевать им на мир, как плевать на Японию.
Гардарика как-то умудрялась всех пинать, ни с кем персонально не воюя. Они даже не предоставляют никакого иммунитета дипломатам. Некому назначить господина, кто от имени великой страны подмахнёт документик.
Каждый иностранец просто являлся заложником за тех жителей Гардарики, кто отправлялся за границу. Первым Московские власти обычно вешали так называемого посла или выдавали его княжеству, чей был пострадавший, и вешали там.
Как жестоко и коротко Гардарика мстила за своих, так же бесчувственно она относилась к чужим. Австрияки и турки соревнуются, кто больше истребит сербов? Страсти какие в этой Европе! Немцы вошли в Париж? А французы? Плачут! Ну, умора! Ничто не могло вовлечь Гардарику в Первую Мировую Войну.
Никто не смел тронуть этого спящего гиганта. Ну, чего во сне не сделаешь. Но с другой-то стороны в каждом европейском уме мерцала мыслишка – тридцать четыре княжества. Четыре королевства и царство. И ресурсы Европы не бесконечны, а Гардарика на них просто сидит.
После мировой бойни европейцы одумались, собрались в кучку под крылом Германии и «так и не победившей» Франции. Только Британия как всегда себе на уме, хотя и участвует во всех европейских программах. Ещё Америка, но там всё сложно. Конфедерация трёх союзов может оказать только моральную поддержку и немного экономическую.
Блистательную Бизантию можно не считать. После мировой бойни потеряла она Грецию, все провинции в Африке и на Аравийском полуострове. Там возникли новые государства, а метрополия просто чудом не прекратила существование. Хотя какие там чудеса – Гардарика под самый уже конец лениво подняла бровь. Значит, с той стороны не будет даже моральной поддержки.
Но ведь тридцать четыре княжества, четыре королевства и царство! Как бы только протолкнуть эту мысль русским. У них на земле никак нельзя – за пропаганду там слишком жёсткое наказание. А НКО называется на всякий случай вражеской, и участников просто убивают.
Вот у себя в Европе очень даже можно попытаться засрать мозг какому-нибудь русскому.
– Ну, вы только вдумайтесь в эти цифры, херр Крейц! Тридцать четыре княжества, четыре королевства и царство! – вещал с кушетки благообразный господин.
А Андрей его внимательно слушал и думал, что очень правильно он отослал Катю. Выживет, если не дура, а ему и всем его агентам хана. Европейцы просто обязаны кинуться на Гардарику. Уже скоро. Интересно, а наши это понимают? Готовят что-нибудь на случай большой войны?
* * *
Конечно, чтобы сделать этот невинный звонок, мне пришлось неслабо поработать. Просто не всех отпускали на Зимние каникулы, только трех самых круглых отличников. И занятия с Катей выдались не самыми сложными…
Господи! Как я её, оказывается, любил! Понял это только сейчас! Даже убрав на минимум функцию размножения, а оно совсем не ноль, как мне подумалось вначале! Вот даже на минималках её уроки стали для меня сладкой мукой и наградой.
Хотя, боюсь, что все ребята нашей группы в неё влюбились – женщин же нет, а Катя реально симпатичная, фигуристая девчонка. И нужны ведь пацанам какие-то стимулы для преодоления тягот.
Мы в группе крепко сдружились. Что ещё остаётся делать, когда спишь в одной казарме, вскакиваешь за минуты, стоишь в одном строю на зарядке или на строевых занятиях, ешь с ними за одним столом и старательно морщишь лоб на одних уроках. Лучше излучать любовь к ближнему, даже если ближний готов перегрызть тебе глотку.
Конкуренция жуткая. Ежеминутно вбивается, что мало бежать быстро – нужно бежать быстрее товарища. На каждом уроке преподаватели, даже Катя, назначает самого, на их взгляд, неактивного курсанта, и выписывают час строевой подготовки. Поэтому все всё знают, и на любой вопрос учителя лес рук.
Строевая в будни случается вместо часа из тех двух, что выделяются для самоподготовки. Катя отчего-то в лузеры через урок или два записывает меня. Несмотря на мою активность. Я даже руку перестал тянуть. Зачем, когда и так всё по предмету знаю. Всё равно, раза два-три в неделю тяну носок.
Я быстро научился во время шагистики «думать о своём». То есть не жалеть себя, не думать, какой я стану крутой и всех их в бараний рог согну – вовсе нет. Просто каждый урок задают задачи, требуется всего лишь на переменах все условия правильно запомнить и на плацу решить в уме, чтоб потом за остающийся час только красиво оформить.
И делать это нужно незаметно, с непробиваемым выражением лица – а то ж запросто угодить на «индивидуальные» занятия. То есть всё то же самое, но под особым надзором дежурного ефрейтора. До ужина.
Это дополнительное удовольствие, а основное – когда по воскресеньям всем первым курсом готовимся к очередному параду. По три часа. У ребят старших курсов парады позади, у них другие задачи. И преподаватели же отдыхают, кроме физкультурников – у них текущий график.
Зато в воскресенья нет возможности загреметь на дополнительные строевые, и на самоподготовку даётся аж три часа! И ещё целый час личного времени!
Впрочем, его тоже тратим на самоподготовку.
Как, спрашивается, обошлось без нервных срывов? А преподаватели через одного вдобавок психологи. Проницательно глядя в глаза, просят зайти в медкабинет. А оттуда одним путём – в обычную часть приходить в себя.
