Моей обнищавшей расхристанной
радости
Уже не таятся любовные
сладости,
Их съела тоска сероватой
сюжетности —
Плывёт тишина по квадратной
окрестности,
Обходит дозором из чрева буфетного,
И не имея ко мне ни конкретного
Плана, ни слова —
вальяжно спускается,
И тонет в ней крыса расхристанной
радости,
Ущербная чашка вовсю улыбается,
И мается мне. Осенины, но мается.
Глаголы глаголят на дне тишины.
Мы ра-зоб-щены, безответны. Забыты.
И месяц ущербный висит у корыта
Разбитого – звёзды всё
падают, падают —
Растасканы смыслы
дрянными цитатами.
Спать.
Уломать себя счётом с баранами
И плыть по реке половодности снов.
Без тела,
С поющей душой акапелла —
До зимнего
нового
в жизни
задела.
И этот солнечный костёр…
И этот солнечный костёр, что расходился предзакатно,
Был напоследок так остёр, скрывая собственные пятна.
В твоих зелёных отражал чего-то сходное с прощаньем,
И в лужах кинутых зеркал, как отблеск плыло обещанье
По обнищанью глубины, по тишине кругов и точек
За невозвратностью черты моих невыдержанных строчек,
А текст – а так ли важен текст в остуде дня осенней были?
Когда мечты лазурный жест по взмаху удалённых крыльев —
Так резво галочкой мельчил, для галочки воспоминаний…
И солнца угасавший пыл… И месяц с прожитым в кармане…
Послышится дождливый говорок…
Послышится дождливый говорок,
Октябрь такой – по лужам часто шепчет.
Мой городок отдастся с первых строк,
Провинциальный выдавая рэпчик.
По водостокам отведёт тоску,
Сольются слёзы в шумные потоки,
И загремят трамваи по мосту
Под ветренно-порывистые охи.
Чуть вздрогну от сигналящих машин,
Придумывая новые мотивы,
И растворят меня мокредь да сплин
В размытой говорящей перспективе,
Опять же в даль – куда же без неё,
Движенье – жизнь – без строгого порядка
Пойдёт в отрыв забытое бельё
С балконной туго вытянутой грядки.
И громче дождь. И к небу – рукава,
Но пояс запаясничает в жестах.
И, облетая, упадут слова
С деревьев в чернозём ненастной мессы,
Где стихнет всё. Поверь, пойму ветра,
Когда до дома вытолкают в спину,
Чтоб я как все, мой город, из тепла
Чинила быт – свой местечковый примус.
И раздувала тлеющий огонь,
Не прячась за бесцветным захолустьем,
Из череды заботливых погонь
За повседневным. Нужным. Безыскусным.
Приглядишься – город за туманом…
Приглядишься – город за туманом,
Как тайга натыканных домов,
А носы у любопытных кранов
Задевают стайки облаков,
По волнам ветров шуршат аллеи,
Надевая в марево стволы.
Одиноко офисы темнеют
До рабочей утренней поры,
И трамвай, как сердце городское,
Нарушает рваным тишину.
Зреет дождь с печальных перепоев
Из набрякших думок про весну.