Ну, мы же все под присягой! В Гардарике в мирное время служба добровольная, берут как раз с шестнадцати лет. Вот отслужит парень спокойно три годика, укрепит нервы, тогда командование может направить на обучение в обычное училище. А иначе, без направления командования, в училище не попасть.
И без всякого юмора спокойно отслужит! У них же только политзанятия, физкультура и специальная подготовка, то есть без всех этих дисциплин, главное – без этой бесконечной гонки!
У нас тоже каждое утро начиналось с физкультуры. Причём, зарядку с обязательной двухкилометровой пробежкой не считаем. Вот, значит, зарядка, завтрак, потом час политзанятий и до обеда сплошная физкультура. У первого и второго курсов разом! Вот когда Мише учёба показалась адом!
Ну, задают же спарринги постоянно. Меня редко стали выбирать, могу и покалечить, а травма это комиссия и отчисление со всеми вытекающими. Так я сам выбираю Мишу или кого-нибудь из его группы. Всего-то на год меня старше, а понтов! Было. Я вот думаю, когда он сам попросится в обычную часть…
Но это всё глупости, конечно. По два часа в день мы развиваем своё тело, свой дух. Работаем с тренажерами, с манекенами, друг с другом, с инструкторами. После каждого интенсивного контакта инструкторы шлют нас на правёж – медитировать, усиливать силу духа.
Мы офицеры, обязаны быть сильнее любого солдата. Чтоб не пришлось его стрелять в ответ на пьяную ругань – такое случается в любой армии.
Мы станем офицерами, и нам только для учёбы потребуется нешуточная сила духа. А как вести людей на смерть, точно зная, что на смерть! Чтобы просто быть офицером, требуется сила духа, как у десяти солдат.
И многие из нас маги. Я всё ждал боевых заклинаний, разных фаерболлов и молний. Хорошо, что молча ждал, за меня эту глупость сморозил однокашник Федя. Инструктор смеялся!
Ну, некоторые маги обладают таким духом и разумом, что способны создать огненный шар. Только зачем он, когда у простого солдата есть винтовка и гранаты! Может, дать магу просто пистолет, и пусть он тратит силу духа и разум на что-то более эффективное?
Маг способен охватить умом картину боя и просто почувствовать усиление или ослабление противника. Он физически ощущает каждого своего бойца, его воля направляет действия отделения. Сильный маг способен чуть ли не внушать своим солдатам идеи!
И мы переходили к побоищам стенка на стенку. Часто разделяли наш поток, и ребята сами выбирали из магов командиров. Меня выбрали аж четверо самых крупных наших не-магов. Ну, своих мы не бросаем, а меня инструкторы частенько ставили против старшего курса. Большая честь, ведь кадетов второго курса намного меньше, чем первого. Часто против Миши!
Как он терпел такое – не представляю!
Зато с физкультуры строем, с песней весёлой, шли на обед, а там и нормальная учёба, которая, правда, могла закончиться плацем – но это уже мелочи.
И ведь в школе я этого точно не проходил, предметы подавались тоньше, глубже. Задачи задавались намного сложнее. Главное, что в классах мы чувствовали себя людьми. И целых два раза в неделю была Катенька!
Наверное, только из-за неё я вытянул этот полугодовой кошмар. И немного из-за сверстников – они ведь тянут! Но вот вытянул, сделали нас солдатами, и мне захотелось смеяться! Такая ерунда!
Только Катенька…
Я ни секунды не забывал, кто я и откуда. Другие преподаватели часто вспоминали её предшественницу – вот Тамара Сеймуровна в таких случаях говорила то или это. Я отметил для себя, что Катя появилась с моим поступлением.
Дополнительные занятия строевой сейчас кажутся мне полезными, но тогда-то Катя явно старалась меня озлобить, вызвать какую-то реакцию. Или обратить на себя внимание?
Потом я стал одним из трёх курсантов группы, кто удостоился провести две недели Зимних каникул дома. Остальных ждал лыжный поход – на нас однокашники смотрели просто влюблено! Многим не хватило паршивых одного-полутора баллов…
Хотя я сам заставлял себя учиться. Но придумала дополнительные занятия только Катя. Другие учителя ни о чём таком не заикались. Причём только для нас троих. Очень интересная девушка!
Мы трое на гимнастёрки, сюртуки и шинели сами пришили шевроны с эмблемой Московского Кадетского Корпуса, приклеили руны «искра» и «начало». Надели парадку, полюбовались собой в зеркало и, сетуя на то, что в корпусе разрешение на съёмку нужно подписывать у командования, двинулись к КПП.
Там предъявили предписания на двухнедельный отпуск, и пошли дружной стайкой на трамвай. По пути с особым вкусом козыряли встречным военным. Я даже посетовал в душе, что их встретилось всего двое.
На трамвае доехали до станции метро, сели в один вагон. Только Федя и Серёжа сошли раньше, им пересаживаться на другие ветки. Я сам потом менял поезда, козырял военным и предъявил предписание военному патрулю.
Можно было без всего этого обойтись, попроситься позвонить из деканата, и за мной бы приехали. Но эта сердитая тётка! И ждал бы я авто в пустой казарме, ребята все уже ушли с утра в поход.
Уж лучше так! Обрадованные и растерянные лица Авдея, Мухаммеда и Миланьи! Кстати, ничем предосудительным в моё отсутствие они не занимались.
Вот чудаки!
